Не буди спящего дракона

Исцеление не означает, что вреда никогда не было. Это означает, что урон больше не контролирует вашу жизнь. Акшай Дубей

Она стоит на винтовой лестнице и смотрит на первый этаж, где на диване сидит мама и тётя Джейна. Женщины пьют вино и смеются. Лея впервые за долгое время слышит смех матери. Только огонь освещает их лица, но они на удивление светлы и буквально сияют в полутёмной комнате. «Последние документы об аннулирование пришли», — понимает Лея. Ей кажется, что её мать сбросила с плеч целую каменную крепость, потому что она никогда не выглядела более счастливой, лёгкой, спокойной. Как будто брак всегда тянул её к земле, болтался на шее камнем. Лея отстранённо думает, что Лютый сейчас, наверное, гуляет и гудит от её отца, а золотые мантии поднимают тосты за своего начальника. Все празднуют этот день, как величайшее свершение. Кажется, даже представители других Домов рады за Ройсов и Таргариенов. Лее больно, что брак её родителей был настолько ужасен, что это даже вызывало сочувствие у других аристократов. И никого не волнует, что в этот день Лея официально потеряла отца. Её вычеркнули из семейного дерева Таргариенов, выжгли. Как будто оборвалась последняя нить, связывавшая их. Не то чтобы он до этого был отцом. Если только временами. Но это не значит, что Лее не больно и не горько. Надежда умирает последней и всё такое. Лея корит себя за неё, за этот робкий проблеск в глубине души. Она не может так легко избавиться от него, нельзя взять и вычеркнуть своих родителей из жизни одним движением. Лея хочет поступить в Сорбонну и оставить Англию позади, вместе со всеми привязанностями и чувствами. Куда проще сжечь все мосты, если ты за морем. Всё равно рано или поздно придётся вернуться, чтобы начать обучаться семейному мастерству Ройсов и управлению Домом. Но эти пара лет… пара лет перед неизбежным. Она хочет взять от них всё. Прочувствовать свободу и оставить всю боль позади. А потом приходит приглашение на свадьбу. Это дань вежливости, даже если вас не очень хотят видеть или просто не знают, но вы возглавляете или наследуете один из могущественных Домов, то пригласить вас — это просто правило приличия. Лея даже не знает, кто такой Невилл Лонгботтом, что очень хорошо говорит о размере его Дома. Она думает выбросить письмо в камин, но чёрт дёргает её прочитать. И она читает. Раз. Потом два. И снова-снова, пока перед глазами не начинает рябить. Алым росчерком сверкает «Место проведения: Красный замок…». Серебряный дракончик дрожит в её руке и издевательски сверкает своим гранатовым глазом. Личный порт-ключ для дня свадьбы. Хайтауэровская девчонка устраивает свою свадьбу в Красном замке. Лея швыряет его в стену, не желая видеть алый. Красно-золотое приглашение, даже сгорая в огне, выглядит, как насмешка. Красно-золотой… Золотой от Лонгботтом, вестимо, хотя это скорей землисто-жёлтый. А красный? Цвет Хайтауэров — тёмно-зелёный. Среди всех Домов Британии такой наглый и насыщенный красный, почти алый, есть только у Таргариенов. Это их «Пламя и кровь». Они не освещают путь, они его прокладывают, и их свет рождается в пасти дракона. Алисента не имеет право носить этот цвет; Алисента не имеет право украшать им своё приглашение; Алисента не имеет право устраивать свадьбу в Красном замке. «Как и ты», — иронично напоминает внутренний голос. Стакан летит в стену, а следом за ним — книжка и чернильница, Лея не сдерживает разъяренного крика. Отец её-то брал в Красный замок неохотно, будто она его замарать своим присутствием могла. А она была его дочерью. Кровью и плотью. А теперь шавка Хайтауэров? После всего?! Всё Министерство помнило, как Деймона оттаскивали едва ли не всем аврорским корпусом от Отто Хайтауэра. Что бы тогда не всплыло, но бывший друг и советник Лорда Таргариена отказался выдвигать обвинения. Говорили, что только появление Рейниры с заплаканной Алисентой за спиной предотвратило кровопролитие. Её кузина одним своим видом разогнала авроров и затем просто забрала палочку у