Д: Я знаю, что шансов мало, но ты спишь?
В мгновение ока Гермиона протерла глаза и села. Она подавила зевок, быстро набирая ответ, постукивая большими пальцами по кнопкам.Г: Нет. Не могу уснуть. А ты?
Ответ пришел почти сразу.Д: Нет. Я уже несколько часов не сплю, пытаясь представить, что завтра пойдет не так. Г: Ух. Хочешь поговорить? Д: Да. У меня есть идея. Г: Хочешь, я приду к тебе комнату? Д: Нет. Возьми кофту и обувь и встретимся в коридоре через 2 минуты.
Гермиона в замешательстве уставилась на экран телефона. Кофту и обувь? Он хочет пойти на улицу? Снег шел почти весь день, и мысль о том, чтобы сейчас пробираться через сугробы, не очень-то привлекала. Тем не менее ему редко приходили в голову действительно глупые идеи, поэтому она согласилась, натянув черную кофту для тренировок, пару кроссовок и положив телефон в карман, и открыла дверь так тихо, как только могла. Как обычно, в коридоре царила полная тишина. В общежитии, заполненном целеустремленными спортсменами, это было неудивительно. Гермиона часто задавалась вопросом, только ли они с Драко нарушают правила подобным образом, но она была не настолько глупа, чтобы расспрашивать окружающих. На цыпочках прокравшись к двери Драко, она прислонилась к бетонной стене напротив неё, пока та не открылась. Как и она, Драко был одет в тренировочную кофту и кроссовки. Он улыбнулся ей, закрывая за собой дверь, стараясь, чтобы она не издала ни звука. Они вместе направились к холлу. — Куда мы? — прошептала Гермиона, когда они оказались на лестничной площадке в конце коридора. Это было странно — красться по улицам в нерабочее время. Одно дело — заходить друг к другу в комнаты, но… выходить из помещения? У Гермионы скрутило живот при мысли о том, что их могут поймать. — Куда-нибудь, где мы сможем поговорить, — прошептал Драко в ответ, спускаясь по лестнице. Гермиона вздрогнула. — Мы можем поговорить в моей комнате! Или в твоей. — Там слишком душно. Мне нужно было выбраться оттуда. Они спустились на первый этаж, и прежде чем Драко успел открыть дверь, ведущую в спорткомплекс, где они тренировались, Гермиона схватила его за плечо и развернула к себе. — Драко Малфой! — прошипела она, тыча пальцем ему в лицо. — Немедленно скажи мне, куда мы идем! Если мы с тобой выйдем на улицу так поздно — нас могут убить! Или, что еще хуже, нас могут выгнать! И всё, прощай, Олимпиада! Глаза Драко сузились на ее пальце. Он поднял руку и оттолкнул ее. На его лице появилась ухмылка, которая теперь была хорошо знакома Гермионе. — Просто доверься мне, ладно? Хотя на его губах было написано озорство, что-то в том, как блестели его глаза в кромешной тьме, заставило Гермиону последовать за ним. Было похоже, что с ним что-то происходит — что-то большее, чем полуночное волнение. Драко толкнул дверь так тихо, как только мог, но та все равно издала небольшой скрип. Гермиона вздрогнула, услышав его. Они оба замерли на полпути, напряженно прислушиваясь, не раздадутся ли шаги охранника. Когда их не последовало, Гермиона почувствовала, как ей стало легче дышать, и сердце немного расслабилось. Они прошли через длинный наземный переход, соединяющий спортивные общежития с тренировочными площадками. В их здании жили подростки, некоторые из них тоже были фигуристами, но большинство занимались плаванием, гимнастикой, борьбой или бегом. Технически этот комплекс был государственным, но он был одной из лучших тренировочных баз в стране, и он был немного центральнее Лондона. Повезло, что для Гермионы и Драко этим летом освободилось место для тренировок. Большинство британских спортсменов, когда-либо отбиравшихся на олимпийские игры, когда-то здесь тренировались. Для Гермионы было большой честью просто ходить по этим коридорам каждый день. Для Драко, как он неоднократно говорил, это было просто еще одной галочкой в его списке на пути к цели. И хотя Гермиона чувствовала себя немного странно, вламываясь туда, — ведь именно это они делали, верно? — Драко сказал ей довериться ему. И она доверяла Драко. Безоговорочно. Поэтому она следовала за ним — осторожно, но уверенно. Они прошли несколько дверей, которые оказались незапертыми, прежде чем наконец достигли своей цели. Гермиона поняла это по внезапному падению температуры. — Каток? — шепотом