Ревность

Рэйтана раздражал Амрит. Всеми косточками своего тела он не мог переносить его присутствие рядом с собой. Если бы ему предложили прислуживать всю жизнь Дубею или купить Амале самое безвкусное сари, он бы выбрал смерть от собственных рук. Может это из-за высокой самооценки Амрита, которая умещается в столь маленькой черепной коробки? Или может это из-за его сильного влияния на разум Риты-Шивы? Амрит всегда был непредсказуем и неприятен. Неприятен всеми фибрами души до такого степени, что хочется выбить всю его дурь из головы и опорочить его самомнение. Именно поэтому сейчас он дразнит Амрита трогая Амалу везде, куда взгляд упадёт. В пределах приличия, конечно же. Особенно приятно смотреть на то, как на красивом, словно выточенным из камня лице Амрита искажается недовольство, а на руках вздуваются желваки от переполняющей его эмоции. Амрит не любил когда у него забирают то, что ему нравится. Когда ему было 10 лет он никому не давал поиграть в свои игрушки, потому что они попросту были его. Именно поэтому он не отдаст Амалу Рэйтану. Или Амале Рэйтана? Невероятно невыносимо наблюдать за тем, как на безумно притягательных губах Махадеви проявляется ухмылка. То как искажаются его брови на этой фальшивой маске натянутой на лицо. А ещё было противно принимать поражение, потому что сейчас у Рэйтана было больше дозволенности по отношению к Амале, нежели у Амрита. Этот цирк не может продолжаться вечно и все прекрасно знают, что у прислужника Тёмной Матери терпение — не вечное. Дубей собирается уйти из центра зала приёмной и напоследок сверкнуть глазами, полными гнева на Вайша. Полное ребячество, ну и что с того? Тот сразу чувствует перемену в смене настроения молодого господина. Его энергия сейчас чувствуется иначе, он взбудоражен? Господин Вайш спешит откланяться коллегам и Амале, второпях уходит из помещения за Дубеем. Рэйтан хватает мужчину за руку, как вдруг второй сразу же её отдергивает. — Наигрался, Махадева Рита-Шива? — Я сотню раз просил, не обращаться ко мне так. — По моему, ты не в том положении чтобы сейчас указывать. — Амрит вздергивает подбородок вверх и смотрит на Вайша, не скрывая своего высокомерия. — Ну так что, Махадева Рита-Шива, вздумал подразнить меня? — Я не думал, что мои действия тебя так заденут. Посчитал, что такая разрядка тебе будет в самый раз. — Считать не устанешь? — Дубей приблизился к Рэйтану хватая его за шиворот накидки, если её можно было так назвать. Шива был неизмеримо красив и этого у него нельзя было унять. Длинные шелковистые волосы плавно стекали по плечам почти касаясь пупка. А о его сегодняшнем одеянии можно говорить бесконечно. Законами в Индии нужно запретить такие извращённые и вульгарные одежды! — Ты в моих сетях, а не наоборот, Вайш. Рэйтан же держался спокойно, непоколебимо смотрел в глаза Амриту, в которых можно с лёгкостью утонуть. Утонуть тихо и безмолвно, что даже крича, тебя все равно никто не услышит. А глаза Бога чёрные, как смоль, практически пустынная бездна. В этой бездне погибал Дубей с каждой секундой молчания повисшего между ними. — Я хочу поговорить с Амалой насчёт присоединения к Калигхору. Думаю, она уже готова к этому. — Вот так, ничего не стесняясь абсолютно по мастерски Рэйтан — вновь уходит от ответа на вопрос. — Ты серьёзно? Хватит уже думать об этой безумной импульсивной женщине! — Выпрашиваешь моё внимание? — Просто, хочу тебя. Амриту мало его присутствия и его энергии. Он хочет его всего, потому и целует глубоко и развязно, не теряя ни сантиметра губ, которым можно было бы завладеть. Целует настолько сильно, насколько хватает заполошно бьющегося сердца и воздуха в легких и насколько хватает отчаянной уверенности и горящего желания. Шива едва ли не теряет равновесие от неожиданной смены картины, крепко хватается за