Росянка

      В воздухе резко поволокло гарью и неясным смрадом, будто что-то давно стухшее подогрели. Мы настороженно застыли, не понимая в полной мере, что происходит. Вокруг было тихо и будто бы даже спокойно, но вдалеке раздавалось сытое чавканье и треск деревьев… Антон махнул рукой: — Видишь? — спросил меня, нахмурившись и указал вперед. — Горит что-то?       Вихри огня зловеще вздымались ввысь, исполняя замысловатый адский танец. Раскалённый воздух устремляется вверх; даже отсюда было видно — дым стоял удушающий, вился кольцами, чтобы затем от ветра, искусственно созданного пламенем, встать сплошной стеной. Раздавались треск и грохот. Ветви вдалеке падали с громким стуком, за ними обычно рушились и сами деревья. Глаза заслезились заранее, как все закончится, наверняка, осядет копоть. Нас временно спасало то, что эпицентром взрыва была я… Островок относительной безопасности в десять метров. Если прислушаться, сосредоточиться и закрыть глаза, то смогу…       С ужасом разглядываю собственные руки, постепенно осознавая, что это моя вина. Почему сорвалась? Что послужило толчком? Закашливаюсь… Я ведь не собиралась уничтожать все. Только монстров. Неверяще качаю головой, сцепив пальцы в замок, это не могла быть я. Тихо. Замираю. Прислушиваюсь.       Птицы издают мучительные крики, погибая в раскалённом воздухе. Им не вырваться отсюда. Мелкие звери соревнуются в скорости с пламенем и проигрывают, слышу как останавливается их дыхание. Огонь с верхушек деревьев падает вниз. Вспыхивает трава, трескается кожа земли и разгорается ярким веселым огнем густая смола на стволах пока еще не павших деревьев. Далекое небо не разглядеть за тяжелыми клубами дыма, раскинувшимися, кажется, на километры.       Печать звала, надрывно и на одной ноте — вызывало головную боль. Она отгорожена от огня… Хмурюсь. Это от нее все началось. Только что или кто это вызвал? Земля под ногами как горячая сковородка, приходилось переступать с ноги на ногу, это особенно не помогало, но было лучше, чем ничего. Вздрогнула, вспомнив, как в Церкви Морганы также не могла найти себе места. — Нам нужно быстрее думать, — встряхнула за плечи Бьянка, — пытаться прорваться сквозь заслон или отступить?       Я проморгалась, замечая краем глаза как Антон вскидывает ладони вверх и напевно произносит заклинание. Интересно какое? Хочет остановить пожар? Не получится, покачала головой, я это знаю. Будет гореть, пока не выгорит все. Смахнула пот с лица, заливающий глаза. Мне нужно просто представить… Бьянка встряхивает еще раз и испуганно повторяет: — Не отвлекайся. Ты знаешь принцип работы антимагических артефактов? — По-моему, это ты сейчас тратишь наше время, — сухо заметила и, взяв за запястья, опустила ее руки. — Откуда бы мне? Я с теорией разобраться не могу. — Зато как хорошо у тебя с практикой, — нервно хмыкнул Антон, подошедший ближе. Пыль и зола уже въелись не только в одежду, но и в кожу. — Прости. Это не твоя вина.       Горящее дерево падает быстрее, чем успеваю бессмысленно объясниться. Отскакиваю влево, получив свою дозу искр, прожегших одежду. Антон шипит от боли, когда падающая ветка оцарапывает шею. Мы здесь что, вообще все на память шрамы заимеем? Пламя перекидывается на землю, опаляя листву под ногами и верткой змейкой разделяет Бьянку с Антоном от меня. — Тогда, — предлагает Бьянка, судорожно выдохнув, — тогда предлагаю не рисковать. Уходим, пока есть возможность?       Под моим взглядом, огонь рядом с нами затихает, но это ненадолго. Совсем скоро я уже это не смогу контролировать. Во всяком случае — целый лес. Что-то постороннее мешает. Не Печать… Может, оставшиеся артефакты? Переглянувшись с Антоном, мы неубежденно хмыкаем, настроенные на продолжение рассказа о заслоне и антимагических артефактах. Бьянка устало закатывает глаза и собирается начать свои путанные объяснения, когда вдалеке раздается рычание. Я не всех монстров уничтожила? Что за живучие существа… — Это машина, — «успокаивает» Антон подняв палец вверх. — Прислушайтесь.       