~*~
— Снежка, давай ко мне, тут такой фильм интересный! — Аленка приглащающе похлопала по дивану. — Значит так, вот эта, которая с зелеными волосами должна была выйти замуж за вон того… Краткий пересказ сюжета прерывался эмоциональными выкриками и субъективными комментариями, но я не слушала. Злоключения главных героев не трогали, да и сюжет был не из любимых. Сегодня в штабе мы остались одни: Варя и Маша умчались решать какие-то свои очень важные дела, а Алиса вновь засела в Часосовой Башне. — Бери клубнику, — в руки впихнули тарелку доверху наполненную крупными алыми ягодами, чужие горячие пальцы столкнулись с моими ледяными. — А руки чего такие холодные? Замерзла. Залезай ко мне под плед. Аленка была удивительным собеседником, способным вещать сразу за двоих: с искреннем любопытством задавать вопросы и тут же на них отвечать. — Да, что-то холодно, — вышло как-то слишком жалобно, словно доверчивый щенячий скулёж. Край пледа приглащающе отогнули, Аленка была великолепно теплой. Я обняла ее за талию, грея ладони о горячий живот. — Снежка! Ну щекотно же! — Аленка смеется, но руки мои не отодвигает. — Ладно, замерзшая, грейся — не жалко. Аленка — огненный маг. Необученный, но очень сильный. Она еще не понимает, что искреннее намерение порой важнее умения. Она хочет меня согреть и я черпаю ее энергию. Совсем чуть-чуть, но этого хватает, чтобы пригрется и уснуть.~*~
Тихонько стучу. — Ален, можно к тебе? — Снеж? — из-за двери раздается сонный голос. — Прости, что разбудила… Вьюга за окном воет особенно пронзительно и шепот тонет в звуке бушующей природы. — Заходи, — дверь открывается, — опять замерзла? Чтобы понять меня, ей не нужны лишнее слова. — Когда вьюга, особенно тяжело. Аленка молча сдвигается на край кровати и приподнимает одеяло. Ей не нужны просьбы, хватает дикого желания помочь ближнему. Я ложусь рядом с ней. Мне неловко. Просить о таком слишком… смущающе. Алена берет мои ладони и прижимает к своему пупку. — Давай лягу к тебе спиной? Так удобнее будет. Я уже поняла, что тебе контакт нужен кожа к коже… — Ален, прости… Я не много, правда. — Снеж, мне не жалко, я книжку брала у Кота, про таких как ты, еще тогда… грейся и давай спи, вампирша моя энергетическая. Она сказала «моя»? К щекам приливает краска. Белокожие вообще быстро краснеют уродливыми рваными пятнами. Так неловко мне еще никогда не было и так тепло — тоже.~*~
Следующей ночью я снова стою под ее дверью. Да, это наглость, нет, нахальство. Мысленный монолог не прекращается ни на минуту. Я не знаю, как буду смотреть ей в глаза и, наверное, только по этому еще не постучала. Дверь открывается сама. Аленка смотрит на меня своими желтыми, вздыхает и посторонняется, пропуская внутрь. — С тобой не так жарко, — обычно многословная, она сводит общение к одной фразе. Пять слов и я уже не должница, а кондиционер. Мысль веселит и я позволяю себе улыбнуться, ныряя под одеяло. Сегодня — двуспальное.~*~
Говорят, привычки вырабатываются за двадцать один день. Мы справились за три ночи. Мне снова холодно. Я снова стучу в ее дверь. Аленка открывает, пропускает меня внутрь. Ждет, пока я скину халат, оставаясь в мягкой пижаме с пингвинчиками, и устроюсь под одеялом, лишь после этого гасит свет. Алена не носит пижаму. На ней прозрачная сорочка из прохладного шелка на тонких бретельках. От нее вкусно пахнет печкой и чем-то сладким, а иногда, едва уловимо, — Мороком. Я замечаю, как он смотрит на нее днем, когда думает, что никто не видит и начинаю его ненавидеть. Он смотрит на нее днем, а я обнимаю ночью.~*~