своего дяди. Всадник Красной смерти покорился её воли, даже не взбрыкнув, когда она взяла его за руку и повела прочь, словно он боялся причинить ей вред. Говорили, что Рейнира Таргариен обещала скормить Отто своему дракону, если он появится близ Красного замка. Говорили, что Лорда Таргариена не очень завуалировано и очень навязчиво вся Палата просила пощадить мистера Хайтауэра и не разжигать новый конфликт. Кажется, Хайтауэры вполне могли сравниться с Волдемортом, разозлив всех драконов разом и вызвать столько гнева, ярости и огня, что Британия стонала и просила остановиться. А Алисента — выродок этого человека, нечестивое дитя Зелёной Башни! И её приглашают не просто ступить на землю Красного замка, но и провести свадьбу, собрать для неё гостей, позаботиться обо всём. Её привечают, как члена семьи. Как кого-то родного, близкого. Весь мир увидит это именно так. Весь мир уверится, что Алисента Хайтауэр — башня, которую стерегут драконы. Это просто… оскорбительно. Магическая вспышка выбивает стёкла в окнах, и на кусочки разлетается напольное зеркало. Лея не чувствует ранящих осколков и уколов боли. У неё перед глазами только вид этой женщины посреди сада Леди Таргариен. Платье обязательно в тон гербу её Дома или Слизерина (тоже дома, по сути, но уже с маленькой буквы). И её переполняет такая ярость, что даже тех капель драконьей крови хватает, чтобы разгорелось пламя (в камине). Когда гнев затихает, а эмоции покидают её, оставляя за собой опустошённость, Лея жалеет об этой вспышке. Это было довольно жалко и по-детски. Она вела себя, как маленький капризный ребёнок, которому не дали игрушку. Недостойно Наследницы Ройсов. Лея убеждает себя в этом, повторяет, как мантру. У неё вообще осталось не так много титулов и ощущения принадлежности к чему-то большему, чем она сама. Ей до безобразия хочется быть частью чего-то, быть цельной за счёт этого. Она поднимает кулон, вертит его в руках, рассматривая со всех сторон и убеждаясь, что он всё так же идеален и великолепен. Одноразовый расходник. Таргариены просто не могут не показать своего богатства. Ей не обязательно идти на свадьбу. Естественно, что место провидения сразу поднимает статус мероприятия и делает явку едва ли не обязательной для многих. Но будет вполне достаточно и Главы Дома. Её мать более чем счастлива после развода. Ей точно будет безразличен отец и Красный замок. Возможно, слова поздравления из её уст будут даже звучать искренне. Лее не обязательно там быть, травить себе душу, смотреть на счастливое лицо Алисенты, довольного отца и окунаться в эту атмосферу семейного праздника. Не обязательно. Она всё равно идёт. Это попахивает мазохизмом, и мать смотрит на неё странно, с немым вопросом, но не противоречит и не расспрашивает, только вызывает швею для подбора нового платья. Классическая бронза с чёрными вставками. Лея поднимает волосы в высокую прическу (как будто в противовес любви Таргариенов к распущенным волосам). Тётя Джейна помогает ей подобрать украшения и прячет в волосах золотые шпильки. Они переливаются при каждом движении головы. Лея крутится перед зеркалом, признавая, что она выглядит просто идеально. Она не покажет слабости. Красный замок врезается в небо шпилями и переливается огнями, украшенный и открытый для гостей. Сияющий, монументальный, величественный. И всё это для девчонки Хайтауэров. Чем она это заслужила? Лея почти ненавидит её в этот момент. Ей удаётся не вздрогнуть, когда она видит отца. Он сопровождает Рейниру. Кто бы сомневался. На его губах блуждает довольная ухмылка сытого дракона. Лее трудно оторвать от него взгляд, она никогда не видела его таким открытым и счастливым. Он общается с гостями, удерживая руку на талии своей племянницы. И Лея уже слышит тихие шепотки за своей спиной. Возможно, Таргариены хотят сделать сегодня ещё одно заявление? Или Порочный принц просто оправдывает своё прозвище? Но посмотрите — посмотрите! — Лорд Таргариен не выглядит злым или разгневанным. Значит ли это?.. Значит ли это?.. Люди шепчут