Правда. Рев приближается; теперь уже звуки, действительно, трудно перепутать с очередной нежитью, когда машина, проламывая то, что еще было более или менее целым, будто бы из ниоткуда появляется сквозь дым и копоть.       Несется на огромной скорости прямо на нас. Пыль оседает, я зажимаю нос и рот, жмурю глаза. Бьянка, вероятно, не успевает — издает долгий хриплый лающий кашель. Водитель тормозит так, что раздается визг колес, и передние едва не наезжают на дерево. Машина с легкостью передвигающаяся по бурно полыхающему лесу представляет собой нечто среднее между автомобилем аварийно-спасательной службы и ПАЗиком. Если бы уже не искрило, я думаю, водителю удалось бы высечь целый сноп…       Из окна кабины высовывается довольный жизнью парень с розовым, слегка подпаленным, ирокезом. На щеке разводы крови, рука в глубоких порезах и мелких укусах. Он весь в черном, еще и под майкой — водолазка в сетку, у нас такие носили девчонки, стремящиеся выглядеть сексуально в свои четырнадцать. То ли панк, то ли гот в эпоху Возрождения пост-советского пространства, эх, мой две тысячи седьмой… Как он только не поджарился в этом? — Испугались? — голос спокойный, но интонация диковатая. Странное ощущение. Мы снова переглядываемся с Антоном и начинаем ржать. Мы смеемся как ненормальные, пока вокруг происходит кошмар наяву, Бьянка крутит пальцем у виска, а парень удивленно присоединяется к веселью, пусть и не понимает его сути. — Запрыгивай, крошка, домчу с ветерком. — Мы не знаем кто он такой и с какой целью решил оказать помощь… — размышляет вслух Бьянка. — Может, он один из тех, кто заслон установил, а теперь хочет избавиться от нас? Или…       Антон отрицательно качает головой, я вопросительно киваю. В ответ — получаю легкий взмах ладонью и искривленную бровь: мимика подсказывает, что наше убийство в планы незнакомца не входят, но и говорить о волонтерской миссии не приходится. Бьянка всматривается и, вероятно, улавливает, что я согласна принять помощь. Экспрессивно взмахивает руками. Не похоже на нее: — Наташа, ты серьезно собираешься доверить свою жизнь неизвестно кому? — Я Думан, — оскорбленно вклинивается, будто его имя хоть что-то меняет. Рейтинг с нуля вырос на две единицы. Оно же так работает. — Кискам пис.       С двух единиц до минус трех. Заруинил. — Кто говорит про доверие? — обернулась к ней, притворившись, что этот стыд от Думана, я не слышала. Антон издал смешок. Предатель. Да и я с трудом воздерживаюсь от хихиканья. А так и не скажешь по виду, что… Сосредоточиться! — Мы освободили путь от нечисти, но никто из нас не имеет понятия как пробраться сквозь барьер. Он, — я кивнула на Думана, — похоже может нас провести. И, честно говоря, зачем и почему в данный момент меня мало волнует. — Я просто встрял с нечистью, — легко признался он. — А ты мне помогла. Ну? Идешь? Время тикает, проценты капают…       Бьянка покачала головой, игнорируя Думана: — Ты совершаешь ошибку, Наташа. Я пас. Антон?       Антон почесал затылок, но это меня не обмануло — не откажется. Только, похоже, Думан, кроме меня, никого не приглашает. Наши взгляды пересеклись — я будто ударилась о гладь воды, прыгнув с вышки. Волна накрыла с головой и отшлифовала с филигранностью маньяка, вырезающего на теле жертвы изящные узоры. Я облизнула губы, ощутив холодок по коже, несмотря на творящийся ад. Не было страшно за себя, но за них, стоящих позади, да. Стало. — Нет, Антон, — остановила в полушаге от рывка через пламя, дотронувшись до плеча. Пламя слегка обжигало предплечье, но я надеялась, что через прикосновение ему удастся прочесть мысли или хотя бы общий эмоциональный посыл. — Ты проводишь Бьянку домой. Ждите меня там. — С ума сошла? — в унисон спросили меня возмущенные голоса, возражения которых не имели никакого значения. Эта встреча должна произойти. И вот мы здесь. Без него до Печати не дойти, а я должна быть сегодня там.       