Подношение

Ты закрываешь глаза, но не можешь избежать того, как туман ложится на твою кожу, или забыть, как он скрывает всё вокруг. Ты не уверена, действительно ли ужасы, которые создаёт твой разум, хуже тех, с которыми тебе предстоит столкнуться. В отличиe от естественного тумана, этот был сухим и горячим. Он пахнет дымом, на вкус как пепел, и он оседает на твоё тонкое церемониальное платье, приглушив ярко-красный цвет ткани. Когда ты смотришь, частички пепла падают на землю, покрытую пеплом, словно ковром. Даже не видя их, ты всё ещё чувствуешь их лёгкое, как перо, прикосновение к коже. Воздух вокруг тяжёлый, в нём не хватает кислорода, и пепел щекочет твоё горло, заставляя кашлять. Дышать ты можешь, но качество воздуха на возвышенности, где ты находилась, вызывает у тебя сильную головную боль. Поскольку твои руки привязаны к кресту в форме буквы Y, твоя диафрагма сокращается, затрудняя работу лёгких. Верёвки врезаются в кожу из-за твоего веса, но тут ничего нельзя сделать, как бы ты ни старалась сменить позу. Миниатюрной доски, на которой ты стоишь, едва хватает для поддержки равновесия; к тому же, она ещё и шатается. Острая боль пронизывает подушечки твоих пальцев на ногах от неестественного веса, когда ты пытаешься освободить свои запястья от нагрузки. Ты утратила веру в методы справедливости уже задолго до того, как сама пала их жертвой. Ты видела непосредственно, насколько избирательными являются члены Ордена, следуя принципам истинной религии. Ты никоим образом не была идеальна, но старалась оставаться скромной и приземлённой по отношению к принципам веры. В это же время, жрица Мириам взяла на себя цель переосмыслить Слово Бога, чтобы возвысить себя над подотчётностью. Ты делала всё, чтобы поддерживать умеренность, но гнев Мириам был яростным, если в ней сомневались или не слушались её. Ты поддерживала целомудренный стиль жизни, но брат Майкл, второй после Мириам, поганые руки которого были тебе знакомы слишком хорошо, когда рядом не было никого, кто мог бы это видеть; и когда тебе вынесли приговор, он даже не стал скрывать свои похотливые наклонности по отношению к тебе. Да и кого это волнует? Теперь ты – еретичка, которую даже человеком не считали. Ты перестала молиться Богу, ибо она никогда не отвечала. Она не сделала ничего, когда лидеры Ордена впустили порчу в свои сердца, и когда прихожане следовали за ними как овцы, жаждя оправдать свой грех. Вместо этого ты начала молиться кое-кому другому; тому, кого ты видела только в своих снах, изображённого прямо таким же, как и на картине в часовне. Теперь ты молишься ему. Но сосредоточиться нелегко. Ты слышишь что-то. Пугающая тишина, сопровождающая туман, уступила место звукам. Животные звуки, будто исходящие из человеческой глотки, искажённые и мучительные. Они исходят из серой пустоты, окружающей тебя. Приглушённые, отдалённые, исходящие из неизвестного места. Твоё сердце заколотилось в грудной клетке, и ты открываешь глаза, несмотря на страх, моргая и стряхивая накопившиеся на ресницах частички пепла. Контуры города над землёй и здания по другую сторону церковной площади уже больше не видны сквозь туман. Но есть что-то ещё. Во мгле появляются тени. От них исходят мучительные стоны, пронизывающие тебя по самые глубины. Леденящие душу голоса, смесь человеческих и... чего-то ещё. Демоны приближаются. По крайней мере, тебе не хочется плакать. Если умереть, так с достоинством, уж сколько тебе удастся его набраться до последней минуты. Ты дрожишь, хоть и не можешь этого контролировать. Усталость и страх бьются в чреве, давят на рёбра и посылают шоковые волны по спине, пока зубы не начали стучать. Сквозь слои тумана вырисовывается тень, пока её форма не стала узнаваема. Подобно звукам, что она издавала, она является почти человеческой, но в то же время такой неправильной. Если у неё и есть руки, то скрыты под кожей, которая покрывает голову. Ты смотришь, как она, спотыкаясь, приближается к тебе, и ты не понимаешь, как она может видеть, не имея глаз. За ней из тумана идут другие чудовища. Разные формы, такие же пугающие и извращённые. И пока они приближаются, стоны и приглушённые крики усиливаются. Кажется, будто они между собой переговариваются. Ты уверена, что являешься темой их «переговора». Ближайшая тварь в кожистой оболочке стала дёргаться, словно в конвульсиях. Её торс отгибается назад, и тогда грудь широко раскрывается, открывая виду зияющую пасть, полную омерзительной слизи. Из этого огромного отверстия послышался шум, поражающий твоё сердце как колючая проволока. Звук похож на визг зайца во время забивания – продолжительный, острый и безумный. Мягкие ткани пульсируют внутри отверстия, и из неё вылетает сгусток жёлтой желчи, чуть не попав по твоим ногам. Всё, чего касается эта субстанция, начинает дымиться, и возникает резкий смрад. Через всю какофонию пробивается другой звук. Ты узнаёшь его, но узнают его и демоны – судя по виду, все они застыли. Сирена. Фигуры в тумане качаются на месте – все, кроме той, что находится ближе всех к тебе. Эта стонет и ковыляет ближе, намереваясь добраться до тебя. Ты понимаешь, что если она снова плюнет кислотой, то на этот раз не промахнётся. Края её рта извиваются и дрожат. Пепельное небо темнеет, пока не стало непроглядно чёрным, как будто закрылся занавес. Невидимые небеса закрываются. Ты