баю-бай, Юджин.

Крабс бы и не вспоминал про тот случай больше никогда в своей продранной жизни, если бы не эти сранные кошмары по ночам. В последнее время сам не свой — даже посетители ресторана замечают. Ходит, повсюду оглядывается, будто выискивает кого-то за углом, как подозрительный тревожник, плохо спит (мешки под глазами теперь стали совсем темными), мозг совсем не варит. Сидит в кабинете и смотрит в одну точку, пока кто-нибудь не зайдет. Как проклятый — гребанные откаты! Нет-нет, должен быть какой-то выход. Он уже и таблетками закидывался, и спать под спокойную музыку пробовал, и к врачам ходил, и к экстрасенсам — и совсем в небольшом шаге от того, чтобы застрелиться. Это все не выходит из головы. Перл тоже начала замечать это и все думала, что он во что-то ввязался или колоться начал (да куда ему колоться в его полтинник!). Убегал из дома, чтобы дочь не видела, как будто он здесь ребенок, а возвращался совсем под ночь весь дерганный и измотанный, если вообще возвращался. Бывало и ночевал в своем кабинете, чтобы хоть как-то избежать кошмаров. Но и то не помогало. И доктор никак не помог. Хоть вешайся — можно прямо на люстре в спальне. Баю-бай, Юджин. И все этот сон, как серпом по голове, напоминает и напоминает: Шелдон, рецепт, славная молодость, преступления, старая дружба, молодой Бикини Боттом, тюрьма… Ему было двадцать и в его волосах еще не было ни единого седого волоска. У него была модная кожаная куртка, пара сапог, и он был начисто уверен в том, что никогда не будет бедствовать. И славный парниша Юджин Крабс бы пошел по головам ради своей уверенности. Они с Шелдоном были хорошими приятелями — никого, кроме друг друга больше не знали. Они вместе были одни в этом мире: полубосые и с парой центов в кармане. И вместе они желали стать настоящими и полноценными — чтобы когда им было за тридцать, они приходили в свой дом и видели в нем свою идеальную жену в стиле американской-мечты и кучу денег в сейфе. Так в то время было у каждого. И не каждый был готов идти к этому честными путями. «Я хочу большего, Юджин» — как-то неравнозначно. И эти слова он помнит до сих пор. У них ничего не получалось. Они казались себе конченными бездарями. Такие после тридцати приходят в съемную квартиру и смотрят телевизор до посинения, чтобы завтра снова пойти на работу в офис или куда похуже. Просто отстой. Поэтому Планктон хотел убежать из этого ресторанчика с чамом, который они открыли вместе с Крабсом. Совсем ни о чем. Даже стыдно как-то. Нужно было придумывать что-то новое. И Крабс придумал. — Мистер Крабс, у Сквидварда к вам важное дело! — Спанч Боб влетел в кабинет как грубый северный ветер. Юджина даже передернуло. — Скажи ему зайти позже. — Но вы говорите так уже четвертый раз, — все очень плохо, старый Крабс, все просто отвратительно. — Я же сказал, пусть зайдет позже! — снова срывается на крик. Дверь закрывается. Он снова как сомнамбула. Юджин подставил его. Он прямо-таки взял револьвер и выстрелил Планктону прямо в затылок — чтобы он не видел. И это даже не русская рулетка, промахнуться нереально. Шелдона упекли в тюрьму, а Крабс отмывал деньги и иногда не самыми законными путями. Планктон смог забыть формулу, будто никогда о ней не знал. Прямо-таки как плохое тв-шоу. Только вот телевизор у Планктона иногда зависает. А у Крабса все идеально, конечно, кабели, подключенные кровью, никогда не отпадут. Шелдон вышел тогда, когда у Крабса уже была своя империя. О, мой бедный-бедный злой гений! У него было только железное ведро, коробка чама и тысяча гениальных идей в голове. Опрокинутый своим когда-то! лучшим другом, Шелдон, ставший таким неполноценным и брошенным, будто бы ему уже за тридцать, а он приходит в съемную квартиру и смотрит телевизор до посинения, чтобы завтра снова пойти на работу в офис или куда похуже. О, народ, только взгляните! Два когда-то единственных друг для друга на всей планете стали злейшими врагами! Трагедия! Трагедия! Но даже эти сны — эти кошмары — не заставят его пойти к Плантону. Никогда еще вновь. Пусть хоть застрелиться, только не идти к нему. Вот ему уже за пятьдесят, в его прическе прослеживаются седые пряди, у него есть куча денег в сейфе и немного стервозная дочь. Только вот прощения все еще нет. Будто тучи над океаном сгущаются, а мой бедный-бедный злой гений все еще не простил моего потерявшегося славного юнгу.