шиворот ширвани Дубея и прибивается к его губам с новой силой. Амрит не любит уступать. Но каждый раз тает, когда ведёт Рэйтан. Они вновь изучают друг друга губами в спешке. — Ты в курсе, что сюда может зайти любой из твоих родственников? — Кому не положено это видеть, закроют глазки и пойдут другим путём. Все каждый происходит так быстро, скомкано и влажно, до боли, до жжения губ и звездочках в глазах. Они не целуются, они — поедают друг друга. От бесконечного трения у Дубея к горлу подступает ком. Глаза начинают предательски щипать, но он продолжает гореть с Вайшем. Шива такой жаркий и безумно близкий, всегда такой доступный только для него — его можно коснуться, и Амрит готов касаться везде сам — так много, по собственнически. Вайш отрывается от чужих губ и примыкает к обнаженной и ничем неприкрытой шеи Дубея, жадно впивается и кусает: зубы бесконечно вторят моё-моё-моё. По венам Жреца идёт кипящая лава, другое объяснение тому почему его кожа постоянная горит кипятком — найти просто невозможно. Это лава разогревает всё до кончиков пальцев и трепит и без того разрывающееся сердце Махадеви. Амрит недовольно мычит от укусов Шивы, ведь потом на шее останутся отметки, которые придётся скрывать. Убрать их для Рэйтана — это мелочь, но он бы предпочёл их оставить. Вайш извиняется за свою излишнюю неосторожность поцелуями в челюсть, щеки. Эта нежность не чужда настырному Амриту, он отталкивает первого и упирается ладонью ему в рот. — Мне мало, Рэйтан. Он перехватывает запястье Шивы и наводит его руку на выпиравшую плоть из шароваров Дубея. Он больше не может терпеть. — Так нуждаешься в моей руке? Что бы сейчас сказала Амала, увидев как ты весь мокрый просишь, чтобы подрочил? От таких слов в штанах стало ещё более теснее. Кто мог знать, что Вайш богат такими фразочками? — А ты что боишься поранить свои нежные ручки, что не держали ничего тяжелее бокала с вином? Рэйтан нервно и напряжённо дышит в шею Амрита, заставляя второго покрываться мурашками. Чувствовать себя желанным и раскрепощенным в объятиях Бога — это нормально, наверно. В жилку шеи хочется впиваться зубами, проводить по шее языком, оставляя влажный следы, затем прикусить мочку уха, оттянув вниз, а потом — укусить прямо в пульсирующую точку, вгрызаясь, сделать своим. После услышать сдавленный выдох, переходящий в громкий стон, который смущенный Дубей со всей силой будет подавлять в шее Рэйтана. И наконец почувствовать, как все внутри перевернется от осознания, что Амрит только его и никто не посмеет им завладеть под присмотром Шивы. Амрит имеет ауру, крепкий барьер, возможность сломать который имеет не каждый. Именно поэтому сейчас так сильно хочется, что пальцы нервно подрагивают, а челюсть почти сводит — кто мог знать, что простой смертный может довести Бога до такого животного желания? Божествам не чужды статусы и титулы, сейчас для него Дубей просто мужчина. Да, мужчина. Рэйтан бы разложил его прямо здесь, заставил бы лечь прямо на пол или бы со всей силы прижал его к стене, не заботясь о его комфорте, зная, что его это и так возбудит. Амрит уже выглядит мокрым и растраханным, хотя они только лишь целовались. И с каждым слетавшим стоном с губ Дубея, — сдерживаться становится все труднее. Но он старается для него, хочет извести до пика, даже не прикасаясь. Дразнится и жутко выводит из себя в наказание за поведение. Он расстегивает ширвани мужчины одним щелчком пальцев. Свои возможности в силах он обычно не использует во время близости, но не хотелось тратить слишком много времени на прелюдии с одеждой. Он оглаживает Дубея по плечам и груди, задевает соски как бы невзначай — и чувствует, насколько же они уже затвердели. Вдруг останавливается, когда доходит до паха. Не выдерживая пыток Жрец сам ведет его руку ниже, сжимает член и