Ночная встреча

      Ночь плавно опустилась на Каракуру, принеся с собой дождь. Температура воздуха понизилась, влажно заблестели улицы с холодными неоновыми вывесками. На мокром асфальте, в набирающихся лужах, подобным черным зеркалам, отражался город с его яркими огнями. Краски играли, переливались и искажались рябью от падающих капель. Шорох дождя и всплески воды наполнили почти безлюдные улицы.       Исида тряхнул головой, убирая мешающуюся челку, и отправил стрелу в очередного пустого. С прохладных губ слетело небольшое облачко пара и быстро растворилось в воздухе.       Опрометчиво выйдя из теплого и сухого дома в одной рубашке и штанах, парень недовольно хмурился от того, что пропитанная влагой и изрядно потяжелевшая одежда навязчиво липла к коже. Неприятные, местами скользкие прикосновения заставляли тело покрываться гусиной кожей. Урю невольно поежился, перед тем как прикончить последнего пустого. Теперь чужеродная реацу не витала в ночном воздухе.       Однако, внезапно появилась еще одна, до боли знакомая. Мощная, почти обжигающая своей силой, настоящая безумная смесь. Квинси ощутил, как мелкая дрожь прошлась по позвоночнику. Запястье дрогнуло, пальцы сжались в кулак и тут же расслабились. Звякнув, покачнулся серебристый крест, металл обдал холодом бледную кожу ладони.       — Исида?..       Ох, сколько же раз Урю слышал, как зовет его этот голос... Это было и грубо, и яростно. Спокойно и с некоторой мягкостью. Взволнованно, обеспокоенно. Он запомнил достаточно оттенков, хоть и понимал, что это далеко не предел.       Было ли дело в бликах от уличных огней, пляшущих в линзах, или причудах ночных теней, но Исиде показалось, что шинигами мягко и устало улыбнулся.       — Тоже бессонница одолела? — негромко фыркая, спросил тот.       — Ты опоздал, Куросаки, — холодно бросил квинси, игнорируя вопрос и поправляя съехавшие очки.       — Вижу, — слабо и недовольно проворчал Ичиго, уперев руки в бока. — Все же это было далековато...       — Мог бы и не приходить.       — Да? И гадать, в порядке ли ты?       — Мне не нужна твоя опека, — прозвучало сухо и беззлобно.       — Да-да... — вздохнув, отмахнулся шинигами.       Взгляд карих глаз обратился к Исиде. Они скользили по всему силуэту в белых и облегающих тело одеждах, ища признаки ранений. К счастью, таковых не оказалось, и Куросаки уже был готов развернуться и пойти по направлению к дому, но внезапно передумал. Он продолжил разглядывать обманчиво худощавую фигуру друга, отгоняя мысли о том, что тот сейчас походил на призрака: весь в траурном цвете, ужасно бледный и мрачный. Внешняя отчужденность и холодность только усиливали впечатление, навевали ощущение какой-то странной эфемерности. Казалось, если протянуть руку к Исиде, то тот растворится в воздухе. Исчезнет без следа. В груди невольно всколыхнулось чувство, похожее на потерю. Горькую, тягучую и печальную. Почти болезненную.       Ичиго невольно вздохнул – в недалеком прошлом этот квинси причинил ему достаточно боли. Поэтому такого своенравного идиота хотелось держать еще ближе к себе. Хотелось понять, о чем тот думает. Что ощущает, чувствует. Это все стало странным, навязчивым желанием, причину которого Куросаки не мог принять до конца.       — Что-то не так? — недовольно спросил квинси, ежась под чужим взглядом – его смущало такое пристальное внимание.       — М?.. Нет, ничего, — Ичиго покачал головой, и капли воды с кончиков рыжих прядей упали и на без того мокрое косоде.       Исида заметил тени усталости под карими глазами, а, опустив взгляд ниже, наткнулся на слабую и несколько печальную улыбку. Ее вид заставил парня слегка смягчиться и задуматься. В мыслях невольно промелькнули воспоминания о том Куросаки, которого почти никто и никогда не видел. Полностью разбитого, плачущего под холодным ливнем, заглушающим отчаянный крик. От того срывающегося голоса, полного боли, у квинси предательски сжималось сердце. "Куросаки не железный", — отстраненно размышлял Урю, понимая, что его друг много всего держит в себе и старается не показывать своих слабостей. Бои сильно закалили не только юношеское тело, но и характер: отвратительно упрямый, импульсивный, вспыльчивый и ужасно решительный. Способный вывести из равновесия, пробить глубокие трещины в хладнокровии Исиды. Это невольно цепляло, в какой-то степени задевало за живое.       Даже сейчас, не произнося и слова, Ичиго лишь своим видом пробудил внутри легкую тревожность и какое-то тянущее, печальное чувство от всколыхнувшихся воспоминаний. Урю несколько растерялся, в смятении поправил очки привычным жестом.       