Эпилог
Октавия сидела в кабинете своего отца, занимаясь документацией. Со дня его смерти прошла уже неделя, а Вия всё также не верила в произошедшее. Она не верила, что её стойкий папа покинул этот мир. Ад. Ждет ли его что-то дальше или это финал истории? Девушка обессилено трёт глаза. Казалось, что она уже давно должна была их выплакать, но нет. Ей приходится быть сильной. «Папа хотел бы этого». Мысль, которая болезненна. Эта потеря подрезала её крылья. Она не знает, сможет ли когда-нибудь смириться. Но единственный вариант, чтобы узнать — жить дальше. Октавия должна оправдать надежды, которые возложены на неё. Не в её компетенции закрыться в комнате, утопая в скорби и отчаянии. Она откладывает документы в сторону и встаёт из-за стола. Возможно, ей не помешает сделать пятиминутный перерыв. Но не факт, что он не превратится в раздражающее самобичевание, что было не редкостью. Октавия винила себя. Она не была рядом с отцом в его последние дни. Она не навестила его, когда он просил. Она вообще не заметила его болезнь! «Я ужасная дочь», – аксиома, укоренившаяся в её сознании. Девушка знала о такой болезни, как ханахаки, но она даже подумать не могла, что её отец может ей заболеть. Для девушки это было бредом, ведь папа любит её и маму, а они его. Мда. Бред детского сознания. Тогда ей казалось, что всё именно так. Но возраст делает своё дело, открывая глаза на многие вещи. Подростковый период окончательно это сделал – разрушил иллюзию дружной семьи. Но мысль, что папа может быть в кого-то безответно влюблен, даже не приходила ей в голову. А почему? Потому что он прекрасен? Потому что он знатен? Потому что умен и далее, далее, далее? Возможно. В любом случае, на практике она убедилась, что это возможно. И боль с ненавистью, грызущие изнутри, не добавляли ничего хорошего. Она ненавидела отца, который оставил её. Она ненавидела и ненавидит беса, из-за которого она осталась без него. Она ненавидит мать, которая наговорила ей бред, в который девушка поверила. Сама. «Ужасно. Я просто зацепилась за возможность не встречаться с отцом по "объективной", как мне показалось, причине. Идиотка». Она ненавидит себя. Она не знает, как жить дальше. Ногтями она неосознанно впивается в свои руки. Чёрные капли крови выступают на ладонях и незаметно капают на пол. Они звучат оглушительно в тишине. Девушка с растерянностью смотрит на плитку, которая потихоньку пачкается. Боль отрезвляет. Она отступает от места, где только что стояла. Кровь заставляет её вспомнить, как Октавия нашла отца. Она рванулась у нему сразу же после того, как ей пришли завещание, письмо и другие документы. Ужас, что настиг её, был животным. Когда девушка оказалась у него, он уже был мёртв, но… она не поняла это. Сначала. Она пыталась поднять его с постели. Разбудить. Когда же до неё дошло, в чём дело… Из неё ушли все силы. Вия просто обхватила руку отца и прижалась к ней, уставившись взглядом в темноту комнаты. Она не знала, сколько так просидела, пока её не нашли. Истерика накрыла её потом. Накатила ужасающим потоком. Гоэтия в ней захлебывалась и никто не мог ей помочь. Позже её настигло эмоциональное выгорание. Действия выполнялись ей на автомате. Она ничего не хотела. Возможно, умереть. На этом всё. Ей не хватало сил прочитать письмо от отца. И до сих пор она это не сделала. Когда-нибудь сможет. Но явно не сейчас, пока чувство потери так остро ощущается. Октавия встряхивает головой и с тоской смотрит в окно. Она птица, закрытая в клетке. Она сама себя здесь заперла до того момента, пока не найдет своё искупление.***
Блиц лежит на диване, уставившись пустым взглядом в потолок. Он не знает, какой сейчас день и сколько времени. Ему плевать на это. Со смерти Столаса, прошла уже неделя. Наверно. Может больше, может меньше. Ему всё равно на это. Смысл следить за временем, если оно утекает, не возвращаясь? Он не выбирался из дома с того момента, как ему пришло письмо с прилагающимся кристаллом Асмодея – пиздецки драгоценной вещицей для его бизнеса. Но Блиц даже не был на похоронах того, кто ему преподнёс этот дар. Это было фактом. Также как и то, что Столаса больше не было. Больше не было его контракта. Больше не было обмена потрахушками. Казалось бы, он должен быть рад. Но откуда эта боль внутри? Блиц тяжело кашляет, с надрывом, как бы получая ответ на вопрос. Горло рвут цветы, к сожалению, без шипов. Может быть, если бы они были, он быстрее бы сдох. Но так его смерть лишь оттягивается, всё равно