Определенно, да

Уэнсдэй ловко стучала пальчиками по кнопкам печатной машинки, дописывая свою новеллу. Она поставила знак вопроса в конце произведения, вытащила лист и, довольная проделанной работой, аккуратно сложила его в папку. Вещи уже были собраны и комната опустела. Прощаться было нелегко. Но еще тяжелее было в этом признаваться. Уэнсдэй решила, что у нее еще будет время обдумать, что она чувствует и как эти новые незнакомые ранее ощущения впишутся в ее жизнь. Энид, Ксавьер, Тайлер, Бьянка и даже директриса Уимс пробудили в ее мрачно–трагической душе нечто теплое и светлое. И если сперва она боролась с этим всеми силами, сейчас отрицать это было глупо. Уэнсдэй закрыла за собой комнату и спустилась в холл, наполненный снующими туда–сюда учениками. В связи с произошедшими событиями уроки были отменены до конца семестра и всем учащимся позволили отправиться домой. Энид застала ее в кабинете директора. Аддамс молча стояла, размышляя. – Я вынуждена признать, что буду скучать по директрисе Уимс, – губ соседки коснулась легкая грустная улыбка. – Она была настоящей занозой, – сказала Уэнсдэй. – Но она была сильной. И умерла за то, что правда любила: за эту школу. За это я ее безмерно уважаю. Она была одной из нас. Это было правдой. В памяти Уэнсдэй Ларисса Уимс навсегда останется такой. Той, кто был готов на все, чтобы защитить Нэвермор. Той, кто вызывает у нее восхищение. Когда Юджин очнулся и рассказал о том, что видел, о взрыве пещеры и о красных ботинках, директор с ужасом все осознала. Должно быть, она винила себя за то, что не смогла разгадать игру, которую вела Лорел Гейтс. А вела она ее, надо было признать, бесподобно, не вызывая никаких подозрений. Что именно заставило директрису поверить словам двух студентов после всего случившегося, Уэнсдэй не знала. Да и это не имело никакого значения. Важно было лишь то, что Ларисса согласилась обратиться в Тайлера, чтобы узнать истину. И она ее узнала. Ценой своей жизни… Девушки вышли из кабинета. У них оставалось еще немного времени для прощания. – Раз занятия отменены до конца семестра, приезжай ко мне в Сан–Франциско, – предложила Синклер. – Гарантирую тебе туман и морось каждый день. – Звучит заманчиво, – ответила Уэнсдэй. – Бьянка! – она окликнула мимо проходящую одноклассницу. Сирена обернулась. – Спасибо тебе. – У нас впереди турнир по фехтованию. Пусть убийство пилигрима не кружит тебе голову, – девушка широко улыбнулась, прежде чем удалиться. Аддамс подняла глаза вверх и увидела Ксавьера. Их взгляды встретились. Молодой человек улыбнулся лишь уголками губ и помахал рукой. Им нужно было поговорить и многое обсудить. В конце концов, Уэнсдэй позволила Лорел и Тайлеру сбить себя с толку. Она позволила себе усомниться в человеке, который пытался помочь с расследованием. Который старался быть рядом с ней со дня ее прибытия. И который спас ее от смерти в буквальном смысле. А все, что сделала она, это повелась на хитрые уловки врагов и собственными руками упекла одноклассника за решетку. Уэнсдэй поднялась по ступеням и подошла к молодому человеку. - Ты теперь свободный человек, - наконец сказала она после недолгого молчания. - Да. – Ксавьер покачал головой. – Все обвинения сняты. Послушай, - он достал из кармана плаща черную коробку, перевязанную черной атласной лентой, - когда я был в камере, я много чего наговорил. Дружить с тобой опасно. Но мало кто закрыл бы меня от стрелы собой, так что… - он протянул коробку. Уэнсдэй аккуратно