***
Тем временем Гарри, целыми днями только и отвечающий на вопросы гриффиндорцев о том, каково это — трансгрессировать, потому что об этом всем проболтался Рон, сейчас шел из кабинета Дамблдора после очередного индивидуального занятия. Сегодня из чужих воспоминаний он узнал о том, каким Реддл был в Хогвартсе. Переходя с курса на курс, тот собрал вокруг себя компанию преданных друзей. Хотя ни к кому из них Реддл не был особенно привязан. От этих учеников веяло каким-то мрачным обаянием. Компания была пестрая — слабые мальчики, нуждавшиеся в защите, честолюбцы, стремившиеся к славе, и склонные к насилию люди, которым нужен был заводила, способный обучить их более изощренным формам жестокости. Иными словами, то были предшественники Пожирателей смерти и некоторые из них, покинув Хогвартс, как раз первыми Пожирателями смерти и стали. Реддл держал их в ежовых рукавицах, так что ни в каких явных прегрешениях они замечены не были, хотя за семь проведенных ими в Хогвартсе лет случилось немало прескверных происшествий, которые, впрочем, надежно связать с ними не удалось. Самым серьезным стало открытие Тайной комнаты, приведшее к смерти девочки. И тогда из-за коварного и подлого Реддла в этом преступлении ошибочно обвинили Хагрида. Чуть позже в шестнадцатилетнем возрасте, летом, он оставил сиротский приют, в который всегда возвращался на каникулы, и отправился на поиски своих родственников, Мраксов. Там он встретил Морфина, сына много лет назад почившего Марволо Мракса. Тот ему рассказал, где живут родственники отца-магла, а уже на следующее утро очнулся в своем доме без фамильного кольца и с внушением того, что именно он, Морфин, убил всех Реддлов. В чем и сознался следствию. То кольцо, как было известно, забрал Том, а потом сделал из него... крестраж. Третье воспоминание касалось Горация Слизнорта. Молодой зельевар уже в те годы собирал вокруг себя талантливых учеников, или же тех, чьи властные родители имели достаточно связей. Те самые встречи Слизней. На одной из таких юный Том Реддл попытался расспросить Слизнорта о крестражах, но воспоминания явно были подчищены и неправдоподобны. Дамблдор поручил Гарри добыть настоящие, и вот это было уже проблемой и головной болью на ближайшее время. Идя по коридорам от кабинета директора, Поттер погрузился в свои мысли, которых для одной его головы было слишком... Да их было дохрена! Не ожидая чего-то подобного, Гарри охнул, когда прям из-за угла на него вылетел Малфой, тут же прижав его к стене. — Какого?! — Слышь, ты, герой-любовник! — прошипел Драко, двумя руками схватив его за грудки. — Ты больной?! — Эмм, Гарри, Драко, вы... хватит... — нервно произнес Невилл, увязавшийся следом. Точнее, они просто возвращались в башню, когда удачно встретили одногруппника. — Пошел ты! — Гарри оттолкнул от себя Малфоя, но тот не сдавался. — Прекрати тискать ее по углам, я тебе в сотый раз повторяю! Трахаетесь вы, а огребаю я! Ахуенно ты устроился! — Заткнись и не ори, придурок! Уж как-нибудь без тебя разберусь. — Может, мне все же рассказать Забини о том, к кому на самом деле бегает его девушка? — Малфой злился. Его задрало быть крайним. — К тебе Забини подходил? — пытаясь прояснить ситуацию, спросил Гарри. — Подъезжал! — Малфой, иди куда шел, а! — Поттер, вывернувшись из его хватки, оттолкнул Драко, взъерошенного и точно взбешенного. Но у Гарри и так была забита заботами голова. — Лучше б ты спросил у Забини, о чем они беседовали со Снейпом! — Какой ты умный, как я погляжу! — вырвав из рук Невилла свою метлу, пробурчал Малфой. — А знаешь, кое-что тебе понравится. Раньше за Забини такого не отмечалось, но, кажется, его семья стала общаться с моей любимой тетушкой. — Чего? — Гарри, уже шедший впереди, остановился и повернулся, хмурясь. — С Беллатрисой? — Ну не с Андромедой же! — фыркнул Драко, припомнив еще одну свою тетку, предательницу крови. О ней он вообще мало чего знал, кроме имени и ее замужества с маглом. — Хм-м... Забини общается с Лестрейндж. Это значит... — Гарри вдруг понял, что был прав. Был среди слизеринцев кто-то, за кем стоило наблюдать. — Занимайся, Поттер. Мне лично на это плевать. — Конечно, тебе плевать. Ни вашим, ни нашим, такая позиция? Невилл шел рядом и снова морально страдал. Очередной конфликт на его бедную персону. — Пошел ты, — лениво отозвался Драко, который еще не смог принять даже свое новое место в этом обществе, а чтобы выбирать сторону — вообще казалось диким и неуместным. — Только насчет Пэнси... — Я понял! — И еще... — Малфой подошел ближе. — Пусть напомнит Дафне о том, о чем ее ранее просили. — Чего? — Просто передай! — шикнул он на него уже в который раз за вечер. — Это для... — он посмотрел на Невилла, шедшего неподалеку. — О! — только и сказал Гарри, вдруг ощутив неловкость. Каким-то неведомым чудом они втроем обсуждали девушек. Невероятно! — Если она не хочет, не надо ее заставлять! — подал голос Невилл. Парни синхронно повернули на него голову. — Долгопупс! Я видел, как она мазала тебе руки кремом! Не надо мне ля-ля заливать! — саркастично произнес Драко, кривя губы. Он перекинул метлу через левое плечо и вздохнул. Куда, мать ее, катится его жизнь. — Кремом?! Что вообще происходило в моем доме?! — улыбнулся Гарри, который в принципе не знал, что между Гринграсс