Aftermath of a Revolution

      — Это я был в том видео, которое просочилось в сеть в прошлом семестре. Я и Симон. Это было то, чем я не хотел ни с кем делиться, поэтому я солгал, но это был я.       Вильгельм повернулся, и посмотрел на Симона. Симон сначала не пытался скрыть своего шока. Всего 15 минут назад Симон сказал ему, что согласен быть его секретом, и сказал, что любит его, но Вильгельм стоит здесь и он отказывается скрываться. Когда Вильгельм начал улыбаться, Симон не мог не улыбнуться в ответ. Именно тогда Симон понял, что они справятся с этим. Симон любил Вильгельма. Принц ничего не ответил тогда, но показал действиями. Вильгельм обернулся и долго смотрел вперед. Слишком долго. Симон посмотрел на балдахин, под которым сидел королевский двор. Человек, который забрал Вильгельма из класса несколько недель назад, останавливал репортеров, пытаясь заставить их прекратить запись. Королева выглядела так, словно собиралась совершить убийство. Ее глаза были тверды, как камень, ее челюсти были такими сжатыми, какой королеву Симон не видел никогда, а рот скривился в такой хмурой гримасе, что казалось, если она откроет его, и из него вылетит огонь. Герцог упер взгляд на свои руки. Симон никогда не задумывался о том, каким апатичным казался этот человек, но теперь он видел это ясно, как божий день. И, конечно же, Август выглядел так, будто увидел привидение. Симона вернул в настоящее голос Вильгельма.       — Э-э, п-извините. Извините, если… если эта новость кого-то из вас разочарует.       Улыбка Симона угасает. Он не мог читать мысли Вильгельма, глядя ему в затылок. Почему он извинялся? Он не сделал ничего плохого.       — Спасибо.       После этих слов Вильгельм развернулся, быстро сошел с платформы и побежал в сторону Хиллерска, спрятавшись. Раздаются нерешительные вежливые аплодисменты, и Мэдисон вопит: «ДА, ВИЛЛЕ!». Люди начинают вставать, собираясь в группки, обсуждая. Обсуждая Вилле, его, Королеву и видео. Симон просто стоит, не зная, что теперь делать. Кто-то сзади касается его плеча и сжимает.       — Ты в порядке?       В голове щелкает. Вилле. Вилле не в порядке. Симон выдыхает тихое «извините» и убегает на поиски Принца. Он ищет и ищет его, пока, наконец, не находит его оперевшимся на кирпичную стену, сгорбившись. Симон подбегает к нему.       — Вилле, ты как?       — Я не могу…не могу дышать, — Вилле выдыхает, будто ему физически больно. Первой мыслью Симона было: сердечный приступ. Наверно от стресса. Симон чувствует, как у самого укорачиваются вдохи и сдавливает грудь.       — Боги, Вилле, что не так?       — Я чувствую, что…что умру, — это тот ответ, который не хотел бы Симон услышать. Он застывает с открытым ртом.       — Вилле, тебе нужно в больницу. Пошли, — Принц только качает головой, отказываясь. Как он может отказываться в такой ситуации? Он умрет. Его сердце остановится и Симон останется один. Ему придется пройти все это в одиночку и больше никогда не увидеть Вилле. Это заставляет Симона чувствовать, что он вот-вот умрет. Как Вилле может отказываться?       — Вилле, давай, нам пора.       Принц начинает рыдать, повторяя «нет, нет, нет». Симон хватает его за руку, пытаясь поднять, но Вилле вырывает руку и отскакивает. Он садится на корточки и начинает бить себя по голове открытой ладонью. Сильно. Симон инстинктивно пытается схватить его за запястья.       — Вилле, остановись! Ты причиняешь себе боль.       Когда Сара была маленькой и переживала, она реагировала также. Симон никогда не пытался ей помочь из-за боязни сделать хуже. Он позволял своей маме успокаивать сестру. Но именно сейчас он жалел, что у него нет такого опыта, он мог бы помочь Вилле. Было логично, что он сходил с ума, особенно если у него был сердечный приступ. Но в этом ли было дело? Вилле был здоров и молод. Сердечный приступ просто не мог случится. Итак, если у него не было сердечного приступа, что происходило?       — Уйди, исчезни, — прошептал Вилле сквозь слезы, потянувшись к своим волосам, пытаясь их вырвать, но они были слишком короткие.       — Нет, я остаюсь здесь, с тобой.       