Поиграем в месть

      — Йоичи, — тянет Кайзер, поддаваясь чужим рукам, что толкают его на мягкие подушки. Подтягиваясь к изголовью кровати, мурлычет: — у тебя сегодня игривое настроение?       Тот босыми ногами ступает хищником по прохладному полу, подходит к кровати и смотрит сверху на него темными глазами из-под челки, пушистые ресницы кидают тень. И от этого взгляд кажется томным и угрожающим. Хотя Исаги всегда такой, особенно когда дело касается Кайзера. А сейчас, когда Кайзер смотрит на него так голодно и обожающе, ему хочется его, такого жалкого из-за чувств, полностью поглотить, выжать до последний капли и ничего от него не оставить.       А еще отомстить за все выкрутасы, что тот творил на площадке, дразня и очень сильно раздражая, и никак не давая Исаги забить чертов гол. А ведь специально так делал, немецкий засранец, лишь бы Исаги смотрел на него, злился из-за него и был буквально зависим от Его Величества.       — Считай это одноразовой акцией.       Йоичи залезает коленями на постель, ползет, чтобы перекинуть ногу через чужие бедра и усесться на них, сразу чувствуя, как мышцы под ним напрягаются.       — Хм... А мне так не кажется, — ухмыляется Михаэль, заинтригованный и приятно удивленный. Его мальчик не часто проявлял инициативу, а сегодня видимо он знатно его выбесил.       Довольная улыбка сама собой расползается по лицу.       — Закрой рот, либо я уйду, — шипит Исаги, через шорты сжимая очертания уже немного затвердевшей плоти.       — Ну что ты, — конечно не слушается немец, — если ты недоволен, то я обязательно тебя выслушаю.       Исаги, игнорируя, гладит ствол через шорты, наклоняется и прижимается туда, где должна быть головка, губами. Под ладонью твердеет, губами он обхватывает, горячим и мокрым языком по ткани, посасывает, и она намокает. Поднимает свои синие глаза и замечает, как Кайзер кусает губу, тянет руку, но предупреждает:       — Не трогай, иначе я серьезно уйду.       На этот раз Михаэль слушается, состроив недовольное лицо.       — Ты решил меня помучить, милый Йоичи?       — Ну ты же меня мучал сегодня на матче.       — Что-то это не похоже на то, что ты делаешь сейчас, — но он закрывает рот, когда зубы слегка сжимаются на головке. Выдыхает, прекрасно зная, что если бы не слои одежды, было бы неприятно. — Ладно, хорошо, пока я позволю тебе поиграться.       Йоичи фыркает, трется щекой, языком мажет по всей длине, но только чувствует синтетический вкус ткани во рту. Гладит руками бедра, пальцами лезет под спортивные шорты, дразня мимолетными касаниями кожу, задирает их и самыми кончиками залезает под нижнее белье. У самого уже тянет в паху от собственных действий. Моментами он не понимает, что вообще делает, но сейчас хочется полагаться на собственные желания.       — Ты похож на котенка, который сосет одеяло, думая, что это мама, — вырывается из Михаэля со смешком, заставляя Исаги снова посмотреть в его глаза. Тут же он этим смешком давится, когда Йоичи резким движением стягивает с него шорты с бельем и, оттягивая крайнюю плоть, обхватывает розовую головку губами, языком проходясь по венчику.       Михаэль стонет от жаркого рта и мокрого и шершавого языка. Откидывается на подушки, грудная клетка начинает подниматься тяжелее. Пресс напрягается, когда горячие руки задирают футболку и гуляют по животу. Исаги выпускает головку из рта, от теплого дыхания член дергается. Языком он чертит по всей длине до самой мошонки. А потом отодвигается, поднимается. Стягивает с себя форменную футболку, потому что мешает и становится жарко. Смотрит в блестящие голубые глаза Кайзера, ухмыляется ему, а тот толкается бедрами, приказывая так продолжить, пожирает его взглядом, пальцы все дергаются, хочется схватить Исаги. Но он сам подписался на это.       