и Долгопупсом что-то было. — Пока вы с Пэнси развлекались, там вершились судьбы! — ответил ему Драко, мгновенно отскочив в сторону и выставив вперед палочку. Гарри, выставивший ее мгновением раньше, прищурился. — Прекрати об этом говорить на каждом углу, Малфой! — А то что? — нахально ухмыльнувшись, спросил Драко, прекрасно зная, что с некоторых пор у них с Поттером установился нейтралитет. Удивительно, но факт. — Вы неисправимы, — покачал головой Невилл. — Это что еще за... вы с ума сошли? — сзади раздался до боли знакомый голос. Властный и громкий, похожий интонациями на Макгонагалл. — Малфой, тебе секундант не нужен? Я могу им побыть, раз так! Парни опустили палочки и повернули головы. Грейнджер. Румяная и одетая в уличную одежду поднималась по лестнице, засунув руки в карманы своей красной куртки. Она шла после своего занятия по медитации, которое решила повторять там же, на Астрономической башне. Игнорирование природных условий — тоже важный навык для очистки разума. Да, она продрогла до костей под шквальным ветром, но отключить мозг у нее получалось все лучше и лучше. — А почему не моим? — спросил Гарри, строя из себя обиженного. — Ну извини, Малфой ко мне ближе стоит, — выкрутилась Гермиона, и они все вместе двинулись ко входу в гостиную Гриффиндора.***
На следующий день Гарри рассказал о задании, полученном им от Дамблдора, Рону и Гермионе — правда, по отдельности, поскольку Гермиона все еще соглашалась терпеть присутствие Рона только на срок, какой требовался, чтобы смерить его равнодушным взглядом. Вот и сейчас, когда парни сели вместе, даже Лаванда убежала с Парвати к другим девчонкам на курс младше, Гермиона отсела от друзей подальше. Но поближе к Малфою. Рон был уверен, что никаких сложностей со Слизнортом у Гарри, скорее всего, не возникнет. — Он же тебя любит, — говорил Рон за завтраком, помахивая вилкой с куском яичницы. — Разве он может тебе в чем-нибудь отказать? Только не своему маленькому Принцу Зельеварения. Просто задержись сегодня после урока и задай свой вопрос. Гермиона, однако, придерживалась менее радужных взглядов. — Если даже Дамблдор не сумел вытянуть из него правду о том, что произошло на самом деле, значит, Слизнорт решил ее утаить, — негромко сказала она, стоя во время перемены с Гарри посреди пустынного, заснеженного двора школы. Девушка курила, притопывая ногой. — Крестражи... Крестражи... Ни разу о них не слышала... — Не слышала? Гарри почувствовал разочарование. Он надеялся что Гермиона поможет ему выяснить, что представляют собой эти крестражи. — Наверное, тут какая-то особенно Темная магия, иначе зачем бы они понадобились Волан-де-Морту? Думаю, добыть эти сведения дело совсем непростое, Гарри. Будь поосторожнее, когда станешь разговаривать со Слизнортом. Как следует продумай стратегию... — Рон считает, что мне нужно просто остаться после урока Зельеварения... — А, ну раз Бон-Бон так считает, последуй его совету! — мгновенно ощетинившись, сказала Гермиона, делая последнюю затяжку и затаптывая окурок носком ботинка. — В конце концов, разве Бон-Бон когда-нибудь ошибался? — Гермиона, может, ты все-таки... — Нет! — гневно ответила она и стремительно удалилась, оставив Гарри в одиночестве и по щиколотку в снегу. В последнее время Гарри и без того чувствовал себя на уроках Зельеварения неуютно, тем более, что ему, Гермионе и Малфою приходилось сидеть бок о бок, так еще к ним пересадили и Рона. Поэтому сегодня подруга как бы невзначай перетащила свой котел на другой конец стола. А Гарри с Роном просто не замечала. — Ну, а ты чем провинился? — шепотом спросил Рон, но, прежде чем Гарри успел ответить, в класс вошел Слизнорт и призвал всех к тишине: — Садитесь, садитесь, прошу вас! И побыстрее, сегодня у нас много работы! Третий закон Голпалотта... Кто может сказать мне?.. Повисла тишина. Гермиона молча чесала кончик носа и откровенно зевала, так как в последние дни плохо спала. Мучали кошмары. Малфой поднял руку. — О! Мистер Малфой, прошу вас! Драко никуда не торопился, поэтому говорил в своей привычной манере, растягивая гласные: — Третий закон Голпалотта гласит, что противоядие от составного зелья не сводится к набору противоядий для отдельных его компонентов. Гермиона, посмотрев на Малфоя, согласно кивнула. Он ей подмигнул. Она улыбнулась. Их идиллию разрушил профессор. — Точно! — изумленно просиял Слизнорт. Он явно не ожидал, что в этом году Малфой так поднимется в его глазах. — Десять очков Гриффиндору! Итак, если мы примем третий закон Голпалотта за истину... — Между ними что-то есть? — шепнул Рон Гарри, при этом посматривая в сторону подруги и новоиспеченного гриффиндорца. — Что? — еле оторвался от непонятного монолога Слизнорта Гарри. — Гермиона и Малфой? Что между ними? — нагнувшись ближе к другу, еле шептал Рон, боясь, что Гермиона может услышать. Малфоя он не боялся, а вот ее... — Эм-м... перемирие? Ты же знаешь, с ней в этом году что-то неладное, — так же тихо ответил Гарри, теперь посматривая в сторону слизеринского стола. Пэнси почему-то сегодня на уроке не было. — Это точно... Принять третий закон Голпалотта за истину пришлось всем, поверив Слизнорту на слово, поскольку в самом законе никто ровным счетом ничего не понял. — То отсюда следует, что при условии правильно