и шепчутся, ловя сплетни, выхватывая новости из первых уст. — Значит ли это, что этот год порадует нас ещё одним плодотворным союзом? — тихо спрашивает дама Болтонов (судя по цветам платья). — Не много ли удачи за один год для Деймона Таргариена? — смеётся её родственница. — Принёс победу в войне для страны, новые богатства — Дому, избавился от вынужденного брака, вычеркнул из реестра нежеланного ребёнка, а теперь заявляет права на обожаемую племянницу, и Лорд Таргариен даже не изгоняет его в Европу. Лею тошнит от их цинизма. Трагедия её жизни — просто один из элементов перечисления, крошечный кусочек повествования, не заслуживающий особо внимания. Она осушает свой бокал шампанского залпом и спешит уйти оттуда к своему столу. Вот-вот должны прозвучать поздравления. Ожидания всех оправдываются. Таргариены и правда сообщают о предстоящем союзе. Тут же начинают обсуждать и Палату, и детей такого союза, и драконов заодно. На детей Таргариенов всегда было трудно делать ставки. Уж больно те предпочитали собственную кровь любой чужой, а Аррены (трижды супруги Таргариенов за последние несколько веков) не имели никого подходящего возраста. Не было бы ничего удивительного, если бы первенец этого союза уже был бы обещан Веларионам. И всё равно слишком желанный союз плодил перешептывания, предположения и надежды. Лея не могла винить их за это. Её мать рассказывала о силе вассальных клятв. Однажды принесённые, они были подобны тяжелым кандалам, ошейникам, сжимающих горло сильнее по воле хозяина. Результат кровавых и жестоких времён. Единственная известная лазейка — брак. В стиле Таргариенов было преподносить освобождение от клятвы в качестве свадебного подарка вместо золотых даров. Так, благодаря покойной Леди Таргариен, цепи сбросили Аррены. В своё время было ещё несколько родов, но Главы Дома Драконов так редко вступали в браки с представителями чужой крови. Лея отмахивается от этих бесплодных обсуждений, что окружают её. Когда-то она думала, что её рождение дарует то же самое Ройсам. Когда-то она думала, что была достаточно важна для отца. Жизнь умела возвращать с небес на землю, и у неё не было крыльев, чтобы удержаться. Даже само её рождение пришлось на неделю траура. За несколько дней до этого у Леди Таргариен случился очередной выкидыш. Таргариены не устроили праздника и после, а по словам ворчливой нянечки, её отец даже не явился на роды, оставаясь со своей семьёй всё время траура. У неё даже родиться удачно не получилось. Лея не желает наблюдать чужое, откровенное счастье в сердце места, что никогда не было её домом. Она высиживает положенное, общается с гостями и даже не дёргается, когда ей начинают кого-то сватать. Мать когда-то пообещала ей, что не станет принуждать её к браку. И Лея благодарна ей хотя бы за это, за то, что свою боль она не пытается взвалить на неё. Лея чувствует себя глупой от того, что пришла сюда. Зачем? Её и правда здесь не ждали. Отец, кажется, даже не взглянул в их сторону, предпочитая дипломатично избегать любых представителей Долины. Во избежание конфликта, так сказать, который завязывался каждый раз, стоило только долийцам и ему сцепиться языками. И там уже летели «овцы», «драконьи шлюхи» и так далее по списку, пока магическое напряжение не начинало искрить и призывать пустить в ход палочки. Видимо, он тоже не хотел испортить свадьбу Алисенты Хайтауэр. И от этого было только горше. Зелёная девчонка! Лея так зла, что не замечает, как налетает на человека. Она не спешит извиняться, первым делом выпрямляется и разглаживает складки на платье и только затем поднимает взгляд. — Прощу прощение, я была невнимательна, — Лея вежливо улыбается, осторожно рассматривая парня и пытаясь понять, как к нему обратиться. Чёрно-белый костюм, отсутствие какой-либо цветной вышивки, нашивки или броши сбивает её с мысли. Лея просто не знает, чей он, а столь молодого Лорда она бы помнила. И у него слишком английская внешность, чтобы она могла легко отнести его к немногочисленным дорнийцам, парочке