До самой смерти и даже дальше

Тэхён следит за малюткой, которую Чонгук передает миниатюрной девушке. Она не поднимает в их сторону глаз, быстро, но аккуратно забирает, видимо, своего ребенка, и уходит по дорожке в глубь деревни. Пусть щенок и выглядит милым, его хочется гладить и нежить, Тэхён никак не может понять, что где-то там внутри него живет душа человека. И однажды она станет маленькой девочкой. — Для нас тоже странно, что ты не имеешь волка, — Чонгук как-то понимающе кладет руку ему на плечо. — Вечером я проведу обряд, после которого ты станешь полноправным членом стаи. Вожак говорит чуть громче, очевидно, не только для Тэхёна. Почти тут же вокруг начинается тихий шорох, словно оборотни, увидев, что хотели, и узнав, что нужно, пошли по своим делам. — А сейчас пойдем обживаться, — Хосок с его лучезарной улыбкой, от которой тянет улыбнуться и самого Тэхёна — а он и не сдерживает этого желания, — подходит прямо к ним через уходящую толпу. — Живи пока со мной. Ты меня не боишься, а у меня несколько гостевых комнат есть и ни одного болеющего. — О, я… — Тэхён сразу оборачивается на Чонгука, так и не убравшего с него руки, будто спрашивая разрешения. То, что этот альфа здесь самый главный и слушаться надо именно его, Тэхён понимает. И не хочет даже противиться, напротив, ему уже кажется, что Чонгук мудрый и сильный, а быть под его опекой и защитой приравнивается к счастливой и безопасной жизни — Тэхён чувствует это в каждом доме и человеке, что видел тут. В их пусть и немного испуганных, но преданных взглядах на своего вожака. — Это лучший вариант, спасибо, Хосок. Тогда оставляю Тэхёна тебе, если что, обращайтесь, — кивнув Хосоку, Чонгук сжимает сильнее плечо Тэхёна, а после разворачивается и уходит в противоположную сторону, где Тэхён увидел Юнги на крыше строящегося дома. — Занятой какой, — Хосок хмыкает, привлекая к себе внимание. А Тэхён снова не может не улыбаться, глядя на него. Альфа, с легкими кучеряшками на волосах и хитрым прищуром, выглядит так тепло и приятно, что внутри сжимается нечто. — Спасибо, что приютил, — он улыбается чуть неловко, робея от мысли, что будет спать в одном доме с альфой. Здесь же дома небольшие совсем, не будет такого, что между ним и ближайшим альфой десятки метров. Хосок, возможно, будет сразу за стеной, а Тэхён, есть шанс, будет слышать каждое его движение и шумное дыхание. Это слишком близко. — Это совсем крохи, не благодари. Пойдем, покажу мой дом, а по пути возьмем тебе одежду у Чимина. — О, он не будет против? — Тэхён идет сразу следом за направившимся по еще одной тропе Хосоком, которую сам раньше не примечал. Дальше дома стоят примерно так же далеко друг от друга, как и в начале. Кажется, только на площади всё находится весьма близко — в лесу же между ними минимум несколько сотен шагов. Тэхён присматривается, легко замечая новые и старые — их отличает мох и обилие шишек на крыше. Почему-то старые дома нравятся ему этим больше, но любое темное, уложенное в кров для семьи дерево выглядит очень уютно на фоне темного мха и рассыпанных на нем иголок. — Нисколько, даже будет рад, что у вас будет что-то общее. Чимин очень открытый и может быть шумным, но ты его не обижай. Он ранимый на самом деле, — Хосок не торопит его, дает осмотреться Тэхёну и нагнать его маленькими шажочками, только после этого продолжая свой путь. — Я ни в коем случае, Тэлике видит! — Хорошо-хорошо, — альфа неожиданно касается его руки, отчего Тэхён вздрагивает и смотрит туда, на его теплую и сухую ладонь, приятно сжимающую пальцы. Он, кажется, краснеет — щеки немного горят, — но вырвать своей руки абсолютно не хочется. Тэхён даже не сразу понимает причину, кроющуюся в проходящих мимо них нескольких альфах. Мужчины откровенно смотрят в сторону Тэхёна, но какой-то угрозы омега не чувствует