ночь сведёт нас вместе, а звёзды укажут путь домой

Гвиневра вновь осталась одна. В этом нет ничего удивительного, поскольку в своей жизни ей часто приходилось сталкиваться с разочарованием в людях. И ей даже приходила мысль в голову перестать доверять каждому, кто появляется в поле её видимости. Люди не несли ничего положительного в её жизнь (не считая первые пару дней очарования). Девушка вздыхает, поправляя непослушные кудри на голове, старательно делая ровный бант — в конце концов, для себя она всегда хотела быть идеальной до того момента, пока люди вокруг не стали сплошным отвращением. Сначала это был Ланселот, пропавший без вести братишка, на которого ушли годы поисков, море слез и мольбы о том, чтобы он был в порядке. Ни одной весточки за три года, никаких намёков на то, что он в порядке, пока в один прекрасный день он не появился под руку с очаровательной леди Одеттой, заявив, что теперь она является его законной супругой. Укол ревности был настолько сильным, что Гвиневра в тот же день сбежала в заколдованный лес под предлогом оттачивания мастерства тренировок. Она долго не могла признать для самой себя, что её любимый брат, которым она восхищалась и ставила всем в пример, просто забыл про неё на несколько лет, не удосужившись напомнить о себе хотя бы в письме. С тех пор прошло пять лет, а детская обида все ещё давала о себе знать в те моменты, когда Ланселот ярко улыбался своей жене, держа на руках их новорождённого сына. Гвиневра не простила. Стоит ли упоминать о Госсене, который ласково шептал Гвиневре на ухо слова о любви, гладил пальцами её обнаженную талию, а на деле оказался обычным уродом. Семейство Пэксли было знаменито своими холодными сердцами и отрешенным отношением к любви, но чтобы настолько… Гвиневра приняла все его острые кинжалы в сердце, но последний, который он оставил меж её лопаток, простить не смогла. И не собирается. Госсен любил её обнажённое тело, целуя каждый сантиметр, оставляя алые следы на ребрах, а после оставил бордовый отпечаток предательства на сердце. Ранней весной он ушёл, сказав напоследок, что готов любить всю жизнь душу, а не тело. Только Гвиневра говорила ему обратное: — вот тело твоё, но души в нем нет. Неудивительно было услышать о скорой помолвке между семейством Пэксли и Вэнс. Ублюдок. Осенние листья приятно похрустывают под ногами, вырывая из долгих и нудных мыслях о предательствах. И почему каждый раз она возвращалась к одному и тому же? Совсем недавно глава семьи Барокко объявил о кастинге на лучшего мужа для её дочери, и это выглядело так отвратительно, как будто Гвиневру отправили на рыночные торги. Всех желающих девушка отвергла, даже не стараясь вдаваться в подробности о том, кем они являются. Так отвратительно чувствовать себя товаром. Это обычная практика с давних времен, только раньше хоть рыцари дрались за мисс семьи, а сейчас что? Выбери более менее, чтобы не раздражал всю оставшуюся жизнь. Заколдованный лес действительно имел говорящее название, потому что в последнее время Гвиневра возвращалась в него слишком часто. Её новый тайный знакомый (которому она боялась доверять, но все равно шла) всегда приходил в одно и то же время с ней, не сговариваясь, будто чувствуя. Она знала кто он такой, прекрасно осознавала всю опасность рядом с ним, но инстинкт самосохранения словно отключался в тот момент, когда… — Принцесса снова заблудилась? Девушка застывает на месте, застигнутая врасплох, её нагло выдернули из её мыслей такой вызывающей фразой. — В последнее время здесь слишком неровные тропинки. Ведут не туда, куда нужно, — Гвиневра не может скрыть свою улыбку, замечая нахальную ухмылку у своего собеседника. — По-моему, ты целенаправленно шла именно сюда, — её собеседник весьма наблюдательный, а может быть, и преследовал её все время. Девушка была настолько поглощена мыслями, что просто не заметила его. Гвиневра останавливается напротив него, хмурит брови. — Отец ненавязчиво пытается меня выгнать из дома, отправив на растерзание этим мужланам с толстым кошельком, а мне, между прочим, уже не пятнадцать лет, чтобы вестись на подобное, — девушка касается пальцами его ладони, направив все внимание на себя, — в доме Пэксли тоже обычная практика — отправлять девушек непонятно кому? Эймон радуется такой наглости молодой девушки, позволяя их пальцам переплестись. Он ждал встречи с ней, хотя каждая клеточка его тела говорила о том, что нужно бежать. Нельзя портить жизнь молодой, яркой и соблазнительной Гвиневре, которая очаровывала его одним чёрным бантом в рыжих локонах. Он чувствует вину за то, что в прошлом его некудышный брат позволил сделать больно ей — принцессе, которая захватила своим существованием холодное царство старшего Пэксли. — В нашей династии мы