родов с примесью негроидной крови или Уизли. Лея чувствует себя практически Шерлоком Холмсом, но это скорей раздражает. У неё есть всего секунды на то, чтобы вспомнить его фамилию и добавить «мистер». Буйная каштановая шевелюра? Половина Предела и все Штормовые земли могли этим похвастаться. Такие же распространённые карие глаза. «Да кто же ты?» Что насчёт костюма? Пошит на заказ, точно не готовая продукция, потому что сидит размер в размер, идеально, а значит, у него опредёленно есть деньги, но при этом всё равно не соответствует мероприятию, на котором каждый представляет свой Дом. Лея неожиданно вспоминает, что среди гостей немало полукровок и маглорождённых, поэтому выдыхает и возвращает себе спокойствие, понимая, что он, скорее всего, один из них, и отсутствие обращения не заденет его. — Всё в порядке, — он неловко улыбается, тяжело дыша. — Я тоже не смотрел куда бе… иду. Что же его так напугало в замке, что он весь покраснел и пытался спрятать лихорадочный блеск в глазах? Точно призрака увидел, не меньше. Так Лея знакомится с Джеймсом Сириусом Поттером. Первенцем того самого Мальчика-который-выжил и маленькой интрижкой Рейниры Таргариен. Откровенно говоря, Лея его имя-то только из-за последнего факта и запомнила. Благородные дамы любили посудачить о несчастном мальчике и вспомнить отца Леи, и его поведение в те же годы. Аристократическое общество никогда не меняется в своей любви к сплетням. И не то чтобы Лея была «не такой». Джеймс улыбается ей робко, немного неловко, и Лее становится стыдно. Ей самой больно из-за того, что первое, что приходит людям на ум при встрече с ней, — это то, насколько неудачен был брак её родителей и насколько нежеланным ребёнком была она. Это ранит. Она всей душой жаждет сделать что-то такое, что перекроет это вечное клеймо в сознаниях людей. И Лея ведёт себя также. Уподобляется окружающим, даже не пытаясь измениться. Разве справедливо тогда требовать от других иного? Она чувствует предательский стыдливый румянец, но всё равно не отводит взгляда. Стыд — это не плохо. Тем более, когда он справедливый. Значит — не всё потеряно. — Лея Ройс, — уверенно говорит она, протягивая руку и получая в ответ крепкое рукопожатие. А. Точно. Почти магл. Хотя, если так подумать — то, что нужно. Нулевые знания о сплетнях в высших аристократических кругах, всех этих перешептываниях и ставках, что порой стоят чьей-то репутации и всей социальной жизни. Джеймс практически щенок лабрадора среди гиен, кошачьих. А Лее не достаёт самооценки и высокомерия. Они — идеальная пара по несчастью. Брошены, использованы (Лея знает, что главным аргументом отца при аннулирование было заявление, что у Ройсов теперь есть Наследница) и оставлены на обочине Таргариенами. Лея схватывает это на лету, поэтому предлагает Джеймсу выпить с ней. И он как-то очень быстро соглашается, всё ещё нервный и взмыленный. И если он не ходил к Драконьему логову, то главными чудовищами в замке оставались сами Таргариены, по скромному мнению Леи. Неужели у него была стычка с Рейнирой? Нет. Она бы не удостоила его и пары минут, не желая отрываться от свадьбы лучшей подруги, своей сучьей сестры, ради брошенного полукровки. Деймон? О, она не сомневалась, что её отец не упустил бы возможности разыграть шоу и пройтись своими тяжёлыми сапогами по чужому, разбитому сердцу. Это он вообще умел лучше всего. Уж Лее-то не знать. — Я полагаю, мой отец опять повёл себя, как мудак, — не удерживается от сарказма она, делая глоток вина. — Отец? — Джеймс непонимающе выгибает бровь, и это ложится бальзамом на её израненное сердце. Не ведающий, несведущий, щенок лабрадора. — Мой биологический, — Лея делает акцент на этом слове, — отец — это Деймон Таргариен. Новоявленный жених твоей бывшей девушки, моей кузины. Как завернула! Лея изучала семейное древо Таргариенов. Ещё раз после выпуска из Хогвартса. Попытка разобраться и установить кто из кровных Таргариенов кому приходится была обречена на провал. Например, её прадедушка Джейхейрис приходился своим