Не оборачиваясь, я потянула раскаленную дверь влево. Все снаружи вымазано в крови и ошметки шерсти надежно прицепились к колесам как репейник. Пальцам стало тепло, будто трогаешь батарею в начале осени. Едва заметная, почти комнатная температура… Натужно заскрипели механизмы, открывая салон. Запрыгнула внутрь, с лязгом захлопнула вход. Ничего, Бьянка с Антоном в горящем лесу в большей безопасности, чем с Думаном. Выберутся. Наверное?       Думан разогнался быстро, оставляя за собой клубы пыли, смешанной с золой и пеплом — окна от взвеси мгновенно потемнели. Отметины какие-то… Ладно.       Внутри было просторно, и походило на машину скорой помощи, правда без носилок и укладок. Похоже, все-таки, украл маршрутку. В том, что украл — никаких сомнений. Вокруг валялся всякий хлам — журналы, сумки, колонка, из которой с помехами раздавался поставленный голос ведущего радио, мда, очень своевременно. Каталась из угла в угол банка кока-колы. Проход к водителю был относительно свободен, но продвигаться приходилось медленно, чтобы не упасть от многочисленных встрясок и не зацепиться за пакет со сладостями, лежащий на пути к цели. — Я не то чтобы не гостеприимный, — повернулся ко мне он, взмахнув рукой на манер крупной птицы. Слишком широко, но плавно. Есть в нем что-то… животное. Смутилась своей мысли, рассматривая его внимательнее — разрез глаз? Форма носа? Выдающиеся клыки? Все было в пределах стандартного соотношения, слегка не дотягивало до золотого сечения, и все-таки… Что с ним не так? Тряхнуло на кочке, машину повело в стороны, ударилась лбом о стекло. Странно. И здесь тоже какие-то… Знаки? Потираю ушиб. — Но?       Думан отвернулся, видимо, вспомнив о необходимости следить за дорогой: — Безвозмездная помощь — хорошее дело, конеш, только концепция, типа, не впечатляющая. Такой уж я человек, руководствуюсь принципом: «Ты мне — я тебе». — Так и запишем: любит много болтать, но полезной информации в этом ноль. Может у него стратегия такая? Создать видимость открытости, а на деле и слова лишнего не сказать? — Да и ты сама решила, что нам с тобой вдвоем веселее будет.       Устало села рядом с ним, растянувшись на неудобном кресле. Беззаботным тоном не получилось обмануться — простой рубаха-парень не забрался бы так далеко в лес. Да, его задержала нежить — если он говорил правду — но, во-первых, в прямом столкновении с ней, он не погиб. Укусы и ссадины не худший исход боя. А во-вторых, судя по машине, он больше времени затратил на подготовку к вторжению сквозь антимагический заслон. — Ты знаешь, кто спалил лес? — Неа, — крутанув резко руль вправо, ответил Думан. — А ты? — В первую минуту, я думала, что это моя вина, — задумчиво произнесла, скрестив руки на груди. Делиться с ним информацией не казалось разумным, но и создавать тайны из того, что ему и так известно — глупо. — Я обычно четко формулирую цель, когда использую магию, и в эту цель не входило спалить всю округу дотла.       С другой стороны, Энди и Ганс сейчас лежат в больнице, в коме, из-за моей «конкретной» формулировки, значит вероятность, что я где-то облажалась есть. Думан оглядывает меня сверху-вниз и чешет затылок, очень аккуратно, стараясь не повредить прическу. Уморительно. — Это не ты, — он указывает на окно. Дворники пытаются стряхнуть пепел, только больше размазывая пыль по стеклу. Лес все еще догорает как спичка, но чем дальше продвигаемся — тем меньше огня и больше золы. Деревья выглядят устрашающе. — Монстров расщепило на атомы, без всяких разрушений. Я еще удивился, типа, странное дело. В самом-то лесу колдовать не получится, если хитростей не знаешь. — Почему? — удивилась. — Дык, — Думан посмотрел на меня как на идиотку. — Заслонки антимагические по всему лесу стоят. У Печати, конеш, их больше и помощнее, но вся территория так-то не предрасполагает к фокусничаньям. Я и говорю, удивился шо пиздец, это какая концентрация энергии должна быть, чтоб вывести из строя, мешающие продвижению магии элементы? — Откуда вообще у людей подобные штуки? — возмутилась я. Не то чтобы у меня какие-то проблемы с пониманием мотивов, но… Блин, если бы не эта херня, то мой телефон давно бы ожил и пропустил бы звонок в другую реальность. Хотя винить, естественно, стоит только Приспешника, а не людей, желающих изучить и использовать