Seer: Ask.

В Найт Вейле дают сбой даже самые точные часы, но жители не удивляются - никогда не удивлялись - и в планировании дел полагаются исключительно на свою интуицию. (Городской Совет напоминает о ее несуществовании, просто некогда один старый эксперимент по управлению массовым сознанием дал сбой, но, право, это же было так давно, и вышло-то неплохо, так ведь?) В Найт Вейле нет времени, но Роуз никогда не опаздывает. Они не опаздывают тоже. За стенами радиорубки горчащей чайной заваркой сгущаются сумерки, через полтора часа вечерний эфир, и Лалонд необходимо собрать сводки произошедшего за день в их дружелюбном городке, затерянном в песках неизвестной пустыни, находящемся под вечным присмотром палящего солнца и завораживающе красивой луны. И не только, разумеется. На Роуз лиловый вязаный жилет, белая рубашка, узкая серая офисная юбка и очаровательные кожаные сапожки, которые становятся чуть менее очаровательными, если узнать, из кого они; наполовину полная чайная кружка небрежно стоит на папке печатных листов - работа не терпит отлагательств. Это похоже на черномагический обряд, на субботнее жертвоприношение, на сделку с демонами. По сути, так оно и есть. Роуз сидит в своем кресле ведущего в радиорубке, опутанная змеиной, безликой тьмой; по ее рукам стелются десятки смоляных щупалец, в уши текучим песком сыплются десятки голосов, до рези в ушах разных, но сливающихся в один страшный бесконечный гул. Роуз, Роуз, скребутся они. Мы страдаем, Роуз. Видишь ли ты то, что видим мы? У Роуз перед глазами - первозданная, нетронутая, инфернальная тьма, которая старее этого мира. Тьма воет на сотни ладов. Ты поклялась выполнять требования. Ты просишь слишком многого. Ты поклялась помочь, Роуз. "Осмелюсь вам напомнить, что равно как и вы мне", - думает она. Голоса Древних становятся громче, нарастают возмущенной черной волной. Лалонд до боли и врезавшихся в кожу ногтей сжимает кулаки. И, когда Роуз кажется, что в ее голове не осталось ничего, кроме этого слитного вопля, волна рушится, голоса стихают настолько, что человек может их услышать и остаться собой. Почти. Роуз выдыхает. Каждый раз все начинается одинаково. Многое произошло, шепчут Боги Роуз, это важный день для города, смотри, смотри своими глазами, Провидица. Она - голос этого города, она - его глаза и уши, больше нее знают только Городской Совет, Управление Станции и еще несколько почтенных людей (не-людей), которых, впрочем, не рекомендуется упоминать. У нее свои источники информации, Древние Боги всемогущи и всезнающи, это ее третий глаз, ее дар и проклятие. Она смотрит, не поднимая век. Мутный, тяжелый солнечный свет, ни одного человека кругом; Роуз видит черные силуэты, непримятую траву под подолами плащей, сетчатую решетку Парка и колючую проволоку, видит, как одна из фигур поворачивает голову (голову ли?) к другой фигуре, слышит их недовольные интонации в разговоре. (Речь? Телепатический обмен информацией? Над этим стоит поразмышлять, но не здесь и не сейчас, ей уже приходили письма, после которых рядовых жителей бы не нашли (и не искали), ей просто везет, она важна, хотя и слишком вольнодумна.) Она видит Ангелов - существ нечеловеческой грации, изломанных и крылатых; они помогают Старушке Джози, они заменили ей лампочку и унесли всю соль из дома. Городской совет, запершись в кабинете, задернув шторы (Роуз хмыкает, окна заложены уже много (двадцать девять) лет, но члены Совета очень подозрительны и очень хотят жить, или, по крайней мере, продолжить существование в своих родных белковых оболочках со своим родным разумом) и погасив весь свет, признал Ангелов несуществующими. А также говорящими исключительно неправду. Роуз приглядывается к черному ангелу, угольным пятном выделяющемся на фоне белоснежных силуэтов всех остальных его собратьев, и что-то в нем кажется ей дьявольски знакомым. Она видит вертолеты в небе и россыпь враждебных огней над горящей алым вывеской, пристань без морского берега и автомобили без теней. Сейчас Роуз видит все. Ее информаторы просто бесподобны. Тьма змейками стекает с ее светлых волос, обволакивает ее коконом, нашептывает в уши. В город приехал новенький - человек, надолго, с определенной целью. Роуз вопросительно склоняет голову набок и задерживается на этом поподробнее. Молодой парень с приветливой и неловкой улыбкой - неправильный прикус, верхние зубы по-дурацки торчат; у него очки, черные встрепанные волосы и слишком оптимистичный вид для того, кто стоит по щиколотку в песке, на футболке - принт из какого-то нелепого фильма. Он поселился недалеко от пиццерии Рико, все его оборудование уже размещено в лаборатории. Ученый. Кажется, его еще никто не предупредил о песчаных барханах. Что ему нужно здесь, что ему нужно от нас, спрашивает Роуз у самой себя. Те, что приезжали в последний раз, не остались довольны поездкой...если они тогда еще могли о чем-то думать. Новенький запускает пальцы в вихры, с любопытством вглядываясь в очертания пустыни за окраиной. Черный остов вышки радиостанции подмигивает ему красным огнем в ответ. Зеленый монстр на футболке дружелюбно скалится белыми зубами. Совсем еще мальчишка. Роуз улыбается, и ее опущенные, идеально накрашенные ресницы чуть подрагивают. Когда до эфира остается совсем немного, Роуз открывает глаза. Каждый раз она пытается увидеть Богов раньше, чем они исчезнут, и каждый раз терпит неудачу. Они уходят, оставляя только злое перешептывающееся эхо в комнате и черные, как океанская бездна, извитые следы на голой коже. Метки не стираются до следующего дня. Каждый вечер появляются новые.