Портовый квартал

Костяшка со стуком покатилась по полу и остановилась возле колена сидевшего со скрещенными «по-орочьи» ногами Фарима. Тот бросил взгляд на число точек, оказавшихся на верхней грани, и усмехнулся: — Тебе выпало речь держать, Кардиф. Хозяин таверны ненадолго задумался, потом потеребил бороду и сказал: — Вот ты, Фарим, рассказывал о странной находке Эдды, а мне пришёл на память недавний случай с Хальваром. Бьюсь об заклад, эти события между собой крепко связаны. — Что за случай? — с любопытством спросил рыбак. — Вы же знаете, что люди чаще всего приходят в моё заведение, если у них большая радость или, наоборот, беда. Есть ещё, конечно, клиенты, которые пришли по делу, со скуки или просто перекусить. Таких много, до деньги они тратят неохотно. А вот когда человека обуревают сильные чувства, то золота он не считает... Если, конечно, оно у него есть, — начал очередной рассказ Кардиф. — Хальвора в отсутствии денег заподозрить трудно. Поэтому, когда он появился возле моей стойки с бледным лицом и трясущимися руками, я понял, что на этот раз без барыша не останусь... *** — Налей чего-нибудь покрепче! — потребовал Хальвор. Кардиф внимательно оглядел торговца рыбой, понимающе кивнул, поставил перед ним кружку и наполнил её рисовым шнапсом — самым дешёвым и гнусным пойлом из всех, что имелись в его запасах. Хальвор жадно приник к кружке и опустошил в несколько глотков. Лицо его перекосилось и он, не в силах вздохнуть, отчаянно замахал руками, подавая какие-то знаки. — Закусить? — с готовностью предложил хозяин таверны. Торговец торопливо закивал, зарычал словно раненый орк, и перед ним возникло блюдо с крупно нарезанными сыром, хлебом и колбасой. Он схватил первый попавшийся кусок и затолкал в рот. Лишь лихорадочно прожевав и проглотив его, смог, наконец, отдышаться и вернуть себе дар человеческой речи. — Есть что-нибудь такое же крепкое, но не настолько мерзкое? — просипел он. — Может, белый ром? Только он дорогой... — Белиар с ним! Наливай! Кардиф извлёк из-под прилавка пузатую бутылку, оплетённую лозой, снова наполнил кружку торговца и осторожно спросил: — Хальвор, у тебя беда какая случилась, что ли? Гляжу, бледный ты какой-то и невесёлый. — Отстань, Кардиф, не твоё дело! — отмахнулся торговец и отхлебнул из кружки. — Как знаешь, не хочешь — не рассказывай, — с напускным равнодушием пожал плечами тот и предложил: — Может, тебе за столом удобнее будет? Вон один свободный. — Хорошо, тащи всё туда, — согласился Хальвор и, прихватив кружку, направился к столику. Кардиф принёс ему закусок и бутылку с ромом, получил горсть монет и на некоторое время оставил огорчённого торговца в покое. Тем более что другие посетители тоже требовали внимания. Некоторое время спустя хозяин таверны вернулся к Хальвору. Тот уже изрядно набрался и сидел с мрачным видом, что-то бормоча себе под нос. — Д-дура... Зачем я на ней только женился? — расслышал Кардиф. — Это ты о Фении? И чем она тебе не угодила? Хотя... бабы, что с них взять, — подпустив в голос нотку сочувствия, спросил хозяин таверны. — Т-точно! Дуры они... — охотно согласился Хальвор. — Особенно моя... А Рамирез — грязная тварь! Кардиф, услыхав это имя, заметно подобрался. — Так она что, загуляла с этим Рамирезом? — задал наводящий вопрос он. — Кто загуляла? Эдда? — резко подняв голову, уставился на него торговец. — При чём тут Эдда? Ты же про Фению говорил... — Ф-фению? Да кому она нужна? Дура! — Тогда я ничего не понимаю. Что сделал этот... как его... Гонсалез? — Рамирез! Только ты тс-с-с... Никому! П-понял? — перешёл на пьяный шёпот Хальвор. — Я — могила! Ты же меня знаешь, — решительно отмёл все подозрения в неумении хранить тайны хозяин таверны. — Рому подлить? — Давай! — Так что там этот Рамирез? — Ш-шныг он позорный, вот что! — сделав пару глотков, стукнул кружкой по столешнице торговец. — Приходит ко мне в лавку. Весь такой, зараза, таинственный... Вот, говорит, Хальвор тебе вещица. Придёт к тебе нужный ч-человек... ну, вроде как рыбы купить... Знак особый покажет. А ты ему вместе с рыбой вещицу-то и отдай... — Что за вещица? — Тс-с-с! Вещица! Тебе знать не п-положено! — замотал головой Хальвор. — Ну, не положено, так не положено, — сразу же согласился Кардиф. — Главное, ты её отдал? — Хотел! В рыбу запихал! Рыбу отдельно отложил... А тут приходит один... Мне, говорит, улов п-продать. Ну, я пошёл с ним к лодке — посмотреть, что он там наловил... Фении велел за лавкой приглядеть... — И что? — Что! И ничего! Вернулся с козлин... корзиной р-рыбы. С Фенией разложили её на прилавке... У-у, дура! Чтоб её Б-белиар забрал! Из дальнейшего рассказа Хальвора, сбивчивого, то и дело переходящего в ругательства и невнятное бормотание, Кардиф кое-как сумел восставить следующие события. Пока мужа не было в лавке, Фения продала отложенную им рыбу Эдде. После, догадавшись, что проданная рыба была отложена для кого-то на заказ, она положила на её место другую, тех же размера