Никогда

В школьном актовом зале было как всегда душно и темно. Помещение освещали лишь софиты, тяжело висящие над пустой сценой. Ученики болтали, толпились. Обещанный концерт всё никак не начинался. Ваня аккуратно вошёл в помещение, стараясь не привлекать к себе внимания. Его задержали на последнем уроке. Парень ни разу не уходил на больничный за последнюю вечность, но учительницу это почему-то совершенно не волновало, и она всунула ему чудовищно длинную контрольную, которую он, видите ли, пропустил. Хотелось просто разлечься на полу и крикнуть всем на свете: «Отъебитесь!». Но что-то вечно Ваню останавливало. Он поднялся на цыпочках и начал искать глазами свой класс. С высоты его роста открывался отличный вид, и, заметив знакомые лица где-то справа от сцены, Ваня направился туда. Он протискивался между учителями и школьниками, особо не церемонясь с чужими плечами и пятками. Единственное, что он испытывал — это злость. Всему виной треклятые дискриминанты. Преодолев больше половины зала, парень занял еле свободное место среди одноклассников. — О, Ваня. Где ты был? Тихий голос раздался прямо над левым ухом, на шее осело чужое дыхание. Ваня вздрогнул, узнав знакомый тембр. — Даня, бля... Я там контрошу писал на страниц двести, не меньше! — сердился Ваня. Его дыхание, тяжёлое то ли от жары, то ли от злости, словно проникало под кожу и разливалось по всему телу раскалённой лавой. Даня отряхнулся. В последнее время с ним происходит что-то странное. — Понятно. А ты прогуливай больше. — В его голосе послышалась ухмылка. Ване захотелось взглянуть на друга, застать редкую улыбку на его лице, но тот некстати повернулся назад, что-то высматривая у входной двери зала. Парень мысленно плюнул и вскипел сильнее прежнего. — Я не прогуливал ничего, она просто так меня заставила, — отрезал он. — Честно-честно? — Да что я перед тобой оправдываюсь вообще! — Ваня несильно пихнул чужое плечо. — Не знаю… — Даня приподнял голову и огляделся, — Что за концерт, почему мы так долго стоим? — Математичка сказала, какие-то младшие классы. Это даже звучало, как смертная скука. Ваня закатил глаза и в сотый раз чуть проветрил тело, тряся школьную рубашку за воротник. Даня повторил его движение. — Блин, я теперь потный весь, а Полине потом стирать, — прошептал Даня. — Я тоже. Так бы и снял всё с себя прямо сейчас… — Ваня глубоко вздохнул и взглянул на друга. Его почти впалые щёки раскраснелись, что было заметно даже в полумраке, глаза ярко блестели, отражая свет софитов, а светлые брови были фирменно нахмурены. Ваня быстро отвернулся и постарался зацепиться взглядом за рельеф школьной стены. Недавно он с удивлением обнаружил, что новоявленный брат кажется ему довольно симпатичным… — Ты не торопись раздеваться, побереги психику учеников. — Даня переступал с ноги на ногу, пытаясь занять свои конечности хоть чем-то, — Хотя, я с тобой солидарен. Ваня вдруг усмехнулся, будто у него появилась идея. Рот изогнулся в коварной улыбке… — Солидарен, говоришь? В голосе проскользнуло что-то хитрое, совершенно новое для Дани. Его брат прямой как рельсы, всегда говорит то, что думает. Не гнушается прямыми оскорблениями или, напротив, восхищением, иногда и детскую наивность показывает, этого у него не отнять. Но почему сейчас он сказал что-то… Что-то, за чем явно скрывается нечто другое. И это нечто почему-то сковывает тело и затягивается тугой пружиной где-то внизу Даниного живота… Наверное, это неловкость или замешательство. — Почему ты так странно это сказал? — напрямую поинтересовался Даня. — Что сказал? — удивился парень. — Фразу. — Какую фразу? — Только