nothing.

— ничего, — морщит нос в отвращении атрей, пряча лицо от любопытных глаз рыжей подруги. — неужели? — я же сказал, — юноша фырчит. — я не желаю иметь что-либо общее с таким неуравновешенным выскочкой, как хеймдалль. он не заслуживает ни секунды внимания в его сторону. труд быстро обрабатывает услышанное и ухмыляется. она легко упирается бедром в толстую столешницу из дуба и скрещивает руки на груди. лучник пытается найти себе занятие, чтобы отвлечься, но девушка без сложностей распознает смятение в его движениях. атрей всегда становится более резким, когда нервничает, это заметно. вот-вот, и снова в волка превратится. — будь это так, ты бы избегал любых стычек с ним. но у всех сложилось впечатление, что вы только их и ищете между собой, — пожимает плечами. — он меня раздражает. отец не учил меня молчать. пожалуй, дочь тора ещё бы указала, что отец не научил его банально распознавать и разделять собственные эмоции, но тактично промолчала. её папаша был не лучше в этом плане. — сегодня всеотец устраивает праздник, — напоследок бросает она, направляясь к выходу из комнаты рыжеволосого. — не упусти шанса посетить баню. тебе понравится. атрей кивает и ещё некоторое время гипнотизирует закрытую дверь.

***

сунуть себе в задницу свою гордость и доброжелательность. поглубже. перестать слушать советы труд по поводу общественных мероприятий. — просто замечательно. парень проводит подушечками пальцев по выбритому виску, привычно ощупывая по памяти линии своей татуировки. кожа не чувствует выпуклостей, но узоры всё равно монотонно успокаивают. — это что, шутка какая-то? взгляд атрея сталкивается с хмурым взглядом хеймдалля. — а похоже? — тогда у меня нет никакого желания участвовать в этом, — почти шепотом произносит рыжеволосый и разворачивается на пятках к двери. которая не поддается его напору, не позволяя покинуть помещение. — сука. юноша не знает, как в удивлении, возможно, даже приятном, расширяются глаза стражника биврёста. кажется, он никогда не слышал, как новый любимчик всеотца использует ругань в своей речи. разве паиньки могут так? хеймдалль открыто ухмыляется, обнажая на секунду зубы. — на твоё счастье у меня хорошее настроение. если будешь сидеть в углу и помалкивать, так уж и быть, я не стану тебя трогать, — мужчина разваливается на лавке и обмахивается веником из лавровых листьев. — слишком много чести для такого, как ты. не забывай, что я выполняю миссию для одина, и как же я продолжу, если не отдохну здесь и сейчас? хеймдалль смотрит кровожадно, практически зависимо, выжигая дыру прямо в оголённой груди локи, ровно в сердце. он бы мог представлять, как проникает рукой прямо через плоть его тела, как хватает в руку ещё сокращающуюся главную мышцу организма, как сдавливает её в своих пальцах, заставляя задыхаться этого наглеца; представлять отчаянный взгляд голубых глаз, как руки локи пытаются схватить его за что угодно, лишь бы прекратить это, но хеймдалль знает: ему это ничем хорошим не аукнется. он поднимает взгляд с грудной клетки мальца на его лицо и задыхается. всего на мгновение, но и этого достаточно, чтобы выбить из колеи. атрей смотрит на него идентично. вот-вот растопчет, разорвет, сломает луком несколько костей. ненавижу тебя. ас нетерпеливо, бесконтрольно ёрзает на месте, и локи, в тот же момент, без указаний поднимается с места. идёт к нему настолько решительно, что старший хочет самостоятельно вжаться в стену, лишь бы дольше наблюдать за ним. никаких поцелуев, только касания тела к телу. с тканью между ними или без — уже не важно. руки на затылке, на плечах, скользящие по спине, оставляющие следы и царапины. никакой пошлости, перехода границ, не смотря на то, что они перешагнули её давно. но зависим от тебя. никаких люблю, только горячий язык на шее веснушчатого юноши, шершавые ладони на пояснице, чтобы притянуть ближе. быть может, каждый свалит всё на дурман трав, присутствующий в дымке испарений. быть может, каждый сделает вид, словно их и не было в этой бане вовсе. быть может, каждый будет дальше прожигать другого взглядом, полным злобы и недовольства. быть может, ночью они будут встречаться в одной постели, чтобы пережить прошедший день, чтобы встретить новый крепким и теплым сном. быть может, чтобы провести рассвет под наигранную провокацию и поцелуи в лоб. быть может, чтобы когда-то признаться.