от них. Возможно, потому что взгляды любопытные, хоть и настороженные, а возможно из-за мягкого прикосновения Хосока, будто защищающего его. Так и не расцепив рук, они проходят еще несколько домов и только потом сворачивают к одному из старых, которые так понравились Тэхёну. У него нет заборчика, какой омега видел у некоторых домов, поэтому до покрытого крышей входа в дом доходят по мягкому мху. — Это дом родителей Чимина. Тут жили еще его прадеды, можно сказать, фамильное поместье, — он улыбается и легко стучит костяшками по двери. Дом с улицы вовсе не кажется крохотным, действительно — фамильное поместье, для нескольких поколений наверняка имеющее штук пять комнат. Но Тэхён отмечает, что Хосок не шумно колотит в дверь — как сделал бы сам Тэхён, — а значит у них и в облике людей чуткий слух. Явно куда лучше, чем у человека. — Должно быть, Чимин куда-то ускакал, — беззлобно усмехнувшись, альфа тянет Тэхёна выйти обратно на тропинку и все так же медленно и расслаблено ведет его дальше. — Я тогда дам пока тебе моей одежды, после обеда найдем по размеру. — Нет необходимости, я же одет, — Тэхён чувствует, что Хосок хочет настоять, но ему слишком неловко даже просто представлять себя в одежде альфы — это слишком интимно. Поэтому он тут же выпаливает слова, стараясь отвлечь альфу. — А твоя семья? Я не помешаю вам? За те встречи, что были у них, Тэхён, само собой, задумывался о трепете, который испытывает рядом с Хосоком. Неудивительно, ведь это первый альфа, который так открыто заботится о нем, но вот делает он это как альфа или как лекарь — Тэхён не знает. Этот вопрос не мучал его ночами, он еще не влюблен для этого, но все же знать ответ хочется, чтобы не бояться представлять некоторое их будущее. — У меня нет семьи, — Хосок отвечает очень просто, кивая проходящей мимо омеге. Пожилая женщина с интересом смотрит на Тэхёна, но как-то легче, чем те альфы. Видимо, все же Тэхён чувствовал их желание защитить стаю — пусть это и не агрессия, но и не доброта, как в этих, обрамленных морщинками глазах. Бабушка дружелюбно улыбается Тэхёну и наверняка хотела бы подойти поговорить, но почему-то не делает этого. Тэхён, хоть и не по себе, но улыбается ей в ответ, следуя за не заметившим этого Хосоком. — Что? — Тэхён, увлекшийся немым диалогом с новым для себя человеком, не сразу осознает слова мужчины. — Я пришел в эту стаю около десяти лет назад, когда Чонгук еще не был вожаком. О том, что было раньше, я не говорю, — Тэхён кивает на его слова, понимая. Будь у него возможность, он бы сам ни слова не рассказал о том, как жил раньше. Не в этом месте. Не для этих людей. Рушить их счастье даже простым объяснением того, насколько можно тяжело жить, абсолютно не хочется. — А пару не нашел среди этих волков. Оно и к лучшему, могу посвятить всего себя стае, думаю, план Тэлике в этом и заключался. Всему свое время, каждому своя судьба, — вопреки тому, что Хосок делится тем, что он одинок, почему-то на его губах играет улыбка. Он чуть щурится, излишне приподняв голову, чтобы на кожу попадало теплое солнце. Тэхён даже не сразу спохватывается, что откровенно наблюдает за ним, да и сам снова начинает улыбаться себе под нос. — Тэлике не ошиблась, — Хосоку, почему-то, очень хочется сделать приятно, утешить — пусть он в этом, возможно, и не нуждается. — Ты превосходный целитель! Мою спину всего за неделю вылечил! Я никогда раньше не встречал такого талантливого целителя. — Спасибо, — Хосок хмыкает ему с улыбкой на губах, будто прекрасно знает, что Тэхён в жизни не видел никаких лекарей, но не спорит. А омега улыбается тихонько, радуясь, что хоть чем-то, но приятно сделал. — Но тебе еще долго заживать. Я боялся, что ты не справишься с ними, совсем не понимал, как мало или много в тебе сил. — А у оборотня зажило бы быстрее? Тэхён