проведенной идентификации ингредиентов зелья с помощью Чароискателя Эскарпина первая наша задача состоит не в относительно простом выборе противоядий для этих ингредиентов, а в поиске той добавочной составляющей, которая алхимическим путем преобразует эти элементы... Рон, полуоткрыв рот, сидел рядом с Гарри и машинально теребил свой новенький «Расширенный курс зельеварения». Он никак не мог привыкнуть к тому, что ему больше не приходится рассчитывать на помощь Гермионы, которая вытаскивала его из неприятностей всякий раз, когда он переставал понимать смысл происходящего. А также ему приходилось привыкать к обществу Малфоя. Да, он был недоволен этим обстоятельством. Но дружба с Гарри оказалась важнее долгих распрей с этим заносчивым индюком. Не мешается и ладно. — Итак, — закончил Слизнорт, — каждый из вас должен взять с моего стола по флакону. И до конца урока изготовить противоядие от того, что в этом флаконе находится. Удачи вам и не забывайте о защитных перчатках! Класс нерасторопно двинулся к учительскому столу, разбирая флакончики. Гермиона аккуратно поставила свой котел на огонь. Малфой, стоявший рядом, ловил на себе взгляды слизеринцев, но с упоением показав Забини средний палец (опять научился пакости у Дилана!), с упоением принялся за работу под смешки Тео. Дафна, кажется, вообще летала в облаках, занимаясь своими делами. — Ты уверен, что у Принца нет никаких подсказок? — шепотом спросил Рон у Гарри. Тот вытащил свой верный «Расширенный курс» и открыл его на главе «Противоядия». Третий закон Голпалотта, слово в слово совпадающий с тем, что процитировал Малфой, здесь имелся, но Принц не оставил ни одной записи, которая могла бы растолковать его значение. По-видимому, Принцу, как и Малфою, понять этот закон не составило никакого труда. — Пусто, — мрачно сообщил Гарри. — Что, Поттер, сегодня придется включать собственные мозги? Или дух Принца вселился в тебя, и ты сможешь показать класс в очередной раз? — спросил Драко гаденьким тоном у поникшего Гарри. Тот, прищурившись, тоже показал ему средний палец. — Какая интеллектуальная беседа! — увидев жест, фыркнула Гермиона, выливая содержимое пузырька в котел и беря в руку палочку, невербально произнося какое-то заклинание. Малфой сделал то же самое и посмотрел на Уизли и Поттера, которые глядели на них с отчаянием. Вот, правда, Эрни Макмиллан пробормотал, обращаясь к своему котлу: «Спесиалис Ревелио!» Прозвучало это впечатляюще, и Гарри с Роном поспешили сделать то же самое. Всем присутствующим за их столиком понадобилось всего пять минут, чтобы понять — репутация Поттера, как лучшего на курсе мастера Зельеварения, рушится прям на глазах. Слизнорт, совершавший первый обход подземной классной комнаты, с надеждой заглянул в его котел, намереваясь издать, по обыкновению, восторженное восклицание, но тут же поспешно отпрянул, закашлявшись от ударившего ему в нос запаха тухлых яиц. На лице Малфоя застыло довольное выражение. Они с Гермионой разливали загадочным образом разделенные ингредиенты своей отравы по десяти хрустальным флакончикам. Чтобы не видеть этой досадной картины, Гарри уткнулся в учебник Принца-полукровки и с остервенением перелистнул несколько страниц. И вот оно — написанное поперек длинного перечня противоядий: Просто суй им в глотки безоар. С секунду Гарри смотрел на эти слова. Что-то он слышал однажды о безоаровом камне, правда, давно уже. Не Снейп ли упоминал о нем на самом первом уроке Зельеварения? «Безоар — это камень, который извлекают из желудка козы и который является противоядием от большинства ядов». Проблемы Голпалотта это, конечно, не решало, да и будь их преподавателем по-прежнему Снейп, Гарри на дальнейшее ни за что бы не отважился, но сейчас необходимы были отчаянные меры. Он поспешил к шкафу, в котором хранились ингредиенты, и начал рыться в нем, разгребая рога единорога и клубки сушеных трав, пока не нашел у самой стенки картонную коробочку с надписью: «Безоары». Поттер открыл ее как раз в тот миг, когда Слизнорт произнес: — Внимание, осталось две минуты! В коробочке лежало с полдюжины сморщенных коричневых комочков, похожих скорее на высушенные козлиные почки, чем на настоящие камни. Схватив один, Гарри сунул коробку в шкаф и торопливо вернулся к своему котлу. — Время... СТОП! — весело воскликнул Слизнорт. — Ну-те-с, посмотрим, что у вас получилось! Блейз, чем вы меня порадуете? Слизнорт медленно обходил класс, осматривая различные противоядия. Рон сдался окончательно и только старался не вдыхать поднимавшийся над его котлом гнилостный пар. Гарри стоял, ожидая, зажав в потной ладони безоар. Их стол оказался у Слизнорта последним. У котла Рона он и вовсе задерживаться не стал — поспешно отскочил от него, едва сдержав рвотный позыв. Слизнорт втиснулся между стоявшими рядом Гермионой и Драко и цепким взглядом посмотрел на их флаконы. — Поздравляю, у вас получилось! — похвалил их профессор. — Не совсем идеально, но очень хорошо для первого раза! Вы работаете в паре? — Мы... просто совещались, — сказала Гермиона, хотя ни она, ни Малфой, помощи друг у друга не просили. Она и сама не ожидала, что справится с заданием. — Молодцы! Радуете меня каждое занятие! Иногда важно с кем-то обсудить что-то, чтобы найти ответ на вопрос! Малфой благосклонно