Зеркала-озера

Квартира встречает темнотой, тишиной и кошачьим мяуканьем. — Что за чудесное создание? — спрашивает Лета еще до того, как Алёна включает свет, и присаживается на корточки, протягивая кошке ладонь. — Твоя? — Нет, тетина. Но мы с ней вроде неплохо ладим. Кошка обнюхивает протянутую руку и почти сразу же трется о нее мордой к удивлению Алёны. Обычно за день сюда приходит где-то человек пять, иногда больше, но кошка Марты сторонится людей и никого к себе не подпускает. Первое время, когда Алёна переехала сюда, кошка и ее сторонилась. Не шипела, не пялилась на нее по ночам, но явно давала понять, что никаким образом не хочет взаимодействовать. Понадобился почти год, чтобы она спокойно далась в руки. И еще несколько месяцев ушли на то, чтобы научиться понимать друг друга. Поэтому такое неожиданно-ласковое поведение по отношению к Лете заставляет Алёну замереть и забыть о том, что она собиралась снять куртку. Впрочем, ее замешательство остается незамеченным: Лета чешет кошачью шею, проводит указательным пальцем по голове и спине, и внезапно появившееся урчание становится все громче. — Как начну жить самостоятельно, обязательно заведу кошку, — произносит Лета, но ее слова будто бы обращены не к Алёне. — Но черная — это несколько банально. Я думаю о полосатой или трехцветной. У мамы была серая, но куда-то пропала, а у бабушки белая с рыжим пятном на голове. Лета поворачивает голову в сторону, и Алёна поспешно расстегивает куртку, вдруг вспомнив, что делала до того, как обратила внимание на кошку и несколько необычное поведение для той. — У моей мамы не было кошки, — отвечает она, вешая куртку, и протягивает руку, чтобы забрать куртку Леты. — Папа предлагал завести крыс, но он бы не смог за ними полноценно ухаживать из-за своей работы, так что в итоге у нас не было домашних животных. Кончиком указательного пальца Лета касается кошачьего носа, улыбается и перестает ее гладить. Поднимается и снимает куртку, чтобы отдать Алёне. Пальцы у нее холодные — Алёна замечает это мимоходом и спрашивает: — Ты долго меня ждала? — Не особо, — расплывчато отзывается та. — Главное ведь, что дождалась, правильно? Она не заигрывает, не кокетничает и даже не строит глазки. Фраза выходит настолько простой и обыденной, что Алёна не может это не заметить. И пока она вешает куртку Леты, а та разувается, непроизвольно появляется надежда на то, что все по-настоящему. Глупые надежды иногда так сильно греют изнутри, что хочется вцепиться в них и ни за что не отпускать. Это, похоже, одна из таких ситуаций. Марты в квартире не оказывается, и оно к лучшему, решает Алёна. У них будет возможность поговорить наедине и обсудить ту ситуацию с ботинком. Алёна показывает Лете, где можно помыть руки, просит подождать ее в комнате и идет на кухню, чтобы заварить чай. На самом деле пытается выкроить время, чтобы собраться с мыслями. Чтобы продумать диалог, который состоится через несколько минут в комнате. К тому моменту, когда она возвращается, кошка валяется на кровати рядом с сидящей на самом краю Летой и игриво пытается схватить лапами ее пальцы. И это привлекает внимание, заставляет вспомнить о том, как сильно кошка Марты сторонится чужих людей, но почему-то принимает Лету без опаски и подозрения. Верить кошке, конечно, не самая лучшая идея, но так хочется надеяться, что черная бестия не просчиталась. Что Лета на самом деле заслуживает доверия. — Смотрю, вы подружились, — замечает Алёна, ставя чашки на тумбочку у кровати. — Думаю, мы с ней похожи. — Обе независимые и упрямые? — Скорее выглядим опасно и уверенно в себе, но временами все равно понятия не имеем, что делаем, — хмыкает Лета и чуть заметно улыбается. Кошачья лапа хватает один из ее пальцев, унизанных кольцами, и Алёна ловит себя на том, что умиротворенный вид играющей с кошкой Леты нравится ей чуть ли не больше той уверенной и дерзкой девчонки, которая ей понравилась изначально. Комнату наполняет запах горячего мятного чая, покрывало, наверное, будет все в черной шерсти, а Лета улыбается так ласково и мягко, что Алёне хочется как следует запомнить эту улыбку. Запечатлеть у себя в памяти и никуда не отпускать. Алёна садится на компьютерный стул, подъезжает ближе к кровати, оставляет между ними