детям отцом и одновременно дядей, потому что по определению: дети его сестры были его племянниками, но поскольку его сестра и была его женой, то это так же делало его их родителем. Поэтому Лея старалась не навешивать какие-либо ярлыки. Цвет лица Джеймса делается вначале зелёным, а затем белым. И Лея даже находит это забавным. Так вот, как выглядят обычные люди, когда сталкиваются с традициями Таргариенов. Так вот, как выглядела она, когда ей открыли глаза. Весьма жалкое зрелище. Лея в очередной раз проклинает мать, которая не считала историю Таргариенов — важным предметом. — Ключевое здесь — мудак и биологический, Джеймс, — Лея кладёт руку на плечо всё ещё ошарашенному парню и сжимает, стараясь успокоить. — Поэтому, во-первых, я не на его стороне, а во-вторых, я была исключена из семейного реестра Таргариенов после аннулирования брака моих родителей. Джеймс шумно сглатывает и осушает свой бокал одним движением. — Разве так можно? Ты же его дочь? — сипит он, словно пытаясь вернуть себя в ровную колею реальности. Семеро, какой наивный! — Да, это предохранительный механизм, который позволяет избежать борьбы за наследство. Отец не может претендовать на собственность Ройсов, а я — на имущество и титулы Таргариенов, — делиться она, испытывая некое превосходство. Это приятно. На самом деле приятно. Сорбонна прекрасна тем, что там никто не знает, кто она, а Англия всегда душит узнаванием. Все вокруг буквально могли легко ткнуть её носом в этот статус ненужного и нежеланного ребёнка, в своё превосходящие понимание ситуации, потому что их мать не была помешена на том, чтобы вычеркнуть любую информацию о Таргариенах из жизни своего ребёнка. Когда другие изучали, кем был их сюзерен, Лея существовала в пузыре. И было уже не важно, что Лея наследовала второй по важности и размерам Дом в Долине. Ведь она Лея «Брошенная» Ройс. Джеймс не знает, не понимает, не видит. Юный Поттер, несмотря на то, что является Наследником, знает не больше обычного маглорождённого. Никто не спешит его просветить, а его родители счастливы и без всей этой аристократической жизни. Лея гадает, почему ей раньше не пришло в голову подружиться с полукровкой или маглорождённым. У Джеймса просто нет повода для жалости, нет долгих лет в памяти, когда он наблюдал бы пренебрежение отца ею. Он — чистый лист, и запомнит её такой, какой она пожелает. Не жалкой. Нет. Языкастой. Немного ядовитой и невероятно красивой. Вызывающей. — Так что? Он угрожал тебе? — Лея испытующе смотрит на него, улыбаясь немного безумно. Ей можно. Ей только что глаза открыли на весь мир. — Можно сказать и так, — выдавливает Джеймс слегка оторопело, теряясь под её напором. А затем что-то вспыхивает в его глазах. И Лея надеется, что это огонёк, который она заметила раньше. В конце концов, у Рейниры был вкус. Она бы не стала играться с пустышкой так долго. — Я наблюдал, как твой отец трахается с твоей кузиной, — выпаливает Джеймс, смотря на неё с каким-то вызовом. Лея не позволят этой фразе проникнуть в неё достаточно глубоко. Она останавливает её на входе и заставляет себя ухмыльнуться в ответ. — Пригласи меня на танец, — не просьба — требование. Лея отказывается чувствовать боль из-за этого. Она отказывается придавать значения этим двоим. — Возможно, я кончил, наблюдая за ними, — добавляет Джеймс. И Лея не знает, кому он хочет причинить больше боли. Кажется, ему просто невыносимо. Отчаянно и так яростно, что он хочет разрушить всё на своём пути, утонуть под этой лавиной чувств и потопить ближнего. Ведь как там заведено? Утопающий топит спасающего? Лея — Бронзовая принцесса. Её броня крепче ядовитых слов мальчика-полукровки. — Я была бы дурой, если бы отрицала их привлекательность и омерзительность, — пожимает Лея и сама протягивает руку. — Не заставляй меня повторять. Я и так ради тебя опустила все эти невербальные танцы, которые бы ты даже не заметил. И когда Джеймс сжимает её руку и утягивает к танцующим, Лея думает, что вообще-то щенок лабрадора может быть и лучше драконов.