спросила она, когда Драко схватился за металлическую ручку темно-синей двери. Он кивнул. — Да. Я подумал, что мы могли бы зайти и… поговорить, наверное. Гермиона приостановилась и выпрямилась. — Поговорить? Ты серьезно привел меня сюда только чтобы поговорить? Драко бросил на нее короткий взгляд. — Я говорил тебе, в наших комнатах слишком душно. К тому же… — Он открыл дверь, и перед ними открылся каток, темный, прохладный и совершенно пустой. — Завтра здесь будет настоящая толпа. Я хотел побывать здесь еще раз, пока все не станет сумасшедшим… пока здесь только мы. Взгляд Драко заставил Гермиону растаять. Он был выразителен, когда ему нужно было выступать на льду, но вне льда его черты лица обычно были более сдержанными, чем у нее. Тем, кто плохо его знал, казалось, что его сложно понять. Но глядя на то, как его серые глаза еще сияли и его губы дрожали, Гермиона поняла, что он нервничает. Может быть, даже немного боится. — Только мы, да? — она протянула руку и взяла его за руку, переплетая пальцы. — А Снейп? Он всегда с нами на льду. Драко фыркнул. — Ты поняла, о чем я. Она сжала его руку. — Да, поняла. Они нашли пустую скамейку и сели. На самом деле было неважно, где сидеть. Весь стадион был пуст. Драко был прав. Было приятно находиться на катке, пока утром сюда не навалились толпы людей. В пустом пространстве льда было что-то спокойное, расслабляющее, решила Гермиона. Через несколько часов тут будет множество спортсменов, потом огромные машины будут выравнивать лед, а потом его снова исцарапают фигуристы. Но сейчас он был гладким. Даже безупречным. Гермиона смотрела на лед как минимум пару минут, прежде чем осознала, что все еще держит его за руку. Немедленно ее сердце начало биться быстрее, и она слабо попыталась ее высвободить. Но в тот момент, когда она хотела отпустить его руку, Драко сжал ее еще крепче, удерживая на месте. Она повернула голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Его взгляд все еще был устремлен на лед и на его губах играла грустная улыбка. — Я очень нервничаю в этом году, — сказал он, смотря в пустоту. — Я даже не поднимал эту тему, потому что знаю, как нервничаешь ты. Гермиона нахмурилась. — Драко, я… — Я знаю, что ты, наверное, расстроишься из-за того, что я не говорил этого, особенно потому, что вчера вечером ты тридцать минут разглагольствовала о том, как тебе страшно… — Ну не тридцать минут! — с наигранным негодованием прошипела Гермиона. Драко поднял бровь. — Ну ладно, — признала она. — Я посмотрела на время. Скорее минут сорок пять. Но всё равно, ты должен был сказать мне, а не позволять разглагольствовать в одиночестве как идиотке. — Ты не идиотка. И я знаю, что ты переживаешь. — Драко пожал плечами, снова возвращаясь взглядом на лед. — Я просто решил, что смогу сам справиться со своими нервами, поэтому не стал ничего говорить. А потом сегодня ночью… Он снова сжал руку Гермионы. — Сегодня ночью я не мог заснуть, все эти мысли все крутились в голове, пока я не накрутил себя настолько, что готов был из штанов выпрыгнуть. В любой другой раз Гермиона могла бы обидеться, но голос Драко был настолько несчастным, что у нее не хватило духу упрекать его. Вместо этого она повернулась к нему, сжала его руку в своей, а левой — мягко погладила его по спине. — Драко, я понятия не имела, — сказала она очень мягким голосом. — Мне так жаль. — Он пожал плечами, наклонившись к ней. — С чего это? Ты всегда казался таким уверенным в себе. В прошлом году ты так же нервничал? Драко покачал головой. — В прошлом году я был уверен, что мы попадем на подиум. Сможем участвовать в полуфинале Гран-при. А потом мы заняли четвертое место. Что довольно впечатляюще, учитывая, что нам было всего по тринадцать, но все равно… Он прижал колени к груди одной рукой. Гермиона слегка наклонилась вперед, пытаясь разглядеть выражение его лица. Казалось, он где-то далеко. — Но все равно, что? — слегка надавила она. Драко сглотнул. — Но это все равно не помешало моей семье разочароваться во мне. Это давило на меня весь прошлый год. Вот почему я был так рад переехать сюда — ты ведь знаешь. Я был так рад уехать подальше от матери и отца и их ожиданий. Я почти забыл, каково это, когда они разочаровываются во мне. А потом… Он