найденную Печать. Тем более, из-за которой погиб Виктор. Не думаю, что они не поняли этого. — Ну-у, — протягивает он, помрачнев. — Это мы их дали. Что? Не смотри так. Несколько столетий назад это не казалось идиотской идеей, нам почему-то и в голову не пришло, что люди смогут доработать артефакты и направить их возможности против нас тоже. Типа, мы ж героями были…       Чувствую как во рту скапливается слюна, меня тошнит. В желудке завязывается узел. Покачала головой. Тряска что ли так влияет? — А дальше что было? — Думан непонимающе хмыкает, видимо, провалился в подпол воспоминаний. — После того как монстры исчезли. — Волна огня прошлась через минуты две. Я едва успел щит поднять. — Как нашел меня? — По следу энергии, — фыркнул он. — Решил, что неразумно одному идти к Печати. — Если, как ты говоришь, за огонь ответственность несу не я, — пожала плечами, размышляла вслух. — А сама по себе Печать не выбрасывает в пространство никакой магии, разве что едва заметное излучение, то… — Да, я тож подумал, — важно закивал, — либо ведьмы, либо колдуны вмешались. — Только как они пробрались туда? — Возможности есть, — философски ответил Думан, — просто кто-то идет коротким путем и марает руки кровью, а кто-то как мы — ебнутый, пытается не трогать местное население.       Значит, нас там скорее всего ждет встреча с убийцами? И возможно придется убить, чтобы не быть убитой? Схватилась за голову, почувствовав резкую слабость и болезненное покалывание по всему телу… Салон расплывался. Закрываю глаза. — Эй-эй, — пощечина останавливает головокружение. — Немного осталось, потерпи. Держи, глотни.       Вкладывает в пальцы серебряную фляжку, подмигивает: — Мне тоже херово, но иначе никак. Видишь руны по периметру выдолблены? Вон эти, — указывает на потолок салона, полностью испещренный вязью. — Блокирующие магию.       Ну да, вижу. Такие же были и в доме Бри, который я видела в галлюцинациях… Или просто похожие? Если так повспоминать, дома у Энди и Ганса я замечала похожий орнамент… Все хотела посмотреть значение, но было не до этого. Жаль, что у меня не фотографическая память.       Хм. Раз есть вариации, которые мешают колдовать определенному классу магов или, в целом, разрешают использовать магию только тому человеку, который эти руны использовал, почему их не используют против нежити? Нежить же тоже подчиняется законам. Каким-нибудь.       Дрожащими руками, откручиваю крышку и делаю глоток. Горло обжигает, а из глаз льются слезы: — Спирт? Серьезно? — Кроме спирта ничего не помогает, когда приходится терпеть боль, — возмутился в ответ Думан. — На, заешь.       Конфетка. Мне такую же давал Стейли. Вкусная. Запиваю сладость, закручиваю крышку. Откладываю в бардачок.       На стенах, на полу, даже на стеклах были рунические знаки. Правда на стеклах мягким нажимом, едва заметно. Наверное, снаружи тоже пришлось их наносить. Поэтому мне так плохо. Показываю на повторяющийся знак: — Что это означает?       Думан поднимает взгляд наверх, в очередной раз отвлекаясь от дороги, и отвечает: — Та, что похожа на горлышко кувшина: Перто — «нет», Иса, что пересекает Перто вертикально — «окончательно», Хагалас: три косых линии от Перто, отрубает возможность к действию, Наутиз, крестообразный знак, запирает в «ловушке».       Благодарно киваю.       Временное улучшение оказывается… временным. Становится только хуже, меня полощет, в бардачке находится пакет. Пакет жирный, по запаху там хранился пирожок, сильнее замутило. Рвет. Пот выступает на висках; скручивает. — Мы уже больше половины пути проехали, — хлопает по плечу Думан и болезненно восклицает. — Блядь.       От моих рук исходит алое сияние, в зеркале отражающееся дымкой. Зрачка не вижу, они такого же цвета. У меня не получается контролировать происходящее — магия просто вырывается. — Здесь же руны? — удивляюсь. — Разве не ты говорил, что магия блокируется?       Думан допивает спирт из фляжки: — Ну, у Иллидиса тоже получалось, это не значит, что руны не работают. Это значит, что недостаточно мощные подобраны. Минуты три еще терпи, мы почти приехали.       