Её заветное счастье

      Это была именно первая любовь.       И зародилась она совсем незаметно для самой Маки.       Ей лишь было приятно каждый день видеть Цубасу, общаться с ним, смеяться, шутить, помогать ему с уроками… Его улыбка и вправду была глупой, но для девушки она казалась настолько тёплой и милой, что всё внутри неё просто трепетало от счастья. А ещё он был очень добрым. Он готов был ей во всём помогать; его самоотверженность постепенно покоряла сердце Маки, пока в один день она не осознала собственных чувств.       Ничего кардинально не поменялось, просто при разговоре с ним её лицо моментами горело от смущения, а взгляд её искрился от излучаемого счастья. И когда до этого доходило, Маки терялась. Она не знала, что с этим делать. Ведь у неё это было впервые. Бывало, что она излишне резко реагировала на Тануму, и не редкими были колкости в его сторону. Но он всё прощал… Да он этого словно бы и не замечал! И продолжал ей улыбаться.       Сидзё на самом деле вскружили голову. Чувства, что наполняли её сердце сверх меры, не давали мыслить нормально. Она любила так сильно, как дано немногим. Но от растерянности она боялась ему признаться. Боялась даже самой мысли о том, что её могут отвергнуть. И она решила потянуть, разобраться с мыслями, чуть-чуть остыть, чтобы принять решение.       Но в тайне она очень надеялась, что Танума сам ей признается.       Но время шло…       А чувства не угасали.       Маки вовсе не жаловалась, а была более чем довольна сложившимся положением.       До определённого дня.       И этот день засядет у неё в памяти надолго.       Она не могла поверить своим глазам и ушам, когда увидела, как Танума признаётся её лучшей подруге.       Это был сокрушительный удар по всем её планам, мечтаниям, мыслям и чувствам, который породил первую, мелкую трещинку в её сердце. В тот момент она ощутила, будто что-то внутри неё рушится, разваливается, отравляет душу. Это было даже хуже предательства…       Но, разумеется, она смолчала. Через пару часов она быстро успокоилась, утешая себя тем, что они рано или поздно расстанутся. Корила себя за то, что слишком долго тянула. Но её чувства не угасли. И даже стали сильнее напирать.       Только вот они упёрлись в незримый барьер, что в тот день Маки, сама того не осознавая, возвела вокруг собственного сердца.       Поначалу она этого даже не замечала, а лишь с ревностью наблюдала, как Цубаса иногда обнимается с Кашиваги.       Со временем она начала ощущать лёгкое чувство сожаления. Потом — глухую тоску. Тоска начала приносить вместе с собой растущую душевную боль. Боль от осознания того, что не судьба ей быть вместе с Цубасой.       Но Маки упорно отвергала эту мысль и поддерживала с ним общение, как раньше. Только вот той былой, светлой радости она уже не испытывала.       Было лишь чувство горького сожаления, которое росло каждый день, поглощая оставшиеся крупицы счастья.       Маки стала чаще срываться на Тануму, но даже так он не замечал её поведения, а лишь иногда интересовался её самочувствием. Он вообще был очень чутким и проницательным.       От этого ей становилось лишь хуже…       Это была именно первая любовь.       Искренняя и светлая поначалу и треснувшая после того злополучного дня, она постепенно смешивалась с такой безнадёжной тоской и таким самоуничижением, с таким чувством отчаяния и бессилия, что она заволокла душу Маки беспросветным, мрачным штормом, бушующим уже долгое время и рвущим её сердце на мелкие кусочки.       Но она всё ещё его любила. Любовь не угасала, а лишь копилась, подпитывая уже не шторм, а самый настоящий ураган, достигнувший своего пика.       В последние недели она ещё старалась держаться. И во время поездки ей казалось, что всё будет хорошо. Даже это противное чувство печали отступило, будто вода на берегу.       Но теперь Маки, стоя посреди коридора и смотря на подошедшего, растерянного Цубасу, поняла, что вода ведёт себя так лишь в одном случае.       