помрачнел. — А вчера вечером мы пошли ужинать. Пока ты с твоими родителями ела макароны, мы пошли в шикарный французский мишленовский ресторан. Они сели напротив меня за стол и целых два часа читали мне лекцию о том, как важно сегодня попасть на подиум. Они даже сказали мне, что бронза неприемлема. Со своей точки обзора Гермиона могла видеть, как в уголках глаз Драко собирается влага, но она не осмелилась прервать его. Он продолжил: — И когда я вернулся в свою комнату, я… я не знаю. Что-то во мне сломалось. Я впал в какую-то кататонию. Лежал в постели несколько часов, пока наконец не набрался смелости отправить тебе то сообщение. Гермиона вздохнула, продолжая мягкими кругами поглаживать его спину. — Я понимаю, почему ты хотел выбраться оттуда. — Мне кажется, что здесь я могу дышать, — сказал он, слегка повернув голову. — Как будто я могу быть самим собой на этом катке. И я… Гермиона наблюдала, как его горло перехватило, когда он колебался над следующими словами. — То, что я вдали от родителей, очень помогает, но на самом деле… это всё благодаря тебе. Гермиона не удивилась бы, если бы ее сердце перестало биться именно в этот момент. Все дыхание покинуло ее легкие, а те бабочки в животе, с которыми она боролась несколько месяцев, вырвались на свободу и пронеслись по всему ее телу до кончиков пальцев рук и ног. Он может дышать благодаря ей. Ее ладонь перестала ласково поглаживать его по спине, и он обернулся. Они стояли друг против друга, упираясь в скамейки для зрителей. Взгляд Драко был настолько напряженным, что Гермионе показалось, будто она видит его таким впервые. Да, она уже видела в его глазах огонь, но это было другое. Раньше его взгляд искрился огнем, страстью к катанию. Он горел жаждой победы. Но сейчас в его взгляде было что-то иное. Медленное, но пылающее. Тлеющее. Драко осторожно взял ее руки, и у Гермионы пересохло во рту. Ее сердце, замершее всего лишь на мгновение ранее, сейчас билось в груди, словно пленник, молящий о внимании, пусть даже самом незначительном. Гермиона на мгновение задумалась, слышит ли Драко, как оно бешено колотится. Он на секунду задержал взгляд на их руках, затем посмотрел на нее. Гермиона могла бы утонуть в его глазах. — Гермиона, когда я сидел за тем столом, клянусь, я чувствовал себя меньше, чем когда-либо. Вся эта тяжелая работа, которую мы вложили, казалось, что она ничего не значит для моих родителей, если мы не победим. Это заставило меня задуматься, что единственная причина, по которой они меня завели… это чтобы они могли заявлять, что в их роду течет олимпийская кровь. Грудь Гермионы наполнилась острой болью, когда Драко начал говорить. В ней вспыхнуло внезапное желание накричать на его родителей в их огромном особняке. Ей захотелось выучить какое-нибудь волшебное заклинание, чтобы превратить их в жуков и раздавить ботинком. Но такие мысли не помогут. Она снова сосредоточилась на Драко. — Я весь вечер не мог перестать думать об этом. И я просто знал, что должен увидеть тебя. Я должен был поговорить с тобой. Гермиона пыталась придумать, что сказать. Она несколько раз открывала и закрывала рот, но так и не издала ни звука. Как будто кто-то поставил преграду между хаотичными мыслями в голове и языком. Но для Драко это не имело значения. Он сжал ее руки и продолжал говорить: — Я хотел привести тебя сюда, чтобы поговорить, потому что я что-то понял, и я думаю, что ты заслуживаешь знать. Каждая клеточка в теле Гермионы дрожала в предвкушении его следующих слов. Она попыталась сглотнуть, но обнаружила, что ее горло тоже не справляется. Ее сердце продолжало бешено биться. — Я всегда катался, чтобы угодить своим родителям. Если я выигрывал золото — я заслуживал их похвалу. Если меньше — это ставили мне в упрек. Если я не подходил даже близко к пьедесталу — мог получить и пощечину. Язык Гермионы вдруг снова заработал. — Драко! Это… это варварство! Драко помрачнел. — Теперь я это понимаю, кажется. Но то, что я понял сегодня — это то, что теперь я катаюсь не для них. Мои мечты остались прежними. Я все еще хочу выиграть Олимпиаду и стоять на пьедестале с золотой медалью. Он наклонился ближе, держа их руки сцепленными. Он был так близко, что Гермиона почувствовала запах шампуня, которым он мыл голову сегодня