что ты сказал фразу. — Что только что? — Ты достал. — Что достал? Даня тяжело вздохнул. И как его брат умудряется быть таким бесячим. Ну прикидывается же дурачком, нагло прикидывается. Парень ещё раз осмотрелся по сторонам и решил сменить тему. — Как контрольную написал? — Не знаю пока. — Понятно, что не знаешь. А думаешь как? — Ну, нормально. Как обычно. — Как обычно — это на два? — Как обычно это как обычно. — Понял. Повисло молчание. Даня уже мысленно проклинал этот концерт, отнимающий его драгоценное время минуту за минутой. Он мог бы потратить это время с пользой: почитать, погулять во дворе там или поделать домашку. Тем более, ему с недавних пор приходится выполнять в два раза больше заданий — он покосился на сводного брата, непонятно от чего улыбающегося во все зубы. — Ты чего такой счастливый, Вань? — спросил он довольно грустно. — Да так, представляю кое-что, — мечтательно ответил Ваня, картинно зажмурившись от удовольствия. — Что представляешь? — Да ничего. — Скажи, может я тоже порадуюсь. — Тебе не понравится… — Ваня посмотрел на друга и с удовольствием прочитал в его глазах искреннее удивление. — О чём же ты таком думаешь… О девушках? — предположил Даня. — А что, девушки тебе не нравятся? — Ваня вытянул лицо и иронично вскинул брови. Прошло мгновение, и парень понял, в чём Ваня его подозревает. — Боже… — отвернулся он, поняв, что его брат безнадёжен. — Эй, Дань, не юли. — Отстань уже… — Не-не-не, мне уже интересно стало. — Девушки мне нравятся, всё. — Ты ж сказал, что не нравятся. — Ну не в такой степени, как тебе, я имел ввиду. — Ну да, так я тебе и поверил. — Всё, Вань, перестань. Даня нахмурился, чтобы придать своему лицу и намереньям визуальной серьёзности, и взглянул на брата. — Ладно, молчу, — сдался парень, подняв руки. Теперь тишина между ними не казалась пыткой. Даня спокойно стоял, думал о своём и периодически поглядывал назад, на большую дверь — вдруг кто войдёт, и концерт наконец начнётся. Но нет, дверь как стояла в полуприоткрытом положении, так и стоит. Даня вздохнул и снова задумался о насущном. Хотелось домой: сделать домашку и сесть за компьютер. Очень хотелось. — Так тебе неинтересно, о чём я думал? — вдруг спросил Ваня, коснувшись чужого плеча. Даня выпал из своих мыслей и странно посмотрел на брата. — Интересно. Ваня всё не убирал руку с его плеча и немного приблизился, поглаживая кожу через рубашку. Даня вообще ничего не понял. — Ты чего? — тихо спросил он. — Я думал о тебе… — прошептал Ваня, наклонившись к самому уху друга. — Чё… Ваня хитро улыбнулся. Снова. Его рука возимела наглость проскользнуть выше по шее и легла на затылок. Даня вдруг понял, что они стоят в ужасно компроментирующей позе, но совсем не мог сдвинуться с места. Его будто гипнотизировали шёпот, тяжёлое дыхание. Тело пробирало на мелкую дрожь. Руки словно потяжелели в карманах, не позволяя толкнуть обезумевшего брата. Если это шутка, то Даня определённо отстал от подросткового юмора. Он пытался что-то сказать, остановить, но буквы совсем не клеились в слова. Ваня продолжал что-то шептать. Все мысли будто замерли. Есть только пальцы, нежно касающиеся его кожи и вырисовывающие на ней ни то затейливые узоры, ни то никому не известные инициалы. На секунду освежив в памяти, кому эти пальцы принадлежат, Даня закопал себя ещё сильнее. Вопросы всё росли в его голове и давили, давили на гордость как неподъёмные глыбы. Эти пальцы не могут быть здесь, не могут обнимать затылок, не могут обжигать кожу будто во всех местах одновременно как языки алого пламени… Тем не менее, они это делают. Неведомая пружина ещё сильнее