Исаги без промедления склоняется и берет в рот член, начинает сразу же двигаться, втягивая щеки. Помогает руками, играясь с яичками, сначала берет половину, а потом, привыкая, берет до конца, чувствуя как головка врезается в горло. Сосет быстрее и глубже, краснеет и давится собственной слюной, когда срабатывает рвотный рефлекс, размазывая ее по стволу, языком проходясь по каждой вене. В уголках глаз скапливаются слезы, он смахивает их ресницами, и те скатываются по щекам. Со смущающими хлюпающими звуками двигается вниз-вверх, слушая ласкающий слух стоны, которые Кайзер никогда не скрывал. Слюни текут по подбородку, он отстраняется, слизывая их с члена, чувствуя, как пульсирует он на языке.       — Можешь, — даже не отдышавшись, Йоичи говорит: — Можешь держать меня за волосы.       Кайзер с радостью этим пользуется и хватает его за волосы, давя на затылок. Исаги как-то жалобно стонет, и у Михаэля от этого звука в глазах плывет.       — Я сказал только держать, — но в противовес своим словами голову подставляет и давлению не сопротивляется.       — Конечно, дорогой, — немец нажимает на затылок, и Исаги позволяет трахать его рот до самых гланд. Заливаясь слезами, постанывая, вибрацию пуская по члену. Михаэль шипит, насаживая его еще глубже, так, чтобы носом утыкался в лобок.       А потом со стоном и содроганием изливается, не выпуская член изо рта, держит все так же крепко. Исаги давится, зажмуривается, когда солоноватая жидкость бьет по глотке, а когда наконец его отпускают, отстраняется, проглатывая семя и задыхаясь. Остатки спермы скатываются по подбородку, он пытается отдышаться, глядя как тяжело дышит Кайзер, оглушенный оргазмом. Ладонью вытирает подбородок, слизывая то, что осталось, и щеки, размазывая слезы.       Какой ужас. До чего он докатился, что представляет себя в таком виде перед... ним.       Но с другой стороны, именно из-за него сейчас Кайзер лежит, в блаженстве глядя на него. Именно он так слаб перед ним. Так что наплевать.       — Тебе шортики не жмут, милый? — подает немец голос, когда отходит.       — Ками-сама, — закатывает глаза Исаги, — ты даже сейчас умудряешься болтать.       — Ты пытался так заткнуть мне рот? О нет, дорогой. Может я тебе помогу? — тот упирается на локти.       — Ты и так слишком много себе позволил.       — Ну Йё-ё-оичи-и-и.       — Молчи.       Исаги стягивает с себя мешающие вещи, представ перед ним нагим. Кайзер жадно рассматривает его, вновь потихоньку возбуждаясь. Если раньше под его взглядом, что на поле, что вот так, Йоичи тушевался, то сейчас он весь пылает, ловит каждый голодный взгляд и улыбается себе.       Кайзер повержен на поле, даже в постели. Не такой уж он и король.       — Дай, — протягивает руку Исаги.       — Так даю же уже, — усмехается Кайзер.       — Кайзер, — угрожающе смотрит и трясет кистью.       — Тц, — цокает театрально, но залезает под подушку, — какой ты сегодня властный и угрожающий. Даже не даешь себя потрогать. Даже не поцеловал еще ни разу. Как же так? Я вот так не могу. Знаешь как невыносимо хочется сжать твою задницу и дотронуться до твоего члена? Хм? — когда он снова поворачивается к Исаги, протягивая тюбик, то замечает легкий румянец на его щеках. — Ты же это хочешь. Так чего упрямишься? Ты меня уже проучил, и я понял свою ошибку, — тянется руками, собираясь притянуть к себе за талию, но Йоичи, зажмурившись, шлепает его по рукам, отталкивая их, а сам льет на пальцы смазку, растирает их, и упершись одной рукой на бедро Михаэля, заводит вторую за спину.       — Упрямец мой, — качает головой Михаэль, но во все глаза смотрит на представленную картину, впитывает с вожделением каждое движение и эмоцию на чужом лице.       Хочется коснуться.       Хочется самому растянуть и подготовить.       Черт возьми.       Он слегка сползает, и Исаги чуть не валится на него, сбитый с толку. Но теперь их лица на одном уровне, и Кайзер хоть и не лезет ему помогать под пронзительным и предупреждающим взглядом, тянется к нему и целует. Йоичи выдыхает ему в губы, а тот проникает в открытый рот языком, сталкиваясь с чужим.       