сворачивает прямо за альфой на более узкую, протоптанную будто одним человеком тропинку, уходящую уже в лес. Там даже не виднеется больших проблесков между деревьев, где могли уместиться дома. — Да. Конечно, у каждого по-разному. Волчонок бы недели две заживал до рубцов, взрослый альфа неделю, Чонгук дней пять. А тебе месяц нужен точно. — О, — Тэхён неверяще косится на мужчину, но на его лице нет и тени притворства. Он не шутит, оборотни действительно настолько сильны — и это пускает легкую дрожь по телу юноши. Не страха, нет. Трепета. — Мне ведь разодрали спину, для людей это даже быстро… Бывает и хуже. И умереть можно от таких ран. — Да, я уж заметил. Но повезло, что не было сложностей и ты хотел жить, — внезапно они оказываются перед невысоким заборчиком из досок около единственного строения в просматриваемой округе. — Это мой дом. Добро пожаловать, Тэхён. Когда Хосок выпускает его ладонь из своей и открывает перед ним калиточку, кивая пройти первым, Тэхён снова с головой окунается в трепет. Альфа так лучезарно и приятно улыбается ему, что снова голову посещают мысли, что им предстоит жить под одной крышей. Это уже ничуть не пугает, даже напротив. — Почему так далеко от остальных? — Он заходит, но всего на шаг, получая одобрительный кивок от Хосока, понявшего его учтивость и нежелание вламываться на территорию. — Это не особо далеко, на самом деле, особенно на лапах. Бывают случаи, когда я или кто-то раненый или больной могут шуметь ночью и мешать спать остальным. Поэтому я расположился подальше — так ни мы не потревожим стаю, ни она — дневной сон, — скрестив руки за спиной, он проходил глубже в свой не такой м большой дворик. От дома до столбов в заборе тянутся десятки веревочек, на некоторых из которых висят травы — Тэхён даже узнает те, что помогал собирать пару дней назад, — и сохнут в полутени от деревьев. Чуть ближе к крыльцу висит уже почти высохшая, кажется, мята. — Очень мудро, — Тэхён поднимается следом за ним по ступенькам и проскальзывает внутрь дома, разувшись, как и Хосок, сразу на пороге. — Чонгук предложил. Тэхён собирался было сказать, что у них действительно мудрый вожак, но замирает на месте, рассматривая неожиданно уютную комнату. Он впервые видит обжитый деревянный дом изнутри — раньше жил в каменном. Из-за серых кирпичей, отбрасываемых от факелов теней, внутри него было постоянно холодно и неприятно, будто в склепе. И хоть в его комнату Дора приносила какие-то вещи, сделала небольшие шторки на крохотное оконце, даже подарила пару книг, но это не сравнится с тем, каким теплом его окутало просто на пороге Хосокова дома. Ноги, шагнувшие сами по себе из обуви вперед, погрузились в мягкий ковер, отдавая теплом в каждом пальце; запах вокруг витает пряный, в нем узнаются какие-то знакомые ноты: та же мята, что сушится у входа, жасмин, земляника, и все это, вперемешку с ярким запахом соснового леса, будто где-то недалеко разлита смола, просто выбивает дух из тела. Из окон сквозь легкие занавески льется теплый свет, делая комнату приятно освещенной чуть желтоватым цветом, отчего дерево кажется медовым. Тэхён проводит глазами по столу, который стоит прямо под окном, а за ним и по шкафу с мешками, баночками, полными какой-то жидкости, коробочками. Всё расставлено в порядке увеличения, на каждой полке отдельный вид хранения и это почему-то тянет его улыбнуться — он так и представлял себе Хосока, ему подстать внимательно оценивать размер мешочков, чтобы расставить их в красивом порядке. Кухня в закутке слева раза в три больше, чем была в домике, в котором Тэхён жил до этого. Здесь уже и шкафчики появились, много столов вдоль стены, которые Хосок наверняка занимает травами, когда готовит из них что-то, и аккуратно сложенный каменный очаг с трубой, чтобы уносить из дома запахи, смешанные