затянулась внизу живота, и Дане стало сложнее. Просто сложнее. Кажется, он сошёл с ума. Ваня улыбался. Так улыбался, будто его план по захвату Вселенной сработал. Его личной Вселенной… Он разглядывал, запоминал каждую мелочь в выражении лица брата. Об этом он и мечтал. Именно сейчас это лицо выглядит так, как он когда-то давно пожелал и больше не смог отделаться от навязчивых мыслей. Эти глаза, старающиеся держать всё под контролем, хотя сами бегают туда-сюда, не находя себе места. Эти брови, как обычно сдвинутые к переносице. Эти щёки, горящие от стыда, смущения или ещё чего. Он сохранит их в памяти на всю свою грёбанную жизнь и обязательно вспомнит, когда окажется в ванной, в тихом одиночестве… Софиты погасли, погрузив большой зал во мрак. Потом вдруг снова зажглись, и на сцену начал подниматься какой-то человек в строгом костюме и микрофоном в руках. Ученики облегчённо выдохнули. — Ты спятил… — еле слышно прошептал Даня, отчаянно пытавшийся ухватиться за последний осколок сознания. — Пойдём, — буркнули в ответ. Ваня вдруг отстранился и потянул парня за собой. Пробираясь сквозь толпу людей, они добрались до коридора. Ваня шагал очень быстро. Так быстро, что Даня еле как успевал за ним. Ваня завернул в туалет и ушёл в самую глубь, к дальним кабинкам. Даня старался не думать. Вообще. В особенности о том, как он оказался прижатым к холодной стене, как Ване взбрело в голову засунуть руки под его рубашку и гладить спину, и как его собственные пальцы начали путаться в длинных каштановых волосах. Мыслями он не здесь. Где-то так далеко, что позавидовали бы даже звёзды. Ваня прижался лбом к стене. Пытался охладиться. Гладкое тело с россыпью родинок часто являлось ему во снах, фантазиях, и он с животной жадностью оглаживал всё, куда мог дотянуться. — Ты совсем… — Даня пытался собраться. Всё казалось нереальным, каким-то бредом, сном, видением, которое скоро испарится, и он снова будет стоять в актовом зале, ждать концерт, который, кажется, уже начался… Нет, к чёрту. К чёрту всё: концерт, домашку, прогулку во дворе, пусть всё катится к чёрту. Он больше не хочет домой. Эти пальцы, Ванины пальцы, отчаянно сжавшие его тело как единственную тонкую веточку над чёрным омутом пропасти, не могут быть лживыми. Это не сон. Реальность. И Даня мысленно всыпал себе пощёчину, допустив ужасную мысль: его это радует. Ваня вдруг склонил голову и коснулся кожи горячими губами. В то место словно пустили пулю. — Ваня! — выкрикнул парень, жадно глотая густой воздух и жмуря глаза до мерцающих точек. Никто не отзывался. Вани больше нет. Даня что есть силы вжал ладони в плечи друга и толкнул его. — Ваня, ты сошёл с ума! — Кажется, да… — ответил Ваня, пряча глаза в щели между туалетной плиткой. Даня взял перерыв на отдышаться. Потом вдруг схватил его за подбородок и развернул обратно, лицом к лицу. — Ты ёбанутый, знаешь? — Когда ты начал материться? — Сейчас! Даня выдохнул и посмотрел парню в глаза. — И что нам теперь делать? Ваня раскрыл глаза так широко, что брат даже засомневался, способен ли человек на такое. — Ты тоже… — Да, — оборвал его Даня на полуслове. Главное, что они друг друга поняли. — Что нам делать, говоришь… — Ваня загадочно улыбнулся. — Я целоваться не умею, — предупредил Даня. — А я научу. Ваня вмиг оказался в миллиметре от его лица. Парень разомкнул губы, полностью готовый к обучению. — Только… — Ваня снова отстранился, будто испытывая на прочность. — Ну? — Не забывай этот ебаный концерт никогда. Даня усмехнулся. — Такое забудешь… Ваня резко притянул его за шею и поцеловал. Как позже оказалось, Даня действительно быстро учится.