***
Свет проектора блекло бегал по темному корпусу маски, который периодически покачивался из-за дыхания. Само лицо было спокойно, но скрытые ото всех глаза иногда перескакивали с предмета на предмет, а воздух в комнате, казалось, скоротечно становился жарче и тяжелее — настоящая печка, только вместо древесины разжигалось удушающее напряжение. — Уровень гемоглобина снизился до критических показателей, иммунная система слабее некуда, обменные процессы замедлились до скорости улитки… — плавно твердил ровный голос слушателю, который, очевидно, ожидал задокументировать что-то иное, — Мне продолжать? — Не стоит. Руки, на которые легла нижняя часть лица, едва ли напоминали замок — если тот и можно было назвать таковым, то только со словом “ленивый”. Однако взгляд, скользивший по четкому изображению на интерактивной доске, был наполнен смутой и раздором. — Он умирает, — заключил ученый, пока планшет со всевозможной информацией, которая, как оказалось, мужчине и вовсе не понадобилась, скрылся за его спиной, — Но я бы посоветовал Вам немного подождать. Я заметил… Вытянутая вперед ладонь выпрямилась, приказывая человеку остановиться. Скарамучча опустил глаза на уровень столешницы, а уже спустя несколько секунд их и вовсе закрыли веки. Пальцы, опустившись обратно, тихо застучали по твердой поверхности, но этот жест не означал нетерпение — он будто заведомо подтверждал правильность всех мыслей, которые крутились в голове своего обладателя. — Если он умрет, то очевидно, что его родители подадут на нас иск. Вы же понимаете, что для “Оскорп” будет означать закрытие проекта? Ресницы медленным движением распахнулись, и зрачки будто бы презренно впились в чужую маску, проедая обжигающую дыру прямо на лбу. Однако, судя по тому, что оппонент даже не дрогнул, он уже привык к подобному поведению. — Я не желаю огласки ни в СМИ, ни где-либо еще. Нужно убрать мальчишку с дороги и инсценировать несчастный случай. — Значит, мне сделать… — уже начал доктор, но мужчина качнул головой, оборвав предложение еще в самом начале. — Нет. Вы неправильно поняли. Он поставил локти на стол, позволив рукам вновь подпереть подбородок. Глаза Скарамуччи сверкнули мглой ночного неба, будучи невероятно заинтересованными от предвкушения будущей театральной сценки. Мужчина позволил себе расслабленно, но оттого не менее жестоко ухмыльнуться, и взгляд стал до того спокойным и уверенным в себе, что казалось, словно эта фигура лишь готовила привычный завтрак. — Я сам этим займусь. Дотторе опустил взор; его губы сжались в бледную полоску, но он, расслабив плечи вместе с узлом бушевавших внутри мыслей, кивнул.***
Тело, слегка пошатываясь из стороны в сторону, усталой походкой продвигалось через коридор. Носки липли к еще не высохшему после уборки полу, но Альбедо это совершенно не волновало; его изнеможденность от трудного учебного дня можно было заметить даже по волочащемуся рюкзаку, который, словно питомец, следовал за своим обладателем. “Ура-а, до-ом…” — протянулось в голове молодого человека нескончаемым эхом мыслей. Взгляд метнулся в сторону ведущей вниз лестницы, и юноша осмотрелся, проверяя хвост. В глазах тут же появилась неугасаемая тяга к чему-то интересному и необычайно увлекательному — усталость как рукой сняло. Тотчас лицо озарилось осторожностью и внимательностью, а одна нога опустилась на ступеньку. Но Альбедо прервал легкий кашель, отчего его плечи сразу дернулись вверх. — В подвал собрался? Конечно же, Алиса еще не ушла на работу и успела засечь нарушителя. Юноша почувствовал, как всю спину окатило прохладными мурашками, и в итоге он повернулся лицом к стоявшей в проходе кухни фигуре, виновато опустив голову. Со стороны Альбедо поступил едва заметный кивок. Женщина тягуче хмыкнула, будто на ее языке уже вертелся жесточайший приговор; стыдящемуся на самой верхней ступеньке ребенку даже показалось, что по его лопатке уже успела скатиться жгучая капля пота. Однако через несколько мгновений Алиса нежно улыбнулась и, утерев полотенцем свои мокрые от воды ладони, покивала: — Ну и отлично. Я уже прибралась на кухне и у себя. Кли занимается уборкой в спальне, а ты, будь добр, сделай то же самое в своем подвале и своей комнате. — Ух ты… — лукаво заулыбался Альбедо, опершись спиной о стену, — То есть, теперь это мой подвал. На лице Алисы появилась ухмылка, а сами ее глаза сверкнули грозными молниями, что заставило молодого человека поубавить свой пыл и искрометность. — На время уборки, — снисходительным тоном произнесла она, — Да. И еще… Альбедо только