с дымом. — У тебя было иначе? — Хосок, оказывается, наблюдает за Тэхёном. Почти тут же омега опускает взгляд и заливается краской, вдруг осознав, что въедливо рассматривал каждую деталь в чужом доме, не получив никакого разрешения на это. — Да, я жил в каменной постройке. Домом и не назвать… В моей комнате часто было сыро, а солнце попадало только несколько месяцев в году, когда было низким. — Тобой помыкали? — Можно и так сказать… — Что ж, здесь такого никогда не будет. Чонгук не дает в стае относиться к любому ее члену, не как к близкому. Тебя будут уважать и ценить, — Хосок вдруг отказывается близко и касается его плеча, укрыв его ладонью. — А я уже это делаю. Можешь ходить, рассматривать, трогать всё, что тебе вздумается. От его слов в душе словно что-то лопается. Тэхён вдруг осознает, насколько ущербно и страшно он жил раньше, постоянно боясь показать нос из своей подвальной комнатушки, но ему не становится страшно или неприятно. Он просто понимает, что это кончилось. А теперь всё будет иначе — лучше, теплее и дружелюбнее. Поэтому он уверенно следует за тянущей его рукой Хосока, свободно осматриваясь в просторной кухне-гостинной с камином, заглядывая в небольшую умывальную, а на втором этаже Хосок проводит его по коридорчику, указывая на четыре двери, за тремя из которых одинаковые спальни, а в последней его — хозяйская. Альфа не предлагает заглянуть в нее, а Тэхён робеет, вдруг почему-то решив, что посмотреть на его кровать оказывается как-то интимно. Он выбирает себе ту, что ровно напротив Хосока, и почему-то остается в ней один. Вещей, чтобы их устроить по своим местам нет, поэтому Тэхён тихо слоняется, изучает мебель: от комода с небольшим зеркалом, до платяного шкафа в углу. Замирает он у окна, из которого приятно веет воздухом. С высоты второго этажа красиво видно лес, проглядывающий далеко из-за пустоты между сосен. Тэхён далеко не сразу, но все же замечает небольшое движение, а присмотревшись — видит белку. Рыжую, усердно перебирающую лапками, чтобы спуститься по стволу на землю, а потом бегущую по мху. Найдя шишку, она захватывает ее зубами и убегает обратно к своему дереву, резво взбираясь наверх. Наблюдая за ней, Тэхён ощущает себя по простому хорошо. Он в безопасности, в доме замечательного альфы, приютившего его, впервые так отчетливо слышит пение птиц. Осталось освоиться, научиться зарабатывать здесь, чтобы отплатить Хосоку, и Тэхён сможет назвать себя абсолютно счастливым. — Тэхён? — Хосок тихонько стучит к нему в комнату и даже не заглядывает, отчего Тэхён еще больше ощущает себя в безопасности. Улыбаясь, он подбирается к двери и открывает ее, сталкиваясь лицом к лицу — ключицам, — высокого альфы. — Стая собирается обедать, ты хочешь пойти? — О, конечно, — не в силах перестать довольно улыбаться, отчего Хосок непонятливо хмурится, Тэхён буквально выпархивает из своей комнаты и уверенно идет к лестнице. Ему нравится, что Хосок просто следует за ним по пятам, видимо, растерянный от излучаемого счастья, но даже не говорит остановиться и пустить его вперед. Свобода, оказывается, опьяняет. — Мы едим все вместе, пока на улице тепло, — альфа нагоняет его на выходе, ловко шагнув в свои сандали и успев открыть Тэхёну дверь. От его манер, совсем не свойственных для деревенского мужчины, Тэхён так вообще мурлыкать хочет. Он останавливается рядом, чтобы дождаться, пока Хосок запрет дом, но никакого замка альфа не вешает, зато перегоняет его и уже первым проходит по своему дворику, чтобы открыть калитку и снова ее придержать для Тэхёна. — Это очень здорово, — ему вспоминается, как он ел раньше на рабочей кухне в особняке господ, где каждый занимал какой успеет угол, но делиться этим не хочется. В этом солнечном и теплом месте вообще прошлое не хочется вспоминать. — У тебя могут попрошайничать