Шляпа, кажется, ошиблась

Его сделали старостой Пуффендуя. Этого маленького стройного мальчика с улыбкой крольчонка и глазами лисы сделали старостой. И встречаться им теперь намнооого чаще… От данной перспективы Пхайю застонал, схватившись за голову. Благо в гостиной Слизерина не было никого в столь поздний час. Иначе пришлось бы объясняться. Хотя, выпускнику уже ничего не должно быть стыдно! Разве что за трусость… «Так, стоп. На секундочку, слизеринцы и стыд не должны стоять в одном предложении. Да и трусость не грех для нашего факультета». Пхайю кивнул сам себе, старательно отрицая тот факт, что с самого момента распределения, когда из-под поднятой Распределительной Шляпы выскочил этот русоволосый мальчишка и, радостно улыбаясь, побежал к сине-желтым столам, его сердце ему не принадлежало. Да что там сердце! Казалось, что его околдовали — все его внимание было приковано к Рэйну. Сначала, мелкий, он не понимал природы этого интереса — ну, прикольный пацан, что тут еще сказать. Но со временем все встало на свои места, и печальных пунктов в итоге целых два: а) Пхайю больше никто не интересен и б) Пхайю не интересен Рэйну… Брюнет снова с постыдным хныканьем разлохматил волосы. — Я всегда подозревал, что Шляпа ошиблась, — Сайфа поднялся из-за кресла, за которым читал, сидя, по обыкновению, на полу. — Слишком уж ты исстонался от своей любви — слушать тошно. — Брат… — Лучше заткнись. И послушай совет: через год тебя здесь не будет. А он останется, — Пхайю нахмурился, в глазах появились сумерки. — По какой-то нелепой случайности он пока один, но надолго ли? Он теперь староста факультета, симпатичный, общительный. Я прав? Коварный близнец полюбовался эффектом, который произвели его слова и добил: — Действуй. Терять-то тебе нечего. Пхайю чуть вздрогнул и посмотрел на брата расфокусированным взглядом, в целом вдруг став каким-то несчастным. — Да брось, слизеринец ты или где? Сайфа похлопал брюнета по плечу и отправился спать. А Пхайю сел думать. Случай подвернулся как-то слишком скоро, Пхайю даже не успел до конца просчитать свою многоходовку и проанализировать все случайные и переменные, как было назначено «Посвящение в старосты». «Крутое название для обычной попойки», — подумал брюнет, подходя к Выручай-комнате и дергая за ручку. Внутри уже вовсю шло веселье, и вновь назначенных старост закончили пытать клятвами и пожеланиями — официоз сошел на нет. Пхайю окинул взглядом помещение, ища свободное место, и присел рядом со студентом, который наполовину был под столом. — Нашел! — радостно возопило это взлохмаченное нечто, оказываясь причиной всех тяжелых вздохов слизеринского старосты. — Привет. Младший будто испуганно сглотнул. — Привет. На этом великолепное общение было прервано тамадящим Текно, который с улюлюканьем достал откуда-то Кубик Желаний. На самом деле гениальная задумка братьев Уизли не заставляла никого что-то желать, да и не исполняла ничьи желания тоже. Из нее в произвольном порядке выскакивали задания, которые нужно было исполнить, не то они налипали на глаза цветной маской и не отдирались ни в какую. Желания Кубик выбирал сам и пока ни разу не повторился. Каждый за столом брал в руки игрушку, вспыхивающую разноцветными искорками, а затем творилась всякая дичь. И пока все хохотали, Пхайю украдкой смотрел на Рейна. Отдельно любовался глазами, губами, носом, линией челюсти, руками, затем собирал все это воедино и улетал, забывая, чего он там, в своей многоходовке, думал. «Кажется, Шляпа действительно ошиблась», — отстраненно вспомнились брюнету слова брата. Внезапно в изящных пальцах соседа оказался Кубик, выплевывающий разноцветные полосочки бумаги, которые Рэйн, стараясь не особенно улыбаться, начал прилеплять на свое лицо и шею. Отовсюду понеслось: — Котик! Посмотрите, у него усики! — Какой котик? Может, козлик? У него и бородка есть… — Такой милашка не может быть козликом! Ты посмотри на него! А Пхайю и без того смотрел и смотрел, пока не понял, что на него смотрят в ответ и прямо в руки вкладывают магическую безделушку, из которой вылетает сияющая надпись «Снять без помощи рук» и зависает в воздухе. В глазах напротив нет ни страха, ни отвращения, лишь какое-то странное предвкушающее ожидание. «Слизеринец я или где?» — думает Пхайю и тянется губами к бумажке на щеке. По его волосам мажет легкое дыхание, а уши почти не слышат крики толпы, настроенные на радиоволну мельчайших звуков, которые могут вырваться из этих охренительных губ. Между тем слизеринец кладет свою руку на шею пятикурсника, кончиками пальцев касаясь горячей кожи и с наслаждением понимая, что от его прикосновения не уходят. Он постоянно заглядывает в лицо Рэйну, ловя малейшую смену настроения, но тот, кажется, сам пребывает в моменте, поджимая свои восхитительные губы. И тогда Пхайю решается. Он убирает руку с шеи, давая парню возможность сбежать, и наклоняется, чтобы снять последнюю бумажку, приклеенную на тонком горле. Краем глаза он отмечает, как чуть приоткрываются губы Рэйна, как он замирает и сглатывает, дергая кадыком там, где через секунду его касаются губы Пхайю. Пуффендуец начинает смешно встряхивать плечами, жулькая руками воздух, показывая, что у него будто бы бегут мурашки, народ хохочет, Кубик идет дальше по рукам. А брюнет сидит с самодовольным видом на потеху публике, хотя в душе продолжает проживать сладкие секунды. Он ничуть не жалеет о сделанном, продумывая варианты стратегического наступления или выгодной атаки, словно то, что произошло, вернуло его в себя, встряхнуло и подкрепило силы. Выходя за полночь в полутемный коридор, Пхайю никак не ожидал, что его втянут в одну из темных ниш знакомые изящные руки. — Рэйн? — Тшшш, — палец прикоснулся к губам говорящего, и слизеринец чуть не поцеловал его. — Пхайю, мы не так много общались, и то, что я сейчас скажу, покажется тебе странным, но ответь: ты специально это сделал? Пхайю замирает, а аналитический и стратегический отделы в его голове присчитывают все, что можно. Отпереться? Свести к шутке? Какой ответ от него ждут? Как ему реагировать на это ожидание? Весь просчет летит из-за этого мальчишки! Храбрые и честные пуффендуйцы… Но это ли не выход? — Да. — Что? — казалось, такого ответа не ожидали. — Да, я специально коснулся твоей шеи губами. — Мне это не нравится. Кошмар. Катастрофа. Можно Аваду сюда немедленно? Одному слизеринцу очень надо исчезнуть на месте. — Мне не нравится, как ты это говоришь, — безжалостно продолжил Рэйн, глядя в потухшие глаза. — «Коснулся шеи губами»… Может, назовем это «поцелуем»? Постойте, что? Этот мальчишка… Брюнет задохнулся от радости и возмущения одновременно. — Ты… — Да. И мне бы хотелось повторить. Желательно без бумажек и толпы. Глядя в хитрые глаза с лисьим прищуром и наслаждаясь широкой кроличьей улыбкой, Пхайю снова подумал, что Шляпа и правда могла ошибиться. И, кажется, не один раз…