но тебе вечно семнадцать

макима всегда была богиней. денджи всегда была никем. в ее руках ощущалось тепло, словно текущее по венам. — денджи-чан, скажи «гав», — и смотрит. в груди разливается тепло приторно-сладкое. разве ей можно сопротивляться? богини обычно вечны, поэтому поклоняться макиме можно всю жизнь. денджи вообще-то не против, а очень даже за.       макима всегда давала то, что нужно, а за это можно многое простить. даже собственную жизнь, в конце концов, ее ведь не жалко. ее можно запросто поставить на алтарь науки, исследования или чего-то еще — главное что ради макимы. макима всегда будет в сознании. даже если разочарует (хотя это невозможно), даже если втопчет в грязь до самого основания (у нее есть все причины!) и еще бесконечное число таких «даже если». но самое главное — даже если скажет «я никогда не любила тебя, денджи-чан». будет грустно, будет больно — денджи знает, но хуже исчезновения макимы ничего не может быть по определению. так, по крайней мере, макима прочитала губами денджи, пытаясь научить читать. сложные предложения давались плохо и со скрипом, однако «макима, любовь моя, богиня моего сердца, смысл моего существования, моя путеводная звезда, моя вечная хозяйка, обещаю любить тебя вечно, нести в себе лишь один факт твоего существования и поклоняться ему изо всех сил p.s денджи-чан, у тебя в слове ошибка, исправь! :)» навечно осталось в сердце. она тогда искренне старалась, сидела у своей богини в коленях с листком и ручкой, пока та невесомо гладила по голове, изредка зарываясь в выцветшие пряди длинными пальцами. по окончанию макима разрешила сесть ей на колени и, о богиня, это был лучший момент за тот день. впрочем, денджи ничего не связанного с макимой и не помнит, будто это все неважно.       по утрам их будит целая стая собак, и денджи ощущает себя одной из них. когда сидит на бедрах своей любви, щупая ее грудь и вытирает слюну, капающую с подбородка, это ощущается сильнее всего. она и правда стала похожа на одну из них, разве что пока еще не разучилась говорить. — денджи-чан, — невесомо зовет макима и в голове звучит колокольчик, — присядь. пожалуйста. денджи послушно садится на кровать с аккуратно заправленным бельем. от него пахнет макимой и больше ничем, ведь других запахов и людей не может существовать. она чувствует стук своего сердца слишком сильно, будто оно сейчас разорвет грудную клетку, сломает ребра и вырвется наружу. покажет все жилки, переплетение кровавых вен, и, конечно же, бесконечную любовь к макиме. в ее мире котируется только это.       макима двигает денджи ближе к изголовью кровати и улыбается так, что у денджи кровь застывает в жилах, ком встает в горле. если бы у нее был член, она бы давно лежала с ебаным стояком. на лбу выступают капельки пота, потому что макима такая нежная, что начинает сводить зубы. — макима-сан.. — просто макима, — и приподнимает футболку. свою же, просто надетую на денджи, — ты такая милая сейчас. щеки заливает сильный румянец, и когда макима замечает это, то улыбается еще шире, а потом целует в лоб. запретный прием, знает же. денджи сводит полусогнутые в коленях ноги и сглатывает. макима опускает их невесомым прикосновением левой руки, а правой все еще держит футболку. невероятная девушка, господи, богиня. она нащупывает шею и слегка давит на яремную впадину. денджи сдавленно стонет. впрочем, по другому не умеет. макима все же стягивает футболку и аккуратно кладет ее на край кровати. ее взору открываются торчащие ребра, небольшая грудь без лифчика — денджи их терпеть не могла, ожоги от сигарет на плечах, зажившие шрамы и шнур от бензопилы. денджи не помнит зачем он нужен. рука макимы аккуратно ощупывает его, и на ее лице появляется выражение разочарования, которое денджи никогда не видела. но она быстро берет себя в руки и несильно сдавливает одну из грудей денджи левой рукой, начиная зрительный контакт. в ее золотистых глазах денджи видит свое лицо — щеки покрытые румянцем, искусаные губы, лопнувшие капилляры в карих глазах. и восхищение. естественно, куда же без него. правая рука макимы гладит по волосам, задевая ушную раковину. в груди денджи появляется странное чувство дежавю. — прелюдия закончены, денджи-чан.       