Меняльный круг

***

      Курильщик раскраснелся и засмущался, как только рядом с ним появилась Шаманка, что вытянув ноги на всей их общей кровати, поудобнее улеглась, пожевывая чей-то недоеденный на ужин бутерброд.              Девушки появились так же неожиданно в их комнате, как снег — в июле. Ворвались и принесли с собой праздник. Хотя это больше относилось к огненноволосой Рыжей, закружившейся в невообразимом танце с удивлённым Стервятником, что столкнулся с ними в дверях, удерживая в руках парочку спиртяг.       Шаманка мрачна и неразговорчива, словно ее силком притащили в четвертую, лишь бы кто составил компанию вечно смеющейся Рыжей. Возможно, так и было, ведь четвертую она уже ни раз видала и каким-то праздником ее здесь не удивишь.       Думает себе спокойно, глядит на мальчишечью комнату своими огромными желтыми глазами-бусинками и что-то нашептывает себе под нос, в руках вертя застиранный носовой платок.       Курильщик морщился каждый раз, когда они встречались взглядами — и правда глаза ее, как у хищника. Стеклянные, не выражающие ни радости, ни грусти. Лучше уж она пересела бы от него подальше, например, к Табаки, с ним-то у нее нашлись пару тем для разговора. Нальет ей парочку стаканчиков, и ее недовольство тут же испарится.       Рыжая — полная ее противоположность. Солнечная и говорливая. Она ни на секунду не умолкает, рассказывая своим старым друзьям новые истории. Шаманка же хочет слиться с желтоватым матрасом и заснуть крепким сном, чтобы ее никто не беспокоил.       Четвертая нагнетала своей уж слишком веселой атмосферой: крики, смех, звук разбитых тарелок и цокот чокающихся стаканов с бурлящей спиртованной жидкостью в них.       — Как тебе Новый Закон? — лениво спросила Шаманка у Курильщика, ударив слегка того по кончику носа. Колясник засыпал на ходу, вливая в желудок остатки Шакалиных настоек. — Все нравится? Или какие-то претензии возникли?       — Честно, ни горячо и ни холодно от этого закона…       — И правильно, — задумалась Шаманка, взлохмачивая непослушные волосы на затылке. Челка лезла ей в глаза, и она ее слегка сдувала, но она все равно возвращалась в исходное положение, щекоча веки. Пришлось смириться с этим. А то бедный Курильщик уже подумывал, что у Шаманки развивался нервный тик.— Ты не знал и не видел, что здесь творилось много лет назад. Поэтому все, что сейчас происходит, проходит мимо тебя. Ты не понимаешь, иногда, наверное, злишься, потому что понимаешь, что ничего не понимаешь…но все это рано или поздно пройдет… Когда настанет время Выпуска…там-то нам всем будет ни горячо и ни холодно…       — А что должно произойти во время Выпуска?       — Да кто его знает, что должно произойти, — плюнула на все Шаманка, решив позабавиться над глупостью Курильщика. Он многого не знал, многого не хотел знать и многого не узнает. Так устроен Дом. Он либо позволяет о себе узнать, либо дает хорошенького пинка под зад, чтобы домовец позабыл все дороги к нему. — Один Слепой знает, что с нами будет. Хочешь, спроси у него…       Курильщик недовольно пожал плечами и потеплее укутался в одеяло, отбирая его у непрошенной гостьи. Ни хватало в четвертой Табаки и Сфинкса с их вечными загадками, так появилась она, говорившая вовсе на незнакомом ему языке.       — Под дудку Слепого здесь все пляшут. Даже если не догадываются об этом.              Шаманке все больше казалось, что Курильщик какой-то не такой, как они. Менее сломанный и скомканный. У него много вопросов, мало ответов на них. Он по-другому думает, по-другому говорит… Он все делал по-другому.       — С чего ты это решила? — искренне удивился Курильщик, поглядывая за неказистой парой Слепого и Рыжего, что вальсировали посередине комнаты, натыкаясь на мебель. Горбач с флейтой старался поспеть за ними.       Слепой громко считал: «Раз, два, три… Раз, два, три… Раз…». На каждом заключительном «раз» они застывали, а Горбач натыкался на них и тоже застревал.       — Думаешь, ты просто так оказался в четвертой? Просто так приняли Новый Закон? Просто так здесь… — она резко стала серьезной, от улыбки не осталось и следа. — ...все это происходит.       — Эй! Шаманка! Рыжеволосая любовь моя, — перебил их интересный разговор запьяневший Рыжий, уперевшийся руками в прутья кровати, чтобы ненароком не свалиться на развеселившихся мальчишек, что вылакивали остатки настоек. — Потанцуй с нами, красавица… Я — с тобой. Рыжая — со Слепым!       