Да я и сама вижу — впереди зеленеет полянка, нетронутая огнем. И встречает нас обугленный мужик у блокпоста. Треш. — А зачем терпеть? — вдруг пришло мне в голову. — Кто бы там ни был, они же уже колдуют там? — В этом и прикол, — ржет Думан, надев солнцезащитные очки с приборной доски, — внутри колдуй сколько влезет, а снаружи — хер тебе.       У меня осталось еще много вопросов, но задавала я только безопасные, потому что Думан не казался мне хоть сколько-нибудь нормальным. Создающим впечатление? Да. Опытным? Естественно. Но в нем ощущался плеск накатывающего безумия, и я просто ловила момент отлива волн.       Пересекли полосу. Я, кажется, поняла зачем руны внутри и снаружи: чтобы для артефактов быть будто бы лишенными магии. Это круто придумано. Надо будет взять на вооружение. Интересно, почему он не нанес руну на кожу? Это опасно? Надо будет попробовать. Может быть, таким образом, у меня получится избавиться от излишка магии?       Травка… Сухая, жесткая, но живая травка… Не пыль, не пепел, не зола — здесь даже гарью пахнет только от нас. Иногда в догонялках, когда тебя загнали в угол или просто ты устал двигаться, выставляешь руки над головой и оказываешься «в домике». Примерно тоже самое и здесь. За барьером — хаос, сущий ад, чей-то ночной кошмар, а здесь безопасно, условно, конечно, но как будто проснулся от сна и выдохнул.       Думан идет впереди; он передвигается как охотник — тихо и осторожно, вместе с тем, движения выдают уверенного и опасного человека. С ним лучше не ссориться. По крайней мере, пока он голоден. Может и ошибаюсь, но в последнее время мое первое впечатление оказывается верным. Я не вижу смысла сохранять инкогнито, рев машины не услышал бы только глухой да и магия как парфюм — при близкой дистанции ощущается слишком хорошо, но ему виднее, конечно.       Крепко хватает за запястье, когда приближаемся к Печати. Я почти задыхаюсь от концентрации энергии, это отвратительно, на вкус как… Как что-то от чего сразу выворачивает. — Что это такое? — тихо спрашиваю, зажав нос правой рукой, боль опять простреливает, но этого легко не замечать, когда ситуация не располагает. — Темная магия, — отвечает Думан. — Глупости, — шепчу. — Мы же Фениксовы дети, думаешь, я не различу его отпечаток от… вот этой мерзости?       Он тихо вздыхает, но объясняет, что «Темная магия» не равно «Фениксовой». Это просто две разновидности. Драконья, например, не светлая. Просто так приучили и вообще… Три ведьмы образуют равносторонний треугольник, стоя у оснований Печати. Не на ней. Около. Понимаю. Приспешнику там тоже не понравилось. — Что делать будем? — спрашиваю, наклонившись к его уху. — Прервем ритуал? — Поздноватенько, — ровно ответил он. — Дождемся конца и задержим. — А потом? — Познакомлю тебя с моими друзьями, — подмигнул Думан. — Они тебе понравятся, ты такая же душнила. Там и решим, что дальше.       Пока мы обговариваем план, ведьмы заканчивают ритуал. Гремит гром и начинается мелкий дождь, сразу же. Подождите… Это не дождь! Это тараканы… Не восклицаю от отвращения только благодаря своей природной стойкости и ладони Думана, зажавшей мне рот. — Тих-тих-тих.       Но «тих-тих-тих» не срабатывает — на всю опушку раздается трель звонка моего мобильника. Думан смотрит на меня, я на него, а ведьмы на нас. Как в дурацких клише. Как же раздражает. Закрываю глаза от стыда. — Ладно, — со смешком, поднимается в полный рост и подает руку. — Все равно бы они нас вычислили быстрее, чем мы бы успели разделиться.       Ведьмы ждут нашего явления, потирая руки. Фигурально, конечно. Магии здесь, пожалуй, слишком много. Как бы брешь не расширилась. Спеси поубавляется, когда они понимают, что мы не Блум и ее друзья. Я мельком кошусь на Думана, он приподнимает бровь. Тараканы кишат по траве… Фу, меня аж дрожь берет. — Кто вы такие? — вопросом на вопрос. Только от Думана это звучит внушительнее. — Кто вам позволил проводить здесь свои ритуалы?       