***
Затащить меня в септу, оказалась для служанок непростым испытанием, сначала я отказывалась надевать свадебное платья, умываться, да и как либо приводить себя в порядок. — Моя Леди, вы ведь понимаете, что если не пойдете под венец добровольно, то вас потащат, а если и не сумеют, то не вы пойдете к септону, а он придет к вам. Вам не избежать свадьбы, так постарайтесь выглядеть достойно. — Прошептала мне на ухо Анна, когда я в очередной раз, отбросила от себя ее руки. Я глянула на нее злым взглядом, но вовремя опомнилась. Анна была права. Эймонд не даст ускользнуть из его пальцев, и как бы я не противилась, момент когда септон свяжет нас узами брака, неизбежен. — Хорошо. — Прошептала я. И в этот момент, мою грудь сковала такая боль, что дыхание сперло. Показалось, словно я предала все во что верила. Каждого из новых и старых Богов. Пред лицом предстали образы дорогих мне людей, осуждающе качающих головами. Джекейрис, смотрящий на меня с отвращением, и отец, чей клинок прижимается к моей шее, и шепот стали «Мне не нужна дочь предатель.» Анна нежно взяла меня под локоть, поднимая мое худощавое тело с кровати, умыла, подвела к большому зеркалу. Свадебное платье, было очень красивым и дорогим, когда я выходила замуж за Джейса, то на нас обоих, была грубая роба, с красным подолом и неудобный головной убор, который тисками стискивал мои виски, но я была так счастлива, что мне было плевать во что я одета, главное, что рядом был человек, от чьих глаз, я не могла оторвать взора. Шелк заскользил по коже, каждая новая юбка, словно придавливала меня к земле, как камни на крыльях пташки, не дающие ей улететь. — Миледи, вы просто восхитительно выглядите, уверена, вы справитесь с этим испытанием так, как и подобает благородной даме. — Говорила Анна, подвязывая длинный лоскут батиста к моему платью, и мне так отчаянно хотелось ей верить.***
Я покинула свои покои, пребывая в блеске и золоте. Мои серебряные волосы собрали в прелестную прическу: челку зачесали назад, а две пряди по бокам, собрали в косы, в которые вплели золотые ленты, и обвили их вокруг головы. Платье было на вид легким, расшитым золотыми нитями, длинные рукава из батиста, опускались до самого пола, вырез был глубоким, со спущенными плечами. Весь образ, показывал меня как хрупкую, утонченную леди. Всю жизнь, я бежала от этого, ненавидела, когда люди видели во мне лишь слабую девочку, и вот сегодня, такой я предстану перед всем двором. — Вот я исполнила свое обещание, Сир Уиллис. — Произнесла я, когда рыцари, сопровождали меня к дворцовой септе. Уиллис неловко отвел взгляд, и склонил голову, вызвав у меня горькую усмешку. Ноги, казалось стали ватными, и я чувствовала, как слабость одолевает мое тело. Впервые за несколько дней плена, я покинула покои, и увиденное, меня не радовало. Все также мрачно и печально, ни проблеска радости, лишь чувство безысходности в каждом камне, вложенного в стены этого дворца. Было очень холодно. Шел дождь, и когда мы проходили мимо окон в коридорах, на мои обнаженные плечи, капали небольшие капли, словно слезы, словно небо плакало по мне.***
Старый септон, что-то говорил своим скрипучим. Я стояла напротив Эймонда, даже несмотря на него, разглядывая плиты под ногами. В темной септе, пахло чем-то сладким, словно сдобными булочками. Помимо нас троих, в септе, были преклонившие колено пред Эйгоном, лорды, и королевская семья. — Миледи, вы должны произнести клятву. — Сказал растерянный септон. Видимо, я ушла в себя, и не заметила, как он окончил свою болтовню. — Ох… прошу прощения… — Промямлила я. Сделала глубокий вдох, облизнула пересохшие губы. — Отец, Кузнец, Воин, Мать, Дева, Старица, Неведомый… — Говорила я в унисон с Эймондом, чувствуя, как перед глазами медленно все плывет, а желудок скручивается в болезненном спазме. — Я — ее, и она моя. — Сказал Эймонд спокойно, словно женился по сто раз на дню. Мне бы хотелось рассмеяться своей шутке, да вот только сил не было. — Я… — Язык словно окаменел, не в силах произнести то, что нужно было. — Я… — Вторая попытка не увенчалась успехом, пальцы нервно теребили нежную ткань платья. Нос защипало в преддверии слез. Соленая влага подступила к глазам. — Я — его, и он мой. — Произнесла я с третей попытке. Сердце заболело так, что захотелось кричать. Я повернула голову к гостям, и на мгновение, мне показалось, что среди них стоит Джекейрис. Смотрит на меня своими нежными глазами, осуждающе, смотрит, как на предателя. Я открыла было рот, желая объясниться, но фантом пропал, и взгляд встретился с десятками парами ничего не понимающих глаз. Я повернула голову к Эймонду, сделала глубокий вдох, прежде чем посмотреть ему в лицо. — Этим… — Голос сорвался, с губ слетел первый тихий всхлип. — Этим поцелуем я клянусь тебе в любви и признаю тебя моим лордом и мужем. — Слова, дались мне сложней всего на свете, даже седлание Аногар, было не столь сложным. Даже смотреть на то, как Бейла ворковала с Джекейрисом, не приносило мне столько страданий. Эти слова, кинжалом вошли в мое сердце, тем самым, с красивой ручкой, который остался на Драконьем Камне, с остальными, дорогими сердцу вещами. — Этим поцелуем я клянусь тебе в любви и признаю тебя моей леди и женой. — Ровно произнес Эймонд, его лицо не выражало ничего, хотя, в единственном целом глазу, читалось ликование. Он наклонился, обхватив мои щеки своими бледными ладонями, длинные пальцы огладили кожу, прежде чем его тонкие губы, коснулись моих в поцелуе.