Меняйте Ваши мнения, сохраняйте Ваши принципы: меняйте листья, сохраняйте корни.
Виктор Гюго
— Ты ведёшь себя неразумно, — замечает Рея, наблюдая за метаниями своей дочери. — Неразумно?! — Лея вскрикивает и вскидывает руки. — Я видела этот взгляд, ты видела этот взгляд. Ты знаешь, что это значит. — Это также может не значить ничего. — Мама! Рея тяжело вздыхает и переводит усталый взгляд на Джеймса, который притих в кресле. Сейчас зять ей нравится больше, потому что не истерит и не требует от Реи никаких решений. — Чего ты хочешь от меня? — Рея переводит взгляд на дочь и выгибает бровь. Лея застывает на месте, точно она не ожидала этого вопроса раньше. — Ты не знаешь, не так ли? Ты не думала об этом. Тебе просто хотелось, чтобы кто-то избавил тебя от ситуации, которая тебе не нравится и вызывает у тебя отвращение, — Рея кивает сама себе и снова тяжело вздыхает. Это её ошибки в воспитании теперь возвращаются, чтобы укусить за задницу. Это отвращение в Лее воспитала она и поклонение Семёрке. — Деймон связался со мной, спросил, интересует ли нас долгая помолвка. — Мама! — Лея почти взвизгивает. — Ноги их не будет рядом с моей девочкой! Её нервы похожи на натянутые струны с самого праздника. И мать лишь спокойно затягивает их ещё туже. Леди Ройс вообще очень спокойно реагирует на происходящее. Рею утомляют крики и бесполезные метания, поэтому она обрывает дочь, прикрикивая: — Сядь и успокойся! Я отказала, но не тебе решать за Лейлу. — Этот ребенок не Таргариен. Это моя дочь и ты не имеешь никакого права указывать мне, как её растить. Ни после того, какой матерью была ты, — слова Леи пропитаны ядом и страхом настолько откровенно, что Рея находит это жалким. — Как раз поэтому я имею на это право. Я решала за тебя. Я лишила тебя всего, с чем мне было неудобно сталкиваться. Понравилось? — Рея выгибает бровь, напоминая в этот момент своего бывшего мужа. Ей тоже не чуждо его высокомерие. Восстанавливая себя по кусочкам после несчастного брака, Рея смиряется со своими поступками и пожинает их последствия, а не побито рассыпается в извинениях. Она не исправит прошлое, потворствуя дочери, но потеряет объективность суждений. — Понравилось, я спрашиваю, Лея? — жестче требует Рея, не собираясь расшаркиваться. — Или это не ты рыдала и скулила, когда пошли разговоры о моём разводе и я приехала в Хогвартс? Не ты неделю ни с кем не разговаривала после того, как другие девочки просветили тебя по поводу Таргариеновских наклонностей? — Леди Ройс! — влезает Джеймс, пытаясь защитить свою жену от очередных ядовитых слов. — Помолчи! — рычит Рея, даже не смотря на зятя. — Это должна была сделать я. Рассказать тебе о традициях семьи твоего отца, в конце концов, о традициях твоего сюзерена! Но я не хотела иметь с этим дела; я так ненавидела Деймона… Я была так зла на него за то, каким дерьмовым мужем он был; за то, что его никогда не было рядом; за то, что он превратил нашу свадьбу в цирковое шоу; за то, что оскорблял меня, и ухмылялся, когда Караксес жаждал моей плоти… Тебе нравится, к чему это привело? — Хватит! — кричит Лея, заходясь в рыданиях, сжимаясь и оседая на месте. Джеймс бросается к ней, в том время как Рея остается холодным монолитом. — Я сказала Деймону, что ему здесь не рады, но я не стану отказывать детям в дружбе. Всхлипы становятся только громче, и Рея подавляет желание поморщиться. Брак с Деймоном и неудачное материнство перемололи её и закалили, лишив и тех крупиц душевного милосердия, что были присущи юности. Стремление исправиться не смогло изменить её натуры. — Ты так сильно ненавидишь меня? — всхлипывает Лея, и Рее приходится снова подавлять тяжёлый вздох. — Я никогда не испытывала к тебе ненависти, — отрезает Леди Ройс уверенно. — Но я отказываюсь устраивать трагедию на пустом месте. — Что, прости?! — Лея вскакивая, вырываясь из рук мужа и подлетая к матери. — Ты раздуваешь проблему из ничего, — упрямо повторяет Рея. — Ты должно быть забыла ту часть про Эймонда и… — Хватит! — обрывает её Рея. — И что с того? Ну вырастет Лейла, захочет замуж за Эймонда Таргариена, и что с того? — Что с того? Леди Ройс, подождите… — пытается вмешаться Джеймс. — И ты туда же, — Рея всё-таки морщится, чувствуя подступающую головную боль. — Что с того? Что плохого в браке с членом одного из самых сильных Домов Великобритании? Что плохого в браке, в котором Лейла всегда будет защищена, любима и который даст ей сильных детей. В ней валирийская кровь! Если вы забыли, для них кровосмешение в порядке вещей! У них не рождаются от этого уроды, как у остальных людей. Они крепнут из поколения в поколение. Они нуждаются