щенки, ты не верь, они сытые, просто умудрились сбежать от родителей, — Тэхён на его слова ярко улыбается и таким же быстрым шагом, как и Хосок, идет по тропинке в сторону деревни. Стоило только показаться первым домам, Тэхёна охватывает тихим шумом. Он слышит, как кто-то кого-то зовет, как лают несколько, видимо, щенят. Деревня, пусть и просторная, и на первый взгляд пустующая, сейчас гудит и оказывается полна жизни. Хосок проводит его мимо дома Чимина и той же площади, куда его приводил Чонгук, ведет уже дальше, мимо еще одного строящегося дома — не того, которым занимается Юнги, этот уже с крышей, — к большой поляне, отдаленной от домов, но имеющей на краю колодец и несколько сложенных открытых очагов для готовки, на которых сейчас висят большие глиняные казаны, пускающие в воздух пар. Людей тут много, Тэхён даже не представляет насколько, и почти каждый мельком смотрит в их сторону, тут же отвлекаясь на свои дела. — Нам сюда, — Хосок подхватывает его за локоть и отводит чуть в сторону, к россыпи столов, на которых горами лежит разная посуда: от глубоких тарелок до приборов. — Бери для себя нужную посуду, а потом пойдем набирать еду. Сам альфа подхватывает глубокую тарелку и одну вилку, а Тэхён спешит повторить за ним, чтобы всего через пару секунд подойти вместе к первому из очагов, около которого, в отличии от остальных, не оказывается людей. — Каждый день омеги готовят разное, но обычно по несколько казанов, чтобы всем хватило различных блюд. Я обожаю эту похлебку, — он замирает над идущим в воздухом паром и втягивает глубоко запах, прикрыв глаза. Тэхён тихонько смеется с довольного лица альфы. — Можешь посмотреть, что еще есть. Согласно промычав, он оставляет Хосока накладывать еду, а сам идет дальше, к следующему очагу. Перед ним уже есть несколько людей, поэтому Тэхён держится чуть в стороне, а те, всего раз оглянувшись на него, быстро исчезают. Тэхён решает также быстро расправиться и вернуться к Хосоку за рагу, поэтому решает взять мяса из этого казана — жирное и сочное, от которого непроизвольно начинает скапливаться слюна, с терпким и ярким запахом. Кажется, он никогда в жизни не чуял настолько приятный запах от мяса. Положив ложку, он, вдруг услышав шепотки о “человеке”, немного втягивает голову. Чувство легкости, которое было в доме, куда-то исчезло, он слишком ярко чувствует на себе взгляды каждого второго на этой поляне. А от того, что все прибывающие замирают, заметив его, становится еще больше не по себе. — Давай, — у него из рук вдруг исчезает тарелка. Тэхён вздрагивает, решив, что у него отнимают еду, но это оказывается Хосок, уже быстро накладывающий ему рагу. — Не обращай внимание. У тебя просто другой совсем запах, поэтому сложно не заметить тебя тут. — Я знаю, Чонгук говорил об этом, — он боится оторвать взгляда от Хосока, поэтому в очередной раз подскакивает, когда слышит совсем близко чуть низкий голос вожака. — И ты так смело заявлял, что будешь смотреть в ответ. А выглядишь, как будто хочешь спрятаться в норку, зайка, — Чонгук оказывается слишком близко к ним и, почему-то забирает из рук Хосока его, Тэхёнову, тарелку. — Почему так мало мяса взял? Ты наешься? — Да, я… Чонгук, на его бормотание, цыкает и, наверное, закатывает глаза, сразу следом исчезая. Тэхён после его появления, чувствует еще больше взглядов на них, но часть людей, набрав еды, уже ушла подальше. — Видел я, как ты ешь. Так будет в самый раз, — альфа от души положил ему еще ложки три, а Тэхён с тихим отчаянием смотрит на это. Потому что да, он не добрал себе, чтобы хватило остальным, он ведь незваный гость, на которого еды-то и нет. Но наваленные Чонгуком с лихвой куски мяса даже при желании он вряд ли осилит. Хотя под пробирающимся под кожу взглядом альфы, Тэхён не решает даже оторвать взгляд от