молишься, как ещё никогда. Молишь о правосудии и мести. И кажется, будто существа из тумана услышали тебя. От них исходит целый хор звуков, глубокий и неблагозвучно единый. Твоё сердце колотится, пока ты не стала думать, что оно вырвется из груди. Ты даже уже не чувствуешь боли в запястьях. На существо перед тобой сирена не влияет. Его пасть пульсирует и широко растягивается, и ты понимаешь, что сейчас умрёшь. Но в дымке возникла новая фигура, зловещая и разительно отличающаяся от других. Тебе, должно быть, кажется. Если зрение тебя не обманывает, она должна быть ростом почти в семь футов. Существо с пастью стонет и дрожит, готовясь к мерзкой атаке. Но массивное лезвие пронзило туман над грудной пастью. Оно прорезается сквозь плотные частицы, поднимая вихрь в воздух. Оно прошло сквозь существо с пастью так же легко, как нож сквозь мягкое масло. Ты можешь лишь наблюдать с широко раскрытым ртом в очаровании и ужасе, как тварь визжит в агонии. Лезвие рассекает демона пополам в момент, когда тот собирался плеваться кислотой. Вместо сфокусированного потока, кислотная желчь плеснула на подёргивающийся, разорванный труп, пузырясь и шипя как горячий источник. То, что осталось от существа, падает на землю, образуя едко пахнущую кучу. Твой шок слишком велик, чтобы кричать. Ты слишком ошарашена, чтобы реагировать, когда громадное лезвие с мерзким скрежетом убралось обратно в туман. Оно оставляет след в бетонной поверхности, таща за собой скользкие внутренности и кислотную желчь, тем самым давая понять, насколько силён владелец этого оружия. И за лезвием возник Он. Его силуэт во мгле бросал вызов твоему пониманию, но теперь ты понимаешь то, что сейчас видишь. Его рост огромен. Нельзя назвать его нечеловеческим, но уж точно выше, чем кто-либо, встреченный тобой. И это ещё подчёркивается геометрическим треугольным шлемом на его голове. Огромный и массивный, самый длинный конец шлема спереди тянется вниз перед его грудью. Сам шлем, остроконечный и ржавый кусок металла, выглядит так, будто давил на него своим весом. Это бы так и было, если бы тело, поддерживающее шлем, не было таким невероятно мускулистым. Ты ошарашенно смотришь, как он закинул огромный нож себе на плечо; само лезвие было более массивным, чем можно было выдержать одной рукой. Ты дрожишь, как дрожала в своём сне, но не от страха. В этот момент, его ужасающая красота берёт верх над твоим страхом. Ты понимаешь, что смерть пришла за тобой. Палач явился, чтобы выполнить свою миссию. Если твоя кровь должна пролиться, а он станет обликом твоего правосудия, то так тому и быть. Ты почти что благодарна. В какой-то степени, он спасает тебя от чего-то худшего и медленного – власти меньших демонов вокруг него. Похоже, даже они боятся его, так едва шевелились, когда он прибыл, если только подвинулись, давая ему больше пространства. Теперь у тебя только одно желание – чтобы он не останавливался. Ты не знаешь, может ли он говорить, или понимает ли он слова. Ты прогибаешься, борясь с верёвками, пока кончики твоих пальцев не стали покалывать и не похолодели. Ты склоняешь голову, по максимуму стараясь смиряться перед ним. - Прошу тебя, услышь мою последнюю молитву, - шепчешь ты хриплым голосом после длительных часов кашля от токсичного воздуха, усталая и напряжённая от попыток держать себя в воздухе. Ты не знаешь, слышит ли он тебя, но это видение – гораздо более правдоподобный знак от Бога, чем всё, с чем ты раньше сталкивалась. Твоя вера пробудилась вновь. – Я добровольно отдаюсь тебе без страха, независимо от их подношения. Возьми меня и ниспошли правосудие ложным верующим. Ты не знаешь, понимает ли он твои слова, но он реагирует на твой голос. Он подходит ближе, что танцующие язычки пламени освещают его получше, а туманная вуаль рассеивается перед ним. И ты на мгновение забываешь о своём усталом смирении, о праведном гневе и боли в удушающе привязанных руках. Почему такое создание является таким невероятно... мужественным? Твой взгляд впитывает его всего. Ты не можешь удержаться. Он обнажён выше пояса, а ниже тянется юбка, напоминающая длинный фартук мясника, а широкие плечи так подходят для тяжести ржавого красного шлема. Он позволяет великому ножу соскользнуть с плеча, и его кончик ударяется об пол. Он, наверное, длиной с твой рост, и судя по тому, как сокращаются мышцы в руках, он должен быть очень тяжёлым. Не в состоянии больше найти в себе сил говорить, ты безмолвно повторяешь свою просьбу. Ты хочешь, чтобы твоя смерть что-то значила. Он берёт рукоять в обе руки, и ты готовишься к тому, что сейчас последует. Он тащит нож по земле на другую сторону от себя и делает два тяжёлых шага вперёд. Он находится так близко, что ты видишь его испещрённые венами грудь и живот, где его мускулистые бёдра скрыты под запятнанным коричневато-жёлтым кожаным фартуком. Он тащит лезвие вокруг себя и за спину, готовясь нанести удар сверху вниз. Одним плавным движением он замахивается лезвием и ударяет, гораздо более точно, чем ты ожидала. Ты зажмуриваешься. Металл с громким треском ударяет по дереву. Удар сотрясает тебя по самые глубины, вызвав боль в запястьях... и в следующую секунду ты падаешь. Твоё тело падает на что-то твёрдое, на руку, обхватившую тебя и не позволяющую тебе удариться. Широкая ладонь ложится на твою спину, и когда твои ноги касаются земли, она расслабляется