Может он смотритель Печати? Хм. Тогда он облажался. Лет на пятнадцать. — Мы Трикс, потомки Трех Древних Ведьм, — осклабилась платиновая блондинка, взмахнув высоким хвостом. Две оставшиеся — подлиньше и поменьше синхронно хмыкнули. Я закатила глаза. — А вам самое время сдохнуть!       Она направила на нас ладони, вероятно, готовясь выпустить сферу или что там еще они могут сделать? Я склонила голову набок, прищурившись наблюдая за потрясенными и перекошенными лицами трех малолеток, возомнивших себя мировым злом. И это их нужно бояться? — Что ты сделала, тварь? — воскликнула одна из них. Они топтались на месте, не рискуя поворачиваться к нам спиной. Думан заинтересованно спросил: — С формулировкой проблемы у девочки, но мне вообще тож хочется знать. — А ты не видишь?       Я знала, что бой слишком опасное предприятие, учитывая близость Печати и бреши. И в прямой конфронтации от меня было бы мало пользы. Несмотря на силу, я стала бы для Думана скорее помехой, чем помощью. — Руны…       Да. Выдолбить их в пространстве оказалось достаточно трудозатратным процессом, поскольку требовалось держать рисунок в голове, стараясь ничего не перепутать и одновременно с этим синхронизировать поток вовне. Получилось. Впервые.       Руны окружали ведьм со всех сторон, создавая купол. Теперь, когда я позволила им увидеть это, настроение Трикс резко упало. — Как долго ты сможешь держать их под контролем? — Магически меня это не истощает, — пожала плечами. — Сколько нужно, столько и буду.       Думан щелкнул пальцами и ведьм связало толстой цепью друг к другу. Я отошла подальше от них и разблокировала телефон, чтобы, наконец-то, связаться с Ваней. Не успела набрать — позвонил сам, предлагая видеозвонок. — Наташа! — улыбнулся он, и у меня в глазах защипало. — Так и знал, что ты скоро выйдешь на связь.       Он улыбается, но выглядит устало. Синяки под глазами углубились, волосы отросли… — Ваня, я даже не знаю как тебе объяснить произошедшее… Я… — Не надо, — остановил он. — Сестричка, я все понимаю. Мы тут с папой… — С папой? — выдохнула напряжение я. Не один и слава Богу. — Хорошо. — Да погоди, Наташ, — поморщился брат, взлохматив рукой волосы. — Мы выяснили, что ты и несколько десятков людей попали в другое измерение… — Кто «мы»? — прервала я, знатно охренев. С другой стороны, было глупо предполагать, что брат просто продолжит учиться и начнет работать, забыв обо мне, как Ганс с Энди, но и масштаб развернувшихся поисков поражает. — Мы — это целый штаб, — снова улыбается он и замолкает, смотрит тепло и ласково. — Люди искали потерянных родственников, жен, детей… Кто-то пропал как и ты в метро, кто-то на площади… Из разных городов. Это неважно, Наташа, важно то, что мы с папой собираемся тебе помочь. — Как? — хрипло спросила его. — Вы не знаете, что здесь происходит. И кем я стала. Здесь опасно. — Ты моя любимая сестра, самый дорогой для меня человек. Этого никто и ничто не изменит, — ответил Ваня. — А опасность… Думаешь, здесь ее нет? Власти пытаются прикрыть нас, потому что понимают, что ничего не понимают… Наташа, мне пора идти. Я постараюсь связаться с тобой еще раз, позже… Люблю тебя. — Береги себя, — только и остается мне ответить.       В глазах вдруг темнеет, чувствую удар. Вроде, тело в норме, но ментально… Думан появляется, когда я уже оправилась. — Забыл предупредить, держать сознание закрытым, — шмыгает носом он. — Среди них оказывается одна телепаткой была. Сбежали, — отвечает на невысказанный вопрос.       Дождь из насекомых усиливается, я уже не отмахиваюсь, а просто выставляю над собой щит, по которому они стекают вниз. Как по зонту. — Не понимаю почему ты так волнуешься, Думан? Это же обычные студентки. Мы без труда бы их остановили, если бы отнеслись серьезнее. В чем дело? — В ритуале, — отвечает он, — попробуй раздавить одного из них.       Я кривлюсь от одной мысли дотронуться до них… Тогда он сам ловит одного и накачивает магией, которая, по идее, должна разрушить его хлипкое тельце, но… Вместо этого… Один таракан становится двумя. — Они что, к магии не восприимчивы? — Нет, крошка, — качает головой Думан, — они кайфуют от нее.       А, — безрадостно думаю я. — Понятно.