земли. Лишь шепчет “спасибо” и легонько кланяется. — Зашуганный, пугливый и тонкий зайка, — Чонгук снова тяжело вздыхает, но вопреки не очень дружелюбному, казалось бы, настрою, накрывает плечи Тэхёна рукой и тянет отойти от очагов дальше. Тэхён, заметив, что Хосок первым пошел в ту же сторону, поддается и идет под рукой Чонгука. Взглядов на них становится больше, наверное все сотни людей, что находятся тут, не ленятся посмотреть, но под покровительством самого сильного здесь альфы Тэхёну чуть легче дышать. — Тэхён! — А от визга, видимо, только пришедшего Чимина, становится еще спокойнее. — Как я рад, что ты уже с нами ешь! Он кричит и мчится бегом в их сторону — Тэхён успевает заметить это и отрешенного Юнги за спиной Чимина за пару секунд до налетевшего на него омеги. Чонгук чудом успел выхватить его тарелку из пальцев, что наверняка полетела бы на мох от усердия обнимающего его Чимина. — Тэлике, как же замечательно! Идем сюда, я тут постоянно сижу, здесь идеально мягкий мох! — Тэхён безвольной куклой, потянутой за обе руки, идет за ним, вдруг покраснев от улыбок, с которыми уже все вокруг следят за ними двумя. Любопытные взгляды напрягали, конечно, но хоть не вгоняли в краску. А сейчас Тэхён хочет покраснеть просто от того, как краснеет, под взглядом всей стаи. Он беспомощно оборачивается на альф, следующих за ними, но Хосок лишь широко улыбается, а Чонгук, наверное, единственный из всех, кто не веселится открыто. — Чимин, вот испугаешь человека, и он как сбежит! — Бабушка, та же, с которой Тэхён уже виделся, забавно улыбается, показывая морщинки в уголках глаз. — Ой, — Чимин лишь машет в ее сторону рукой и наконец падает прямо на пятую точку на мох, довольно ерзая и утягивая Тэхёна следом за собой. Ему ничего не остается, кроме как сесть, скрестив ноги, рядом, и получить обратно в руки тарелку от Чонгука, который на пару с Хосоком не торопится садиться. — Чимин, следовало усадить его нормально, это ведь его первый обед, — Юнги, показавшись с двумя тарелками в руках, быстро улыбается Тэхёну, молчаливо его приветствуя. — За бревном? — За бревном, — в один голос соглашаются с ним Хосок и Чонгук, а потом как-то ловко устраивают еду на земле, чтобы всем втроем развернуться и уйти в противоположную сторону. — Смотри, смотри, сейчас потащат! Жалко все в рубахах, но у Чонгука рукава узкие! — Чимин довольно ерзает и прижимается к боку Тэхёна, вперившись взглядом куда-то далеко. Тэхён хмурится, но прослеживает за ним и чуть краснеет, замечая обтянутые выпуклости мышц на руках Чонгука. — Прекрасное зрелище, как раз аппетит появляется, — явно довольный Чимин трется о плечо Тэхёна щекой и наверняка тоже не отрывает взгляда от поднимающих увесистое бревно альф. Он, наверное, краснеет, потому что Хосок, смотря ему в глаза, задорно улыбается, а вот Чонгук и Юнги кажутся каким-то злыми. — Чимин, — строго говорит Юнги, стоило оказаться ему в зоне слышимости. Вокруг все снова обращают на них внимание, тихонько переговариваясь и поедая обед. Но в этот раз Тэхён разделяет общее веселье, почти не смущаясь, улыбается. — Простите, но вы слишком горячие, — Чимин вздыхает как-то слишком ярко, Тэхён чувствует это буквально своими ребрами. — Не мог устоять! Но обещаю, что пойду собирать бруснику после обеда! И Тэхён, давай со мной! Тэхён, увидев синхронные кивки от Чонгука и Хосока, тихонько соглашается, решая, что очень постарается уже так отплатить за обед, пока Чонгук не назначит ему настоящую работу. — Но я все еще омега, а Тэхён вообще человек! Так что нам нужно еще одно бревно! Хосок, подтвердит! — На эмоциональный выкрик довольного Чимина хохотом разражается вся поляна, а Тэхён не сдерживает улыбки, наблюдая как трое альф вымученно разворачиваются и снова отходят. Пусть Тэхён и чувствует себя чужим, но ему уже уютно.