и отпускает тебя. Не имея поддержки, твои ноги подкашиваются, и ты падаешь на колени рядом с мёртвым существом. Твоему мозгу понадобилась минута, чтобы осознать происходящее. Ты жива. Болезненно, блаженно жива. Твои руки пульсируют, пока в них возвращалась кровь, и запястья саднят в местах, где их натёрли верёвки. Тебя уже никто не принуждал стоять прямо, и тогда ты пару раз откашливаешь, выплёвывая сероватую слизь, и вздыхаешь. Безмолвная фигура палача возвышается над тобой. Поражённая неверием, ты протягиваешь руку и дотрагиваешься до его ноги. Он реален и крепок, как и выглядит. Ты прикасаешься к кожаному материалу его фартука, который сделан из человеческой кожи, в чём ты не сомневаешься, и хватаешься за крепкую голень через него. Из-под металла слышно дыхание, прерывистое и хриплое. Твой взгляд движется вверх по его ногам к животу, который равномерно поднимается и сокращается. Он реален; он живёт и дышит. Твой взгляд движется выше к выступающим грудным мышцам, выраженным ключицам и нижней стороне шлема. Твоя храбрость исходит от бредового состояния. Нижняя часть шлема затемнена, но ты улавливаешь вид чего-то мягкого и мясистого. Стыдясь собственной смелости, ты отворачиваешься, толком не понимая, почему этот вид заставит твои щёки гореть. Почему он пощадил тебя? Крест, к которому ты была привязана, лежит на земле, разломанный на части. Удар лезвия был настолько точным, что разломал крест и разрезал верёвки, при этом не навредив тебе. Твоё освобождение было добровольным. Он держит свой великий нож, кончик которого упирается в землю. Другая его рука поднимается и указывает куда-то. Следуя за ней взглядом, ты видишь церковь за собой. Это единственное здание в городе, которым жители деревни ещё пользовались. Оно так же скрывает вход в подземелье. Это единственное место, куда демоны не могут войти. Держась за ногу Палача и восхищаясь его силой, ты потихоньку встаёшь. Теперь, когда ты знаешь, что он пока что не собирался тебя убивать, твой страх полностью отступает. Ты знаешь, чего он хочет. Он – рука Бога, её слуга и арбитр её закона. Его воля – продолжение её воли. Возможно, он услышал твои молитвы. Возможно, он понимает. Ты устала, но доказательство твоей веры придаёт тебе достаточно сил, чтобы идти. Малые демоны покачиваются в тумане за его спиной. Теперь там уже двенадцать извращённых фигур, испорченных и неправильных. Некоторые из нечётких силуэтов имеют слишком много конечностей. Некоторые приседают низко к земле, словно пауки. Некоторые из них чахлые и сгорбленные. Они выжидают, иногда постанывая и издавая булькающие звуки. Ты видела последствия их жестокости и звериной кровожадности и знала, что обычно они такими спокойными не бывают. Поход до церкви начался, и ты поначалу прихрамывала. Твои колени напряжены, а ступни болят от того, в каком положении ты балансировала на кресте. Но ты чувствуешь прилив энергии, у тебя есть цель. Впервые тебе кажется, что твою преданность распознали. Возможно, Бог всё-таки прислушался. Пока твои босые ноги ступают сквозь пепел, ты слышишь за собой Палача, который тащит по земле свой нож по бетону и камню на площади. Его скрежет отдаётся эхом в тумане, за которым следует хор стонов и шелеста. Это похоже на адскую процессию, у которой священная цель. Ты идёшь наверх по ступенькам к входной двери. Перед тем, как потянуться к ручке, ты оглядываешься через плечо и сдерживаешь вскрик. Над возвышающейся фигурой Красной Пирамиды ты видишь, как Потусторонний мир изменил городскую площадь. Туман рассеялся, и на смену ему пришла непроглядная тьма. Ты видишь два огонька на площади, но они тусклые и отдалённые. Каменный тротуар превращается в ржавую железную решётку над разрывом. Ты не видишь, что находится под решёткой, но приглушённый стон гигантских механизмов раздаётся где-то в невообразимых глубинах. Это пугает тебя, но в то же время... тебе это кажется знакомым. Ты стоишь на ступеньках церкви из твёрдого камня, но всё за ногами Палача искажается и гниёт. Это напоминает тебе о сне, в котором тьма следует за ним, как шлейф. Ты не ожидала увидеть это в буквальном смысле, но грань между реальным миром и адским измерением, где он обитает, прорывается сквозь занавес поднимающегося пепла за его спиной. Снова повернувшись к двери церкви, ты кладёшь руки на деревянную поверхность. Под твоими ладонями начинают появляться и разрастаться трещины. Слои опадают и разделяются, будто твоё прикосновение подвергает всё старению. Порча разрастается, как круги на поверхности воды в пруду, всё быстрее и быстрее. С неким больным очарованием ты проводишь пальцем по поверхности двери. Где бы ты ни прикоснулась, след разъедания и гниения цветёт и глубоко укореняется. В животе у тебя всё переворачивается, когда ты понимаешь, что разрушаешь барьер между священной землёй и Потусторонним измерением. Лица твоих собратьев мелькают перед глазами. Стиснув зубы в злобном оскале, ты со всей силы толкаешь дверь. Дерево прогибается под твоими руками, раскалывается и тогда наконец поддаётся. Твои руки пробиваются внутрь. И тогда дерево начинает крошиться вокруг дыр, распадаясь, словно обугленное. Ты не можешь поверить в это, но гниение распространяется как молния, и дверь перед тобой распадается на куски. Внутри портала церковь нетронута, тиха и пуста. Прихожане спят под землёй. Они думают, что