выгибается, подставляясь под прикосновения. Такой расклад Вайша не устраивает и он хлёстает силой Шивы его по лицу. Молодого господина заводит это ещё больше, как вульгарно. — Не трогай себя. — Слушаюсь, Рита-Шива. — Шепчет мужчина уже сорванным голосом. Отложив мучения в долгий ящик, Вайш наконец-то трогает член пальцами снизу вверх, касается через тонкую ткань штанов ткань уже влажную у головки, от сочащегося предъекулята член отзывается, ощутимо подрагивая в крепкой ладони. Но на удивление Амрита, Рэйтан сразу же убирает пальцы с его члена, вызывая недовольное хныканье. Длинные пальцы Бога, словно у пианиста направляются к ягодицам Дубея, у которого на лице исказилось удивление и .. страх? — Не трогай меня та.. Вайш не хочет слушать. Надавливая на вход кончиком пальца он толкает один внутрь, и это не идет ни в какое сравнение со всем, что они делали пару минут назад. Мышцы трудно поддаются, принимают палец тяжело, сдавливаясь под движением. — Расслабься. — Нет. Я не хочу чтобы ты меня брал, это унизительно. — Не ты ли сейчас умирал от этого желания в моих руках, толкаясь в кулак? Справедливо. Вайш толкает уже два, пока рассматривает лицо Дубея. Его щеки раскраснелись, губы словно смазанные по холсту художником, взгляд размытый, а в уголках глаз виднеются слёзы. Амрит зарывается пальцами в его волосы, тянет к себе, перекатывая прядки между пальцами и Рэйтан поддаётся ласке. Он встает позади мужчины и проводит членом между ягодиц, размазывая смазку, пару раз ведет вверх-вниз по нему ладонью. Видя размер Шивы на пару секунд действительно становится страшно. Амрит соврёт, если не хотел внимания от Богов. Но не такое же. Махадеви входит — не рывком, как хотелось бы, но все равно крайне грубо и стремительно. Шёпот на ухо облегчает проникновение, смазки в Амрите так много, что она почти хлюпает от движения. Эти пошлые звуки доводят Дубея, как воспринимать их взаимоотношения после того как его буквально поимело Божество? Прислужник Матери стонет, подается навстречу, упирается пальцами в холодную стену. Как вдруг ощущает ещё более большую плотность внутри, Шива вставил ещё два пальца. — Ты сделал чт.. Слова срываются на стон пальцы касаются костяшками, прижимаются к члену, растягивая Дубея как можно сильнее. Вайш не может не смотреть, как он выгибается, подставляясь, как он стонет, вздрагивая от истомы смешанной с болью. Хочется вогнать до конца, ворваться так сильно, насколько это возможно. Дубей буквально кричит, но не вырывается, находит руку Шивы и второй обнадеживающе её перехватывает. — Тебе не больно? — В размазанном акварельном пятне, зовущем себя — рассудок слышится голос Рэйтана. Мог позаботиться о комфорте Дубея, ещё пару минут назад, сукин ты сын. Пара толчков и Амрит чувствует, что его наполняет что-то горячее. — Ты что кончил в меня? — Да. Будучи на самой грани самообладания, не в силах больше справляться с желанием получить долгожданную разрядку, Амрит приоткрывает рот, чтобы попросить Шиву закончить. Дубея изводит сладкая судорога и он извивается от ощущения разрывающего ткань собственного члена, Вайш награждает его за проявленное терпение и проводит по его члену пару раз доводя до оргазма. По пальцам стекает семя и Рэйтан с отвращенным разглядывает на жидкость тянущуюся между. — Слижи. Амрит послушно берет пальцы Шивы в рот обсасывая каждый поочередно, давится, доводя до рвотного рефлекса когда Бог давит на язык проталкивая палец дальше. В уголках изумрудных глаз вновь скапливаются слёзы, но раз он уже решил быть прилежным прислужником Шива то выполнит свою роль до конца. Рэйтан, довольный поседением Дубея вытаскивает пальцы и гладит его по щеке. — Не волнуйся, я не буду уделять Амале слишком много внимания. — Совсем равнодушно говорит Вайш мужчине. — Не сомневаюсь, особенно после такого.