— Держи, — Аленка протягивает мне какой-то предмет, — это ключ, от комнаты. Я сегодня немного задержусь, но ты можешь меня подождать. Передавали метель… — Спасибо, — объятия выходят слишком долгими, но мне плевать, — я буду тебя ждать. Спустя пару часов, я в еë кровати, борюсь со сном в ожидании Алёны. Открывается, она проходит внутрь, скидывает халат и ложится в постель, необычно молчаливая. Я тоже молчу. Она поворачивается ко мне спиной, привычно кладя мою ладонь на свой живот. Дыхание становится размеренным и практически сразу Аленка засыпает. Волосы на затылке влажные и скручиваются в тугие рыжие кольца. Она только из душа. Фруктовый шампунь пахнет солнечным манго.Когда-то я сама его ей подарила. Кожа на ее животе печет мне ладонь, в контрасте с холодным шелком сорочки — сумасшедшие ощущения. Волоски на руках встают дыбом, а дыхание схватывает от собственной смелости. Кажется, я решилась. Скольжу пальцами вверх к груди, поглаживая. Мучительно медленно. Замирая от каждого шороха. Вдох-выдох. Только бы не разбудить. У нëе красивая грудь правильной формы. Мне не хватает ладони, чтобы обхватить её всю. Напрягшийся сосок упирается в ладонь. Я закусываю одеяло, чтобы не застонать в голос от возбуждения, огнём растекающегося по венам. Между ног становится влажно и горячо, сжимаю бёдра, стараясь не ерзать. — Вла-а-ади-и-ик, — хрипло тянет она сквозь сон и поворачивается на спину. Я одергиваю руку. Еë стоны пренадлежат не мне. Чувствовать себя воровкой — мерзко, отказаться от неë — невозможно. Аленка прекрасна вся. От кончиков рыжих вьющихся волос, в беспорядке разметавшихся по подушке, до маленьких акуратных ноготков на ногах. Одеяло сползло обнажив острые ключицы и полные груди под тончайшим шёлком. В бледном лунном свете, сорочка казалась прозрачной, словно была скроена из органзы, как у волшебной Шахерезады из восточных сказок. Алëнка — моя сказка. Кончики пальцев закололо от желания ещё раз прикоснуться к бархату кожи, сжать меж пальцев соски и может — о, ужас! — провести языком, ощутив во рту еë вкус… Сдержаться не хватает сил и я пробираюсь рукой под резинку штанов, сдвигаю в край трусики и начинаю двумя пальцами круговыми движениями поглаживать клитор, чередуя степень нажима. Дышать тихо не получается, кусаю запястье, чтобы не шуметь и сквозь пелену подступающего оргазма, слышу невозмутимое: — Снежка, может тебе помочь?.. Замираю как кролик перед удавом. С губ срывается сладостный всхлип, сменяясь банальными рыданиями. Коктейль из страха, стыда и возбуждения оказывается столь крепким, что я не могу справиться. Слезы крупным горохом катятся по щекам, тело сотрясает дрожь. — Прости-и-и… — в горле застрял ком, — просто ты такая красива-а-ая, и хороша-а-ая, и тепла-а-ая… Что я не смогла… — Ну что ты маленькая? — еë глаза так близко, что я вижу в них своё отражение. Какая же я жалкая… Последнюю фразу я случайно произношу в слух. — Ты не жалкая, глупенькая, ты желанная. Мне кажется, что сердце сейчас пробьёт грудную клетку, на столько сильно оно сейчас стучит в груди. Даже если планета остановиться, я этого не замечу. Она целует меня, перехватывая инициативу, подавляя и направляя. Кажется, что кожа, в том месте, где она касается пальцами и языком воспламеняется и я плавлюсь под её ласками. Я не замечаю, как именно Аленка оказывается сверху. — У тебя кто-то был? Смысл вопроса доходит до меня не сразу. — Н-нет. — Тогда не будем заходить далеко… Снежка. Что? Откуда эта интонация? — Снежка! Ну, Снежка! Аленка сидит на мне верхом и трясёт за плечи. У неё за спиной окно и солнечный свет подсвечивает облако рыжих волос, от чего они кажутся золотистым нимбом. — Уже утро, а ты всё не просыпалась и я испугалась, я вчера пришла, а ты уже спишь, — она скатывается на подушку рядом со мной и, зажмуриваясь, на одном дыхании выпаливает: — Владу не нравятся эти ночёвки. Он ревнует, я говорила, что мы просто друзья и это вообще бред, но ты ведь знаешь Морока! — от избытка чувств она хлопает ладонями по простыне. Скомканное одеяло валяется где-то в ногах. — Не переживай, Ален, я всё понимаю, — улыбнуться получается с первого раза. Я действительно всё понимала. — Я тогда пойду, хорошо? А то скоро на занятия. Поднимаюсь с кровати, одергиваю пижаму и иду к двери. — Конечно, увидимся. Киваю, выхожу в коридор и прикрываю за собой дверь, прижимаюсь к холодной поверхности затылком. Хрупкая ледяная маска идёт трещинами, но лед легко починить, если добавить воды. Тихое «так будет лучше для всех» списываю на звуковые галюцинации. Скоро начнутся занятия.