Исаги мажет между своих ягодиц и, слегка задыхаясь от чувственного и глубоко поцелуя, трясущейся рукой упираясь на постель, начинает себя подготавливать: вводит один палец, а потом почти сразу второй и третий. Двигается монотонно, целуясь, сталкиваясь языками. Руки Михаэля гладят его бока, проходятся по напряженной спине, бедрам, все целуя и целуя, мокро и жарко. Вылизывая его рот, а мысль, что тот глотал его семя, возбуждает его еще сильнее.       Исаги, может, кажется, что это он победил его. Да только не так.       Да какая к черту разница? Они вдвоем упали в этот омут с головой и выбираться из него не собираются.       Подготовленный, Йоичи отстраняется, и Михаэль оставляет поцелуй на щеке, чувствуя соль от высохших слез, целует линию челюсти и шею, покусывая слегка и зализывая. Хватает подушку и подталкивает под свою голову, чтобы лучше видеть, как Исаги наполняется им.       Тот устраивается поудобнее и берет его снова эрегированный член, двигается, размазывая остатки смазки и направляет к растянутому отверстию. Михаэль гладит его острые колени, поднимается по бедрам, как бы успокаивающе, пока Исаги медленно опускается на его член. А оказавшись полностью в нем, Кайзер восхищенно вздыхает, как и всякий раз. Восхитительная теснота горячих стенок вокруг его члена сводит его с ума, хочется начать вбиваться в покорное и разгоряченное тело, трахать до потери всякой реальности, чтобы умолял остановиться. Но он сдерживается, давая время привыкнуть.       А потом Исаги начинает двигаться: медленно поднимается и опускается, губы приоткрываются и с них слетают тихие выдохи, голову откидывает, открывая вид на тонкую шею, весь он розовеет. Михаэль ладонью ведет с торса до груди, задевает твердые соски, ногтями их дразня. Неожиданно тот наклоняется, упирается руками о его каменную грудь и помутневшими глазами смотрит:       — Поцелуй меня еще раз, — тихо просит, почти умоляет.       Кайзеру крышу сносит. Он рычит и обхватывает его руками, ловя слухом удивленный вскрик, тянет к себе, и они стукаются зубами, когда он впивается в его губы. Двигаться начинает быстрее, так глубоко, что Йоичи не получается сдерживать глухие стоны, которые ловят жаркими устами. Их дыхания смешиваются, становится невыносимо жарко. Когда член проходится по простате, Исаги звонко стонет, прячет тут же пылающее лицо в изгибе шеи Кайзера, а тот все бьет по этому месту, заставляя метаться в его руках, которые все еще сжимают его грудь, кусать плечи, оставляя красные следы, и хвататься за одеяло. Член трется о живот, он вот-вот кончит.       Кайзер остервенело трахает его, упивается стонами, сам дышит тяжело. Тело в его объятиях горячее, манящее, так прекрасно под ухом его стонут, а укусы болят. Он поворачивает голову, не переставая двигаться, втягивает нежную кожу шеи и покусывает, и под его губами расцветают розовые отметины. Знает, что Исаги это не нравится, но чертов собственник в нем желает только этого — показать всем, что он его.       — Михаэль, — как в бреду стонет, шепчет лихорадочно. И еще одно движение и Исаги кончает с его именем на губах, обмазывая семя по их животам. Кайзер двигаться не перестает, входит кажется еще глубже и резче, одновременно пытаясь оттянуть оргазм, чтобы полностью насладиться таким Йоичи, но с тем же желая окунуться в блаженство вместе с ним. Последнее побеждает и он с глухим стоном последний раз входит и кончает до побелевших точек перед глазами.       Они вдвоем лежат так, довольные и уставшие, не желая шевелиться, и рвано дышат.       — Знаешь, — хрипит Михаэль, — если ты всегда будешь так мне мстить, то я с радостью буду забирать все твои мячи.       — Только попробуй, — бурчат ему в шею, а потом Йоичи поднимается, слезает с него, а сперма стекает по бедру. Кайзер приподнимается, улыбаясь такой картине, пока тот прям так натягивает на себя белье и шорты с футболкой.       — И что, даже не остаешься?       — Ты наказан, — кидает Исаги, направляясь к двери.       — Йоичи!       — До следующего матча. А там посмотрим.