вечером. Он пах землей, мужественностью и каким-то образом он пах собой. Она глубоко вдохнула, надеясь, что это поможет унять дрожь в руках. — Но что я знаю сейчас, что я знаю наверняка — это то, для кого я катаюсь. Я катаюсь для себя. Гермиона чуть не рассмеялась. Конечно, это был логичный вывод. Драко Малфой всегда ставил себя на… — И для тебя. Для нас. …первое место? — Что? — ее голос был настолько тихим, что она едва услышала сама себя. — Это то, что я хотел тебе сказать. Мне показалось правильным привести тебя сюда, на каток, чтобы сказать это. Сейчас я катаюсь для нас. Ради нашего будущего. Не ради фамилии Малфой. Ради нас. — Драко перехватил ее руки, и Гермиона могла поклясться, что почувствовала искры под его кончиками пальцев. По какой-то причине его дыхание стало затрудненным. Его голос больше не срывался, а наоборот, он словно с трудом выдыхал каждое слово. — Ты — та, с кем я хочу праздновать, когда у нас все хорошо. Ты — та, на кого я хочу опереться, когда у нас что-то не получается. Он наклонил свой лоб вперед, чтобы коснуться ее лба, и Гермиона почувствовала, как у нее перехватило дыхание. — Это нормально? Можно я теперь буду кататься только для нас? Гермиона никогда не слышала, чтобы он звучал так уязвимо. Его голос дрожал так же сильно, как и ее тело. В воздухе между ними мелькнуло нечто, что Гермиона не могла определить, но в тот момент она знала, что на земле нет ничего мощнее. Она прижалась лбом к его лбу и кивнула. — Да, — сказала она, ее голос был удивительно ровным и сильным. — Да, ты можешь кататься только для нас. Я тоже буду кататься только для нас. — Только мы? — спросил он, словно в поисках утверждения. — Только мы, — подтвердила она. Минуты текли медленно, окутанные молчанием, никто не желал разрушить эту тишину. Гермиона думала, будто время остановилось, позволяя им наслаждаться мгновением без давления соревнований, тренировок или родительских ожиданий. Если бы им только удалось остановить время, быть вдвоем, пусть даже на краткий миг… Наконец, циферблат часов Драко запищал, разрушив этот мир тишины, и Гермиона, с тяжестью на сердце, отстранилась. При этом она заметила на его лице ту же загадочную эмоцию, которую видела ранее, — непостижимую и таинственную. Но время неумолимо шло, и скоро их ждал национальный чемпионат. — Обещай мне одно, — попросила она, облокотившись на скамью. — Что угодно, — ответил он, повторяя её жест. — Завтра… или, скорее, уже сегодня, когда мы выйдем на лед, давай просто насладимся моментом. — Она смотрела на него, его брови скрылись под волосами. — Нам всего четырнадцать. Мы хотим добиться успеха, но не за счёт любви к тому, что делаем. Пусть сегодняшний день закончится для нас улыбками несмотря ни на что. Драко задумался, затем медленно кивнул. — Я обещаю. Улыбки в конце дня. На этот раз Гермиона взяла его за руку. — Готов отдохнуть? — Он не колеблясь кивнул. Бросив последний взгляд на пустой каток, они направились через ступени и коридоры спортивного комплекса к студенческим общежитиям. Они шли молча: отчасти чтобы их не поймали, а отчасти потому, что, казалось, слова были лишними. Драко, освободившись от тяжести слов, которые мучили его всю ночь, теперь казался свободнее и легче. Даже выглядел сонным. Они дошли до комнаты Драко. Гермиона взглянула на него вопросительно. Хочешь, чтобы я осталась? — немым вопросом спросила она. Он колебался, сначала казалось, что он хочет пригласить её войти, но потом покачал головой, предложив обняться. Гермиона обняла его, прижавшись щекой к его плечу. Они стояли так, потеряв счёт времени. Когда они наконец разошлись, в её сердце осталась странная тяжесть. Она пожелала ему спокойной ночи и устремила взгляд в конец коридора, где ее ждала пустая кровать.***
