Fall Out Boy - the kids aren`t alright
Чонин знал Сынмина столько, сколько себя помнил: их матери были подругами. Так что дружба между мальчишками с разницей в год была лишь вопросом времени. К тому же, статус семей был примерно одинаков, им нечего было делить или стесняться. Отец Кима разрабатывал приложения и софт, а папа Яна строил свой бизнес. Матери сначала работали в одной компании, а затем разошлись, кто куда: госпожа Ким решила осесть дома, родить еще ребенка, заняться каллиграфией, а затем это стало ее небольшим заработком. Мать Чонина, в другой жизни, могла бы легко стать айдолом, настолько женщина была хороша собой. Но выбрала продажи. Она всегда прекрасно знала, какой эффект производит на людей, особенно мужчин. И ее карьера легко строилась. Вот только в 12 мальчик случайно стал свидетелем крупной ссоры родителей. Его последние два урока отменили, так что Ян поспешил домой и застал отца и мать разговаривающими на повышенных тонах. Нет, Чонин и раньше слышал, как они ругаются. Но это происходило в их спальне, шепотом и не получало развития за завтраком. А теперь это словно что-то надломило в их семье. С того дня ругань и взаимные обвинения лишь множились и не скрывались, гнев и недовольство поселились в доме и пропитали всё вокруг. Он робко спрашивал у отца, что произошло, но папа лишь махал рукой. - Ты еще мал для этого. Мы попытаемся это решить с мамой. Не переживай. У нее такой период, наверное, - он трепал сына по волосам и отводил глаза. Затем пришло уныние и чувство безысходности, потому что мать начала поздно возвращаться домой и часто гулять с подругами или коллегами. И ее пьяное тело, абсолютно не переносящее крепкий алкоголь, отец затаскивал в дом, ухаживал за немощной, купал и следил, чтобы жена не захлебнулась в рвотных массах. Чонин видел, как папа переживает, теряет надежду. И он пообещал себе, что никогда не станет напиваться до свинячьего визга, чтобы не подводить отца так же. Мать постепенно отстранялась от них обоих. Будто бы Ян-младший сделал что-то непростительное. Он ломал голову, что случилось и где он напортачил? Возможно, маму печалила его средненькая успеваемость? Он постарается лучше. Чем выше становилась ее должность, тем чаще она выпивала: по всем малым и большим праздникам, дням рождения или абсолютно незначительным поводам. Вокруг нее крутились мужчины, а отец становился всё молчаливее и угрюмее. Он больше не спорил, не ругался, лишь воспитывал сына, ухаживал за женой, повторяя, что с ними всё будет хорошо. Хорошо не стало, в доме невыносимо было находиться: тяжелая аура давила на Чонина. И он всё чаще засиживался у Сынмина после уроков. Они включали j-rock на всю катушку и представляли себя гитаристами известных групп. Ким не лез с расспросами, Ян не горел желанием вываливать такую позорную информацию о собственной матери. - В школе всё хорошо? - спрашивала она сына, завтракая. - Ты первый в рейтинге? - Еще нет, мам. - Запомни, что неучи никому не нужны. Будь добр стараться лучше и вести себя безупречно. Мы делаем для этого всё, - мать ставила тарелки в мойку и снова уходила работать. - Я работаю только для того, чтобы ты мог поступить в хороший университет! Манипуляция хорошо работала на подростке, и Чонин прикладывал много усилий, чтобы повысить свою успеваемость. Однако, чего он не ожидал в свои 14, так это увидеть настоящую причину разлада между родителями: мать в легком халате на голое тело и мужчину, поспешно натягивающего брюки. Ян стоял с широко распахнутыми глазами, остолбенев, не способный что-либо вымолвить. Его мама спала с кем-то кроме отца? Это никак не укладывалось в его голове. Потому что его родители были истинными. У отца было имя и девичья фамилия матери, у нее - уникальное тату папы. Его друг сам придумал ту картинку, поэтому совпадений не могло быть. Какого хрена истинная пара разваливалась?! Почему он стоял посреди руин, а его мать лишь холодно смотрела на своё дитя? Это что того стоило? Она произнесла его имя, будто хлестанула им по лицу. И Ян дернулся, отмер. И побежал. Он хотел провалиться свозь землю, взять билет на необитаемый остров в один конец и там умереть, но не видеть ее больше. - Сынмин! - он на автомате взбежал вверх по лестнице, распахивая вторую по левой стороне дверь, падая в распахнутые объятия. - Йени? Что случилось? Ты весь дрожишь. Эй? Ты что плачешь? - Ким никогда таким эмоциональным своего друга не видел. Но чувствовал, что нужен ему сейчас. Он гладил его по волосам, качал в объятиях и целовал в висок. Дрожь младшего передалась ему, и Сынмин переместил их на кровать. - Я могу помочь? Только слово скажи, Инни. - Господи, Минни, мне так стыдно, - задыхаясь выговорил Чонин. - Я не знаю, что мне делать. - Стыдно? За что? Я уверен, ты не мог сделать ничего такого, - Сынмин видел, как лучший друг мучается, как его глаза метаются по лицу Кима, как его руки подрагивают. - Я увидел то, чего не должен был. Никогда. Боже, моя мать...