Протянув трясущуюся руку, Рыжий растянул губы в извращенной улыбке, демонстрируя ряд пожелтевших зубов с запущенным кариесом. И как только Шаманка, поправив задравшуюся на животе рубашку, согласилась подарить ему единственный медленный танец, радостно просвистел, подмигивая Стервятнику:       — А ты дальше учи своих Птенчиков, как с дамами общаться. Надо действовать, а не языком молоть.       — Мои Птенчики не настолько наглы, как твои... — только и ответил ему Стервятник, звеня ключницей, которую крутил на пальце.       Рыжий смело положил руки Шаманке на талию. В нос тут же ударил запах спирта, пота и чего-то гниющего, отчего Шаманка держала свою голову подальше от головы не затыкающегося Рыжего.       Рыжая же пыталась разговорить Слепого, что тут же, ощутил не мужские руки на своих плечах, а женские — мягкие и нежные. Все праздничное настроение испарилось в один миг.       — Ну что, Шаманочка, как тебе праздник наш? Все нравится? — интересовался у нее Рыжий, утыкаясь носом в изгиб ее шеи. — Что нового расскажешь? Может что-то из детской энциклопедии? Как тогда, в детстве. Мне всегда нравилось тебя слушать.       — Да нечего уже рассказывать, — буркнула в ответ ему Шаманка, пытаясь отстраниться, хотя бы головой. — Тайны человеческого тела ты и без меня уже прошел на твердую пятерку. Боюсь, уже ничем я не смогу тебя удивить.       Шакал, потягивая трубку, удрученно заныл одну из своих нудных песен. Стало еще тошнее, чем было до этого.       Рыжий потянулся к карману рваных джинс и вытащил оттуда сигарету, тут же сунув ее себе в рот. Зажигалка нашлась у Стервятника, который пришел на помощь, чтобы такой джентльмен, как Рыжий, не бросил свою новую подружку и не ушел на поиски огонька.       Табачный дым тут же окутал лицо Шаманки, и она принялась наблюдать за Крысиным вожаком, который, присосавшись к фильтру сигареты, смеялся над нелепыми попытками Рыжей охмурить Слепого.       — Старается, — закряхтел он, передавая сигарету Шаманке. Она тут же затянулась, благодаря Стервятника за все хорошее. Хоть как-то можно было отстраниться от гогочущего Рыжего. — Прям как в детстве…       — Ты хоть минуту можешь не вспоминать про прошлое? Ты же не любишь все это… С чего такая ностальгия на тебя напала?       — Да вот, — кряхтел Рыжий, собирая во рту скопившуюся мокроту. — Ты — самое большое напоминание о прошлом. С тобой о настоящем и будущем как-то не хочется говорить. Все возвращаюсь и возвращаюсь в такие беззаботные деньки, когда ты приходила со стопкой книг и что-то на умном пыталась мне рассказать… Тогда было весело. Не то что сейчас. Тогда тебя страшно было назвать занудой, потому что ты тут же засучала рукава, а сейчас — только и можешь, что хлопать глазами.       Быстро своровав сигарету изо рта Шаманки, Рыжий прохрипел, за плечи уводя подругу в другую сторону:       — Смена партнеров!       Рыжая оказалась в объятиях Рыжего, а Шаманка — со Слепым, неуклюже выдыхая ему в лицо сигаретное облако.       Танец становился все более нелепым. Слепой наступал ей на ноги, Шаманка билась боками об углы кухонного стола, боясь упасть на гору разбросанных пустых бутылок.       — Тебе больше никто не снился с той ночи? — оборвал тишину Слепой. Горбач все не останавливался, сменяя одну заунылую песню другой. Щеки его уже порозовели. — Никто не жаловался?       — Не знаю, о чем ты говоришь, — быстро ответила ему Шаманка. — Мне много кто снится. Лиц не запоминаю, да и разговоры глупые во снах ведутся…       — А кошмары тогда?       — А кошмары у всех разные. Что придумают люди, то и снится. Если я у каждого буду расспрашивать об их ночных кошмарах, так и свихнуться можно. В Могильник и так уже не пускают…На двери висит такая большая табличка: "Шаманкам вход запрещен!". Постарались Пауки...       Шаманка поморщилась. Один раз ляпнула что-то с горяча, так теперь приходится отдуваться. Сны не любят, когда о них что-то рассказывают. Каждый думает о своем, каждый трактует их по-разному. Так зачем об этом интересоваться?       — Ты же сам все прекрасно знаешь. Зачем тогда спрашивать. Если уж мне что-то присниться плохое, ты первый об этом узнаешь. Или два проводника тебе для подстраховки нужны?       — Пока не знаю, — согласился незрячий. — Всему нужна проверка точная. Рыжий многого не говорит. Не любит вспоминать, а ты говорливая. Что на языке крутится, то сразу и выскакивает… Таких нужно держать при себе.