Гермиона знала, что Драко не любил ярких нарядов, и она понимала почему. В тени чемпионата Великобритании они были свидетелями разнообразия вульгарных платьев, усыпанных блестками, и бархатных брюк с завышенной талией. С каждым новым костюмом, что мелькал перед глазами, презрение в его взгляде углублялось, пока они ожидали своей очереди за бортиком, как и в прошлом году. Состав участников остался почти неизменным с прошлого года, снова собрав двенадцать танцевальных дуэтов. Среди тех, кто был тут и в прошлом году, были брат и сестра Уизли, Седрик и Чжоу. Некоторые из участников перешли кататься во взрослое, другие не смогли отобраться в число конкурсантов, но в целом лица большинства были Гермионе знакомы. И вот, одежда некоторых участников вызывала особенное отвращение. Уизли были одеты в одинаковые пурпурные костюмы, резко контрастирующие с их огненно-рыжими волосами. Но самым неприятным было то, что Гермиона была уверена: Рон только что пытался с ней флиртовать. Это было странно и неловко, особенно когда он пытался просунуть руки в несуществующие карманы своих блестящих брюк. К счастью, Драко вовремя пришел на помощь, и теперь они нашли уединение в тихом уголке раздевалки. Большинство пар уже ушли, и скоро наступит их черед. Порядок выступлений изменился по сравнению с утренними обязательным и оригинальным танцами. Теперь порядок следования определялся в соответствии с набранными баллами, причем пары с меньшим количеством очков выступали раньше, а пары с более высокими оценками — позже, что увеличивало их шансы на победу. В первых двух танцах Драко и Гермиона выступали девятыми, как и в прошлом году, потенциально занимая место, соответствующее четвертому — без подиума. В этот раз, приступая к произвольному танцу, они были одиннадцатыми в очереди. Объявление нового порядка вызвало у Гермионы восторг: перед ними была лишь одна пара — Седрик и Чжоу. Это означало, что у них появился шанс на золото, если они выложатся на максимум. Драко был готов заплакать, когда услышал о новом порядке выступлений. Следующий час они провели, стараясь как можно больше отвлечь и поддержать друг друга. Они комментировали наряды участников, укрывшись в своем укромном уголке: платье, украшенное серебряными перьями, и пару, одетую в несочетающиеся цвета — один в ярко-розовом, другой в зеленом лайме. Их собственные костюмы тоже мерцали блестками, но в этот момент это их совсем не волновало. Когда в комнате остались только Чжоу и Седрик, волнение Гермионы возросло. Ее желудок судорожно сжался, когда они встали и взяли коньки, готовясь выйти на лед. С каждым шагом к выходу, отгораживающему их от шума и света за дверью, ее сердце билось все громче. Драко крепко сжимал ее руку. — Только мы? — его голос дрогнул. — Только мы. В мгновение ока дверь распахнулась, и высокая женщина позвала их. — Грейнджер и Малфой, вы следующие. Они вышли на лед в тот момент, когда десятая по счету пара завершала свое выступление. Скудные аплодисменты намекали на то, что что-то пошло не так. Слезы на лице партнерши во время поклона подтвердили подозрения Гермионы. Это зрелище не помогло ей успокоиться. Снейп подошел к ним с другой стороны, проведя короткую предсоревновательную речь о концентрации, работе ног и внимании к деталям. После этого он пожелал им удачи и отошел, давая возможность для последних приготовлений. Для Гермионы и Драко это означало только одно — пора. Драко тепло обнял Гермиону. Её голова мягко упала на его плечо, и он ласково откликнулся на её жест. В его объятиях она почувствовала, как накопившееся напряжение тает, словно снег под весенним солнцем. — Скоро ты станешь слишком высоким, чтобы я могла так делать, — шепнула она, закрыв глаза и вдыхая его аромат. — Я никогда не стану слишком высоким для твоих объятий, — услышала она его прерывистое дыхание и уловила в его голосе улыбку. — И потом подумай, тебе должно понравиться, если я стану чуть выше. Ведь тогда мы сможем делать намного более сложные поддержки. — Но твоё плечо — прекрасная подушка, — она изобразила недовольство, но Драко не дал ей продолжить. — Посмотри на это с другой стороны, — он немного отстранился, чтобы видеть ее лицо. В его взгляде снова появилась та нежность, которую она видела в нём посреди ночи, когда весь окружающий их хаос превращался в пустую комнату, наполненную обещаниями. — Когда я выросту и снова буду обнимать тебя, ты будешь прислоняться к моей груди, так? А значит, сможешь слушать, как бьётся моё сердце. Эти слова звучали почти смущающе, но Гермионе это даже понравилось. Она отстранилась и высунула язык. — Заткнись и дыши вместе со мной. Гермиона снова прижалась к нему, пальцы нежно скользнули по тонкому материалу его рубашки. Её веки опустились. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Для нее был важен только Драко. Вдох. Выдох. Они катались ради себя. Не ради Снейпа. Не ради родителей. И даже не ради медалей. Только ради себя. Вдох. Выдох. Сердце Гермионы замедлилось настолько, что она почти перестала дрожать. Рев толпы, яркие огни над ними — всё это ушло на второй план. В объятиях Драко она почувствовала, как его дыхание выравнивается. — Мы справимся, — прошептала она ему на ухо. Он ответил не словами, а кивком, и хотя Гермиона не видела его, она почувствовала, как его волосы коснулись её шеи. Объявления предыдущих оценок звучали через громкоговоритель. — Это наша очередь, — Гермиона отстранилась от объятий. Напоследок кивнув друг другу, они сняли чехлы с лезвий и стали ждать, когда высокая женщина откроет выход на лед. Когда они заняли свои позиции посреди катка, слова Драко, произнесённые накануне вечером — или уже сегодня утром? Казалось, их ночная прогулка была уже вечность назад, — эхом зазвучали в её сознании. «Это нормально? Можно я теперь буду кататься только для нас?» Его серые глаза смотрели на неё с той же интенсивностью, полные неуловимой эмоции, которую она не могла расшифровать. Затем разлилась музыка. Мягкая перкуссия установила ритм, и плавные аккорды голоса Фрэнка Синатры заполнили пространство арены, давая старт их танцу. Это выступление было не похоже на предыдущие. Их сердца, их дыхание, их движения словно были слиты воедино. Ни спотыканий, ни падений, ни ошибок — по меньшей мере, так казалось Гермионе. Когда они достигли первой поддержки, она уже была уверена, что это выступление станет лучшим в их сезоне. Как только он поставил её обратно на лед и они, держась рука об руку, покатились назад, Драко начал делать то, что никогда не допускал за пределами тренировок: он начал бормотать слова песни. Снейп осуждал это, считая, что он лишает выступление благородства. Драко старался перестать так делать, действительно старался. Гермиона видела, как он снова и снова открывал рот во время тренировок, только чтобы тут же закрыть его. Но сейчас это выглядело не как рефлекс. Без усилий, без попыток сдержать себя или сжать губы — его бормотание казалось осознанным. Гермиона не могла быть в этом уверена, но в отличие от всех прошлых раз, на этот раз он не отводил от неё взгляда, пока слова легко соскальзывали с его губ: — In other words, please be true. In other words, I love you. Казалось, что пока они танцевали, он пел для нее, и Гермиона чувствовала, как её сердце сжимается под его пристальным взглядом. Никто кроме родителей никогда не говорил ей ничего подобного, и ей требовалось всё своё самообладание, чтобы не растаять на месте. Ей приходилось напоминать себе, что они профессионалы, что актёрское искусство — это часть их работы. Когда они подступали к серии твизлов, одно Гермионе было ясно — Драко устроил настоящее зрелище. К концу их выступления, когда они исполнили последнюю и самую сложную поддержку, остались лишь несколько кокетливых поворотов и финальная поза. Губы Драко так характерно синхронизировались с музыкой, что Гермиона не смогла удержаться от улыбки. Может, это и было лишь для шоу, но она наслаждалась каждой его секундой. Это было тем, за что Гермиона обожала кататься с Драко. Он непринужденно вызывал ее улыбку, просто будучи собой на льду, и если это не принесет сегодня им золото, то она даже не представляла, что же именно могло бы это сделать. С последними аккордами фортепиано песня затихла, и Драко опустил Гермиону так низко ко льду, что она ощутила его холодное прикосновение на своей шее. Аплодисменты разразились мгновенно. Гермиона и Драко, замерев в последней позе, лишь смотрели друг на друга. Их груди поднимались и опускались в попытке отдышаться. Драко, как и Гермиона, казалось, был не в силах скрыть свою широкую улыбку, выдавая свои ямочки. Гермиона хотела бы остановить время и остаться в этом моменте навечно. Но внезапно Драко потянул ее за руку, притянул к себе и крепко обнял. Это объятие отличалось от тех, которые они делили по ночам. Оно не было похоже даже на то, которым они обменивались всего несколько минут назад. Оно не было для уверенности или для утешения. Это был чистый восторг. Чистое торжество. Драко издал громкий вопль радости