находятся в безопасности. Они ожидают, что утром проснутся и найдут то, что от тебя осталось, и будут радоваться, что их жертвоприношение было принято. Палач встаёт рядом с тобой. Ты не уверена, но кажется, что он ждёт твоего сигнала. Ты идёшь по покрытому красным ковром проходу в сопровождении диких звуков чудовищ, проникающих внутрь через выломанные двери. Канделябры и иконы с грохотом падают на пол. Резервуар святой воды разлетается на куски, а нечеловеческие когти разрывают картины и уничтожают резьбу. Группы демонов за твоей спиной сеют разрушение, ломая скамьи и пропитывая кислотой гобелены. Несмотря на это, ты не можешь не сосредоточить взгляда на объекте за алтарём из каменных плит, окружённого встроенными в стену и потушенными резными канделябрами. Расположенная на стене над часовней, висела масляная картина Бога – то, на чём сосредотачивалось всё. Ты подходишь к алтарю, и пульс отдаётся в ушах. Она смотрит на тебя сверху с безмятежным выражением лица, одетая в развевающееся красное платье. Ты тогда смотришь на своё жертвенное платье. Оно такое же. В этом нет никакого смысла. Зачем одевать тебя как Бога, если ты должна была умереть страшной смертью? Глупцы, ответственные за твою конгрегацию, неверно истолковали доктрину, дойдя до абсурда. Но всё изменилось, и теперь, когда ты стоишь перед ней, то не знаешь, как к ней относиться. Говорят, что она приведёт своих преданных детей к раю. На этой картине она выглядит безупречной и чистой. Ты отворачиваешься от неё, повернувшись к мерзким воплощениям ада, ползающим по стенам и несущимся через боковые двери, где ты слышишь ещё больше хаоса. Везде, куда они идут, Потусторонний мир кровью просачивается внутрь, и стало очевидно, что ты запустила цепную реакцию, которую нельзя отменить. В этом есть жуткое успокоение. А посреди расколотого дерева и порванных псалтырей стоит само воплощение жестокости любви Бога. Красная Пирамида. Его обязанность – его наказание и бремя, которое он должен нести в форме большого ржавого шлема. Ты не знаешь, есть ли у него глаза под шлемом, но так или иначе он сейчас смотрит на тебя. Теперь, когда ты впустила демонов на священную землю, горожан ждёт разрушение. Пора дать Палачу то, что ему причитается. Ты ожидала этого. Это и есть цена, которую ты заплатишь за то, чтобы наказать прихожан. Не такая уж и непомерная, для многих неожиданная, и тем не менее, в твоей груди нарастает паника. Ты борешься с ней. Отходя назад, пока твоя спина не врезалась в алтарь, ты оцениваешь локацию. Нет места лучше для смерти, чем под любящими глазами Бога. Палач тянет свой нож вокруг себя, а потом вперёд, и кончик вырезает в деревянному полу подобие канала, прорезая сквозь красный ковёр. Ты не слышишь его дыхания через шум демонов в задних комнатах и на балконе, но видишь, как его широкая грудь вздымается и опускается. Он берёт рукоять ножа в обе руки. Крепко держа, он поднимает его вертикально, кончиком вниз, и с ворчанием вбивает в пол с такой силой, что лезвие вошло в пол до половины, а в полу вокруг него образовались трещины. За тобой вспыхивает свет вперемешку с жарой, и ты оборачиваешься и видишь, как канделябры по обе стороны картины выпустили в потолок поток пламени, а потом уменьшились до обычного размера. Бог на картине сияет. Похоже, она смотрит прямо на тебя. Вбивание лезвия в пол определённо было сигналом для меньших демонов, которые прорвались через боковые двери по обе стороны скамей, которые вели в подземелье под городом. Спящие в своих кроватях прихожане ещё не знают, что идёт за ними. Они беззащитны и обречены. Палач подходит к тебе, обойдя своё оружие. Без ножа его громоздкая походка более стабильна. Собирается ли он убить тебя голыми руками? По какой-то извращённой причине у тебя в животе всё стягивается от мысли его рук на тебе, даже если он намеревался выжать из тебя жизнь, и учитывая его силу, разорвать тебя на части. От этого твой пульс участился. Он сам является оружием – плотным, грубым и неостанавливаемым. Ты же нежна и сравнительно хрупка. Ты ничего не можешь сделать, да и не желаешь. Он так велик, и когда встал перед тобой, ты вынуждена посмотреть наверх, чтобы обратиться к нему. - Я готова, - прохрипела ты, сглотнув. Ты должна сохранять хоть какое-то хладнокровие, даже в роли жертвенного ягнёнка для этого грозного и священного создания. Он тянет к тебе обе руки, и они мощно обхватывают твою талию. Он поднимает тебя так, будто ты ничего не весишь, и сажает на край алтаря. То, как он сжимает тебя – крепко, но не больно, вызывает дрожь между твоих ног, и ты озадачена собственной реакцией. Осторожность, с какой он с тобой обращается, только усиливает твоё возбуждение, каким бы загадочным это ни казалось. Твоё тело, хоть и было целомудренным для других, не может не отвечать на его вызывающую мужественность. Ничто в его поведении не походило на агрессию, и уж тем более на поведение брата Майкла. Он не отпускает тебя. Ты слышишь его грубое дыхание. Его пальцы хватаются за тонкий материал твоего платья и, взяв ткань в охапку, он разрывает её как бумагу. Испугавшись, ты взвизгиваешь и прикрываешь свою наготу, пока он бросает порванное платье на пол. Не смущённый твоей стеснительностью, он подаётся вперёд и кладёт руки на твои обнажённые ноги, между которых уже вовсю трепетал жар. Внезапно тебя осенило. Жертвоприношение, которое