старались избавиться только от уже замужней старшей сестры, — Эймон смеётся, а Гвиневре кажется, что его смех — самый лучший звук в мире, — у нас в роду большинство юношей. Девушка ему не доверяет. По крайней мере, вся сила её бессознательного направлена то, чтобы оттолкнуть от себя наглого старшего Пэксли, не признавая его добрых слов и действий. Их встречи происходили на протяжении нескольких недель, но никто из них не позволял себе лишнего, никогда не было чего-то большего, чем касание рук и лёгких поцелуев в щеку. Детские прикосновения, зарождающие в обоих яркие чувства. Гвиневра уже давно не маленькая девочка, а благодаря некоторым личностям в её голове установилось ужасное понятие о мужчинах — им нужно её тело. Поэтому такой добродушный (но опасный) Эймон казался для неё загадкой. Старший Пэксли всерьёз задумывается над идеей, которую даже страшно вслух произносить, не потому, что она может принести страдания Гвиневре, а по той причине, что она безумная, очень неожиданная и меняющая абсолютно все после её принятия. — Почему отец так скоротечно пытается выдать тебя замуж? На это должны быть серьёзные причины. — После исчезновения брата все наши денежные средства были отправлены на его поиски, мы многое отдали, чтобы лучшие сыщики королевства отыскали Ланселота, соответственно, сейчас отец пытается всеми способами пополнить казну, — Гвиневра чуть сильнее сжимает ладонь Эймона, опустив свой взгляд вниз, — один из способов выдать меня замуж. План простой: я выхожу замуж, отцу платят за это деньги. Руки тянутся ближе, прижимают кудрявую голову к крепкой груди, желая укрыть от всего этого паршивого мира. Гвиневра чувствует лёгкую дрожь пальцев Эймона сквозь шёлковое платье, удивляется, ведь это так не свойственно взрослому мужчине, она уже хочет посмеяться над ним и его нерешительностью, но… — Давай сбежим. Просто исчезнем со всех глаз хотя бы на день, — Эймон целует рыжую макушку, крепче прижимая к себе тело девушки, — я понимаю тебя. И чувствую твою усталость от своей семьи, у нас совсем несносные братья. Когда Гвиневра узнала о том, что Госсен младший брат Эймона, то ей хотелось кричать. Исчезнуть, отдалиться, чтобы никогда не видеть ещё одного члена семьи Пэксли, в тот день она сбежала, оставив Эймона без ответов на его вопросы о её резкой смене настроения, ведь чем могла напугать девушку фраза: «знаешь, мой младший брат Госсен такой непонятный для меня человек». Только спустя время девушка смогла сделать несколько шагов навстречу к Эймону, позволив себе поверить в надежды о том, что он не такой. они ведь… Разные? Сейчас, находясь в его крепких объятиях, она чувствует разницу между мальчиком и мужчиной. Гвиневра считает, что молчание — знак согласия. В заколдованном лесу повисает тишина, слышно только лёгкий шорох листьев от быстрых шагов двух людей, которые решились спрятаться от всех проблем и забот в своём собственном мире. Эймон крепко сжимает ладонь сидящей перед ним Гвиневры, она обводит взглядом комнату, в которой они остановились, тихо смеётся, произнося: — Да, не роскошные покои, в которые меня водили, но. — она нагло прерывает расстояние между ними, мягко присаживаясь на колени мужчины, — мне это даже нравится больше. Эймон не может удержаться от того, чтобы не поднять подол её шёлкового платья, мягко проводя кончиками пальцев по обнажённому бедру, оглаживая каждый открывшийся сантиметр кожи. И в этот момент он вспоминает о том, что его младший брат-идиот посмел обидеть королеву его сердца, посмел сказать такие постыдные слова, глядя прямо в глаза девушки. Девушка замирает, не дышит, это таинство соединения двух сердце вышибает весь дух из её груди, она старается запомнить каждую секунду, все плывёт и кружит её голову. Гвиневра позволяет ему делать все, что ему вздумается, и даже тогда, когда пальцы старшего Пэксли поглаживают край её нижнего белья, она просто закрывает глаза и позволяет себе довериться ему, этим ощущениям. — Ваш бог, любовь моя, — губы Эймона скользят по нежной коже её шеи, — еще слишком юн и нерешителен, чтобы взять вас со всем великолепием крыльев, — мужчина кусает пульсирующую венку на её шее, вырывая из груди Гвиневры рваных вздох. Он произносит эти слова, зная о том, что она их поймёт. Гвиневра тонет в чувствах, отдаляя от себя мысль «не доверяй ему», все больше поглощаясь его нахождением рядом, она сходит с ума от его прикосновений и поцелуев. — Но я не бог, — продолжает Эймон, касаясь кончиками пальцев низа её живота. Смотреть на Эймона, изнывающего от вожделения, до «бога» было смешным, поэтому Гвиневра зарывается пальцами в его пепельные волосы, вкладывая в свои слова всю силу убеждения: — Ты Люцифер, забравший мою душу. Я позволяю тебе скормить моё сердце твоим демонам.