решил развернуться, чтобы продолжить спуск по ступенькам, как незаконченная фраза заставила его остановиться. Вопросительный взгляд метнулся к женщине, которая уже закинула полотенце на предплечье, словно официант в элитном ресторане: — Я сегодня поменялась сменами с коллегой, поэтому забери, пожалуйста, Кли с занятий в кружке. Юноша повел бровью, но вскоре переварил смысл просьбы и, криво улыбнувшись, кивнул, а лениво приложенный к полу рюкзак поднялся и повис на мальчишечьем плече: — Без проблем, ма-ам, — протянул Альбедо, едва ли не с усмешкой продолжив спускаться в подвал. Вместе с характерным щелчком выключателя в глаза врезался свет слабенькой лампы накаливания, которой требовалось проморгаться, прежде чем полноценно загореться. Прищурившись, мальчишка положил рюкзак на кресло и протер лицо сухой ладонью; возникало желание чихнуть из-за обильного количества пыли, но у Альбедо, на удивление, получилось его сдержать, благодаря чему на нос надавило неприятное ощущение заложенности. В воздухе витал запах постаревшего картона; едва ли можно было почувствовать химикаты и горелый пластик, но ничего из этого молодой человек не замечал, потому что для него вся эта странная смесь ароматов уже стала родной и привычной. Заваленные книгами полки ломились от обилия научной документации. Собственные проекты, чужие докторские работы и очень много справочных и методических материалов, от которых даже у всеядных любителей различных дисциплин кровь в жилах стынет. В дальней части подвала скучающе располагались коробки — их серость ни угнетала, ни злила. Их было достаточно много, но каждый, кто побывал в этом месте, совершенно не замечал этой горы предметов. Юноша приземлился в кресло и сам, смяв край рюкзака под собой, после чего, подобно коту, изящно потянулся. — Что ж… прибраться бы действительно стоило. Однако Альбедо и не подозревал, насколько для него это будет трудно. Тишина, возникшая при уединении с собой, давила на мысли и голову в целом. Руки проворно скользили по различным вещам, переставляя их то на одно место, то на другое. А тучи и непонятные шорохи, бьющие в макушку, все никак не прекращались. Порой юноше казалось, что он слышал легчайшие дуновения ветерка где-то сверху; иногда закрадывались сомнения, что щиколотки стыли от малейшего тенька или прохлады. И для Альбедо, который не был настолько чувствителен к таким вещам, все подобные ощущения оставались загадкой. Заглянув внутрь очередного контейнера, до этого момента стоявшего на нижней полке, молодой человек вскинул бровями и оглянулся. Алиса должна была уйти еще около часа назад, а Кли уж точно бы не смогла объяснить ему, что за документацию он наблюдал в боковой стороне вещицы. Черная папка… и две цифры на обороте. Ноль. Ноль. Ужасное покалывание знакомым чередом прокатилось по пясти, а сам Альбедо неровно выдохнул, вытащив бумаги и сжав их двумя руками. Внутри — колотящееся, пробегающее стометровку сердце. “Исследование: в процессе Все права принадлежат компании “Оскорп” ОПЕЧАТАНО” Юноша легким движением приподнял уголок страницы; взгляд сосредоточился от вздымавшегося интереса, когда он смог изгнать из сердца гнетущее чувство тяжести. На грудь давили обломки непонимания, едва ли не прокалывая легкие.***
“Это… в точности совпадает с тем, что придумал я… совсем недавно, — проносилась одна и та же мысль уже который раз, — Моя разработка. Моя идея.” Большой палец нетерпеливо терся об указательный, а вся рука Альбедо наглядно иллюстрировала бурю размышлений в его голове — изредка подергиваясь, она вытаскивалась из кармана кофты, пока взгляд отслеживал весь маршрут на экране телефона. Другая ладонь была занята тем, что втискивалась в поручень. Будто бы это он не отпускал молодого человека, а не тот удерживался за него. “Молекулярный клей… Не понимаю, зачем Алисе нужно было такое исследование. Ладно — я. Но разве она не работала в отделе генной инженерии?.. И… почему тогда она со своим уровнем не смогла закончить формулу? Как и я…” Юноша прикусил губу, стоило автобусу затормозить у нужной остановки, и спешно проскользнул к выходу. Внутренности грызло любопытство. Альбедо давно не испытывал такого раскаленного интереса, чтобы можно было подорваться с места, не закончив своих дел. Сам этот факт заставлял кровь внутри кипеть, когда сердце старалось в том же количестве и темпе перекачивать ее. Перед глазами едва ли пронесся очередной салатовый огонек, а мальчишка, натягивая на себя халат, прошел в лабораторию своего научного руководителя. Он все еще был