Внезапно издалека послышались шаги. Симон поднял глаза и увидел королеву, за которой следовали этот мужчина и герцог. За их спинами он увидел также Августа. Боже, он только усугубит ситуацию. Он всегда все делал хуже. Кристина стояла перед Вилле и смотрела на него сверху вниз, заглядывая ему в душу. Симон пододвинулся в сторону, ближе к Принцу, чтобы дать ей место, и посмотрел на нее со своего ракурса.       — Вильгельм, идем к машине. Мы едем в Дроттнингхольм, — она сказала так, будто это был приказ. Голос у нее был строгий и резкий. Это немного испугало Симона. Должно быть, это испугало и Вильгельма, потому что его дыхание стало еще более коротким и прерывистым.       — Нет, я никуда не поеду!       — Хорошо, — Кристина разочарованно выдохнула, — тогда пойдем в твою комнату.       — Я не могу…я не могу двигаться, — голос Вилле дрогнул и он разрыдался еще больше.       — Боже, Вильгельм, — она закатила глаза и наклонилась, чтобы быть ближе к красному и потному лицу Вилле. — Ты только что все испортил, ты же понимаешь это, да?       — Остановись, — прошептал Вилле.       — И теперь ты сидишь здесь, истеришь, ведешь себя как ребенок, как думаешь, это выглядит? Как ты считаешь, ты похож на сильного, могущественного наследного принца? Ты выглядишь сумасшедшим.       — Остановись, — чуть громче.       — Эрик никогда бы так не поступил. Эрик никогда бы не позволил себе испортить такой день. Эрик никогда бы не закатил такую истерику. Эрик был бы так разочарован в тебе, Вильгельм.       — Остановись! — Принц закричал. Кристина ударила его. Шок заставил всех затаить дыхание, включая Вилле, который и так уже почти не дышал. В конце концов он прижал руки к груди и начал хрипеть. Симон никогда не испытывал такой ненависти, как к Королеве в данный момент. Даже к Августу. Королева являла собой чистое зло. Ее действия заставили кровь Симона кипеть, но сейчас она была не важна. Вилле, вот кто был важен, но он синел на глазах.       — Вилле, дыши, — но это ожидаемо не помогло. Внезапно, раздались шаги, направляющиеся в их сторону.       — Что здесь происходит? — это был Борис, школьный психолог. Когда он подошел ближе, Симон увидел, как в голове мужчины сложилась картинка и он опустился на колени перед Вильгельмом, начиная действовать.       — Подвиньтесь все, вы давите на него! Вильгельм, посмотри на меня, это Борис, — Вилле, казалось посмотрел ему в глаза, и будто очнулся, — Вильгельм, у тебя паническая атака. Хочешь попробовать трюк 5-4-3-2-1? — Вилле покачал головой, отказываясь. Какого черта, Принц знал о чем говорил психолог?       — Тогда, как насчет «объятий бабочки»? — В этот раз Вилле качнул головой, соглашаясь. Борис и Вилле скрестили руки на плечах, — считай вслух, Вилле.       — 1, — прохрипел Вилле. Они хлопали руками по плечам.       — 2, — снова, хлопая руками по плечам.       — 3, — и они продолжали хлопать, пока не досчитали до десяти.       — Тебе нужно сделать упражнение снова? — спросил Борис. Вилле снова отрицательно покачал головой, — хорошо, сделай пять глубоких вдохов.       И Борис начал отсчитывать их. В конце концов, Вильгельм снова смог нормально дышать.       — Мы уходим. Мы пришлем машину позже, чтобы забрать тебя. Тебе лучше быть готовым к тому времени, — сказав это, Королева и ее свита исчезли. Борис положил руку на плечо Вилле.       — Я действительно горжусь тобой, Вильгельм. Эрик был бы тоже горд.       — Она сказала, что он был бы разочарован, — тихо ответил Вилле.       — Позволь спросить тебя об этом, Вильгельм? Как думаешь, Королева знает тебя и знает в чем ты бы разочаровался и чем был бы горд? — Вилле нерешительно качает головой, говоря нет, — Тогда почему ты думаешь, что она знала Эрика? Эрика, которого знал я, был бы горд. И ты тоже должен гордиться собой.       Вилли улыбнулся, и Борис подмигнул ему. Затем он повернулся к Симону.       — Я думаю, ему не помешает отдых. Панические атаки очень изнуряют и тяжело действуют на организм. Сможешь его отвезти обратно в его комнату?       — Да, сэр, — на этом разговор заканчивается и все расходятся в разные стороны.