небольшое пространство и берет в руки одну из кружек. — Марты нет, — поясняет она, — но зато есть чай. Готова поспорить, что ты такого никогда не пробовала. Кошка перекатывается на другой бок в попытке ухватить палец Леты, но та убирает руку и тянется за чашкой, оставленной на тумбочке специально для нее. Лета делает глоток, не заботясь о том, чтобы удостовериться, что чай успел достаточно остыть, и с ее губ срывается отчетливое «м-м-м» прежде, чем она говорит: — Это и правда очень вкусно. — Обычный мятный чай, но Марта сама его составляла. Ей нравится составлять чаи или всякие замысловатые сборы. Она говорит, что это успокаивает. — Для этого явно нужно нехилое терпение и талант. Мама Игоря сама собирает и сушит многие травы, на это уходит целая уйма времени. Лета пьет чай крупными глотками, а Алёна не решается даже немного хлебнуть. Слишком горячий, она точно обожжется. Но для Леты такой проблемы не возникает: в ее чашке остается чуть меньше половины, когда она возвращает свое внимание требовательной и внезапно разыгравшейся кошке. — Если ты перестала мне отвечать, потому что тебя что-то беспокоит, то сейчас самое время рассказать, что стряслось, — подсказывает она, и Алёна непроизвольно крепче вцепляется в чашку, греющую ее ладони. — Да, — задумчиво отвечает Алёна. — Ты права. Она дует на чай, тянет время, но подходящие слова никак не находятся. Поэтому, наверное, она решает заговорить, не заботясь о словах. Сказать как-нибудь, а там разобраться по ходу диалога. Она говорит: — Тот ботинок… Тот, что был прибит к главному зданию школы, это же ты его нашла, да? Лета встречается с ней взглядом, перестает играть с кошкой и делает глоток. — Все так, — спокойно соглашается она. — Ты поэтому меня избегала? Такая прямота и открытость застают Алёну врасплох. Она медленно кивает, и ее голос звучит несколько нерешительно, когда она продолжает задавать интересующие ее вопросы. Те самые, что не давали покоя ей вот уже целую неделю. — Это ты сделала? — Нет. — Я тебя ни в чем не обвиняю, но, согласись, что это странно? Сначала ты находишь ботинок, приходишь к закрытой школе, а потом тот же ботинок спустя время обнаруживают с прямой угрозой. — Это было бы странным, — соглашается Лета, тяжело выдохнув, — если бы в кабинет Карины Павловны никто не влез. — В смысле? — непонимающе спрашивает Алёна и придвигается чуть ближе. Лета допивает остатки чая, отставляет свою кружку на тумбочку и упирается обеими ладонями в кровать, чуть откинувшись назад. — После того, как вы меня видели у входа в школу, я пошла прямиком к директрисе. Если ты не забыла, именно я предложила организовать поисковый отряд. И свою находку я, конечно же, отдала ей. Ботинок был в ее кабинете. О том, что он там, знали всего несколько человек. После занятий в понедельник она вызвала меня к себе и спрашивала, не говорила ли я кому-то о находке. Но кому я скажу? Вы с Димой все видели, но я не думаю, что стали бы болтать. У Игоря не то чтобы вообще есть друзья, так что остаются несколько человек из персонала, которых можно пересчитать по пальцам. Под подозрение, конечно, попали те, кто чаще всего бывает в ее кабинете. — Подожди, — останавливает ее Алёна. — Под какое подозрение? Что произошло? — Ботинок хранился в личных ящиках директрисы, — поясняет Лета. — В тех, которые не только запираются на ключ, но еще и имеют особую систему защиты. Кто-то влез в кабинет и выкрал его, иначе и быть не могло. Алёна тупо моргает, потом делает глоток чая и пытается осмыслить услышанное. Кто-то знал, что ботинок в школе. Значит, это не посторонний человек. Это кто-то, кто имеет доступ в кабинет Карины Павловны. Кто-то, кто ходит среди них. Шок, видимо, как-то проявляется у нее на лице, потому что Лета хмурится, подается ближе к ней и уточняет: — Ты в порядке? — Да-а, — тянет Алёна, делает еще несколько маленьких и поспешных глотков. — В полном. Мне как-то раньше в голову не приходило, что каждый день в школе может быть опасным. Она начинает тараторить, слова превращаются в кашу, и Лета протягивает к ней руки. Нежно накрывает ее ладони своими и мягко забирает у нее из рук чашку. Ставит ту на тумбочку и протягивает ладони Алёне, без слов предлагая взять ее за руки. — Та угроза может быть совершенно никак