стажером, и поэтому, конечно же, о собственной и речи быть не могло; однако Альбедо был очень прилежным, “возлагающим надежды на подрастающее поколение молодым человеком”, и поэтому ему давали разрешение на собственные “независимые исследования” при условии, что об их результатах будут предоставляться отчетности. Из рюкзака вытянулась темная папка. Юноша покрутил ее перед собой, словно совершенно не знал, что делать с данным предметом, но вскоре мотнул головой и прошел к металлической установке, с помощью которой работать можно было удобнее. Тактильная голограмма, появившаяся с нажатием нескольких кнопок, осветила лицо Альбедо. Синие огоньки отражались в глазах, подобно маленьким призракам-капелькам, а кончики пальцев затмили горение взгляда, перекрыв яркое тепло сухими символами. Порой молодой человек позволял себе склонить голову вбок или отойти, чтобы лицезреть получившиеся итоги непомерного интеллектуального труда, а иногда он задумчиво всматривался в каждую букву, как будто от этого смог бы уловить что-то новое в потоке грез. Даже без осознания, сколько времени пролетело, Альбедо, едва ли не кусая собственные уста до кровавых следов, судорожно записывал выходившие значения в листок на планшетной доске. “Это… больше похоже на кабель, чем на клей…” Издалека, на рядке стульев у самого входа, неприятно отвлекал звук вибрации. Однако юноша игнорировал его до последнего, не задумываясь о том, важны ли были те звонки — для него интерес, к которому он продвигался уверенным шагом, стоял на первом месте на данный момент. Слабость пронизывала организм, но спустя несколько часов мысль ударила в голову оголенным электрическим проводом, и тогда, взглянув на неотъемлемый результат собственного ума, Альбедо победно, хотя и изнеможенно, улыбнулся. Перед его глазами был прототип молекулярного клея, по структуре чем-то напоминавший шелковое волокно, но также он был близок и к паутинной нити при застывании. “... Получилось.”***
Фонари горели тускло и призрачно; горящий солнечным днем Нью-Йорк был холоден и необъятен, но теперь потресканные дороги лишь слабо освещал свет погасшего во мраке неба. Луна и бледно мерцающие звезды украшали ночь; легкий ветерок обдувал щеки, из-за чего подросток иногда морщился и щурился. Однако его лицо все равно было озарено вдохновленной улыбкой, пока аквамариновые глаза мечтательно наблюдали за мерцающими небесными телами. Альбедо находил в себе родственника каждой из этих звезд, которая могла радостно блестеть не только для него, но и для многих других. В голове крутились всевозможные варианты использования собственного изобретения. Прочный, напоминающий по структуре волокна кабель. Так как на практике он не применялся, а реагенты из “Оскорп” юноша не использовал, он подумал, что лучшим решением будет стереть историю запросов в системе голографической установки и показать результат уже наглядно, с гордостью и почетом. Его беспечно свисающий с плеча рюкзак. Свободная от любых оков походка. Взгляд, наполненный безгранично щекотливым счастьем. А с другой стороны — неизмеримо усталый, ржавый тициановый взор, едва ли прикрытый светлыми локонами. — Откуда идешь? Мальчишка остановился. Лямку рюкзака стиснули тонкие пальцы, и Альбедо с воодушевленным ликом открыл рот, но вид фигуры напротив заставил его зрачки тревожно дрогнуть. С уст не слетело ни одного звука. Сердце колюче забилось с большей частотой; виски словно обвил прохладный железный обруч. Кли. Нужно было забрать Кли с художественной школы. Алиса сжала губы. Ее руки, скрестившиеся на груди, разъединились, а одна указала на входную дверь: — Молодой человек, как это понимать? Я просила Вас забрать сестру не завтра и не послезавтра, а сегодня вечером. Но мне позвонила преподавательница и оповестила, что за Кли так никто и не явился, а школа уже закрывается. Мне пришлось бросить работу и поехать за ней, потому что Вы проигнорировали все мои звонки. — Мисс, я… Свободная рука сжалась в кулак, позволив ногтям до отвращения колюче впиться в кожу. Альбедо чувствовал, что от обвалившегося как со звездного неба напряжения голова начинала забиваться болезненным ветром. Старшая заметно нахмурилась, и это било по совести только больше. — Нет, молодой человек. Вы могли бы позвонить и объясниться, чтобы я могла поручить эту заботу кому-нибудь еще, но предпочли этого не делать. Пойдите и извинитесь перед своей сестрой. Телефон в ее пальцах не моргал — казалось, что он был “мертв” и совершенно не работал. Юноша опустил свой взгляд, полный вины, в расщелину