кивнул, принимая похвалу, и снова вернулся на свое место, когда Слизнорт отошел к другому краю стола. — Ну-с, Гарри, — сказал профессор, — что можете показать мне вы? Гарри выставил перед собой ладонь с лежащим на ней безоаром. Слизнорт разглядывал камень полных десять секунд. Гарри на миг показалось, что он сейчас раскричится. Но Слизнорт лишь откинул голову назад и захохотал. — Ну и нахал же вы, юноша! — он поднял безоар повыше, чтобы весь класс мог его видеть. — О, вы совершенное подобие вашей матушки... Что ж, тут вас винить не в чем — безоар, безусловно, служит противоядием от всех этих зелий! Рон хлопнул друга по плечу, словно одобряя его смекалку. — Сам додумался? — недоверчиво спросил Малфой, убирая свое место. — Для этого нужна душа истинного зельедельца! — не дав Гарри ответить, радостно объявил Слизнорт. — Такой же была и его матушка. Лили обладала интуиивным чутьем на Зельеварение, которое Гарри, несомненно, от нее унаследовал... Да, Гарри, да, если у вас под рукой имеется безоар, это решает проблему. Хотя, поскольку он не помогает от всего на свете да и встречается довольно редко, умение составлять противоядия вам все же не повредит... Гарри довольно улыбнулся. — Урок окончен! — сказал Слизнорт. — Да, и еще двадцать пять очков Гриффиндору — за чистой воды нахальство и два неплохих зелья! И он, продолжая посмеиваться, вперевалку направился к своему столу. Гарри медлил, с редкой для него неторопливостью собирая принадлежности в сумку. — Покурим? — спросил на выходе из кабинета у Гермионы Драко, и она согласно кивнула. — Только быстро, перемена короткая. В конце концов, в классе остались только Гарри и Слизнорт. — Ну же, Гарри, вы опоздаете на следующий урок, — благодушно сказал Слизнорт, защелкивая золотые застежки портфеля из драконьей кожи. — Сэр, я хотел спросить вас кое о чем, — начал Гарри, невольно напомнив себе самому Волан-де-Морта. — Так спрашивайте, дорогой мой мальчик, спрашивайте... — Сэр, я хотел бы знать, что вам известно о... о крестражах? Слизнорт замер. Округлое лицо его словно бы ссохлось. Он облизал губы и хрипло переспросил: — Что вы сказали? — Я спросил, известно ли вам что-нибудь о крестражах, сэр. Понимаете... — Это вас Дамблдор подослал, — прошептал Слизнорт. Голос его полностью изменился. Никакого благодушия в нем больше не осталось, только потрясение и ужас. Он порылся в нагрудном кармане, вытащил носовой платок, промокнул покрывшийся испариной лоб. — Дамблдор показывал вам те... те воспоминанияния, — сказал Слизнорт. — Ну? Показывал? — Да, — ответил Гарри, мгновенно решивший, что сейчас лучше не лгать. — Да, разумеется, — негромко повторил Слизнорт, все еще вытирая побелевшее лицо. — Разумеется... Что ж, если вы видели их, Гарри, то должны знать, что о крестражах мне ничего — ничего, — с силой повторил он, — неизвестно. Схватив портфель и сунув в карман платок, Слизнорт засеменил к ведущим из подземелья дверям. — Сэр, — в отчаянии окликнул его Гарри, — я просто думал, что вы можете помнить чуть больше... — Думали? — отозвался Слизнорт. — Ну, значит, вы ошиблись. ОШИБЛИСЬ! Он проревел это слово и, прежде чем Гарри успел сказать что-либо еще, захлопнул за собой дверь класса.***
Разозленный неудачей и тем, как отнеслись к ней друзья, Гарри провел следующие несколько дней в размышлениях о том, что ему теперь делать со Слизнортом. И решил: пусть профессор считает до поры до времени, будто о крестражах Гарри забыл. Нужно внушить Слизнорту ощущение безопасности, а потом опять перейти в наступление. Слизнорт, не слыша больше от Гарри никаких вопросов, снова стал относиться к нему с прежней любовью и, судя по всему, выбросил неприятную тему из головы. Гарри ожидал приглашения на одну из его вечеринок, решив на этот раз пойти туда, даже если придется перенести тренировку по квиддичу. Увы, приглашения не последовало. Гарри расспросил Гермиону и Джинни: ни та, ни другая приглашений тоже не получали, да и никто иной, насколько им было известно. Гарри оставалось только гадать, означает ли это, что Слизнорт вовсе не так забывчив, как кажется, и что он просто-напросто решил не давать Гарри лишней возможности лезть к нему с вопросами. Помимо Слизнорта у него образовалась еще одна проблема. Пэнси вела себя как-то не так. Отстраненно. Нет, не холодно, но будто бы не так. Часто отказывалась от встреч, почти не смотрела в глаза. Он ничего не понимал, но девушка утверждала, что просто устала от учебы. Но ведь каникулы закончились только недавно...***