В воздухе повисла неловкость, оба парня молчали, будто ожидая чего-то. Они не решались сдвинуться с места, лишь продолжали мокнуть под дождем. Сырость и холод начали пробираться под одежду, заставляя мышцы мелко сокращаться в попытках согреть остывающее тело. Исида чувствовал эту дрожь, успевшую охватить кончики пальцев, и мурашки, щекотливо побежавшие по коже. Он незаметно поежился и снова поймал на себе неподвижный и задумчивый взгляд карих глаз. Шинигами уже не улыбался, только сосредоточенно хмурился, из-за чего его лицо казалось серьезным и строгим.       — Так и будешь меня разглядывать? — не выдержал квинси.       — А что, нельзя? — Ичиго подошел почти вплотную, медленно, неторопливо и неотвратимо.       — Не так пристально.       — Слишком смущаю, да?..       — Еще чего.       Куросаки фыркнул, а Урю скрестил руки на груди в попытках то ли закрыться от чужого внимания, то ли сохранить призрачные остатки тепла. Шинигами, кажется, окружающая температура не волновала вообще, он будто и не замечал ее. Смотря на этого рыжего парня, Исиде становилось только холоднее из-за вида мокрой одежды, мешком висящей на крепком теле.       — Извини, — нарушил относительную тишину Ичиго, ероша волосы на затылке. — Я просто задумался – много всего произошло...       — Действительно, — негромко и несколько устало выдохнул квинси.       — Один твой план чего стоил.       Упоминание заставило Урю нахмуриться и закусить нижнюю губу. Вспоминать неприятно, даже в чем-то горько и больно из-за обрушившегося на него тогда гнева. Справедливого гнева, с одной стороны – о своих действиях парень никому не говорил до самого последнего момента. Он понимал, что так будет, и готов был стать в чужих глазах предателем, если это оправдывало цель.       — Дурак ты, Исида, — произнесли после короткой паузы, тихо и чуть хрипловато.       — Сам не лучше, — беззлобно и спокойно бросили в ответ.       Ичиго протяжно выдохнул от груза противоречивых чувств, выпуская целое облако пара, а затем неподвижно замер, увидев, как резко помутнели линзы очков напротив. Удивленно застыл и сам Урю, не ожидав подобного стечения обстоятельств. Перед его глазами все стало белым из-за запотевших стекол. Куросаки среагировал быстрее, руки сами потянулись к дужкам и аккуратно сняли аксессуар. Показались возмущенно изогнутые тонкие брови и глаза с радужкой насыщенного синего цвета. Шинигами мгновенно утонул в этих омутах, глубоких и холодных. Даже рыжеватый свет уличного фонаря не делал их теплее и приветливее, хоть мутные блики и плясали по всей поверхности. Темнота ультрамарина притягивала, даже гипнотизировала, как контраст почти алебастровой кожи и иссиня-черных прядей волос, прильнувших к ней из-за дождевой влаги. Та текла по лицу, очерчивая плавные, местами заостренные изгибы, касалась чуть приоткрытых губ, скользила вниз по изящной шее, чтобы утонуть в белом воротнике рубашки.       Такая картина была выше сил Куросаки, он невольно протянул руку, чтобы убрать чужую челку, заправить ее за ухо. Жар ладони шинигами почти обжег ледяную щеку и самый кончик ушной раковины.       Мокрые черные ресницы дрогнули, отбросив длинные тени на скулы. Исида слегка сощурился, силясь разглядеть в завесе дождя чужое лицо. Картинка расплывалась и мутнела, он угадывал лишь цветной силуэт. Это все заставляло его нервничать, приходить в смятение от действий другой стороны. Урю не знал, что ему следует сделать. Забрать очки?.. Но линзы нечем протереть, нет ничего сухого, а отпотевать самостоятельно они будут долго. Заговорить, вымещая негодование на Куросаки?.. Сложно, ведь горло сжало спазмом, в нем будто колотилось поднявшееся из груди сердце. Пульс ощутимо стучал в висках. Нельзя было сделать и вдоха, не то что выдохнуть.       Квинси как в тумане наблюдал за тем, как шершавая ладонь мягко ложится на его щеку, подушечка большого пальца гладит холодную скулу, а остальные отстраненно ласкают нежное местечко под углом нижней челюсти. Мурашки пробежали по коже против воли – рука Ичиго была теплой, даже горячей. А от самого шинигами волнами исходил жар, за которым хотелось потянуться. Только сейчас Урю понял, насколько замерз, и как хорошо разогналась кровь Куросаки по пути сюда. Он не думал, что когда-нибудь захочет оказаться ближе к тому, в чьих венах и артериях течет дьявольская смесь разных по природе сил.       Исида не уловил момент, когда томный взгляд теплых карих глаз заволокло слабой пеленой чего-то жгучего, поднявшегося из самых глубин. Чего-то темного, притягательного и в какой-то степени чувственного.       Так не смотрят на друзей, с такой решимостью не касаются чужих губ. Так робко и неторопливо не целуют ради шутки, не ласкают мягкими и почти невесомыми движениями.       Урю прошибла мелкая дрожь. Всего на секунду, но он ужаснулся реальности происходящего. В голове не укладывалось, как такое могло произойти. Связно думать не получалось, все внимание на себя перетягивали ощущения: влажные губы, слегка неловкие касания.       