он примет – не кровь, а плоть. Это не то, что ты подразумевала. Ты сделала это подношение, но условия выбирать определённо не тебе. Он ступает к боку алтаря, и его дыхание звучит как грохочущий рык, и шлем только усиливает это. Он видит, как ты наблюдаешь за ним. Ты сглатываешь подкативший к горлу сухой ком, но мышцы напряжены. Мысль о том, как он возьмёт тебя... Несомненно, что это разорвёт тебя, как и любое оружие. Тем не менее, он был так осторожен с тобой – поймал во время падения с креста, посадил тебя на алтарь... Тебе даже и не снилось, что такое может быть вариантом. Ты поднимаешь ноги на алтарь и поворачиваешься к нему. Палач нетерпеливо протягивает руку, хватает тебя за лодыжку и резко притягивает к себе, пока твои колени не стали свисать через край. Тогда он располагается между ними, и всё внутри сжимается от рефлекса, когда твои ноги раздвинулись по бокам его бёдер. Ты чувствуешь себя неловко и издаёшь приглушённые звуки. Даже несмотря на убеждение, ты боишься боли в своём хрупком теле. Твой взгляд, полный страха, перемещается со шлема на руки, а с них на его кожаный фартук. Твоя обнажённая кожа ощущает тепло исцелённой плоти. К твоему удивлению, ты слышишь, как он застонал. Одна его рука движется к нижней части его шлема, и он потягивает за него, будто его это беспокоит, но шлем не поддаётся. Вторая рука сжимает твоё колено. В твоей груди зарождается чувство, которого ты никак не ожидала испытывать... жалость. Его природа, само его существование связаны с дискомфортом, подобие которых облегчить невозможно. Что бы он ни совершил, чтобы заслужить такую роль, должно быть достаточно ужасным, чтобы гарантировать существование без настоящей близости. Вечно уничтожающий призрак смерти без утешения. Ты перестаешь прикрывать грудь. Вместо этого, твоя рука ложится на его руку, большим пальцем поглаживая хребты сухожилий. Он чуть наклоняется назад, вставляя большой палец за пояс своего фартука. Ты сглатываешь, когда твой взгляд падает на мышцы его живота, очарованная тем, как они привлекают твоё внимание к низу и к середине. Там, под кожаным фартуком, образовалась выпуклость. Твоя промежность сжимается, и ты осознаёшь, насколько учащён твой пульс. Как бы там ни было, твоё тело готово к тому, что скрывается под его ужасающим на вид одеянием. Бог смотрит на вас обоих с портрета, и под её безмятежным, одобряющим видом, ты откидываешься назад, облокачиваясь на тёплый камень. Широкие руки тянутся к твоей талии, растопырив пальцы, насколько это возможно, будто пытаясь покрыть как можно больше кожи твоего живота. Кончики его пальцев впиваются в твою кожу, и он издаёт очередной звук, который, как тебе кажется, походит на отчаяние. Каким-то образом ты знаешь, что это потому, что он не может приблизить своё лицо к тебе. Ты кладёшь свои руки на его и двигаешь их вниз, побуждая обследовать дальше. Если Бог так хочет, то ты не чувствуешь себя плохо от того, что тоже хочешь этого, даже если это и пугает. Его пальцы скользят по твоим бёдрам и ногам, и судя по тому, как он тянет время, ему это определённо нравится. Ты извиваешься под его прикосновением, но не уклоняешься от него. Ты смотришь на картину Бога, когда чувствуешь движение этих рук к твоей промежности. Он знает, куда надо двигаться. Шершавые пальцы щупают твой клитор и находят губы. Ища мягкую расщелину, кончики пальцев скользят между губами. Вторая рука сжимается на твоей ноге. Ты дышишь быстро и прерывисто и дрожишь, когда его пальцы почти случайно нажали на твой клитор. От твоей реакции он на мгновение остановился, а потом повторил это, уже намеренно. Будто поражённое током, твоё тело вздрагивает. Ты трогала сама себя так и знаешь конечный результат такого прикосновения, даже если не знал больше никто. Палач нажимает на чувствительную точку, твёрдо, но всё же гораздо нежнее, чем ты ожидала, при этом низко ворча, что гармонировало с твоими вздохами. Твоё тело пробирает дрожь, и ты раздвигаешь ноги шире, своей ступнёй поглаживая его ногу сзади. Другой палец нащупал твоё влажное отверстие и проталкивается внутрь. Его палец велик, но не слишком. Мышцы твоего влагалища сжимаются и расслабляются, приветствуя проникновение. Очередное прикосновение к клитору заставляет тебя забыть о своей неуверенности, и в нижней части спины всё напряглось. С хриплым стоном он нажимает на твой клитор и проталкивает пальцы внутрь. Ты такого не ожидала. Его рука твёрдая, гораздо крепче твоей, но... учитывая то, как ты увлажнилась, ощущение приятное. Ты глядишь на него и всё, что видишь, это его массивный шлем, широкие плечи, полные потенциальной угрозы даже в спокойном состоянии, и ритмично двигающуюся руку, пока он согнутым пальцем проникает в тебя. Он отвечает на твои звуки и нежные движения, будто настроенный на них. Он пробуждает в тебе нечто чудесное в тот самый момент, когда подушечка его большого пальца коснулась твоей чувствительной точки, и словно огонь пробежал в твоих венах. Ты приглушённо постанываешь и ловишь себя на том, что двигаешься в одном ритме с его рукой. Тут твоего отверстия коснулся второй палец. Без предупреждения, он легко миновал мышцы, растягивая всё, чтобы присоединиться к первому пальцу. Сладкая боль заставляет тебя хныкать и извиваться, и твои руки легли на твой живот. Вторая его рука придерживает твои бёдра, чтобы ты