Когда к берегу подступает цунами.       — Ты чего? — с искренним беспокойством спросил Танума, увидев её лицо.       В этот момент внутри Маки что-то с треском оборвалось, а потом — резко ухнуло куда-то вниз. Ей показалось, будто пол куда-то исчез — ноги в момент стали ватными, и девушка сделала титаническое усилие, чтобы прямо сейчас не осесть на пол и не разрыдаться.       Но терпеть она больше не могла. Ураган вырвался за предел, прорвал барьер, скомкал его, как салфетку, и выкинул в сторону.       Всё сейчас вырывалось наружу.       — П-прости меня… — начала Маки, всхлипнув.       Цубаса нахмурился, не поняв её.       — Я не могу так больше… — она хныкнула, прислонилась к стене и зажмурилась. По её раскрасневшимся щекам начали сбегать слёзы, скапливаясь на подбородке.       — Да что случилось-то? За что ты извиня…       — За то, что люблю тебя! — выкрикнула она, и ей совершенно было плевать, есть ли тут кто-то ещё.       Танума с широкими глазами уставился на девушку, приоткрыв рот.       — Всегда любила! — говорила она, заливаясь слезами. — Ещё… с первого года!       Цубаса невольно отступил на шаг назад, ощущая, как гулко и быстро стучит сердце.       Не был он готов к такому повороту событий.       Маки вновь всхлипнула и продолжила:       — Я не могу так больше жить. Я… Я н-не специально, и… Не говори Нагисе. Умоляю. — Она сделала паузу, потому что дыхание вечно сбивалось под напором нахлынувших эмоций. — И…       Попытавшись собрать внутри себя оставшиеся крохи выдержки, она открыла глаза и посмотрела на Тануму таким взглядом, что у парня в один миг где-то глубоко внутри образовалась ледяная пустыня.       — Отвергни меня.       — Что… Маки… — бормотал он растерянно, сделав шаг навстречу.       — Не подходи! И… — она шмыгнула. — Сделай так, как я прошу. Пожалуйста. Я… Я должна тебя отпустить.       Танума встал, будто вкопанный.       — Прошу… П-пойми меня… — продолжала плакать она, медленно утирая слёзы.       — Я… — начал Танума, но в горле будто ком встал. На глаза вдруг стали наворачиваться слёзы.       — И… Не вини себя… Просто… Сделай так, как я прошу.       И Маки, сквозь страдания, сквозь волны глухой боли отчаяния, смогла выдать фальшивую улыбку.       — Я… — Цубаса нервно вздохнул, ощущая, как внутри растёт пустота. — Прости…       Маки всхлипнула, вновь прикрыла глаза и вжалась в стену. Ноги её едва держали, а тело девушки сотрясала дрожь от нахлынувшего бессилия.       — Я не люблю… Тебя… — с трудом произнёс Танума, чувствуя себя полностью разбитым. — Ты правда хорошая, но я уже… Люблю Нагису.       — Х-хорошо, — она попыталась кивнуть, но голова лишь слабо дёрнулась, будто она оцепенела. — А теперь… Уходи.       Цубаса неуверенно попятился назад, но остановился, закусив губу. Он хотел её сейчас как-то утешить, но понимал, что если сделает хоть один шаг вперёд, то будет только хуже.       И сейчас ему и правда лучше уйти.       Маки продолжала стоять с закрытыми глазами и тихо плакать, сжимая руками края футболки.       Парень, бросив на неё последний, тоскливый взгляд, попятился назад, и, достигнув поворота, исчез.       А там его резко за плечи, но без гнева, схватил Ютака и прошептал:       — Никому про это ни слова.       — А? — испуганно дёрнулся Танума, но был зажат такой мёртвой хваткой, что ничего не смог сделать. Он лишь посмотрел парню в глаза.       — Ей это нужно, — сказал Аонэ тихим тоном. — Ей нужно было высказаться. Ты… Молодец. Правда. Но сейчас лучше старайся не показываться ей на глаза.       — А ты тут причём… — начал Цубаса, но резко замолчал.       — Вижу, что ты понял, — совсем тихо, почти шёпотом, произнёс Ютака. — Я не могу смотреть на то, как она страдает. А теперь иди… Всё будет нормально. Не вини себя.       