Одним вечером, когда многие гриффиндорцы уже разбрелись по своим комнатам, Малфой куда-то засобирался. Парни смотрели на него с неким удивлением. Когда он, накинув сверху только одну толстовку, но при этом взяв метлу, Невилл, который выглядел как обычно поникшим, не выдержал: — И куда ты намылился? — он, уже переодетый в затасканную пижаму, которая была ему слегка коротковатой в щиколотках, отложил какой-то журнал в сторону. Поттера, как обычно, не было в комнате, Уизли тоже, а Томас и Финниган смотрели на него молча. Всем уже хотелось спать, а непонятные шевеления Малфоя раздражали. — Коридоры подметать, — фыркнул Драко, застав себя перед зеркалом за тем, что пытается пальцами уложить отросшую челку. — И для этого ты так прилизываешься? — вдруг спросил Симус, лежа на своей кровати. Малфой жил с ними уже пятый месяц, и как бы ни было тошно это принимать, но все к нему привыкли. Да и злости он у них не вызывал. Тем более тогда, когда сам Поттер вдруг стал к старому недругу нейтрален. Драко, не ожидая услышать что-то от него в свой адрес, громко цокнул языком. — Не всем же ходить лохматыми, как некоторые, — отозвался Малфой, в конечном итоге просто пятерней зачесав волосы назад. Финниган, который, и правда, не отличался аккуратностью, прыснул. — Да на свиданку он идет, — подал голос Дин. Поправив капюшон толстовки, Драко закатил глаза. Ну что за кретины! — Пошли вы! — О! Если огрызается, значит, точно на свиданку! И с кем? — проявил небывалую заинтересованность Симус. — Зубы лишние? — спросил у него Драко, хватая метлу, приставленную к шкафу. — Да, времени ты не теряешь, как я погляжу, — продолжал злить его Дин. Невилл на это только тяжело вздохнул. — Зато у вас из подружек только ваши руки: по четным дням правая, а по нечетным левая! — ухмыляясь, сказал Малфой и вдруг вместо двери подошел к окну. — Малфой, ты... куда? — спросил Долгопупс, выглянув из-за полога, когда в комнату проник холодный ветер. Драко поежился, но смело запрыгнул на подоконник. — Ухожу от вас, долбоебов, чтобы мозги мне не парили, — произнес он напоследок, оседлав метлу, и просто выпрыгнул в окно, растворившись в ночной мгле. — Мда. А ведь он прав, запарили вы уже придираться — высказался Невилл, снова беря в руки свой журнал. — Да пошел он! — фыркнул Дин, забираясь под одеяло. Симус, ничего не сказав, просто с недовольством закрыл окно. Драко вылетел из окна, тут же ощутив, как ледяной поток ветра забирается под толстовку. Наложить на себя согревающие чары он сразу не подумал, а теперь было уже не до этого. Любоваться красотами шотландской природы ночью не было никакого желания, пальцы, крепко державшие древко метлы, мгновенно замерзли. Окно Грейнджер он примерно знал, поэтому пролетев всего ничего и неистово борясь с январским ветром, подлетел выше и завис напротив. В комнате девочек было темно, лишь свет от печки немного освещал пространство. Кажется, они уже спали. Подлетев ближе, коротко, костяшкой указательного пальца постучал в окно. Ничего. Постучал еще раз. Снова тишина. Рука, поднятая к стеклу, стала дрожать от холода. На свою удачу он толкнул створку, и та легко отворилась внутрь. Полог ближайшей кровати из-за порыва ветра заволновался. Потом он открылся, и оттуда показалось взволнованное лицо Грейнджер. — Какого... Малфой, подтянувшись, ухватился за подоконник. — Что тут... Господи, Малфой! — путаясь в одеяле, она выбралась из постели, ступая по полу босиком. Драко сел на подоконник, с тихим скрипом закрывая окно. — Что-то не вижу радости на твоем лице, — тихо сказал Драко, пристраивая рядом у стены метлу. — Ты меня до чертиков напугал! — прошептала девушка, подходя ближе. Господи, что он здесь делает, сумасшедший?! И почему она стоит, как дура, глупо на него уставившись. — Ты босиком, замерзнешь ведь, — остановив свой взгляд на ее ступнях, сказал парень. В комнате девочек приятно пахло смесью пудровой туалетной воды, кондиционера для белья с жасмином и кедровым запахом дров, горящих в печке, а на тумбочке у кровати Грейнджер цвела подаренная Долгопупсом асфодель. Тепло и уютно. Проведя ступней правой ноги по лодыжке левой, Гермиона вдруг ощутила, как взволнованно забилось сердце, набирая ритм. Она была счастлива его видеть! Он прилетел именно к ней! — Грейнджер, харэ дымить, закрой окно! — пробурчала Лаванда, явно решив, что соседка на ночь глядя решила покурить, снова раскрыв окно, как делала это прежде. — Угу! — буркнула ей в ответ Гермиона, нервно посмотрев на Драко. Тот, сразу все поняв, убрал метлу под кровать, столкнув ее со стоящим под ним скейтбордом и чемоданом, потом подхватил Гермиону за талию, приподнимая ее от пола и, не слушая тихие ругательства о его холодных руках, забрался на кровать, тут же задернув балдахин. — Ты ледяной! — прошептала Гермиона, накрывая их одеялом. — Ну я надеялся, что ты поможешь мне согреться... — ответил ей Драко, в темноте плохо различая ее смущение. Он и сам несколько дней не мог решиться на то, чтобы все-таки ворваться в ее спальню. Боялся, что их отношения на каникулах остались там же. Но его неизменно тянуло к ней, и сопротивляться своим желаниям он не привык. Всегда получал то, что хотел. — Наглец! Пришел ко мне без приглашения, еще и намеки пошленькие кидаешь?! — она улыбалась, это слышно было в ее шепоте. — Вот какого ты обо мне мнения? Я всего лишь рассчитывал на теплые объятия... — фыркнул Драко, потихоньку и правда согреваясь. Они лежали друг к другу лицом на одной подушке, и он готов был на все, лишь бы время бежало помедленнее. — То есть, это я пошлячка?! — Конечно, мы это еще на каникулах выяснили, не помнишь? — Грейнджер, хватит зубрить! Читай молча, задолбала болтать! — снова пробурчала Лаванда, и только теперь Гермиона вспомнила, что надо бы наложить на полог заглушающие чары. Вдруг Малфой храпит! Тихо матерясь, она потянулась за палочкой, перегнувшись через парня. Вскоре легла обратно, но теперь заворочался Малфой. Он снимал свою толстовку, откинув ее куда-то в ноги. Оставшись в одной футболке, притянул девушку к себе, беззастенчиво