она... Минни, - он утыкается головой в его грудь, из его рта вырываются всхлипы. - Тшш, не заставляй себя. Ты можешь рассказать потом. Я на твоей стороне, - Сынмин не выдерживает и легко целует друга в губы. И воздух будто бы становится вязким, его невозможно вдохнуть всей грудью. Чонин смотрит на Сынмина изумленно. Но это лишь в первую секунду. А затем касается сухих уст старшего в ответ. А потом они проваливаются в бесконечную вечность сладких поцелуев, обещающих нежность и защиту. Ким шепчет, что влюблен в него, и Чонин не сомневается. Он тоже любит его, но иначе. Как брата, наверное. Тем не менее, это не мешает ему стонать в рот приятелю, раздеваться и кивать на любые предложения Кима. Сынмин еще не получил свою метку об истинном, но он уверен, что это Йени. Он так долго мечтал целовать этого парня, что судьба точно на его стороне... ... - гребаное дерьмо, Сынмин! - орет уже пятнадцатилетний Ян на всю ванную. Даже не его. - Шесть утра, Чонин. Что там? Волосы на груди проклюнулись? - шутит Ким, позевывая. - Метка. Надпись, точнее. На моей шее, - Ян в полном раздрае, его глаза потухшие. И когда он переводит взгляд на отражение Сынмина, тот смурнее тучи. Он верил до последнего, что Йени, в конце концов, будет его родной душой. Что он достанется ему. Но вместо его имени, там чужое. Шею, у самого ее основания, там, куда еще вчера его целовал Сынмин, окольцовывает "Джинни". Надпись тонким узором оплетает переднюю часть шеи парня, и тот не знает, что с этим вообще делать. - Погоди, Джинни - это девушка? - всё ещё хмурится Ким. Он знает, что у его парня любовь к членам (во всяком случае, к одному точно), он не верит в предназначение и еще не носит водолазки. - Почерк вполне себе женский, даже каллиграфичный, - бубнит Ян недовольно. Он надеялся, что на его теле не появится вообще никаких имен, фамилий или прозвищ. Не после того, что творилось с браком его родителей: про любовников матери теперь знала вся семья отца. Мать с отцом каждые полгода собирались разводиться, абсолютно забыв о сыне. Главное было держать марку, учиться лучше и не позорить семью. Не отбирать хлеб у матушки, так сказать. Поэтому он и образ прилежного ученика слились воедино. Другое дело, что про свободное время Чонина никто ничего не говорил. Поэтому он всего себя посвящал старому-новому увлечению: музыке, написанию песен и Сынмину. Тот учил его играть на гитаре, Ян - подтягивал друга в литературе. Их отношения качественно не изменились, в них только добавились поцелуи, неуклюжие серенады и неуклюжий подростковый секс. И ничего из этого Чонин не собирался менять. Пошла нахуй эта Джинни. Какой бы прекрасной она ни была, ему плевать на истинность с сеульской телебашни. Даже если в один прекрасный день она заявит свои права на Яна. - Ты бросишь меня? - осведомляется Ким. Он напряженно смотрит на Чонина. - Во всяком случае, не сейчас, - глупо шутит младший.***
- Ну, что, удалось отыскать что-то в базе? - праздно интересуется Феликс у друга, пока они ждут учителя. - Парочка человек. Пытаюсь придумать, как бы выяснить совместимость, - Хван задумчиво покусывает кончик карандаша. - А просто подойти и спросить нельзя? - недоумевает Ёнбок. - Вечно ты всё усложняешь. - Ты в курсе, что не все горят желанием показывать свое предназначение? Кто-то считает, что их метку вообще могут сглазить, - шипит в ответ Хван. Друг только закатывает на это глаза. – Кстати, в классе первого года старшей школы нашел несуществующего ученика. Во всяком случае, фотка ничего не дала. - Может, баг программы? – Феликс рисует на полях тетради узоры. - Наверное. Год уже начался. Кому придет в голову так поздно перевестись? – бесцветно тянет Хёнджин. Как выясняет Феликс через пару дней, это не баг, а фича. Любопытство и обширная сеть знакомств повествуют, что в первый класс действительно перевелся новенький. - Его отец военный. Так что у Хана не было вариантов, кроме как поехать со всей семьей в Малайзию, - поясняет Сынмин, когда Феликс передает ему обещанный ланч с курочкой Каннам. – Присоединишься? - Я уж думал, не попросишь, - улыбается Ёнбок, присаживаясь рядом на еще не до конца прогретую солнцем траву. Они мало знакомы, в основном из-за общих классов по вокалу, на которые