посмотрела на подарок, прежде чем взять его в руки. – Добро пожаловать в двадцать первый век, Аддамс. В коробке лежал смартфон. У Уэнсдэй не было телефона, она не нуждалась в подобных гаджетах, считая их бесполезными. В конце концов, со своей семьей она могла связаться через хрустальный шар. Обычно ей дарили гильотины, тиски, живых белок или скорпиона, однако подарок Ксавьера тронул девушку, оставляя след глубоко в душе. Пожалуй, над этим она тоже подумает, но несколько позже. - Мой номер уже забит, - Торп был явно смущен. Возможно, он надеялся на другую, более эмоциональную реакцию, но Уэнсдэй была бы не Уэнсдэй, если бы кинулась к нему в благодарственных объятиях. К тому же девушка точно была уверена, что нравилась ему и такой. Она все еще не разгадала, что именно его привлекло, но факт оставался фактом. - Это смелый шаг. Надеюсь, не ждешь, что я тебе позвоню? - Нет, что ты, - Ксавьер пожал плечами, явно ожидая чего-то подобного. – Меня устроит смс. Ты же знаешь, что такое смс? – он улыбнулся, но эта улыбка казалась усталой и вымученной. Сдержать ответную улыбку было сложно. Еще сложнее было совладать с хаотичными мыслями в голове и странным ноющим чувством в районе желудка. Если бы Уэнсдэй не завтракала, то могла бы списать все на голод. - Пока, Ксавьер. Девушка развернулась и, сделав несколько шагов, остановилась. Она спиной ощущала на себе взгляд молодого человека. Вдох. Выдох. Внутри все выворачивалось наизнанку. Ее колени дрожали, желудок сводило судорогой. Она не испытывала ничего подобного раньше. Даже когда они поцеловались с Тайлером, она ничего не почувствовала. Ничего. Но сейчас… Аддамс обернулась, встречая вопрошающий взгляд, и поняла, что тонет в этом карем море. До этого Уэнсдэй словно плыла по спокойной водной глади, а сейчас волны захлестнули ее с головой, подобно цунами. Все эмоции, что были заперты где-то глубоко внутри, вырывались наружу, заставляя тело биться мелкой дрожью. Уэнсдэй на трясущихся ногах подошла к Торпу. Сердцебиение участилось. Она не совсем осознавала, что делает, ведомая нахлынувшим потоком чувств. Не понимала, почему Ксавьер сократил расстояние между ними и почему она уже привстала на цыпочки. Девушка лишь ощущала, как широкая ладонь легла на затылок, как горячие губы впились требовательным поцелуем и как она отвечала тем же. Ее накрыло очередной волной, напрочь выбивая из головы все здравые мысли. Губы сминали губы, заставляя сердце трепетать в грудной клетке, а ноги подкашиваться. Его рука зарылась в волосы на ее затылке. Ее рука касалась шерстяного пальто на его плечах. Его язык проникал ей в рот, касаясь ровных зубов, сплетаясь с ее языком, а она задыхалась и горела, превращаясь в уголь. Она обмякла, готовая упасть. А если бы и упала, то знала наверняка: он будет ее держать. Уэнсдэй разорвала поцелуй, когда поняла, что не хватает воздуха. Ее грудная клетка рвано вздымалась. Ксавьер тоже тяжело дышал. Она уткнулась в его твердую грудь, слыша, как гулко бьется его сердце. И ей впервые стало страшно. Страшно поднять глаза, заглянуть в это карее море. Страшно вновь в нем захлебнуться. Все было так странно и непривычно. Уэнсдэй просто сделала шаг и зашагала к лестнице, не оборачиваясь. Засеменила по ступеням, боясь оглянуться. - Эй, ты вернешься в следующем семестре? – Ксавьер окликнул девушку, когда та уже почти спустилась. – Да? Нет? Возможно? Аддамс ускорила шаг. Вопрос остался без ответа. И пусть она не озвучила это вслух, но… определенно, да.