оставив руку на талии. — Я скучал. Два слова пронзили Гермиону насквозь, как разряд тока. Она давно перестала воспринимать его как бывшего врага, с которым они не могли друг друга терпеть. Он был для нее обычным парнем, одногруппником. Можно было даже представить, что их не разделяли разные социальные статусы, годы вражды, а также легко можно было подумать, что они были простыми людьми. Людьми, которые даже не подозревали о мире магии. И они просто... друг другу нравятся. Без подводных камней. Живут в соседних домах, учатся в одной школе, одним летом стали общаться ближе, и Малфой ночами по растущему ближайшему к ее окну дереву забирается к ней в спальню, пока не заметили родители. Мило. И нереально. Гермиона аккуратно зачесала назад его челку, касаясь пальчиками затылка и шеи парня. Парня, который прилетел к ней на метле в мороз! Но она вдруг не смогла подобрать слов, чтобы выразить то, что скопилось у нее в груди. Эмоций было так много, а слов вот не оказалось. И она промолчала. Дура! Вместо слов легко поцеловала его в губы, уменьшая разделяющее их расстояние до минимума. Да вот только глупому телу, по которому с бешеной скоростью бежала кровь, простого мимолетного поцелуя оказалось мало. Однако углубить поцелуй не дал Драко. — Тш-ш... тш-ш... — они все еще касались друг друга губами. — Не буди во мне зверя, Грейнджер. — Так нечестно... — она тихо захныкала, имитируя большое огорчение. Он провел ладонью по ее спине, спускаясь на ягодицы. Задержался там, погладил. Удовлетворенно хмыкнул. — Дай мне завершить первый этап, имей совесть! — Почему ты мне нравишься, Малфой? Он улыбнулся. — Приятно это слышать. Но я и сам задаюсь тем же вопросом, карамелька. — Не называй меня так! — она легонько пихнула его в бок, и Драко перевернулся на спину, утягивая ее за собой. Гермиона положила голову ему на грудь, обнимая за талию. В ответ Малфой только поцеловал ее в макушку. Повисло молчание, лишь равномерное дыхание парня держало Гермиону на плаву сознания. Она вдруг осознала, что рядом с ним расслабляется от чувства безопасности. Все так изменилось. Она изменилась. И сейчас почувствовала прилив счастья, когда он оказался рядом. — Когда меня перевели на Гриффиндор... — вдруг заговорил Драко, перебирая пальцами ее волосы и накручивая короткие локоны себе на палец. — То я думал, что... моя жизнь разрушена. Гермиона замерла, боясь прервать поток откровений. По груди прокатилось тепло от мысли о том, что он вообще поднял эту тему. — Я знаю, что я не лучший для тебя вариант, Грейнджер. И... если бы не обстоятельства, то вряд ли бы мы смогли узнать друг друга так, как сейчас. — Точно... — прошептала она в ответ, погладив его по груди. — Но, наверное... это мой личный роковой урок от жизни... Мальчик, у которого было все, вдруг оказался на дне. И у него не осталось ничего, кроме собственного имени. Он замолчал, смотря в темный потолок. Чувствовал, как Гермиона обнимает его, и от этого было спокойно и легко. — Судьба сделала кульбит, выбив из меня весь дух. И единственным, кто бы смог меня встряхнуть, оказался не чужой коллектив, не драки или одиночество, которые должны были побудить меня выставить внутренний щит, чтобы не раскиснуть. Этим оказалась ты, Грейнджер. Она приподнялась на локте, в полумраке глядя на его лицо с правильными чертами. — Я хотела в этом году не возвращаться в школу. Хотела забыть этот мир и остаться среди тех единственных, кто был мне родными. Ведь у меня больше никого не было. Я вернулась только по просьбе Дамблдора, даже на друзей было все равно, так мне было... плохо... Хоть я до сих пор не знаю, что задумал директор, это держало меня на плаву. Но... — девушка провела ладонью по линии от его живота к груди, и он положил сверху свою руку, переплетя их пальцы. — Но ты... оказавшись у меня дома... будто так все и должно было быть, понимаешь? Ты смотрелся в маленьком доме бабули так, будто это я пришла к тебе в гости. Весь дом ожил, Дилан тоже вел себя как-то иначе, он даже стал прислушиваться к чужому мнению, чего раньше не случалось. Бабушка точно тебя приняла, слегка взбодрившись от присутствия в доме еще кого-то, кто смог внести жизни в наш мир. У всех нас была череда потерь, но мы сумели не потеряться... — Эти каникулы были лучшими за последние несколько лет. Будто я… был на своем месте. И, возможно, дело в том, что ты была рядом. Ее глаза защипало, и она уткнулась носом в его шею. Никогда и никто не говорил с ней настолько откровенно. Лишь родители могли сказать ей слова, которым она вникала. Лишь их объятия могли лечить. Лишь их любовь была ее иммунитетом к темноте, которая плескалась в этом мире, сотканном из зла. И теперь ей повстречался тот, кто совместил в себе все эти пункты. Слышать такое из уст Малфоя было больно и одновременно приятно. Она шмыгнула носом, из-за чего Драко по-настоящему испугался. Он повернулся, пытаясь посмотреть ей в глаза, но они были закрыты. — Грейнджер, ты... Не надо... Я ведь недостоин ни одной твоей слезы... — Я боюсь... — она позволила ему снова притянуть себя, и он стер с ее щеки большим пальцем катящиеся крупные слезы. Я тоже. — Не обещаю, что будет легко. Но мы обязаны друг другу верить. Другого пути нет. Драко поцеловал ее в макушку, крепко прижимая к себе. Не думал он, что сегодняшний вечер закончится такими откровениями. Это оказалось интимнее того, даже если бы они сейчас лежали голые. Ведь обнаженными оказались души. Теперь мне есть, ради кого оставаться сильным.***