в нём, чтобы сохранять за собой драконов. Рея возвышается над дочерью. — Вот этому я должна была тебя научить. И этому ты научишь мою внучку. — Не боишься, что я просто уйду и тебе будет некому указывать? — криво ухмыляется Лея. — Сейчас ты ещё больше похоже на Деймона, — хмыкает Рея. С таким же успехом она может её ударить. — Леди Ройс, давайте успокоимся, — Джеймс пытается выступить в роли миротворца и успокоить двух яростных женщин. Рее не нужна его учтивость, она отмахивается от него, как от глупого щенка. Миротворческие роли опостылели ей ещё со времен Лорда Таргариена. — Нет. Тебе тоже было бы полезно послушать и подумать. Вы поступите так, потому что вы не сможете объяснить детям, что валирийский инцест — это плохо, но дети этого инцеста, с которыми они дружат и играют — это хорошо. Это первое противоречие. Потом они спросят про взрослых, и вам придётся рассказать им о Веларионах, Таргариенах, которых они знают, с которыми общаются, потому что вы же не собираетесь им лгать? Что вы скажите? Что все эти взрослые плохие или что они все занимаются отвратительными вещами и с ними лучше не общаться? И тогда весь этот ваш уютный мир дружбы и любви, который вы так лелеет, рухнет, — Рея почти шипит. — Ты скажешь своему сыну, что он больше не сможет видеться с Эйгоном? — она указывает на Джеймса. — Причем здесь папин крестник? — всплескивает руками он, чувствуя себя несчастным и потерянным. — Во имя Семерых! — Рея закатывает глаза. — Ты не можешь настроить детей против Таргариенов и надеяться, что Алисента будет терпеть это дерьмо. Она часть их семьи, о чём уже не раз говорилось. Деймон выбил из Лорда Хайтауэра разрешение на брак, они устроили её свадьбу в Красном Замке, она использовала в приглашениях их цвета, они крестные двух её детей, — Рея ненавидит объяснять прописные истины, но это последствия её ошибок. — Того имеются Лонгботтомы, потому что Невилл не пойдёт против своей жены. Таргариены, Веларионы, Малфои, потому что они теперь связаны с обоими, и все они покинут ваше общество. — По-моему, теперь ты раздуваешь из мухи слона, — огрызается Лея, складывая руки на груди. — Посмотри на меня: ты не настраивала меня против отца, и я всё равно выросла, презирая кровосмешение. Рея правда пытается быть милосердной. — У тебя не было друзей. Она видит, как Лея вздрагивает от этих слов, но продолжает: — У тебя не было друзей или социального круга. А у твоих детей есть. Ты выросла сама по себе. Услышь меня. Твой сын дружит с Эймондом. Ты расскажешь Риду о том, что инцест — это плохо и противоестественно, что это приводит к болезням. Но он не существует в вакууме. Ты не удержишь джина в бутылке. Думаешь, Эймонд не знает, что его родители — дядя и племянница? Это всплывёт. Что вы будете делать тогда? Тебе придётся рассказать ему про валирийскую кровь и традиции. И когда он спросит, почему даже тогда для валирийцев это плохо, если с его другом Эймондом всё хорошо, что ты ответишь? А? Рея выжидающе смотрит на дочь. — Отвечай! — Я не знаю, ясно? Не знаю! — Лея отшатывается от неё, отворачиваясь и обхватывая себя руками. — Тогда стащи свои задетые чувства с пьедестала и послушай меня, когда я говорю тебе, что они не должны руководить воспитанием ребёнка. Расскажи детям правду и позволь им самим решать. — Ты просто так примешь это? — тихо спрашивает Лея. — Ты не меняешься, — фыркает Рея, вспоминая разговор в кабинете директора много лет назад. — Я приму это. Во мне нет ненависти. У этого гипотетического — гипотетического! — брака нет никаких объективных препятствий. Это не твоя жизнь. Ты не можешь указывать Лейле, кого любить или не любить. И я, блять, никогда не стану этого делать. Ты можешь пытаться указывать ей, настраивать её против кого угодно и чего угодно, и ты потеряешь её, как тебя потеряла я. Я всё сказала. Решайте сами. Это ваши дети, а значит, теперь это — не мои ошибки. Все последствия пожинать вам. Рея всплескивает руками и выходит из гостиной, не оборачиваясь. Она знает: это только начало. Джеймс приходит позже, уставший и вымотанный. Рея думает, что он не может позволить себе истерику, пока Лея теряет остатки самообладания и здравомыслия. — Я убедил Лею принять вашу сторону, — тихо замечает он. Рея усмехается и переводит взгляд на камин. — Велика задача: убедить её рассказать детям правду. — Не говорите так о ней, — Джеймс упрямо настаивает на своём. — Вы знаете, как для неё это трудно. — И что с того? — Рея выгибает бровь. — Нам всем трудно. Джеймс оставляет этот комментарий без ответа. Он замирает на одном месте, точно собираясь с силами, чтобы задать вопрос: — Что вы на