голос макимы звучит будто из-под воды. она закрывает глаза денджи левой ладонью, а правой приспускает ее штаны. тоже украденные у макимы. у денджи просто нет ничего своего в этом мире. кроме макимы, естественно. она аккуратно ощупывает почти отсутствующие бедра, колени в синяках и голени. до ступ, почему-то, не доходит. макима давит несколькими пальцами на лобок сквозь ткань трусов. какое совпадение, тоже украденных. денджи краснеет еще сильнее, и закрывает руками грудь и лицо. — денджи-чан, любовь моя, — макима убирает ладонь с глаз и почти рычит, — прекрати прятаться. в ее глазах тихая злость, которая заставляет денджи сглотнуть еще раз. она моргает, только чтобы не испытывать такого животного ужаса. от такого жеста макима смеется и обнимает денджи за шею. — какая же ты милая, — на это денджи лишь стонет, потому что в тот же момент лицо макимы оказывается перед ее собственным, — хорошая девочка. «первый раз всегда должен быть таким нервным?» — думает денджи, и макима будто читает ее мысли и целует. сначала нежно, словно пытаясь компенсировать неловкость ситуации, а потом раскрывает языком слипшиеся губы. ее язык пиздецки влажный и горячий, и от огромного количества слюны, кажется, можно задохнуться. денджи думает, что это была бы хорошая смерть.       левой рукой макима опирается на уже помятое белье, а правой — снимает трусы денджи. она удивляется, как такое вообще возможно, но господи, богиня, это же макима. денджи не капли не удивится, если в один момент она превратит их квартиру во что-то еще — для ее богини не существует преград. макима сгибает фалангу и вводит указательный палец в денджи. — ма..кима, — язык макимы все еще во рту, поэтому из горла выходит лишь сдавленный стон и попытка произнести ее имя, не задохнувшись в слюне. — прости, денджи-чан, — макима завершает поцелуй и снова ее глаза, боже, ее глаза, смотрят на денджи так нежно, — я немного увлеклась. на губах макимы остатки слюны и даже так она выглядит невероятно горячо. ее палец начинает двигаться, вызывая новый стон у денджи. ноги дают полнейший отказ. движения становятся быстрее с каждой секундой, не давая даже вздохнуть без «макима», больше похожего на глухое рычание, чем на связную речь. впрочем, денджи это мало волнует, потому что сейчас она слышит только стук своего сердца и чувствует только движение пальца внутри. макима добавляет средний палец и улыбается. настолько невинно, насколько вообще возможно. в ее глазах денджи больше не видит себя, а лишь пустоту. это пугает до усрачки, но лучше стараться не подать вида. два пальца двигаются с огромной скоростью, что денджи даже не успевает нормально вздохнуть, а просто мечется по кровати. нижняя половина тела горит, а сердце готовится вылететь из грудной клетки по настоящему. в уголках глаз начинают скапливаться слезинки, и одна из них все-таки течет по щеке. макима не обращает на нее никакого внимания. третий палец присоединяется в качестве поддержки. им макима растирает клитор, будто пытается довести до сердечного приступа от удовольствия. денджи остается только хныкать, из-за чего рот заполняется слюной. она начинает вытекать изо рта прямо на подбородок. денджи больше не в состоянии поддерживать зрительный контакт.       макима кусает ее за шею прямо возле ключицы, и в этот момент денджи окончательно теряет связь с миром. она дрожит. тело охватывает неприятная судорога, которая кончается спустя пару секунд. денджи чувствует, как влагалище сжимает все еще двигающиеся пальцы внутри себя и кончает. перед глазами только белый шум. — какая же ты хорошая девочка, денджи-чан, — говорит макима так, словно не трахала ее пальцами последние три минуты. на ее лице нет ни намека на усталость, лишь та же невинная улыбка. она вытаскивает пальцы и поднимается с постели, — ты заслужила награду. возле кровати на тумбочке лежат салфетки, которые денджи раньше не замечала. макима достает одну и вытирает пальцы. ее пустой взгляд меняется на такое привычное расслабление, и денджи лишь может сказать: — я люблю тебя, макима, — совершенно не ожидая ответа. — я тоже, денджи-чан, — который, почему-то, следует.