оставалась на месте, пока его пальцы проникают в тебя. Ты замечаешь, как его бёдра делают лёгкие толчки, когда пальцы входили, и слышишь его звучное дыхание одновременно с ритмичным движением. От его манипуляций в тебе нарастает жар, который с каждой минутой лишь усугублялся. Хватка на твоём бедре усиливается. Его большой палец круговыми движениями массирует твою чувствительную точку, а два других пальца загибаются вверх внутри тебя. Они растягивают и ласкают тебя и уверенно трутся об твою нежную внутреннюю плоть. Вскоре ты кладёшь свою руку на ту, что держит твоё бедро, чувствуя все выпуклости и вены. Твоя спина выгибается и грудь подаётся вперёд. Из глубин груди Палача доносится рокот, когда движение его руки набирает скорость, вколачиваясь в тебя, пока суставы не начинают причинять боль нежной коже твоих половых губ. Твоя кожа трётся о его кожу, и ты отвечаешь на его силу, жадно двигая бёдрами. Из коридоров доносятся отдалённые крики – возможно, уже произошли первые убийства. Ты подозреваешь, что они пытаются бежать. Ты не знаешь, почему, но от этого осознания по твоей спине проносится жар, переполняя тебя. Крупные пальцы палача доводят тебя до экстаза, и ты кончаешь с мягким, прерывистым стоном. Твои ноги безвольно упали вдоль его бедёр. Ты наблюдаешь, как он вытаскивает пальцы из твоего лона и держит перед собой, будто разглядывая. Они блестят, покрытые прозрачной слизью, и по прохладе между ноги ты чувствуешь, насколько ты намокла. Ты не знаешь, закончил ли он с тобой, и сейчас надеешься на продолжение. Тут что-то показалось под нижним краем его шлема, розовое и тонкое, словно червь. Оно вылезало всё больше и больше, пока не стало длиной почти в один фут. Со смесью ужаса и очарования ты понимаешь, что это – часть его, какой-то неопознанный орган. Он подносит к нему руку, и отросток раскачивается и извивается, а потом с цепкой ловкостью обвивается вокруг его мокрых пальцев. Тогда тебя осенило, что это язык, что стало очевидным, глядя на то, как он слизывает твои соки с руки. Тебя очаровывает то, как он двигается, и то, как он всё больше высовывается в равномерном темпе, извиваясь и обматываясь вокруг пальцев, чтобы слизать все оставленные тобой следы. Твоё сознание работает достаточно, чтобы задуматься о том, убили ли чудовища кого-нибудь. Они почти как животные, и их легко задержать закрытыми дверями. Может понадобиться целая ночь, чтобы выкурить прихожан из их жилых помещений. Ты надеешься выжить, чтобы узреть их наказание. Но сперва... он должен закончить дела с тобой. Рука убирается от твоего бедра и движется за его спину. Только теперь ты видишь внушительный стояк между его ног. Ты понимаешь, что он готовил тебя к этому, хоть и не знаешь, каким будет ощущение. Его тонкий язык быстро убирается от руки и исчезает под шлемом, а потом появляется вновь, став уже длиннее. Его кончик касается твоего живота, и ты забываешь обо всём. Как ни странно, он выглядит деликатным, по сравнению с остальным телом, однако он силён. Ты чувствуешь, как он движется по твоей коже, влажный и пульсирующий. Ты колеблешься, не зная, что делать. Но потом отросток начинает извиваться, скользя от твоего пупка к ключице, оставляя за собой влажный след, словно слизняк. Скользкий отросток движется вверх по твоей шее, и ты каким-то образом понимаешь, что он ищет твой рот. Ты смотришь на его шлем и размышляешь о том, испытывает ли он боль от того, что не может поцеловать тебя в губы. Внезапно его кожаная юбка ослабла. Теперь она висит на торчащем между его ног стояке, словно пальто на крюке, и через секунду падает, и тогда ты видишь его член во всей красе. Он массивный и необрезанный. Влажный розовый кончик выглядывает из под кожного укрытия. Его рука, всё ещё влажная от слюны и твоих соков, скользнула вниз и взяла член. Крепкий кулак обхватывает его и оттягивает крайнюю плоть, открывая поблёскивающую головку. Ты учащённо дышишь, и тогда тонкий язык проскальзывает через твои приоткрытые губы в тёплое, влажное отверстие твоего рта. Тебя это достаточно испугало, чтобы ты держала зубы врозь, даже когда змееподобный язык начинает извиваться вокруг твоего языка. Он проникает в твой рот ещё глубже, влажный и слегка солоноватый из-за вкуса твоей кожи на нём. Что-то в этом кажется таким интимным, насколько близко это может быть к имитации глубокого поцелуя. Ты принимаешь его и пытаешься ласкать своим языком, даже когда чувствуешь его кончик, проникающий глубже в горло. Твои мышцы рефлексивно напрягаются, сглатывая. Кончик языка недостаточно плотный и не проник так глубоко, чтобы ты подавилась. Это вызывает странное ощущение, но неприятным его назвать нельзя. Палач постанывает, будто ощущение твоей глотки, напрягшейся вокруг языка, доставляет ему удовольствие. Подобно колибри, попивающему свежую росу с цветка, ты чувствуешь, как он устремился вглубь. Обе его руки хватают твои бёдра, и он резко придвигает тебя к себе на поверхности каменного алтаря. Твой зад теперь наполовину свисает. Под этим углом его член выглядит неимоверно большим, но учитывая то, насколько ты намокла, ты в этом не уверена. Ты хочешь чувствовать его внутри себя. Язык выходит из твоего рта, и ты постанываешь, когда он скользнул к твоей груди. Он движется вдоль основания к соску, вокруг сморщенной ареолы и затвердевшего кончика. Он сжимает и пощипывает, отчего