Цубаса растерянно нахмурился и посмотрел чётко парню в глаза. И увидел в них непоколебимую уверенность, лёгкую печаль и искреннее желание Ютаки помочь девушке.       Танума медленно кивнул, и Аонэ его отпустил. Цубаса, бросив ему вслед взгляд, полной печали, поплёлся вниз.       А Ютака медленно вышел из-за угла.       Всё.       Маки больше не сдерживалась.       Она осела на пол, и, облокотившись спиной о стену и обхватив колени, с громкими всхлипами рыдала. Слёзы лились, стекали по щекам и бесшумно падали на её футболку. Она дрожала, она даже тихонько выла, и парень, поняв, что больше не может на это смотреть, шагнул к ней.       — Руку дай, — сказал он угрюмо.       Маки медленно разлепила залитые слезами глаза, поначалу не поняв, кто перед ней — всё было расплывчатым. Но спустя пару секунд узнала голос.       — Что ты… тут делаешь… — сиплым голосом пробормотала девушка.       — Руку дай, — повторил он, потянув свою. — На холодном полу сидеть вредно.       Сама не зная почему, но Маки подчинилась, медленно подняв дрожащую ладонь.       Парень взял её руку, аккуратно поднял девушку на ноги…       И просто прижал к себе.       Он положил руку ей на макушку и начал медленно поглаживать. Он вдохнул запах её тела, и видит бог, это был самый прекрасный запах, который когда-либо чувствовал парень.       Маки совершенно не сопротивлялась, а лишь сжалась и задрожала сильнее, будто котёнок под холодным проливным дождём, вялыми движениями зарылась ему в кофту и прислонилась к парню как можно плотнее. Она ни на секунду не хотела его отпускать; Маки вцепилась в него, ощутив его тепло, ощутив, будто где-то вдали, в тёмном пустом ничто, возник тусклый лучик надежды.       Парень ощущал, как колотится её маленькое сердечко, которое многое пережило. Ощущал её тёплое, прерывистое дыхание, мягко врезавшееся ему в грудь. Почувствовал, как пальцы девушки сжали его кофту, чуть ли не впиваясь в его спину. Чувствовал, как её бьёт дрожь, и сжимал её, не отпуская ни на секунду, желая унять все её страдания.       — Всё нормально… — шёпотом произнёс он прямо ей на ушко.       Маки всё всхлипывала, но тело девушки, надёжно спрятанное в нежных объятиях парня, подрагивало всё меньше и меньше…       Все мысли куда-то унесло.       Цунами, что пару минут назад вырвалось из её души и снесло всё на своём пути, постепенно исчезало.       Буря, что пару минут назад разрослась до тайфуна, медленно стихала.       Глухая тоска постепенно рассасывалась, образовывая на своём месте пустоту — не ту пустоту, которая пожирает душу, а свободное пространство, будто чистый лист с возможностью начать всё сначала.       Прошло минут пять или пятнадцать, но парень продолжал стоять и сжимать её в объятиях, поглаживая её по голове. Девушка уже не дрожала, а стихающие всхлипы означали скорый конец её горьким слезам.       И сейчас, осознав, что он действительно смог помочь ей справиться с этой болью, парень был счастлив, как никогда раньше.       Маки постепенно успокаивалась.       Дрожь унялась, но вот ноги всё ещё были ватными. Она медленно и с неохотой отстранилась от парня, не решаясь посмотреть ему в глаза.       — Не подумай ничего такого… — в смущении начал он.       — Всё нормально… — тихо сказала Маки. Она была совершенно опустошена, и её до сих пор преследовали отголоски прошлой обиды. Но какое-то подобие облегчения всё-таки ощущалось.       Самый болезненный этап был пройден, ведь она нашла в себе силы раскрыться Цубасе.       Но что ещё более важно — она получила поддержку.       И сейчас безнадёжная любовь медленно умирала в её душе, постепенно перерождаясь в светлую печаль, а эта печаль через некоторое время обернётся обычными воспоминаниями. Может, не очень и приятными… Но отныне не отравляющими её жизнь.       Девушка поколебалась, а затем подняла взгляд, посмотрев на парня.       