Привязанность

— Ты так хотела увидеть звезды, но я покажу тебе только как они гаснут, — Грейнджер шепчет эти слова на ухо Сильваны, невесомо касаясь губами края мочки. Свет в комнате приглушен, видно только мерцание звезд за окном и еле горящий фонарь, словно маяк, который указывает верный путь к спасению. Всё вокруг так и кричит, размахивая красным флагом, все детали складываются в одно небольшое, но такое очевидное слово «беги». Беги, пока можешь. Вставай, собирай остатки своих сил и не верь ни единому слову, которое тебе могут сегодня сказать. Сегодня? На губах Сильваны появляется еле заметная улыбка, граничащая с тем, чтобы перейти в психопатический смех. Ощущение, что еще секунда и весь свет в мире погаснет, оставив ее наедине с ним. Грейнджер гладит ее белокурые волосы, перебирает пальцами шелковые ленты в волосах, он одним движением показывает свое превосходство, доказывая, что на данный момент вся власть собрана в его руках. Ему ничего не мешает перетянуть бежевую шелковую ленту на шее девушки и наконец избавить ее от извечных страданий. Изгнать из той вселенной, которую они построили вместе. Раньше там всегда горел огонь надежды, сейчас догорают руины некогда счастливого будущего. И этот пепел словно летает в воздухе, не дает вздохнуть полной грудью, душит и одурманивает разум. Сильвана ведет ладонью по его щетинистой щеке, старается заглянуть в глаза, чтобы увидеть последние проблески надежды на что-то счастливое. Она всеми силами пытается доказать себе, что все, что здесь происходит — это очередной кошмарный сон, который душил её на протяжение многих недель, пока они не были рядом. — Взгляни мне в глаза, — настоятельно требует девуша, но ее голос на последнем слове хрипит от того, что пальцы Грейнджера касаются ее шеи, словно предупреждая о том, что если скажешь что-то лишнее — тебе конец. Но он повинуется, заглядывая Сильване в глаза. Девушку прошибает током от того, какой его взгляд холодный и безжизненный. Казалось бы, совсем недавно она видела в его серо-голубых глазах забавные искры счастья, видела как он плачет от радости и от печали, ловила каждый его влюблённый взгляд для того, чтобы запечатать навсегда в своей памяти и своем сердце. А сейчас только холод и апатию. Что же мы с тобой натворили? Она видит в нем лишь только тело без души, словно человека подменили в один момент, оставив только подобие того, что было дальше. — Что не так? — он поднимает уголки губ вверх, продолжая пальцами гладить шею девушки, — я тебе уже не нравлюсь? Сильвана глотает подступающие слезы, стараясь избегать с ним взгляда. Он ненавидит, когда она плачет, считает, что это лишь удел слабых людей. Сколько раз она слышала в свой адрес «что, слабачка, только плакаться умеешь?». Теперь девушка не показывает свои грустные эмоции, пряча глубоко и надолго все переживания, а для печальных моментов в жизни оставляя только равнодушие и безэмоциональность. Плакать нельзя, это удел по-настоящему слабых и беспомощных людей. Сильные люди не показывают своей грусти, это ненормально. И с каких пор в ее голове появились такие мысли? Столько лет самоанализа и принятия себя для того, чтобы один человек в определенный момент просто показал то, что ее эмоции — это ненормально. — Это ненормально. Все, что между нами сейчас происходит — это какая-то ирония судьбы, — наконец, Сильвана снова смотрит в его глаза, кладя свою ладонь на его пальцы, отчаянно обхватывая их, боясь обжечься или разочароваться, — почему ты все еще здесь? Он молчит. По нему уже видно, что он начинает злиться и нервы потихоньку сдают. В комнате в один момент становится совсем холодно и страшно. Девушка уже начинает жалеть о том, что ей захотелось высказаться. Иногда было по-больному приятно просто находиться рядом друг с другом, молчать и порой даже не прикасаться, а просто чувствовать его разрушающую энергию рядом. Он и правда разрушал все вокруг только тем, что находился в комнате. Он никогда никого не жалел, всегда говорил правду (пускай и обидную), не держался за людей и старался сделать так, чтобы за него никто не держался, а тут что? Неужели привязался и поэтому позволяет себе такое? Позволяет себе минуты слабости? Грейнджер — это металлический привкус крови во рту, морозный ветер в лицо, шторм посреди ночного моря, гроза, пронзившая небо в летнее время суток. Он — это описание всего, что люди могут бояться. Холодный и неприступный, но в компании всегда самый легкий на подъем, позволяющий себе дурацкие высказывания, генерирующий просто гениальные идеи, которые поражали окружающих. И если бы он был верховным арканом в таро — он был бы дьяволом. Дьявол, который искушает других собой и своими идеями. — Потому что я просто привязан к тебе, малышка, — он наклоняется к ней, оставляя легкий поцелуй на губах, — никак не могу отвязаться, к сожалению. А что, тебе плохо из-за этого? Насмешка. Этот чертенок насмехается над всем, что происходит! И это одна из самых ужасных черт его характера. Ищет смешное во всем, даже в плохом. — Да, ты же знаешь как я к тебе