по твоему телу проносятся сладкие шоковые волны, и твоя спина выгибается. В этот момент ты чувствуешь, как головка его члена скользнула между твоими половыми губами, не входя в тебя. Пока его язык поигрывает с твоими сосками, ты затуманенным взглядом наблюдаешь, как его орган всей длиной проскальзывает по твоей влажной промежности, покрываясь твоими соками, и выходит наверх, блестя при свете. Палач постанывает под шлемом и повторяет это движение, и на этот раз ты чувствуешь прикосновение к клитору. Твоё лоно сжимается, хоть оно и пустое. Если бы ты могла, то насадила бы себя на это его «оружие», но его руки держат тебя на месте, пока он дразняще водит головкой по твоей вульве. Это сводит тебя с ума. Ты извиваешься под ним и запрокидываешь руки над головой. Твои ноги обхватывают его талию, чувствуя крепкий изгиб его мускулистого зада, когда его член скользит между твоими половыми губами. Ты настолько влажна, а между ног всё так стягивает, почти до боли. Твоё сердце бьётся в равномерном ритме. Прикосновение его покрытого венами органа к нежным губам между твоих ног так близко к блаженству, но этого ещё недостаточно, и ты похныкиваешь и умоляешь без слов. А на фоне кто-то кричит, уже ближе; и хоть на твоём лице отображалась жажда, ты поворачиваешься и видишь жрицу Мириам и брата Майкла. Оба выбегают в часовню из дверей в подземелье, все в крови и с бешеными глазами. Они пытаются закрыть за собой дверь, но её срывают с петель. Они видят тебя и величественное чудовище, прижимающееся к тебе, и тут же забывают о своём ужасе. - Палач! Что он делает?! – верещит старая, сморщенная стерва. Её пепельно-серые волосы ниспадают по спине, всё ещё беспорядочно взлохмаченные после сна. Ты же улыбаешься и смотришь на картину Бога, которая наблюдает за происходящим с прекрасной любовью. - О, Мать, прошу, прими мою жертву. Возьми меня, - с безумной улыбкой шепчешь ты. Пальцы Палача сжимаются на твоей талии почти до боли, и ты умоляешь. Он чуть подаётся назад, и ты берёшь его орган в руку и ведёшь домой. Головка прижимается к твоему влажному отверстию, и бёдра подаются вперёд. Ты чувствуешь, как крайняя плоть оттягивается назад, и тогда ощущаешь каждую выступающую вену, когда он растягивает тебя. Ты издаёшь гортанный стон, пока Мириам и Майкл учащённо дышат в ужасе, понимая, что ты делаешь всё добровольно. Он входит в тебя дюйм за дюймом, пока ты не задышала от напряжения. Его язык движется вниз по твоему животу, покрывая всё густой слюной, пока не находит твой клитор. Он плавно скользит по чувствительному кончику, обматываясь и нажимая на него. Теперь боль настолько смешалась с блаженством, что ты уже не чувствуешь разницы. Ты думаешь о том, что кто-нибудь из малых демонов, возможно, нашёл этих двух выживших, ибо часовню наполняют леденящие кровь крики и влажные звуки разрыва, но тебя это сейчас не так сильно и волнует, даже когда ты слышишь своё имя. Жаркие волны проносятся между твоих ног, и мышцы твоего влагалища сокращаются, как ты вновь кончаешь, пока его орган находился внутри тебя. Палач проталкивается глубоко до того, как твой оргазм успел отступить, своими бёдрами раздвигая твои ноги ещё шире. Его язык неустанно работает, ведя тебя от сверхчувствительного состояния до нарастания очередного оргазма до того, как ты успеваешь перевести дыхание. Рядом с алтарём падает мокрый кусок чего-то, но его практически невозможно отличить от звука, когда массивный орган Палача двигается в твоём влажном лоне. Твои вопли безумного экстаза сливаются с предсмертным дыханием Мириам и Майкла. Палач заворчал и чуть вышел, а потом опять вошёл с брутальной силой. Он двигается с неимоверной скоростью, создавая трение внутри и вбиваясь в тебя, словно дубинкой. Пока он вколачивался в шейку матки, из твоих глаз стали катиться слёзы, и твой мозг отключается. Тебе кажется, что твоё тело будто расходится по швам. Нежности тут нет. Это может быть больно, помимо того, как его член проникает в тебя. Он добирается до какого-то скрытого места внутри, которое приветствует такую чувственную жестокость. Ощущения просто всепоглощающие. С каждым ударом его бёдер об твой зад прикосновением головки к твоей неподатливой плоти, ты полностью отдаёшься ему – оружию Бога, всей своей душой. Его существование в боли и обязанность мрачны, но он знает, как найти утешение в удовольствии. Его шлем раскачивается, пока он раз за разом погружается в твою мягкую плоть. Палач насаживает тебя на свой член так же неистово, как и ударяется бёдрами об твоё тело. Твои груди подпрыгивают, и тогда одна из его рук оставляет твоё бедро. Широкая ладонь движется вверх по твоим рёбрам, чтобы схватить мягкий, податливый холм. Его ладонь почти полностью охватывает его. Каждый толчок бёдрами сопровождается резким ворчанием. Звуки, что он издаёт... они нечеловеческие. Утробные и звероподобные, они тревожат тебя и словно поражают электрическим разрядом. Сквозь мутный взгляд ты видишь, как его язык обматывается вокруг основания члена, пока он вдалбливается в тебя. Ты слышишь, как он обхватывает ствол и трётся об твоё упругое отверстие. Одной рукой он держит тебя, а второй отчаянно пытается снять шлем или, хотя бы, поправить, но он не поддаётся. Но несмотря на это, Палач не останавливается и даже не замедляет скорость. Добавление языка растягивает тебя до пика сладкой боли, но