Не получив никакого отклика, Куросаки прервал контакт, но не отстранился, кончик его носа еще задевал чужой. С жарким выдохом вылетело и белесое облачко пара, быстро растворившееся в воздухе. Парень сокрушенно прикрыл глаза, не зная, куда деться от охватившего его смущения. Громкое и сильное биение сердца не давало нормально вздохнуть, кончики пальцев нервно подрагивали. "Черт, черт", — мысленно ругался Ичиго, не в силах произнести и слова. Неловкость создавшегося момента заставляла его метаться.       Не находил себе места и неподвижный Исида. Кажется, он выбрал самый глупый вариант скрыть свою растерянность, на который был способен – спрятал полыхающее лицо в чужом плече. Прохладная и мокрая ткань помогала прийти в себя. Сбившееся дыхание восстанавливалось медленно, как и трезвость затуманенного рассудка. Внутреннее равновесие Урю пошатнулось, эмоции и мысли смешались, но он не был этому удивлен – такую смуту в нем способен был посеять только этот рыжий шинигами.       — Ты... — едва слышно и неуверенно начал застывший камнем Куросаки.       — Заткнись, — так же тихо ответил квинси, в голосе скользило напряжение. — Ничего не говори.       Исида продолжал прижиматься к крепкому плечу, пока Ичиго путался в мыслях. С одной стороны, он облегченно вздохнул – его не пытались убить. С другой, было не понятно, что стоило ожидать дальше. Тревога продолжала ворочаться где-то внутри клубком холодных змей.       Подождав какое-то время, Куросаки робко поднял свободную руку и положил ее на чужой затылок. Не встретив сопротивления, он зарылся пальцами в мокрые вороные пряди, принялся слегка массировать кожу. В какой-то момент Ичиго почувствовал, как его обнимают, кладут ладони на лопатки и сминают ткань косоде. Едва заметно подрагивающее тело Урю прижалось к нему, ненавязчиво и несмело, будто искало защиты под его крылом. Шинигами расслабился, пусть до сих пор и испытывал легкое замешательство, прикрыл глаза, продолжая незамысловатую ласку.       Для Исиды эти объятия оказались болезненными. Они виделись слишком необычными, чужеродными. Почти неизвестными. Причина крылась в любви, во всех ее проявлениях. Она была тем, что парень почти не испытывал на себе. Крохотные крупицы тепла остались только от раннего детства. Совсем призрачные. Не удивительно, что он вырос таким черствым, холодным.       Не знать, не ощущать теплых и чистых чувств большую часть времени – это относилось к нему. Парень до сих пор в некоторых случаях весьма колко и грубовато реагировал на те или иные проявления дружбы. Не привык принимать подобное, а уж тем более давать в ответ, показывать какую-то привязанность. Поэтому чаще всего отрицал все это.       И сейчас Исида обнимал Куросаки только из-за странного порыва, который счел за слабость. Это желание почувствовать чужое тепло было чем-то инородным, мучительным, но удивительно приятным. Разрушающим, как яд или наркотик. Он не помнил, что бы стоял к кому-то настолько близко, касался, слышал и ощущал шуршащее дыхание. Такое казалось весьма... Интимным.       — Прости, — мягко зашептал Ичиго на ухо другу. — Все в порядке?..       — Нет... — выдохнули в плечо. — Не знаю...       Запутался. Он просто запутался, съедаемый новыми впечатлениями и внутренними противоречиями.       — Если хочешь и если от этого тебе станет легче, давай забудем о...       — Боже, Куросаки, я же говорил тебе заткнуться, — слабо и беззлобно бросил квинси.       — Я вообще-то переживаю, — пробубнил парень.       — Еще скажи, что я сам на себя не похож...       — Ну... Да?..       — Ты просто невыносим, — сокрушенно выдохнули в плечо.       Исида поднял голову, но Ичиго не успел разглядеть его лицо, в то же мгновение ощутил прохладу на губах – к ним прижались ртом. Было в этом жесте что-то отчаянное, говорившее о потерянности.       Куросаки оставалось только принять чужие чувства. Поддержать, успокоить, показать, что все в порядке, что это естественно и не стыдно. Обнажить душу перед кем-то стоило небывалой смелости, и подобным приходилось лишь восхищаться – грех не оценить силу духа.       Поэтому Ичиго раз за разом утягивал Урю в долгий, трепетный поцелуй. Они осторожно касались губ друг друга, делили одно дыхание на двоих. Кожу даже немного покалывало, как от горечи ароматной кожуры апельсина и его кисло-сладкой мякоти. Языки неловко, но мягко сталкивались, потирались самыми кончиками. Легкие покусывания только затуманивали разум, заставляли тело покрываться мурашками. Чужое тепло стало своим, оно защищало от льющегося с неба дождя, который никак не прекращался. Реальность ускользала все дальше, оставляя чувство эфемерности, неясной дремы.       "Может, оно и к лучшему", — подумал Исида. Он давно не ощущал такой пустоты, почти сонной, размеренной. Может, именно сейчас у него получится отпустить все тревоги хотя бы на время...