clandestine meetings

      Порш врывается в их жизнь как мелкомасштабное стихийное бедствие. Большинство телохранителей относятся к нему настороженно, некоторые, будто бы они чем-то лучше него, смотрят свысока, а некоторые из кожи вон лезут, чтобы усложнить ему жизнь.       Питу он нравится. Сквозь образ гиперактивного, крутого парня, которым тот прикрывается, он видит в нём напуганного, потерянного сироту, которым тот является на самом деле, и сочувствует, поэтому берёт его под своё крыло. Показывает ему что к чему, помогает тренироваться, и, помимо нескольких неудач вроде убийства драгоценной рыбы Танкхуна, Порш, похоже, начинает разбираться в том, как всё устроено. Он неустанно жалуется и никогда не упускает шанса подколоть Кхун’Кинна, но Пит находит это забавным, и, если уж на то пошло, даже благодарен за подаренную новым соседом возможность абстрагироваться.       В течение дня он занимает себя тренировками, прислуживанием Кхун’Танкхуну и присмотром за Поршем, так что его мыслям распыляться особо некогда. Однако ночи — совсем другая история. Как только его голова сталкивается с подушкой, а комнату заполоняет тихий храп Порша, разум охватывает воспоминаниями о глазах, руках, губах, голосе в ухе и запахе, овладевающем его органами чувств. Ладонь нащупывает под матрасом телефон, и загорается дисплей. Каждую ночь в грудной клетке надувается предательский пузырь надежды и каждую ночь лопается, когда на экране не светятся новые сообщения. Он понимает, что ведёт себя нелепо, ведь всё, что бы между ним и Вегасом ни происходило, теперь кончено, и этот человек навряд ли вообще думает о нём. Зачем ему? Он может из всего мира заполучить кого угодно, Пит был всего лишь временным интересом.       На самом деле этому он должен быть рад. Ему удалось выбраться из ситуации, которая могла закончиться для него катастрофой. Но у него не получается отделаться от ощущения, что за ограниченное время, потраченное на то, чтобы потакать себе, открыл ящик Пандоры с нескончаемыми для него усложнениями.       Он вздыхает, пихает телефон обратно под матрас и в надежде на сон без сновидений смыкает глаза.

—

      В ожидании прибытия второй семьи они выстроены в ряд перед главным входом, Порш стоит от Пита слева.       — Семьи проводят собрания раз в месяц, иногда чаще, если это необходимо. Кхун’Кан — младший брат Кхун’Корна, он… — его прерывает звук въезжающих на подъездную дорожку автомобилей. Телохранители выпрямляются, склоняя головы. Из своей машины выходит Кхун’Кан, окидывая взглядом состав, прежде чем двинуться внутрь. Открываются двери и второй машины, из неё, поправляя куртку, выбирается Вегас.       Вид его заставляет Пита крайне остро ощутить собственное тело, он чувствует, как учащается сердцебиение, как на шее, словно приветствуя своего создателя, пульсирует синяк.       Вегас проходит мимо них с ухмылкой, его взгляд дольше положенного задерживается на Порше и полностью игнорирует Пита. Он подавляет нарастающее в груди чувство и медленно вдыхает.       Телохранители разворачиваются, чтобы последовать за гостями в конференц-зал, а Пит отправляется в комнату Танкхуна, радуясь тому, что может избежать лишнего времяпрепровождения в компании Вегаса.       Проходит полчаса, прежде чем босс требует обед, поэтому Пит вызывается добровольцем, оставляя Арма и Пола с их видеоигрой. Танкхун посчитал уморительным заставить их играть с завязанными глазами и выкрикивать им команды.       Пит идёт по коридору в сторону кухни, похлопывая себя по карманам в поисках сигарет, когда различает доносящиеся с противоположного конца голоса.       — Сильно болит? Уверен, что не хочешь поехать в больницу? — из-за звука голоса Вегаса он вскидывает вверх голову, а при виде залитого кровью лица Макао округляет глаза.       — Кхун’Макао! Вы в порядке? — бросаясь к ним, спрашивает он. Те на полпути замирают, взволнованное выражение лица Вегаса, когда он понимает, что остановил их Пит, сменяется пустым взглядом.       — Всё нормально, не суетись. Мне просто нужно смыть кровь, — отвечает младший, потирая щёку.       — Позвольте мне вам помочь, там в комнате есть аптечка, — говорит Пит, сразу же направляясь в негласную гостиную, два брата следуют за ним. Прикрыв за ними дверь, он из одного из шкафов достаёт аптечку. Макао присаживается на диван, пока Вегас, избегая смотреть на Пита, топчется у окна.       — Сначала сотрём кровь, а то она уже подсыхает, — говорит Пит, легонько постукивая по чужому виску. — Скажите, если надавлю слишком сильно.       Макао кивает, каждые несколько секунд переводя взгляд на брата. Пит предполагает, что, чтобы не выдать своего дискомфорта, тот стискивает зубы, и у него слегка щемит в сердце. Он кое-что знает о том, что значит сжимать от боли зубы.       — Тебя научили заботиться о ранах в школе телохранителей? — в попытке отвлечься от процесса отшучивается Макао, и Пит мелко усмехается.       — Нас обучают оказывать первую помощь, но перевязывать раны я научился сам, когда был ребёнком.       — Чьи же раны тебе приходилось латать, когда ты был ребёнком? — Макао хмурит брови.       — Свои собственные, — пожимает плечами он, моментально жалея о сказанном, как только его внимание привлекает вспышка движения и он замечает, что в их сторону поворачивается голова Вегаса. Он совершенно забыл о его присутствии в комнате, потому проклинает себя за то, что в разговоре с мальчишкой так смело развязал язык. Он полагает, повисшее в пространстве напряжение ощущает и Макао, переключивший взгляд с брата на него. Пит торопливо накладывает повязку и принимается наводить порядок.       — Как тебя зовут? Я обязательно скажу дяде, что не все его телохранители бездари, — поднимаясь, произносит Макао.       — О, в этом нет нужды, Кхун’Макао. Я просто выполняю свою-       — Пит, — его протест обрывает голос Вегаса. — Его зовут Пит, — комнату окружает неловкое молчание, и теперь Питу сигарета становится искренне необходима.       — Что ж, — встав на ноги, говорит Макао, — было приятно с тобой познакомиться, Пит. Хиа, я отойду ненадолго в ванную, — он практически вылетает за дверь, и Пит уже шагает следом, когда Вегас открывает рот вновь.       — Что? Даже в одной комнате со мной находиться больше не можешь? — говорит он, вскидывая бровь. Пит, воспользовавшись тем, что стоит к нему спиной, закатывает глаза, а затем разворачивается.       — Прошу меня простить, Кхун’Вегас, я должен принести Кхун’Танкхуну обед, — слегка склоняет голову и по бокам от талии сжимает кулаки.       Вегас подходит ближе, к его грудью почти примыкает своей. Подняв руку, смахивает с его глаз чёлку и в сторону оттягивает ворот его рубашки, обнажая след укуса на шее. Пялясь, прикрывает глаза, наслаждённо вспыхнувшие намёком, когда большим пальцем нажимает на помеченную кожу. Пит непроизвольно шипит, и они снова встречаются взглядами.       — Хорошо выглядит, — мурлычет Вегас, продолжая стабильно надавливать, сквозь Пита посылая расходящиеся пульсацией искры боли.       — Вегас, — предупреждающе произносит Пит, уже чувствуя, как нарастает собственное возбуждение, и здесь совершенно неподходящее для этого место, они, господи, блять, вообще не должны этого делать, но его тело всё равно инстинктивно подаётся вперёд.       Вегас удовлетворённо хмыкает, а после сокращает остававшееся между ними расстояние и мажет языком по метке на коже, скоблит по ней зубами и впивается. Пит сдавленно стонет, утыкаясь лицом ему в плечо.       Тот прихватывает его за талию и притягивает к себе, Пит у бедра ощущает очертания его члена, который, охуеть, уже твёрдый. В волосы вплетается рука и тянет голову назад, Вегас лижет длинную полосу от основания шеи до чувствительной точки за ухом, и Пит томно подмахивает тазом, пытаясь добиться хоть какого-то трения. Вегас тихо неодобрительно цокает, отстраняется и смотрит на него. Его вид отчаяние никак не унимает, а Питу хочется, и, когда то же самое он замечает у Вегаса в глазах, по груди разливается ничтожное чувство блаженства.       