Паучья серость

Питер навлек это на себя. Прокручивая старые сообщения и пропущенные звонки на своем телефоне. Любопытство, которое берет над ним верх. Неоткрытые голосовые сообщения от Мэй. Их жирные буквы выделяются на белом фоне. Непрочитанные. Непрослушанные. Ему и в голову не пришло прислушаться к ним, когда она позвонила. Зачем ему это делать, когда он мог бы просто перезвонить ей прямо сейчас? Перезвонить ей, чтобы узнать, что ей нужно в магазине. Перезвонить ей, чтобы она спросила его, во сколько он отправится домой. Перезвонить ей, потому что она задержится допоздна в офисе или на ПРАЗДНИКЕ. Перезвонить ей, потому что он мог. Его зрение затуманивается. Влага щекочет уголки его глаз, обжигая, как жжение в горле. Питер проглатывает комок и моргает, пока его зрение не проясняется. Самое длинное голосовое сообщение составляет двадцать шесть секунд. Отправлено ему еще в июне. Он не может вспомнить, что он делал в тот день или что ей могло понадобиться, чтобы потребовалось двадцатишестисекундное голосовое сообщение. Его большой палец нависает над кнопкой воспроизведения сбоку. Она дрожит на свету, когда он колеблется. Питер помнит ее голос. В последний раз, когда они разговаривали, когда она использовала свои последние слова, чтобы сказать ему что-то очень важное. Ее последние слова, на произнесение которых ушло менее двадцати шести секунд. Его подбородок дрожит. Его горло сжимается, и он не может дышать. Яркость экрана ослепляет его так, что даже когда он закрывает глаза, он все еще может видеть это. Питер делает вдох и судорожно выдыхает. Он кладет телефон на кровать и вытирает слезы с глаз. Он ждет, когда это пройдет, с тяжелым сердцем зная, что так и будет. Это грустная песня, которую он слишком хорошо знает. Комок в его горле становится меньше. Он делает вдох, и его горло больше не сжимается. Питер открывает глаза, смотрит на потолок над своей кроватью и берет телефон. Он бросает последний взгляд на двадцатишестисекундное голосовое сообщение от Мэй и закрывает приложение.