и поднял Гермиону надо льдом, вращая ее на месте. — Мы сделали это! — воскликнул он, теряя всякий самоконтроль. Когда он обнял ее, она почувствовала, как его тело плотно прижалось к её, напоминая ей о тех ночах, которые они провели, прижавшись друг к другу. Это чувство было таким правильным. Словно возвращение домой. Он обвил руки вокруг ее талии, а она закинула свои вокруг его шеи. Драко светился от счастья, его улыбка была шире, чем любая другая, что видела Гермиона на его лице. Аплодисменты затихали. Это было сигналом для поклона и ухода со льда. Но прежде чем Гермиона смогла освободиться из его объятий, Драко сделал что-то неожиданное. Что-то новое. Он наклонился вперед и коснулся ее щеки своими мягкими, теплыми губами. Румянец мгновенно разлился по ее лицу и ушам. Едва осознав, что произошло, она почувствовала, как он поставил ее обратно на коньки и повел их на поклон. Мысли Гермионы метались туда-сюда, пока они кланялись во все стороны стадиона. Драко поцеловал ее. Поцеловал ее. На глазах у всех. Но был ли это настоящий поцелуй? Поцелуи в щеку ведь считаются? Гермиона едва осознавала, как они вместе скользили к краю катка и вышли с него. Она была погружена в свои раздумья, пряча лезвия и пробираясь к Kiss and Cry. Словно сквозь туман она заметила, что Снейп говорил с ними с необычайным энтузиазмом — более оживленно, чем когда-либо прежде. Сидя и потягивая воду, Гермиона то и дело бросала взгляды на Драко. Его губы, если задуматься, были довольно привлекательными. Розовыми. Мягкими на вид. Как бы они ощущались на её губах? Она внезапно очнулась от своих мыслей, когда почувствовала, как Драко положил руку на её колено. Повернув голову, она увидела, как он устремил взгляд на табло, висящее у потолка, в то время как шум и хаос арены вновь оживились. Когда из громкоговорителей прозвучал спокойный женский голос, они с Драко наклонились вперёд, всматриваясь в цифры, насторожив уши в ожидании первых намёков на судьбоносные результаты. Драко Малфой и Гермиона Грейнджер заработали в произвольном танце… 84,75 балла, это их лучший результат в сезоне. По сумме баллов с результатом в 124,56 баллов они занимают… первое место. Рука Драко на её колене сжалась, и она вскрикнула от восторга. Первое место. Они были на первом месте. Гермиона вытерла уголок глаза и повернулась, чтобы еще раз обнять Драко. Она положила подбородок ему на плечо, ощущая полноту того, чего они только что достигли. Её радость не угасла даже при мысли, что их победа может оказаться недолгой. Проходя мимо Седрика и Чжоу на пути за стадион, где те готовились выходить на лед для своего произвольного танца, Гермиона поняла, что в другой раз, на других соревнованиях, она была бы более обеспокоена возможностью уступить первенство. Но даже сидя в комнате, где танцоры трясли от волнения ногами и кусали ногти, она не могла избавиться от чувства радости. Драко поцеловал ее в щеку. Они показали свое лучшее выступление сезона. Они обязательно попадут на подиум, несмотря ни на что. В этом году отец Драко не будет разочарован. Рядом с ней Драко начал нервно трясти ногой. Минуты тянулись вечно. Произвольный танец длился всего четыре минуты, но казалось, что время стало тянуться втрое медленнее. Гермиона невольно провела рукой по щеке, где её коснулись губы Драко. Она почувствовала легкое опустошение в желудке, осознавая, что никаких следов не осталось. Внезапно дверь распахнулась, и в комнату вошла высокая женщина. — Диггори и Чанг отправляются в Kiss and Cry, вскоре будут объявлены победители. Я прошу всех потенциальных призеров присоединиться ко мне для объявления результатов. — Она взглянула на свой планшет, и у Гермионы перехватило дыхание. — Уизли и Уизли, Малфой и Грейнджер, Флинт и Гринграсс, идемте. Остальным — отлично справились. Пожалуйста, ожидайте здесь для группового фото после церемонии. Гермиона поднялась и протянула руку Драко. Он выглядел бледным, его обычно алебастровая кожа приобрела слабый оттенок зелени. По приказу высокой женщины они последовали за ней по коридору и вышли на каток. Яркий свет ослепительно встретил их, а в воздухе раздавалась зажигательная поп-мелодия. Судьи, видимо, не спешили — Гермиона узнала песню, игравшую уже минуту или две. Рядом она ощутила