маяча на горизонте. Он ощущает, что задыхается, перед тем, как откашлять лепестки анемонов. Это пока не бутоны, но очень скоро появятся и они. Блиц всего лишь бес. Не Гоэтия, не оверлорд, ни кто либо ещё. Поэтому конец его истории скоро настанет. Блиц лишь надеется, что Мокси, Милс и Луна проживут долго и достаточно счастливо, как бы слащаво это ни звучало. Лепестки выпадают из его горла тяжёлыми комьями, падая на диван. Они липкие, мокрые и чёрные от крови. Блиц берёт их в руки, разглядывая. Ухмыляется значению цветов. Но внутри разрастается пустота. «Оставленный». И он действительно такой. Милли и Мокс работают, потому что Блиц отдал компанию в их руки вместе с кристаллом. Он был не в состоянии заниматься убийствами, когда сам желал умереть. На задании это могло бы обернуться крахом, причём как для него, так и для напарников. Поэтому он отошёл от дел. Луна помогает им, но когда не занята работой – пропадает у друзей или в клубах. И Блиц рад. Действительно рад, что они могут и смогут жить дальше. Наверняка. Конечно, новость о его болезни была воспринята тихой скорбью и влажными глазами. Но все всё понимали. И что это за чувства, и какой их финал, учитывая то, к кому он их ощущает. Ха. Забавно. К мёртвому принцу. Холоп и особа королевских кровей. Их дуэт всегда был странным. В нём не было места для чувств. Но они вляпались. Смогли. И поплатились за это. Один уже в могиле, а второй пойдёт за ним. Может быть, они увидятся после смерти? Маловероятно, но мало ли. Вдруг, после смерти в Аду возможно продолжение? Никто не знает. И надеяться на лучшее нет смысла. Он однажды понадеялся. Казалось, что это было так давно. Но нет. Он надеялся, что Столас будет счастлив. Что ему ответят взаимностью. А в итоге всё оказалось так иронично и прозаично. Источником болезни оказался сам Блиц. Он дошёл до этой мысли сам, ведь несмотря на некоторую тупость, логики он всё же не лишён. Столас умер спустя пару дней после их встречи. На которой они разорвали свои отношения, а точнее, инициатором был сам Блиц. Это могло быть воспринято как отказ, что ускорило процесс внутреннего цветочного разложения. К тому же, Гоэтия относились к той части населения Ада, которые были более устойчивы к болезням, что и дало Столасу так долго продержаться после их «расставания». Сложив все эти факты, Блиц пришёл к простому выводу. А прочитав письмо – удостоверился. Он перечитал его столько раз, что воспринимал смысл текста с ускоренным пониманием. Бес знал письмо наизусть. Но несмотря на это, оно лежало у него под подушкой. При первейших порывах нужды в чём-то, что было связано со Столасом, он доставал эту писанину. Читал, матерился, молча глотал слёзы, кашлял. Это было некоторой стабильностью. Стабильностью саморазрушения. И сейчас Блиц опять потянулся за дозой, вытерев перед этим полотенцем с пальцев кровь, чтобы не испачкать письмо. Дрожащими руками он взял его из-под подушки. Аккуратно провёл кончиками пальцев по конверту, скользя ими по подписи Столаса. К горлу подкатил ком: непонятно, цветов или слёз. Возможно, всего сразу. Блиц достаёт письмо, аккуратно разворачивая его. Затуманенный взгляд читает лишь одно слово. «Блитси». И до беса внезапно доходит, что Столас не называл его так с их ссоры в Оззи. Каждый раз, когда Блиц просматривал письмо, он замечал что-то, что заставляло его трепетать, рыдать, злиться. Что-то, что вызывало эмоции, которые он отвык ощущать за то недолгое время, что провёл без них. Промаргиваясь, бес старается сконцентрировать взгляд на первых строках письма. «Дальше должно быть легче». Привычная ложь. Блиц прекрасно осознаёт, что дальше он просто утонет в своём отчаянии. Но это не является достаточной причиной для того, чтобы он перестал читать это письмо. Это – его наркотик, который Блиц принимает внутривенно. Это то, что помогает ему не умереть от собственных рук. Он начинает перечитывать. Все слова знакомы до жути, но оторваться от них невозможно. «Блитси, Если ты получил это письмо, значит, я умер. Честно говоря, ума не приложу, что написать. Начну, пожалуй, с того, что к моему посланию для тебя приложен кристалл Асмодея. Надеюсь, он сослужит тебе хорошую службу. Говоря о моей смерти, не могу сказать, что это было неожиданно. Я был готов физически, но не уверен, что морально. Но это уже неважно. Блиц, я хочу сказать тебе спасибо. Спасибо за всё. Ты научил меня тому, что я не умел. Дал то, что я не имел. Я надеюсь, что наши "отношения" дали что-то и тебе