из-за своего возбуждения, ты влажная и скользкая, а потому можешь приспособиться. То, что он даже сейчас хочет испробовать тебя, в какой-то мере трогательно. И это не только для его выгоды. Его тонкий язык достаточно длинный, чтобы добраться до твоего клитора и сжимать его с каждым толчком бёдер. Отросток безжалостно щекочет твои и так до предела напряжённые нервы, пока ты с криком не погружаешься в очередной умопомрачительный оргазм. Только когда ты думаешь, что физически не сможешь вынести ещё одного, Палач резко входит в тебя по самые яички и языком просто душит твой клитор, выжимая из тебя ещё один оргазм, и твои кости словно превращаются в желе. На этот раз он стонет и дрожит, проникая глубоко в тебя. Ты чувствуешь, как его член пульсирует, когда он кончает, и ты бьёшься в конвульсиях, пока твоё лоно стискивает его орган. Кряхтя и всхлипывая, ты больше не имеешь контроля над собственным голосом. Твои возгласы могли бы составить конкуренцию крикам Мириам и Майкла, хоть теперь они затихли навсегда. Палач склоняется вперёд, насколько это возможно, стараясь не задеть тебя своим шлемом. Он кладёт руки на алтарь по обе стороны от тебя, громко дыша через непробиваемую решётку шлема, пока пульсация замедляется и останавливается. Похоже, ты не единственная, кому необходимо восстановить силы. Когда он выходит из тебя, поток тепла стал стекать по твоим ногам. Ты лежишь на поверхности алтаря, неподвижная и обессиленная, и тяжело дышишь. Такого насыщения ты ещё никогда не ощущала. Всё твоё тело дрожит, а между ног всё саднит и пульсирует. Ощущение такое, будто там всё разрушено, и тем не менее, ты чувствуешь себя легче воздуха. Язык Палача медленно исчезает под шлемом. Его член теперь мягкий и мокрый, покрытый спермой и телесными жидкостями. Его плечи менее напряжены. Ты надеешься, что он обрёл столько же облегчения от плотского акта, сколько обрела ты. Твоё тело утомилось, но ты восстановишь силы. Усталая, ты наблюдаешь с улыбкой, как он присел, двигаясь так, чтобы не удариться об алтарь или не задеть тебя острым углом шлема. Тогда он поднимается уже с юбкой вокруг талии, завязывая её на спине. Вновь одетый, он отходит от алтаря. Почувствовав себя готовой, ты поднимаешься и поворачиваешься так, что твои ноги свисают через передний край алтаря. Ты соскальзываешь с него, придерживаясь за край для равновесия. Теперь ты видишь разбросанные повсюду человеческие останки, чуть не наступив на лежащую в кровавой луже руку перед алтарём. У двери слева над размазанным по полу внутренностями склонилось покрытое шипами существо, окуная в эту размазню свои костлявые пальцы с множеством суставов и поднося блестящие от крови пальцы к усеянной зубами пасти. Ты думаешь, что оно пожирает останки Майкла. Палач же направляется за своим оружием. Великий нож погружается в пол, когда он подходит. Он наклоняется и тянет руку в оставленную в деревянном покрытии дыру. Но вместо ножа он извлекает длинное, тонкое копьё – точно такое же, как и на картине. Тогда он выпрямляется и становится передом к тебе. Ты не знаешь, чего он хочет, но он ждёт. Поддавшись импульсу, ты поворачиваешься к массивной картине. К твоему шоку, она изменилась. На ней уже нет классического изображения Бога. Вместо этого, на картине изображена ты, облачённая в красное и с развевающимися волосами. На твоём лице то же безмятежное выражение, и в руках ты качаешь младенца. Ты начинаешь смеяться, когда понимаешь значение этого. Ты не еретичка, предательница или грешница. Ты – некто гораздо более важный, гораздо важнее, чем прихожане могли себе представить. Твоя судьба – стать матерью Бога, сосудом для её прихода, и Палач посадил семя. Ты смотришь вниз и прикасаешься к своему животу, покрытому синяками от его мощных рук, задумываясь о том, увенчалось ли ваше соитие успехом. Если нет, то, возможно, вы сможете попытаться ещё раз. От этой мысли тебя пробрал жар. Ты только поприветствуешь новые попытки. Ты слышишь тяжёлые шаги, поднимающиеся на возвышение позади тебя и поворачиваешься, видя его. Он выжидает, глядя вперёд. Ты понимаешь, что он в твоей власти, и так было с самого начала, даже до того, как он являлся в твоих снах. От этой мысли у тебя захватывает дух. Тогда ты нагибаешься и поднимаешь с пола своё красное платье. Оно уже не рваное, но тебя уже больше не волнует логика чего-либо. И ты надеваешь его. Как только ты облачилась в священное одеяние, Палач опускается рядом с тобой на колено и предлагает свою руку. Ты позволяешь ему поднять тебя под зад, и когда он сам поднимается вместе с тобой, по твоей спине пробежали мурашки. Он не показывает никаких признаков натуги, не считая мягкого ворчания. Он держит тебя крепко, усадив на плечо, насколько это возможно с его красным пирамидальным шлемом. Ты чувствуешь, как его сильное плечо шевелилось под тобой. Неся тебя, пока его эмиссия всё ещё сочилась между твоих ног, Палач приближается к двери в подземелье города. Не колеблясь и дважды не думая, он насаживает на копьё сидящее там шипастое существо и тут же резко вытягивает из него острый наконечник. Ты же думаешь о том, как он имел тебя, и прислоняешься к холодному металлическому покрытию его шлема. Ты поглаживаешь его спину, когда он начинает спускаться туда, где скрываются оставшиеся члены Ордена, и готова поклясться, что слышишь его удовлетворённое ворчание.