Отныне они ночевали вместе каждую ночь. Ночью он прилетал на метле, а рано утром Драко уходил, но уже по лестнице. Просто ловко скатывался по исчезающим ступеням вниз с метлой наперевес. Их отношения не сильно изменились после того разговора, ведь показывать их кому-либо еще они не собирались. Только вот тот поток нежности, который окутывал их в присутствии друг друга, оказался почти неконтролируем. Он сменил горячую страсть, которая ранее занимала все мысли. Нет, она не ушла, просто поделилась местом для какой-то пушистой и обволакивающей романтики. Только вот его магия... Драко заметил неприятную связь: чем больше они позволяли в отношении друг друга, тем больше его охватывала магическая недееспособность. Каждый оргазм, который он получал от ее рук, требовал оплату суточной магической атрофии. Поэтому, пока он не поймет, в чем тут дело — старался доставлять удовольствие ей, скрипя зубами от собственного возбуждения. Либо вовсе сводил все к нежности и откровенным разговорам. Так было безопасно. Просыпаясь каждое утро, теперь все не казалось сплошь серым. Будто они стали одним целым, двумя половинками расколотой души. Кстати, о душе. Гермиона снова стала посещать библиотеку, но только для того, чтобы выяснить хоть что-то о крестражах. Однако поиски оказались тщетными. В это был посвящен и Малфой, однажды присоединившийся к ней в библиотеке. И хоть по большей части они попросту не давали друг другу сосредоточиться, то и дело перебрасываясь томными взглядами или начиная разговаривать о чем-то отвлеченном. В итоге Малфой написал домой матери с просьбой прислать ему книгу с любой информацией о крестражах. Только попросил в случае чего, если это окажется чем-то плохим, наложить на нее защитные чары. С матерью они общались все меньше, и это его стало по-настоящему беспокоить, будто она что-то не договаривала. Но возможности узнать истинное положение дел у него не было. Помимо книги о Темной магии кратко описал свою проблему, а точнее спросил: не наложено ли на их семью какое-либо оберегающее чистоту крови заклятье. Да, мать точно будет в шоке от такого вопроса, но что еще ему оставалось делать? Шли дни, но ответа пока не было. Тем временем приблизилось полнолуние. Малфой был на взводе от бесконечного ожидания и увеличившегося раздражения из-за вязкого и осточертевшего листа раскисшей мандрагоры. В итоге, когда надо было завершить первый этап, он ушел в Выручай-комнату еще с вечера, чтобы его точно не могло ничего отвлечь. Малфой загадал то самое помещение, в котором они спрятали сумочку с мотоциклом. Забитое барахлом, оно, казалось, даже не изменилось с их последнего визита. Знал ли кто-либо об этой комнате еще? Сюда он приходил уже несколько раз, когда Грейнджер была занята общением с Поттером или с Джинни. На байк у него были собственные планы, и, как ни странно, эта идея была заимствована у Сириуса. Да, именно тогда, когда они попали на Гриммо 12 и увидели там старенький мотоцикл с люлькой. Известие о том, что Блэк смог зачаровать его так, чтобы тот летал — поразило и засело глубоко в сознании. Его байк был современным, маневренным и очень быстрым, но все это могло устроить только магла. Ему же нужен был летательный аппарат. И если у него получится — он будет собой гордиться. Однозначно. Байк, накрытый на всякий случай от чужих глаз каким-то гобеленом, он перекатил на место за шкафом, отгороженное высокими стеллажами со старыми учебниками по Истории магии. Кажется, они были такими старыми, что возьми один в руки — и он рассыплется в пыль. По его желаю комната предоставила окно и, слава Салазару, полная луна не была застлана тучами! Ее свет тусклым шлейфом проникал сквозь стекла окошка. Стянув с байка ткань, с интересом глянул на магловскую машину, обойдя вокруг него несколько раз. Он крутил меж пальцев свою палочку, думая и одновременно с этим выжидая время. Осталось совсем немного до того, как перейти ко второму этапу. Надо было придумать, как грамотно наложить на транспорт заклинания левитации, чтобы оно гармонировало с работой двигателя и бензобака. Вокруг валялись книги по изобретению и конструкции метел, и Драко изучал эти рукописи очень внимательно, дабы не допустить ошибки. Он сидел на полу поверх какого-то старого ковра, который лежал еще на шести таких же старых коврах, и иногда лишь отвлекался от чтения, чтобы уточнить время. Через несколько часов, когда свет от луны коснулся его ноги, Малфой встрепенулся и достал зачарованную Дамблдором шкатулку. Проделывая все то, что на Рождество делала Гермиона для завершения первого этапа анимагии, краем сознания подумал о том, какое задание мог поручить им директор, раз пошел на то, чтобы его ученики стали незаконными анимагами. Подержав фиалу под лунным светом, наполнил ее нужными составляющими и убрал в шкатулку. Та была заколдована так, что ее содержимое не подвергалось тряске, а также никто другой не мог увидеть его. А еще эта шкатулка сама возвращалась к Дамблдору, так было и у Грейнджер, когда она поняла, что шкатулка исчезла из-под ее кровати. Также надо было не забывать