И он застыл, потому что мир для него сузился до нескольких сантиметров, оставляя взору лишь её всё те же сиреневые, тускловатые большие глаза. В них ещё угадывалась та тяжёлая печаль, но теперь взгляд девушки был по-настоящему живым.       И где-то там, в самой глубине её души парень уловил проблеск незамутнённой ничем надежды и благодарности.       Прямо как первый лучик Солнца, прорвавшийся сквозь массивную грозовую завесу облаков и ознаменовавший окончание этого ненастья.       — Может, всё-таки, в медпункт? — буркнул парень тихо.       — Нет… Не надо. Это всего лишь ушиб… — монотонно сказала Маки. — Я лучше пойду к себе…       — Ну… Хорошо, — вздохнул парень. — У тебя бинт есть?       Маки молча кивнула, чуть поджав губы. Ею вновь овладела апатия, только в этот раз всё было немножко… Иначе. Эта апатия была от сильной усталости и эмоционального истощения, а не от невыносимой безнадёжности.       Она даже не смутилась, когда парень её обнимал. Ей было не до этого.       Где-то на самом краю сознания она понимала, что это ещё не конец. И что этот добрый парень, не побоявшись, протянул ей руку в самый важный для неё момент. Она чувствовала, как во время объятий бешено колотилось его сердце, и она всё прекрасно понимала.       Но голову сейчас заволакивал вязкий, густой туман, не дающий нормально мыслить. Организм требовал отдыха — прежде всего ментального. Ведь такое испытание выдержит далеко не каждый.       Но Маки сильная.       И она обязательно справится.       Ведь теперь она будет не одна.              

* * *

             На выходе было пусто, не считая пары автобусов, что остановились на остановке. Небо потихоньку заволакивали бледно-серые облака, а издалека, выползая из-за горизонта, на город медленно двигалась большая сизая туча.       Ютака прошёл на улицу — в лицо тут же ударил влажный запах гуляющего прохладного ветра. Маки с поджатыми губами и опущенной головой молча плелась за ним, едва заметно прихрамывая.       Пройдя пешеходный переход, они вошли внутрь гостиницы и поднялись на третий этаж. Ютака подождал, пока девушка вялыми движениями нашарит у себя ключи, и, когда она открыла дверь, вошёл вслед за ней.       Маки уселась на кровать, продолжая безучастно смотреть в пол, а парень же, отыскав в ящичке бинт и перекись, медленно присел перед ней, стараясь скрыть своё волнение.       — Позволишь? — спросил он.       Сидзё коротко кивнула и приподняла ногу в колене.       Парень медленно выдохнул и осмотрел ранку. Грязи не было, лишь несколько красных царапин и небольшой синяк. Сомневаясь пару секунд, он намочил вату и как можно аккуратнее протёр область вокруг царапин. Маки поморщилась и едва слышимо шикнула.       — Извини, — буркнул он, стесняясь посмотреть ей в глаза.       — Ничего… — тихо сказала она, не двигаясь. Парень, достав бинт, обмотал её колено несколько раз.       — Ну вот, — сказал он, завязав узел. Затем поднялся, бросил взгляд на её опущенное, скрытое за чёлкой красноватое лицо, чуть улыбнулся и подошёл к тумбе, убирая бинт в ящик. Затем замер на несколько секунд, тихо и медленно выдыхая и пытаясь унять колотящееся сердце.       Он понимал, что подобрался к грани её личного пространства, и его это дико смущало. Но он не мог ей не помочь. К тому же, парню казалось, что Маки сейчас вообще не в том состоянии, чтобы что-либо сделать. А рану перевязать — дело пустяковое, к тому же у него есть небольшой опыт в этом.       «Как-то быстро всё происходит… Знакомы всего пару дней, а обжимались, будто сто лет не виделись, — со смущением подумал Ютака. — Но… Я не мог ей не помочь. В такой момент поддержка нужнее всего, ведь в одиночестве перенести подобный удар…».       Он удивлённо повернулся, когда услышал шорох постельного белья. И обнаружил, что Маки, забравшись на кровать целиком, упала на подушку и мерно, тихо посапывала.       Парень залюбовался, наблюдая, как краснота медленно сползает с её лица. А затем, аккуратно накинув на неё плед, тихо открыл дверь и вышел из номера.