отношусь. Знаешь же, что я тебя лю… Грейнджер резко кладет свою ладонь на ее рот, заставляя замолчать. — Не смей, ты же знаешь, что мне не нравится слушать от тебя эти слова, — он холодно бросает эти слова, убирая ее голову со своих коленей и поднимаясь с кровати. Он стоит перед ней в полный рост, и это выглядит еще более угрожающим. Сильвана знает, что он никогда в жизни не поднимет на нее руку, но ведь он сделает хуже — он обидит ее своими словами: заставит пожалеть о сказанном, может унизить так, что потом в принципе не захочется открывать свой рот при нем никогда. Он умеет делать больно, не прикасаясь руками. И это можно считать высшим искусством, когда человек ломает тебя на части одним взглядом и словом. Она совсем не понимает, почему они все еще находятся вместе, почему никак их тела и души не могут разойтись, как будто бы есть что-то такое кармическое, что не отпускает их до конца. Тут только два варианта: вселенная хочет над ними посмеяться или действительно проработать какие-то уроки, осознать прожитый опыт и двигаться дальше. Сильвана почему-то склоняется к первому варианту о том, что над ней смеются. Неужели настолько потешно наблюдать за тем, как сложно отпустить другого человека из своей жизни? И все кричит лишь об одном: пора отпускать и скрываться отсюда далеко и надолго. Но как объяснить самой себе и другим то, насколько сложно отпустить и забыть человека, которому был готов подарить целый мир? Может быть, вся проблема и заключается в том, что она подарила ему слишком много своей любви? — Почему ты так боишься слышать от меня эту правду? Что мешает тебе признать факт того, что я люблю тебя? Ты ведь видишь, как мне больно, почему ты просто не можешь помочь… — Сильвана срывается на крик, поднимаясь со своего места. Бежевая лента падает с белокурых волос на пол, а вместе с ней рушатся все стены и границы безразличия, которые строил Грейнджер вокруг Сильваны. Он молчит, долго и пристально смотрит на нее, делает шаг вперед и касается ладонью ее щеки, отводит пальцами пряди волос за ушко. Улыбается, а после произносит то, что ломает внутри все кости без удара: — Потому что я тебя не люблю. Она знает об этом, но почему-то все время старается забыть. — А может и люблю, я не знаю. Ты слишком печальна, когда произносишь эти слова. Оставь грусть, посмотри на меня, — он поднимает ее лицо вверх, снова смотрит своими холодными глазами, — может, есть шанс все исправить? Эмоциональные качели хуже любого чувства, которые были в жизни Сильваны. По ощущениям девушка легко бы пережила шторм в открытом море, чем слышать такие слова от любимого человека, который не держит, но и не отпускает. Сильвана просто хочет снова раствориться в его любви. Его любовь — это искусство, потому что если тебя полюбил такой человек, как Грейнджер — это значит, что ты получил подарок с небес. Он умеет по-настоящему любить, искренне радоваться всем моментам в жизни, отдавать себя всего без остатка, но что-то вечно ему мешает, что-то его тормозит, не давая открыться полностью. — Твоя душа изранена, я ведь могу ее исцелить, ты ведь знаешь, — Сильвана обхватывает его ладонь своей, прикасается губами к внутренней стороне, — позволь мне вновь исцелить твою душу. Грейнджер боится вновь открыться, боится вновь подпустить ее еще ближе. ведь это нормально — переживать и бояться за свое будущее? Ведь никто не знает, что будет завтра, а ты всегда хочешь быть уверенном в завтрашнем днем. — Не бойся вновь довериться мне, мой холодный принц. Сильвана смотрит на него изучающим взглядом, уже даже не боясь его реакции, а просто с интересом изучая каждую эмоцию на его лице. Самая нелюбимая игра в их жизнях — переход в контр-наступление от одной до другой стороны. Грейнджер знал, что только дай в руки Сильваны пистолет — она сразу же приставит дуло к его лбу. Он острил на язык, задевая своими фразами, а она насиловала его душу. Знала куда давить, чтобы вывести его на более яркие и живые эмоции. Их отношения — это поход босыми ногами по разбитым бутылкам, завязывать петлю на шее, отпускать педаль «тормоз» на скорости 160. Оба понимали, что это больная и неадекватная связь, но не могли отпустить, даже не понимали, как можно все исправить. Грейнджер ничего не отвечает, отпускает ее ладонь и делает пару шагов назад. Он опять сбегает, оставляя после себя лишь печаль от сказанных слов. Ему душно, он мечется, он уже не знает как избавиться от этого пожирающего изнутри чувства неправильности. Ему неуютно от изучающего взгляда голубых глаз. Hassliebe — люблю и ненавижу. Он врет самому себе, сбегая от нее. Нагло и не задумываясь в очередной раз выкидывает карты лжи на стол, не думая о том, что Сильвана уже обо всем догадалась. И сколько бы он не врал, сколько бы не сбегал, Сильвана знает, что он вернется. знает о том, что эта кармическая связь будет все время возвращать все на свои места, пока они оба не поймут то, что им нужно наконец-то принять безусловную любовь друг друга. Сильвана поднимает бежевую ленту, вновь завязывая ее в своих волосах. снова. и снова.