и породы. Хальвор в это время копался в корзине с купленным уловом и ничего не заметил. Вскоре пришёл незнакомец, особым образом кивнул головой, подавая знак, и Хальвор отдал ему отложенную рыбину. Тот бросил на прилавок несколько монет, забрал «покупку» и удалился. *** Торговец рыбой уж было выкинул из головы эту историю и занялся своими делами, однако ближе к вечеру к нему заявился Рамирез. Убедившись, что поблизости никого нет, он схватил Хальвора за шкирку, оттащил за ближайший угол и прижал к стене. — Шутки шутить с Ночной гильдией вздумал, паршивый гоблин?! Хочешь, чтобы тебя утром нашли возле причала с выпущенными кишками? — яростно зашипел он. — Эй, ты чего?! Я всё сделал, как ты велел! — сделал вялую попытку вырваться Хальвор. — Как я велел? Так это я тебе велел скрысить чужую вещь?! — Ничего я не крысил! Положил в рыбу. Рыбу отдал тому мужику. Он ушёл. Всё! — выкрикнул торговец и согнулся, получив крепкий удар под рёбра. — А почему тогда в рыбе ничего не оказалось, а? — Н-не знаю! Всё сделал, как ты... Ай! Не бей, больно! — Больно ему... Если до завтра не вернёшь то, что тебе не принадлежит, то вместо меня к тебе придёт Аттила. Вот тогда тебе станет по-настоящему больно! Понял? — Понял-понял! Я всё сделаю, только не бей больше! Рамирез отпустил свою жертву, презрительно сплюнул скорчившемуся у стены торговцу под ноги, поправил растрепавшиеся светлые волосы и удалился. Хальвор кое-как отдышался и в самом недобром расположении духа вернулся в лавку, где его уже ждала отлучавшаяся куда-то перед появлением Рамиреза Фения. — Ты! — рявкнул Хальвор, обвиняющим жестом наставив палец ей в лицо. — Ты зачем рыбу трогала, дура?! — Хальвор, милый, ты чего? Какую рыбу? — в недоумении попятилась от разъярённого торговца жена. — Ту самую! Которая вот здесь лежала! — Вот здесь? Так я её... это... Эдде продала. Хальвор задохнулся от негодования и не нашёл слов для достойного ответа, однако лицо торговца было красноречивее любых слов. — Да что такого-то? Я вместо той рыбы другую положила — такую же, но посвежее... — Посвежее?!! — взвыл Хальвор. — Посвежее! Да нам из-за тебя глотки перережут, дура! — Ой! — испуганно прикрыла рот ладонью Фения. — Я же не знала... А ведь говорила — не доведут до добра твои тёмные делишки! — Заткнись, дура! Кому, говоришь, продала рыбу? Эдде? — Эдде. Хальвор рванул в направлении жилища темнокожей поварихи, но, сделав два шага, вернулся обратно. — Я с тобой потом поговорю! — зловеще пообещал он и умчался. *** — А Эдда к-котёл новый купила! Радуется, дура! На огонь поставила, воды налила, н-напевает что-то... — жаловался Хальвор хозяину таверны. — Я, говорит, продала уже твою вещицу. А к-кому, говорит, не знаю! Может, говорит, З-зурис знает... — Ай-ай, как нехорошо вышло... А ты что? — А я что? Я — к З-зурису... А его нет нигде! Был, говорят, а потом делся куда-то... Вот! А утром Рамирез п-пришёл. Давай, говорит, что взял. Я ему всё рассказал про Эдду, Зуриса и... — Хальвор с безнадёжным видом махнул рукой, сбив со стола блюдо с закуской, и разрыдался. — И что теперь? — вернув на стол блюдо, на которое украдкой сложил подобранные с пола куски колбасы, спросил Кардиф. — Теперь — всё. Р-рамирез сказал, теперь Кассия будет решать, что со мной делать... Он уронил голову на стол, пару раз хлюпнул распухшим носом и захрапел. Кардиф убедился, что остальные посетителя заняты выпивкой, разговорами и на них внимания не обращают, украдкой снял с пояса торговца увесистый кошель, а затем повесил обратно, оставив внутри лишь две-три монеты. — Мо! — крикнул он. — Чего? — сунулся в дверь таверны здоровенный малый с грубым, изуродованным длинным шрамом лицом. — Проводи почтенного Хальвора домой, — велел Кардиф. — И скажи его жене, что он задолжал мне ещё тридцать... нет, сорок монет. — Сделаю, — кивнул Мо, подхватил вяло обвисшего торговца под мышки и под ехидные смешки посетителей поволок к выходу. *** Выслушав рассказ Кардифа, который передал события, опустив лишь некоторые имена и детали, Брахим и Фарим призадумались. — Судя по тому, что Хальвор жив-здоров и по-прежнему торгует в своей лавке, ему как-то удалось выкрутиться, — подал голос картограф. — Ну, я замолвил за него словечко нужным людям... — нехотя признался хозяин таверны. — Правда, на Фению он до сих пор злится. К рыбной лавке её близко не подпускает. — Видел. Она теперь возле «Красного фонаря», как раз напротив твоей таверны, снедь с лотка продаёт, — кивнул Брахим. — А твоё слово, видно, немало весит среди... нужных людей, раз ему долг простили. — Простили или нет — этого я не знаю, — развёл руками Кардиф. — Просто шепнул кое-кому, что бедняга и в самом деле ни в чём не виноват. — Отрабатывать заставили, наверно. Они всегда так делают, — вздохнул Фарим. — Должно быть, так и есть, — согласно кивнул Кардиф. — Так как, кидаем кость ещё раз? — Давай. До утра ещё далеко, — согласился Фарим. Все трое загадали числа. Кубик вновь покатился по полу.