Большой палец напирает на нижнюю губу, тогда Вегас облизывает свою, и остатки мозга Питу подсказывают, что «о нет, он собирается меня поцеловать». Прежде чем Вегас успевает наклониться, Пит падает на колени, возится руками с ширинкой и в рекордно короткие сроки заглатывает.       — Блять, питомец, — стонет Вегас, сгребая копну его волос. Пит хочет подольше потянуть время, ему нравится ощущение этого мужчины на собственном языке, нравится его вкус, он мог бы заниматься этим часами, но должен разобраться со всем побыстрее, потому что в любую секунду может войти кто угодно. Он несдержанно стонет вокруг члена, его собственный сочится смазкой на ткань нижнего белья, по чужой крепкой хватке он предполагает, что Вегас близко.       — Чёрт, малыш, ты даже не представляешь, что со мной творишь. Так скучал по твоему рту, ещё никогда такого ни с кем не испытывал, — Вегас задыхается, его бессвязная речь — верный признак того, что он вот-вот сдастся, но его слова что-то в Пите пробуждают. Мысль о том, что таким Вегас бывает с кем-то ещё, омерзительным чувством оседает в желудке, провоцирует внезапную жажду доказать, что, да, лишь он единственный тот, кто имеет право наблюдать Вегаса таким. Он ускоряется, и в момент, когда чувствует, что тот сейчас кончит, насаживается до основания, позволяя сперме стекать в глотку. Вегас задушенно стонет и, охваченный оргазмом, зажмуривается.       Пит, по-прежнему держа рот приоткрытым, поднимает глаза и непристойный взгляд ловит в ответ. Вегас выглядит истощённо, его щёки покраснели, зрачки расширились, а руки, выскользнувшие из волос Пита, дрожат. Он отступает назад, заправляется, затем поднимает Пита на ноги и толкает к двери, протягивая руку к пуговице на его брюках.       Дверь за спиной дёргается, словно кто-то пытается её открыть, Пит отпихивает Вегаса и за долю секунды пересекает комнату.       — Чё за херня? Дурацкая дверь… — Макао замолкает, когда проходит внутрь и осматривается. Брат с помятым внешним видом и телохранитель, избегающий любого зрительного контакта. Он прищуривается, стараясь сообразить, что именно происходит, и тогда голос подаёт Вегас.       — Готов идти, братец?       — Конечно… — отвечает он, прежде чем поворачивается к Питу. — Ещё раз спасибо за помощь.       Пит, не доверяя себе говорить, только выстреливает ему мелкой улыбкой и опускает голову. Макао выходит первым, а Вегас, последовав за ним, останавливается в дверном проёме. Бросает взгляд туда, где за руками Пит прячет свой очевидный стояк, а затем переключается на лицо. Набок склоняет голову, расплывается в ленивой улыбке и одними губами произносит: «я твой должник».       Дверь захлопывается, и Пит валится на диван, закрывая лицо и громко мыча. Он проебался, пиздец как проебался.       Позже ночью, прокручивая в голове события дня, его разум неизменно воспроизводит одну и ту же фразу. «Ещё никогда такого ни с кем не испытывал». Вегас часто порет херню, когда они трахаются, называет Пита малышом и питомцем, рассыпается в похвалах, а Пит внимания на это не обращает, не позволяет себе слишком много думать об этом, потому что знает — это происходит в пылу момента. Но сегодня, услышав, как Вегас намекает на то, что трахает других так же, как трахает его, у Пита внутри щёлкнул переключатель, и это полнейший абсурд. Он понимает, что Вегас известен везде, понимает, что тот, вероятно, с последнего раза, когда они были вместе, уже выебал бесчисленное количество людей и будет продолжать это делать. Пит не идиот полагать, что он в чём-то особенный или непохожий на других, но тогда почему те слова Вегаса так сильно задевают?       Он чувствует, как под матрасом вибрирует телефон, и его глаза округляются. Он почти тянется за мобильным, пока рассудок принимается строить маршрут отхода и способ обезопаситься от подозрений со стороны Порша, но вовремя себя одёргивает. Цепляется за ниточку самоконтроля, которая, как он думал, у него ещё осталась, и впивается ногтями в ладони.       Этой ночью он практически не спит.