самом деле думаете по этому поводу? Его голос напряжённый и тихий. Рея знает, чего он хочет. У неё нет желаемого им ответа. — Будущее не предопределено, а Боги не выбирают наши судьбы. Всё может повернуться в любой момент, — отвечает Рея расплывчато, и это величайшая доброта, на которую она способна. — Я просил вас быть честной, Леди Ройс. Такой упрямый, думает Рея. Глупый, юный и упрямый. Не знает, о чём просит. — Я видела этот взгляд. Я знаю, чем такое обычно заканчивается. Бесполезно пытаться предотвратить это. Даже сами Таргариены этого не могут, — Рея пожимает плечами, равнодушно глядя на него. — И вы хотите, чтобы мы просто смирились с этим? Джеймс стискивает зубы и сжимает кулаки, стараясь оставаться спокойным и рассудительным. Его отношения с Леди Ройс никогда нельзя было назвать тёплыми или хорошими. Она, очевидно, не была в восторге от этого брака, пусть и старалась не демонстрировать пренебрежение так откровенно. Сейчас она даже не пытается. — Я хочу, чтобы вы были беспристрастны, то есть засунули свои чувства туда, где им самое место, и смотрели на ситуацию холодно и трезво. — Как вы когда-то? — ядовито уточняет Джеймс. — Люди не учатся на чужих ошибках, но я бы на твоём месте всё же попробовала. Рея отводит взгляд, быстро теряя к нему интерес. Она задаётся одним вопросом уже целую вечность: зачем её дочь притащила этого наивного щенка в их жизнь? Почему сама не уйдёт из мира, в котором Джеймсу не рады? Рея никогда не спрашивает, потому что где-то в глубине души знает ответ. Джеймс Поттер прекрасен в своём незнании. Лепи, что хочешь. Просто Рея уже старовата для этого. Леди Ройс ничего не говорит, когда Лея и Джеймс решают отдать Лейлу в Шармбатон. Хорошая школа магии, с высокими стандартами. И нет, это абсолютно точно никак не связано с тем, что Эймонд учится в Хогвартсе. Рея находит эти попытки абсолютно жалкими, но молчит. В конце концов, она и не говорит, что каникулы в Малфой-мэноре означают, что дети будут тайком сбегать в Дрифтмарк, а оттуда и в Королевскую гавань. Малфои и Веларионы тоже молчат, и Рея едва сдерживает смех от осознания абсурдности ситуации. Как они все докатились до этого? Общая ложь длится до конца пятого курса. Летом Эймонд и Лейла сбегают на Драконий камень и возвращаются оттуда верхом на Среброкрылой и Вермиторе. Куда уж проще. Деймон не может перестать смеяться, потому что Среброкрылая заботливой наседкой кружит вокруг Эймонда, пока Вермитор и Лейла делают вид, что их здесь нет и они не имеют отношения к этой парочке. Рее не смешно. Рея не смеётся. Она думает, где она так согрешила, пока Лея пытается не сорваться в истерику. Конечно, конечно же, Лейла не упрощает ситуацию. Она сверзается (глагол спускается бы не описал всей полноты картины) с дракона и неловко ковыляет ко взрослым, игнорируя волнения родителей. Рея уже в тот момент знает, чего та хочет. Лейла ухмыляется, как Деймон в юности. Опасное, хаотичное пламя освещает её глаза. Пройдет ещё пару лет, и, Рея уверена, Лейла будет подавать себя миру в такой же ультимативной форме, что и её дедушка. Лейла требует долгой помолвки. Почему Таргариенам так нравится создавать проблемы и оставлять Рею их расхлёбывать? Чисто для проформы Рея интересуется мнением Эймонда, который также неловко сваливается с Среброкрылой. Конечно, конечно же, молодой человек соглашается. К тому времени, как Лейле исполнится восемнадцать, он закончит Сорбонну (кто бы мог подумать, что он выберет Францию для окончания своей учёбы?). Рея слишком стара для этого дерьма. Рейнира не выглядит удивлённой; Деймон явно сдерживается от того, чтобы сказать что-то невероятно неуместное и пошлое; Лея на грани обморока; Джеймс просто не знает, как реагировать на такое требование дочери; и только юная парочка влюблённых выглядит абсолютно счастливой и окрылённой. Конечно, конечно же, не им же сейчас разгребать последствия. Рея слишком стара для этого дерьма. Она не хочет ссориться с дочерью ещё сильнее, но ей просто нечего возразить. Долгая помолвка оставит для Лейлы возможность передумать и отказаться в любой момент, это не приговор. Рея не хочет быть той, кто откажет внучке в том, чего она так сильно жаждет, потворствуя своим предрассудкам и комплексам. — Если это то, чего ты хочешь… — Рея тяжело вздыхает (снова). — Что ж, надеюсь, что твой ненаглядный предоставит достойный брачный контракт к твоему восемнадцатилетию. — Или вы с тётей Джейн покажете ему Небесные камеры? — Лейла широко ухмыляется. — Или ты скормишь его дракону, я надеюсь, — отвечает Рея. Лейла взяла слишком много от своего деда. Как бы это не обернулось трагедией.