Феликс записался ради интереса. А вот у Кима, по мнению старшего, талант. Слушать его – одно удовольствие. – Он твой давний знакомый? - Да, друг детства, жил неподалеку, - Ким довольно мычит, вгрызаясь в сочную курочку в панировке. – Надеюсь, он не сильно изменился. - Чонин тоже с ним дружил? – Феликс почему-то уточняет, чувствуя, что это было бы важно для Хёнджина. - Ну да, втроем гоняли по округе, - улыбается воспоминаниям Сынмин. – У Джисона мама играет на фортепиано, музыкант в прошлом. Может, за это время научила сына чему-нибудь. Они поедают курочку, неспеша переговариваясь. Феликс проверяет почву, рассказывая, что Чан пригласил его на их небольшое выступление. - Никаких проблем, если так, - пожимает плечами младший. – Он такой лидер, ага? – усмехается в конце Ким. - Мама-наседка, - хохочет над Баном Феликс. Он неосознанно закусывает губу, когда в голове всплывает теплая улыбка Криса. Про своё открытие о том, кто его предназначение, он никому еще не говорил. Даже самому Чану. Он пока не знает, как ко всему этому подступиться. Да и метку Бан Чана не видел. Феликс надеется, что это именно его Крис. Иначе будет совсем печально.***
Когда Сынмин рассказывает Чонину про возвращение Джисона, Ян словно восстает из мертвых. Хан — это тот период его жизни, который сразу телепортирует в комфортное, радостное и уютное детство. Поэтому Чонин бежит со всех ног и кидается давнему другу на шею, визжа. - Хани-хëн! - пищит на весь холл младший, не веря своему счастью. - Ты вернулся! - Ну я же обещал, - улыбается Джисон, крепко обнимая малыша в ответ. - Дай-ка я посмотрю на тебя, Хлебушек, - он отрывает от себя протестующего Чонина и ерошит светлые волосы рукой. - Сильно изменился? - спрашивает Ян. Он счастлив, что их трио снова воссоединилось. - Только подрос. И железа в организме стало больше, - издевается Хан. Он замечает широкий чокер на шее приятеля и не может не потянуть за аксессуар. - Раньше ты такое терпеть не мог. Сынмин тебя на цепь посадил? - Скорее я его, - отшучивается младший. - Долгая история. - Хорошо, потом расскажешь. Времени теперь полно. Кроме того, мне сказали, что вы собрали рок-группу? Возьмете на подпевку? Чонин улыбается шире и прижимается лицом к груди Хана. Он даже пахнет так же, как раньше: лаймовой жвачкой. Этот запах успокаивает его, Джисон все такой же улыбчивый, мягкий и с нежным голосом. Яну на мгновение чудится, будто его жизнь снова нормальная, нет никакого семейного пиздеца и разлада. - Конечно, Сони. Всё, что угодно для тебя. - Ох, я почти ревную, - шутливо бурчит Ким. Джисону об их с Чонином расставании он не говорит.***
Феликс добирается до дома Бан Чана в указанное время, ворота со стороны гаража уже подняты и украшены гирляндами. Из зрителей сиблинги Криса, какой-то хён Чана, старшая сестра Кима и Хан Джисон. - Привет, я последний? – шутит Ёнбок, присаживаясь рядом с новеньким. - Наверное. Я не знаю, сколько у моих приятелей здесь фанатов, - улыбается парнишка. – Джисон. - Феликс, - представляется в ответ старшеклассник. Парни подключают свои гитары к усилителям и ударяют по струнам. Чонин открывает рот, чтобы исторгнуть из себя первую строчку. И Ёнбок сглатывает: слухи не врали, его голос невероятен. Он словно бы нечеловеческий, высокий, мягкий, будто бы сотканный из бархата. Феликс быстро соображает и достает телефон, чтобы записать их выступление. Песня неспешная, для разогрева связок и напоминает старый романс. И подходит мальчишке и его тембру. - Минхо был прав. Поет ваш младший, как ангел, - выдыхает Феликс. А затем Чонин затихает вслед песне. Хитро усмехается, Бан Чан отсчитывает 1-2-3-go! И парни запевают в унисон что-то совершенно иное по стилистике и ритму. Песня мчится, бежит и то карабкается в горы, то переминается с ноги на ногу, Сынмин удачно подхватывает за Яном, а Бан Чан вклинивается меж ними в припеве. Хан рядом с Феликсом визжит «оппа!» по-девчачьи, сестра Сынмина смеется над ним. - Этот Минхо, видимо, знаток? – новичок цепляется за слишком знакомое имя. - Балабол, конечно. Но иногда очень точно подмечает детали, которых никто больше не видит. Мой друг, - поясняет Феликс. Он не замечает, как Хан становится серьезнее за пару секунд. - А, м-м-м, просто для расширения кругозора, в каком он классе? – Джисон смотрит за младшими одним глазом. Но сейчас очень любопытно узнать, куда ему хотя бы смотреть. Понятно, что Минхо – достаточно распространённое мужское имя. Но вдруг это он? - Последнем, выпускном. Познакомить? – усмехается Феликс. Что любил всем сердцем австралиец, кроме единоборств, так это сводить одиночек.