руку на своем плече. Это была сестра Уизли, едва удерживающаяся на месте, в то время как её брат, подобно Драко, выглядел так, будто ему срочно нужно в туалет. Джинни грубовато похлопала ее по спине: — Удачи, — сказала она, выдыхая. — В этом году мы нацелены на бронзу. — Гермиона кивнула и проглотила комок в горле. — Да, удачи. Тишина окутала толпу, когда тот же спокойный женский голос вновь прозвучал в громкоговорителях. Гермиона сосредоточенно уставилась на табло, готовая к быстрым умственным подсчетам. Седрик Диггори и Чжоу Чанг получают за произвольный танец… 81,37 балла. По сумме баллов с результатом в 120,96 баллов они занимают… второе место. Второе место. Второе место. Если они на втором месте — это означало только одно… Драко возле нее подпрыгивал от волнения. Повернувшись к нему, она увидела его вне себя от радости, с блестящими от слез глазами. Они сделали это. Чемпионы Великобритании. В суматохе, возникшей вокруг, к ним пробрался Снейп, сердечно похлопывая их по спинам. Мама и папа Гермионы тоже присоединились, как и мистер и миссис Малфой, которые, кажется, впервые за все время, что Гермиона их знала, выглядели гордыми. Сразу после окончания соревнований последовала церемония награждения, а затем и пресс-конференция. Чжоу и Седрик, Рон и Джинни сопровождали Гермиону и Драко на всех мероприятиях, каждый из них гордо нес на шее свою медаль. Гермиона задумчиво смотрела на Уизли, отвечающих на вопросы о своем месте на пьедестале. Они уже выигрывали золото и раньше, но это казалось особенно значимым. На протяжении всей пресс-конференции Драко держал руку на ее колене под столом. Гермиона знала, что он делал это для самоуспокоения — он упоминал об этом, — но она не могла игнорировать мурашки на коже там, где его ладонь касалась ее. Он поцеловал ее. Ну, почти. Что это значило? Неужели это должно было что-то означать? — Драко и Гермиона, прежде всего поздравляю вас обоих с великолепной победой сегодня, — взволнованно начала репортер с первого ряда, ее перо уже взметнулось над блокнотом. — Большое спасибо, — отозвалась Гермиона в микрофон. Драко, как они и договаривались, взял на себя роль ведущего в интервью. Он ответил на вопросы об их распорядке дня, тренировках и предстоящем Юниорском Гран-при в следующем месяце. Гермиона старалась удержать внимание, но его рука на ее колене продолжала отвлекать. Ее внимание вернулось только тогда, когда репортер с яркими волосами и длинными ногтями задала вопрос, заставивший ее сосредоточиться. — Кажется, у вас двоих очень особенная динамика. Не могли бы вы поделиться, каково это — быть партнерами друг для друга? Драко кратко обернулся и подмигнул Гермионе. — Гермиона… она мой лучший друг. Более того, она мне как сестра. Даже ближе. Когда мы катаемся, кажется, что мы — единое целое, разделенное на два тела. — А как ответишь ты, Гермиона? Гермиона усилием воли отодвинула мысли о словах «как сестра». — Драко всегда такой целеустремленный. У него такое стремление к успеху, какое я никогда не видела. И он всегда умеет заставить меня смеяться. Я думаю, именно поэтому мы так хорошо ладим. Она умышленно умолчала о тех моментах их отношений, когда они вместе плакали или делили постель. Когда фотографы сделали последние снимки и ушли, они попрощались с остальными медалистами. Снейп быстро произнес несколько слов о подготовке к Юниорскому Гран-при, но затем они остались упаковывать свои вещи. Возвращаясь в раздевалку и зал для разминки, Гермиона чувствовала быстрое биение сердца при каждом взгляде на Драко. Каждый участок ее кожи пульсировал. Ее сердце бешено стучало в груди. Он поцеловал ее. Но еще он назвал ее своей сестрой. Почему же тогда он поцеловал ее? Она вспомнила момент, когда они закончили кататься. Это было незабываемо. Полно эмоций. Торжественно. Рев толпы и вспышки фотоаппаратов оставили след в ее памяти. Неужели это было только ради камер? Драко умел создавать шоу… Если это действительно было только ради камер, Гермионе пришлось бы сдерживать себя. Ведь скоро строгие слова мистера Малфоя могут оказаться недостаточным сдерживающим фактором. Скоро она могла обнаружить, что ей действительно нравится Драко Малфой. И если он целовал ее только ради камер… Ее ждала неминуемая сердечная боль.