двери, от которой исходил уютный и теплый свет. Ручка плавно пригнулась; едва ли пройдя по коридору, Альбедо увидел девочку, которая была вздыблена, словно кот, которого только что напугал с грохотом упавший предмет. Ее глаза метались с одной фигуры на другую, — Алиса уже подошла сзади, ожидая слов со стороны младшего, — а блики внутри тоскливо, волнительно перекатывались то вверх, то вниз. — Братик, не стоит… я… — Не защищай его. Достаточно строгий тон в голосе заставил дрогнуть и Кли, поэтому она сжала в ручках подол ситцевого платья. Это не было жестоко. Это было справедливо. Альбедо судорожно вдохнул и сложил ладонь на свое запястье; взгляд он отводил, а в горле застрял удушающий комок. — Я… извини, Кли, я… просто немного… увлекся, и… — Увлекся. Алиса медленно прошла к дверному косяку, у которого смято стоял юноша, и облокотилась напротив него, чтобы можно было посмотреть в глаза. Резкое выражение лица сменилось греющим. Кончики губ приподнялись, образовав легкую улыбку, и во взгляде женщины стали заметны заботливые родительские блики. — Молодец, что извинился. Понимаешь, Альбедо… — немного склонив голову, начала она, — За многие поступки в нашей жизни приходится платить. Я понимаю, ты очень любишь науку, и уверена, что допоздна занимался только ею. Но и ты меня пойми. Ты… очень… очень сильно похож на свою маму. Альбедо поднял свое лицо, а его мокрые от подступивших слез вины глаза начали разглядывать Алису. Горячий, живой взгляд. — И у нее была такая… философия. Если у тебя есть энергия, чтобы что-то сделать для человека, то это не просто возможность — это твоя обязанность. С большой силой… приходит большая ответственность. Юноша непонимающе рассматривал лицо напротив. Он качнул головой, нахмурившись, а собственные дрожащие губы сжались в тонкую и бледную полоску. Терзавшие стыд и совесть сменились обжигающим гневом. — Ну и… где же она? Старшая распахнула ресницы, в ступоре бегая зрачками по всему ребенку. — Где… мама? Где вся та ответственность, о которой ты говоришь, по отношению ко мне?! Алиса, скажи мне! Видеть… как на тебя злится дитя, которое ты взращиваешь своими силами так долго… Больно. — Альбедо… нет, я не это имела в виду, — брови женщины жалобно опустились, — Прошу, успокойся. Ты пугаешь Кли. Девочка тревожно перекидывала свой взгляд с одной персоны на другую; для нее было страшно наблюдать за ссорой между обеими родительскими фигурами. Кулачки прижались к солнечному сплетению. Альбедо, стараясь дышать безо всякой тряски, поднял плечи. По глазам прошлись светящиеся огоньки, и он быстро развернулся, смахивая слезы ладонями — ноги понесли юношу к двери, а когда та захлопнулась — стекло треснуло и… Рассыпалось на мелкие крошки, заставив вздрогнуть как звездочку, так и Алису. Кли подбежала к своей матери и обняла ее ногу, в явном волнении наблюдая за тем, как светлая макушка стремительно скрывалась за заборчиком. — Братик… — тихонько промямлила она слезливым тоном. Алиса опустила виноватый взгляд на дочку и осторожно присела на корточки. Ее теплые, нежные руки накрыли детские щеки, а большие пальцы заботливо смахнули слезинки. — Солнышко, разрешаю тебе покушать любые печеньки. У твоего брата… был трудный день, а я не сдержала себя и разозлилась на него. Я догоню Альбедо. Хорошо, милая? Кли склонила голову и обняла женщину, кротко кивнув. — О, милая… — она погладила чужую спинку и улыбнулась сквозь слезы, — Ну чего ты так… Я скоро вернусь. Вскоре Алиса смогла успокоить девочку объятиями и спешным шагом вышла из дома, с осторожностью переступив все осколки — конечно же, она объяснила Кли, что подходить к ним опасно, и чтобы в случае чего она отправилась спать, терпеливо ожидая ее прибытия. Пересекая очередной квартал, она даже не заметила, что на раме строительных лесов, согнув ногу треугольником, возвышался потемневший в ночи силуэт подростка. Стеклянные глаза опустели, как только проводили обеспокоенную женщину.***
Достаточно легкая бутылка опустилась на столешницу, а вместе с ней и несколько монет. Кассир многозначительно осмотрел все выложенные деньги и поднял взгляд на юношу: — Тут десяти центов не хватает. Альбедо серо перевел взгляд на чашу с пенни и, стиснув в пальцах маленькую горстку, положил ее рядом с остальными монетами. Мужчина напротив неприязненно потер переносицу. Он явно был раздражен. — Нет, так нельзя. Либо доплачивай из своего кармана, либо проваливай. Стиснув зубы, молодой человек нахмурился; руки были быстро убраны в карманы брюк, и вскоре юноша направился на выход из магазина.