***

      Когда они возвращаются в комнату Вилле, Симон чувствует себя не в своей тарелке.       — Как ты себя чувствуешь?       — Лучше, — отвечает Вилле, слабо улыбаясь.       — Я знаю, ты устал, но можем мы еще немного поговорить?       Вильгельм глубоко вздохнул, избегая смотреть Симону в глаза.       — Конечно, — они сели на кровать.       — Зачем ты сделал это, Вилле? Я же сказал, что согласен на то, чтобы отношения были в секрете.       — Но я был против. Ты сказал, что я такой же, как моя мать, защищаю себя, но это не так. Во всяком случае, я защищал ее. Но я устал лгать. Я просто хочу быть тем, кто я есть. Ты злишься на меня?       — Злюсь ли я на тебя? — Симон не мог поверить, что Вилле думал, что он может расстроиться из-за того, что он только что сделал для него, — Вилле, я люблю тебя. Очень сильно. То, что ты сделал для меня значит очень много. И, между делом, я беру свои слова назад о твоем матери. Она еще большая стерва, чем мне показалось. Кстати, как ты к этому относишься?       — Я тебя тоже люблю, — дыхание Симона сбилось. Он мог бы умереть от счастья, услышав эти слова, — Я думаю, это ударит по мне позже, и мне будет хуже, но сейчас я в относительном порядке.       — И что только что произошло? Я тебя никогда не видел таким, напугался до чертиков.       — Мне жаль.       — Тебе не за что извиняться, Вилле. Это не твоя вина. Просто я никогда раньше не видел людей, у которых была такая паническая атака. Я не знал, что делать. Прости за такую реакцию.       — Если честно, то я даже не помню твоих реакций.       — Это был твоя первая паническая атака?       Вильгельм усмехнулся, будто сама мысль о том, что это его первая паническая атака смешна.       — Нет, это еще и не самая худшая из всех. Они у меня начались еще в детстве. Эрик старался помочь. Мама поставила мне условие — ходить к Борису, чтобы я остался в Хиллерска. Он мне на самом деле очень помог. Еще я узнал, что Эрик тоже ходил к нему.       Симон улыбнулся, и Вильгельм отзеркалил его улыбку.       — Я рад, что ты можешь поговорить с кем-то об этом. Я могу чем-то помочь?       — Я надеюсь, что у меня не случится больше такого эпизода в твоем присутствии, так что не беспокойся.       — Вилле, я с тобой надолго. Я надеюсь, что не увижу ее, потому что у тебя ее не будет, но это скорее всего маловероятно. Скажи мне, как я могу тебе помочь, на всякий случай?       Вильгельм неловко ерзает.       — Я не знаю, мне нравится давление, но легкое? Например, прикосновения ко мне или что-то в этом роде? Разговоры помогают, но шепотом. Мне нравится объятие бабочки, ты его сегодня видел. Есть также практика, где ты перечисляешь пять вещей, которые видишь, четыре, которые слышишь, три, которые можешь потрогать, две, которые можешь обонять и одну, которую можешь попробовать на вкус. Иногда это помогает. Я не знаю, наверно, просто быть рядом?       — Понятно. Я немного поищу, что еще я смогу для тебя сделать, — Симон забирается сзади Вилле на кровать, хватая его за плечи и качая.       — Ты не должен этот делать, — Вильгельм гладит руки Симона на своих плечах.       — Я хочу, — они медленно качаются взад и вперед.       — Я люблю тебя, — шепчет Вилле.       — Я тебя тоже люблю, — отвечает Симон.