Без имён.

      Одуванчик. Со своими жженными волосами, окрашенными в манере "сплит", торчащими во все стороны, электрезующиеся, завивающиеся барашком к концам. Они тебя раздражают. Особенно когда последние карманные деньги уходят на синюю тонику и самую дешёвую гранатовую краску. Всё равно вымоется в родной каштан и мутно-зеленоватый пепел. Ты противоречие. Спокойное буйство и покорная упрямость. Тебя не прогнуть. Ты сделаешь это сам, в надежде угодить. Ты остро реагируешь на всё происходящее, льёшь душу человеку, открывшись, хотя зарекался этого боле не делать. Это пропускают мимо ушей. Делают то, что неприятно. Это раздражает. Даже когда он извиняется, коря себя за несдержанность. Ты так и видишь щенячие, сардеровые глаза, потухшие в самоненависти. Тебе не больно. Самую большую малость мерзко от волнения, скрутившего внутренности. Тебе не отвечают едва ли больше половины суток, но тебе до дикой злости обидно и игнорируешь теперь ты. Не потому что хочешь проучить, лишь успокоить гнев, магмой разлившийся по венам, не желая наломать новых дров.       Ты не понимаешь чужой привязанности, когда при встрече тебя сжимают в долгих объятиях, не отпуская, сердце к сердцу, душа к душе, желая слиться в одно целое. Ты не понимаешь, что такое любовь и как надо любить. Хотя тебе лестно слышать о взрослом уме при юных годах таких ли юных? Ты мог бы соврать что-то, да не можешь — тяжело врать тому, кто любит так чисто и преданно, лелея каждую частичку тебя. Жаль, что знает он не так много правды. Очень жаль. Но это не мешает ему проходиться руками по бархату кожи, прижимать к стене съёмной квартиры и целовать, прокусанные до крови, губы. Скользить ладонями по красным, с непривычки, щекам и умиляться взгляду из под лобья.       Тебе так хочется плакать. Реветь навзрыд. Слабость. Нытьё. Желание быть услышанным, когда не подавляют каждый неправильный вздох, проходясь по тем же пухловатым щекам, красным от солёных слёз и горючих пощёчин. Когда не оглушают собачьим воем, проходясь по спине резиной провода, после наказывая молчанкой. Словно ты никто и ничто. Ты хочешь стать пёстрым пятном в памяти незнакомых людей, куда более родных, чем семья. Ты хочешь осесть на языке желанием присвоить. Чтобы ты нравился, но того же ответ ты не испытываешь никогда не испытаешь, будем честны. Просто тебя должны любить. Просто ты должен это знать. Ты должен видеть восхищение в его глазах, когда ты встаёшь в одних шортах, идя за резинкой, потому что твоего парня раздражают жжённые пряди, мешающие проходиться поцелуями по шее, заходя на ухо и выдыхая разгорячённый воздух, цепляясь зубами за мочку и скользя по нежной коже языком. Это работает в обе стороны. Особенно, когда ровный ряд зубов изучает загривок и тогда кровь вскипает в приятной судороге возбуждения. О да, ты развит не по годам, как и твой друг, который старше на пару сотен лет. По правде говоря, забавно наблюдать за, практически-фактически, Божественным существом, работающем в торговом центре, но и ты не лучше, протирающий штаны в попытках рисовать, но ему нравится, он не против. Для тебя он готов ебашить сутки на пролёт, ведь он чертовски зависим. Ты, кстати, не меньше. Вы рядом столько, сколько достаточно для изучения друг друга до мелочей. Он не тревожится когда ты пропадаешь на день-два. Ты ценитель здоровых, нежных отношений и твоё буйство здесь ни к чему. Тебе надо переждать, пока внутренности перестанут скручиваться в тугой узел и перекрывать доступ к кислороду и ты точно не сорвёшься. Твой характер невыносим, ты знаешь и пытаешься переступить через себя. Ты давно это сделал. В конце концов, когда тебя так крепко обнимают, становится чуть лучше, чуть легче. Вы оголённые нервы и импульсы. Вас, как таковых, нет. Вас не существует. Где-то меж времени. Улыбаетесь, смеётесь, злитесь, страдаете, плачете, но очень цените и бережёте друг друга. Как люди, но вы не они. У вас впереди вечность и чуть больше. У вас впереди ещё тысяча лет чтобы изучить друг друга. Людям столько не дано надо. Они сумбурные, кратковременные потоки. Бенгальские огни, вспыхнувшие во тьме ночи, освещая всё вокруг, по итогу, всё равно потухните, но как прекрасен миг, когда искры летят особенно сильно. Люди как белый холст. Рисуют на нём близкие или вы. Это неважно. Работа будет закончена рано или поздно, иногда, покрывая белую палитру, и не только, кровавым разводами, оставляя мутные, серые силуэты. Некоторым холст не нужен. Некоторые — палёные палочки, не успевающие и вспыхнуть, тут же затухающие. Вы как звёзды в галактике, их много, они бесконечны, они, чуть меньше чем, бессмертны. Молочная кожа, покрытая разноцветными разводами стоит, на самом деле, намного больше, чем какое-то бессмертие. Ореховые глаза, немного дороже, какого-то мира.