выполнять следующую процедуру на восходе и на закате солнца: поместить кончик палочки напротив сердца и произнести следующее заклинание: «Amato Animo Animato Animagus». Грейнджер уже ощутила, как прикасаясь кончиком палочки к груди, второй удар сердца становился порой сильнее, а порой слабее первого. Малфой с предвкушением ждал рассвета, чтобы начать выполнять все выше перечисленное. С упоением ощущая свободу от противного листа во рту, потянулся, и пошел на выход из Выручай-комнаты. Надо было незаметно вернуться в башню Гриффиндора. Шкатулку он все же забрал, кинув ее во внутренний карман мантии. Мало ли, что может с ней произойти здесь... Он почти бесшумно шел по коридору, но, прежде чем свернуть в сторону лестницы, метнулся в сторону, прячась в нише за статуей рыцаря. Замерев, Малфой слушал. Кто-то быстрыми шагами направился с лестницы в коридор восьмого этажа. Выглянув из ниши, Драко даже не удивился, когда заметил Блейза, вышагивающего перед стеной Выручай-комнаты. — А ты-то что там забыл... — через минуту пробормотал Малфой, выходя из своего укрытия, когда староста Слизерина скрылся за небольшой дверью.***
Поскольку Драко в эту ночь не ночевал в спальне девочек, с самого утра, когда все только спускались на завтрак, Гермиона уже шла за Малфоем, который почти что тащил ее на улицу с каким-то чересчур загадочным видом, что для него было нетипично. И даже странно. Или даже страшно. Загадочный Малфой — дело опасное. Но не успели они пройти во внутренний двор школы, ухмыляющийся Малфой объявил об успешном завершении первого этапа. Он говорил это будничным тоном, но в его глазах светилась радость и счастье, а пальцы, вытаскивающие из пачки две сигареты, немного подрагивали. — Ты никогда не думала, какая у тебя будет анимагическая форма? Принимая у него сигарету, Гермиона мотнула головой, накидывая на нее капюшон мантии. — Не думаю, что получится угадать, поэтому узнаем, когда придет время. Драко поджег свою сигарету от палочки и склонился к девушке. Она, держа сигарету зубами, прикурила ее кончик от уже тлящейся сигареты Малфоя. Возможно, со стороны это выглядело странно, но так повелось. Сделав затяжку, он долго смотрел на Гермиону, которая стояла у каменной стены анфилады. — Знаешь, а я ведь ждала, когда этот день настанет, — спустя минуту произнесла она, не отводя взгляда. — И я, — он подошел ближе. Почти вплотную. Затянувшись во все легкие, Гермиона выкинула остатки сигареты и притянула парня к себе, впиваясь в его губы. Яблочный дым смешался с жаром их дыхания. Ему не надо было повторять дважды. Он прижал ее к стене, сжимая талию, и целовал так, как давно хотел. Так, как они еще ни разу не целовались. Пуская в ход языки, которые пускали по телу разряды тока. Она цеплялась за его отросшие волосы, касалась пальцами углов его челюсти и шеи. Они целовались так, будто были умирающими от жажды в пустыне, нашедшими оазис. Да, они были друг другу нужными и желанными, как бы порой не пытались это отрицать. Тела горели, жались друг к другу, кровь неслась по венам так, что бедное сердце не успевало ее перекачивать. Оттянув ее нижнюю губу, слегка прикусил и спустился на шею, оставляя дорожки поцелуев на коже под ухом. Гермиона откинула голову, позволяя ему делать с ней то, что он хочет. Во время завтрака двор школы был пустынным, хотя они, кажется, вовсе забыли, что могут быть замечены. — У меня... — прошептала она, улыбаясь. — ...у меня в животе бабочки. — А у меня... — возвращаясь к ее губам, ответил Драко, — драконы. — Мило, — между поцелуями хохотнула Гермиона, все еще обнимая его за шею. Парню приходилось наклоняться к ней из-за разницы в росте. Но ему нравилось, как она прижимается к нему, делясь теплом и энергией. Его магия пульсировала на кончиках пальцев, и он не знал, как она отреагирует на такие поцелуи. Но сейчас было плевать. — Теперь, Грейнджер, я отыграюсь на тебе за все мои страдания. — Как это? — она выгнула бровь, глядя на его серьезное выражение лица. Он слегка выпятил губы, задумавшись. — Ты меня испытывала все это время. Надевала короткие шортики, прижималась будто бы невзначай, целовала сильнее обычного. Но теперь, когда я освободился от своей ноши, — он улыбнулся, облизнув губы, — я заявлю свои права на тебя. — Не заигрывайся, — она пихнула его в грудь, улыбаясь. — Я — свободолюбивая, не надо меня себе присваивать. — Со мной по-другому нельзя, Грейнджер, — он выставил вперед руки, лишая ее возможности отойти от стены. — Но я не сделаю ничего из того, что ты не захочешь сама. — А если я хочу многое? — прошептала ему в губы Гермиона. — Ты получишь меня целиком, как только я убежусь, что… Их единение прервал звук хлопающих крыльев. Рядом приземлилась школьная сова, в клюве державшая письмо. Малфой забрал его, и птица тут же улетела в сторону совятни. Наверное, полетела отсыпаться. Он отдал письмо Гермионе, и та согретыми телом Драко пальцами ловко вскрыла конверт, прочитав: «Я поздравляю вас, мистер Малфой, с успешным завершением первого этапа на пути к анимагии. У нас не так много времени, поэтому я жду вас с мисс Грейнджер в своем кабинете через две недели в десять утра. Мы приступаем к следующему этапу досрочно, а пока продолжайте тренироваться в медитации и окклюменции. До встречи! Директор А. Дамблдор.»