Опричник

Он был вечный изгой, и всегда не хорош, Но в нем была эта странная смелость – Он носил платформяк и коричневый клеш И прическу «Анжела Дэвис»

У Миши Лейбовича открылись глаза после брошенной невзначай фразы мастера Николаича: «Серьёзно думаешь, что тебя не повысили тогда, потому что ты еврей? Дурак, что ли? Политические анекдоты надо было меньше травить в обед, глядишь, и повысили бы». Ему захотелось стукнуться головой о стену. Действительно, дурак. Вся их компания считала, что Женя стучит в КГБ, только он один не верил. Защищал. Приходил к нему, смертельно больному, когда все решили, что его так наказал несуществующий бог, и забыли о его существовании. Всё началось ещё 3 года назад, когда Лёшка Серов, самый молодой и безбашенный в их компании, задумал сбежать в Америку. Он очень просил не говорить об этом с Женей, потому что был уверен, что тот стучит в КГБ. Доказательств от него никто не требовал, потому что это же Лёшка. Он откуда-то знал всё, и его прогнозы всегда сбывались. Оказывается, Женя считал Лёшку лучшим другом, что немало всех удивило. Лёшке-то на него было, в принципе, плевать. Да что уж там, для всей компании Женя был как чемодан без ручки. Значительно старше их всех, а ведёт себя как подросток. Посмешище. Так что, когда он связался с авторитетом по кличке Дядя Гоги и с его напрочь отбитыми сыновьями, что ввозили наркотики из Афганистана, всем было всё равно. Только в Мишину голову тогда закралось сомнение. Тот, кто способен страдать от разочарования и вины, с КГБ не свяжется. Окончательно Женя был отторгнут компанией на дне рождения Нины, которая позвала всех, но, когда явился Женя, заявила во всеуслышание, что наркоманов и стукачей она в своей квартире видеть не хочет. С тех пор приглашение для всех от кого-то из них означало всех, кроме Жени. Света призналась, что у неё давно уже есть другой парень, за которого она выходит замуж. Потому что стукач и наркоман ей не нужен. Женя даже не пытался что-то доказать. Вёл себя так: «Я к вам больше не полезу, но и вы от меня отстаньте». Миша же пытался донести до друзей свои сомнения, но ему намекнули, что он может стать таким же изгоем, и он замолчал. Но не видеть Женю совсем он не мог, потому что работали они на одном заводе. Видел, как Женя стал сдавать. Внезапно постарел в свои 34 года. Нет, такой не свяжется с КГБ. Осенью Женя начал постоянно болеть. До Миши дошла информация, что он сумел бросить наркотики, но лучше ему не стало. Врачи не могли поставить диагноз. Но уже следующим летом нашли новообразование в лёгком и дали ему год жизни. Женя получил инвалидность и больше не работал. Тогда-то Миша и начал ходить к нему. Иногда они даже разговаривали, как много лет назад, задолго до ужасного предательства. В глазах Жени на какую-то долю секунды даже появлялся былой блеск. А друзья говорили: «Ты же тоже радиоинженер. Неужели не понимаешь, что у него вся квартира в жучках? Все ваши анекдоты завтра же будут в КГБ!» Но Миша продолжал ходить. Иногда даже приносил Жене продукты, когда тому было совсем плохо. Потому что больше никто к нему не ходил, даже родная мать. Миша единственный из их компании знал, что у Жени есть сын. Трудно было не догадаться, откуда у Катьки настолько глазастый и рыжий ребёнок. Остальные, видимо, уже забыли Женю и продолжали гадать. Жене было позволено лишь издалека наблюдать, как его ребёнок играет в парке. Мишу возмутило это до глубины души. Да он бы Катюху за волосы оттаскал за такое. Ещё чего вздумала – запрещает общаться с сыном! А Женя выносил всё это поразительно спокойно. Нет, тот, кто способен так страдать и столь стоически переносить страдания, не свяжется с КГБ. Это невозможно. В тот злополучный день Миша решил выложить все карты. Но если высказать свои подозрения прямо в лоб, ничего не выйдет. Нет, надо быть хитрее. Миша вспомнил, как его не повысили. Женя, как и тогда, выразил негодование по поводу того, что в нашей-то стране до сих пор дискриминируют по национальному признаку. Потом почему-то вспомнил, как они добывали пластинки контрабандой в Одессе. Его любовь к музыке не убили ни возраст, ни болезнь, ни предательство. Неужели такой всё-таки способен стучать в КГБ? Когда разговор перешёл на Катьку, Миша неожиданно даже для себя выдал: - Почему бы тебе не связаться со своим начальством из серого дома? Они-то быстро эту швабру на место поставят. Глядишь, и ребёнок тебя хоть как-то запомнит. Покажи ты ей, наконец, кто ты. Ты… опричник. Далее ему показалось, что свет в комнате померк. Бетонная коробка, словно склеп, в пустые глазницы окон таращится мартовская ночь. Стало холодно, как на улице. Это искра жизни в жениных глазах погасла, теперь уже навсегда. Он встал и медленно ушёл на кухню, держась за стену. Не мог видеть, как из его жизни уходит последний, кого он считал другом. А Миша почему-то расценил это как признание. Он вышел в мартовскую ночь, прочь от этого бетонного склепа, от этого мертвеца, застрявшего в детстве. Он ненавидел себя за то, что так долго обеспечивал мертвецу комфорт. На следующий день была пятница, и Миша радостно сообщил Николаичу, что раскрыл шпиона. На это обычно весёлый мастер покачал головой и даже помрачнел: - Да что ж вы все к Женьке прицепились-то? Что он вам сделал? Странноватый, конечно, но так-то парень хороший. И работал, между прочим, получше тебя! Думаешь, я не знаю, кто на заводе барабанит? Да я всех стукачей здешних знаю! Поверь, Женька не один из них. Миша кое-как закончил смену и понял, что утра дождаться не сможет. Успел на последний автобус и помчался к Жене на ночь глядя. Он понятия не имел, что говорить, как просить прощения за свой ужасный поступок. Только знал, что нужно бежать и просить. Иначе сам себе не простит никогда. Звонил стучал в дверь, пока соседи не вышли и не прогнали. Бегом до телефона на остановке. Благо записная книжка всегда с собой. У ребёнка Светы температура 39. Катька послала его на три буквы и сказала, чтоб не смел так шутить. Остальные просто посылали и просили не поганить настроение в пятницу вечером. Темно и холодно. Мартовская грязь под ногами превращается в лёд. Он никогда не простит себе. Заледеневшими пальцами набрал номер последнего человека, которого хотел бы слышать и видеть. - Сейчас приеду, - без выражения сказала Зоя Александровна Фомина. Когда Зоя Александровна открыла дверь, Миша порывался забежать в квартиру первым, но его отпихнули. Сначала скорая и милиция. В комнате горел свет. Женя лежал на полу лицом вниз. - Окоченел уже, - констатировал врач. Женю перевернули. На лице его застыло удивление. Будто сам не понял, что умер. Миша бросился к нему, но кто-то схватил его сзади. - Это я его убил! – кричал Миша, вырываясь. Милиционер посмотрел нехорошо. Зоя Александровна молча указала на дверь. За все 15 лет, что они были знакомы, Миша ни разу не слышал доброго слова в адрес Жени от его матери. Видимо, и после смерти не дождётся. А он здесь больше не нужен. Медленно вышел из подъезда на негнущихся ногах. Сел на лавочку. Так и не смог закурить из-за дрожи в руках. Он никогда себе не простит.