не связана с исчезновением Агаты, — уверяет Лета. — Мне хочется надеяться, что это чья-та очень тупая шутка, понимаешь? К тому же, на занятиях мы всегда находимся с преподавательницами и в окружении других ведьм. Алёна берет ее за руки, и Лета ласково улыбается ей, заглядывая в глаза. Родители тоже пропали среди других ведьм. И где они теперь? — Она была в лесу, — продолжает Лета. — Скорее всего после заката, но здесь нельзя утверждать наверняка. Тебе нечего бояться. Ее доводы звучат логично, но почему-то не успокаивают. Лета удобнее перехватывает ее ладони, гладит большими пальцами тыльные стороны рук и смотрит так искренне, что Алёна цепляется за ее взгляд, как за соломинку. За последнюю возможность не замкнуться и не погрузиться в собственные страхи, связанные с исчезновением родителей. — Расскажи мне, что тебя беспокоит, — просит Лета почти шепотом, наклоняясь ближе. Хочется рассказать ей так много. Про исчезновение отца, про их последний разговор. Про исчезновение мамы, которое до сих пор имеет вкус предательства. Хочется открыться ей, довериться, а еще никогда больше не отталкивать от себя без повода. Больше вообще не отталкивать. Лета гладит ее руки, их ладони практически лежат на бедрах Алёны. И они смотрят друг другу в глаза слишком долго. Лета подается вперед, скользнув ладонями с ее рук на талию, Алёна рот открывает, чтобы что-то сказать, но вместо этого ловит губами губы Леты. Они целуются не в первый раз, что внутри все трепещет, когда Алёна обхватывает ее лицо ладонями и жадно приникает к ее губам поцелуями. Лета тянет ее на себя, и через несколько мгновение Алёна ловит себя на том, что уже перебирается со стула на бедра Леты. Поцелуи становятся все глубже, Алёна пальцами зарывается в ее волосы и чувствует тяжелое дыхание Леты, улыбающейся сквозь поцелуи. Мир вокруг перестает существовать, кошка спрыгивает с кровати и куда-то деловито уходит, а они продолжают целоваться — жадно, но неторопливо и будто бы стараясь распробовать друг друга. Язык Леты оказывается во рту Алёны, и она так целуется, что Алёна непроизвольно жмется к ее груди и крепче обхватывает ее бедра своими. Ее целовали и раньше. По-разному, но никогда так, словно нет ничего более важного и необходимого сейчас, чем ее губы. Пальцы Леты поддевают край кофты, и Алёна толкает ее спиной на кровать, оказываясь сверху. — Не хочешь поговорить о своих страхах? — задушено уточняет Лета. — Позже. Алёна целует ее в челюсть, прижимается губами к шее, и внутри разливается тянущая истома от надсадного вдоха Леты, стоит чуть прикусить ее тонкую кожу. Она красивая, думает Алёна. Не только когда сидит напротив и рассказывает о чем-то важном, но и когда лежит под нее, гладит ее спину под кофтой и несильно тянет за волосы у затылка. Она красивая, а на ее приоткрытых губах хитрая улыбка, которая не обещает ничего, кроме долгих поцелуев. Ее карие глаза чем-то напоминают кошачьи. Алёна замечает это, оторвавшись от ее шеи, но Лета практически сразу же тянет ее за шею к себе. Кладет ладонь на заднюю часть шеи и притягивает мягко и требовательно одновременно. Дыхание становится тяжелым у обеих, но это не останавливает, а подстегивает. Лета поддевает чужую кофту и тянет ее наверх, прерывая поцелуи исключительно для того, чтобы избавиться от лишней одежды. — Ты такая потрясающая, — шепчет она Алёне в губы, и дело вряд ли в напряжении, возникшем между ними, но Алёна едва сдерживает стон. — Нет, ты. Она не шутит, она действительно так думает, но Лета почему-то смеется, прихватывает ее нижнюю губу зубами и снова целуется так, что у Алёны начинает кружиться голова от нее и ее прикосновений. Так давно ей никого не хотелось, так давно она не вспоминала о сексе, а теперь нервно расстегивает рубашку на Лете, стараясь быть осторожнее с пуговицами. Все становится совсем иначе, потому что это не кто-то, а та самая умопомрачительная девушка, которую она сначала приняла за русалку. Лета помогает Алёне расстегнуть рубашку, и подается ближе к ней, усаживая ее обратно себе на колени. — Ты сводишь меня с ума, — выдыхает Лета ей в рот, пока Алёна освобождает ее плечи и руки от мешающей ткани. Рубашка остается лежать рядом на кровати, Алёна целует Лету до припухших губ и хочет что-то сказать, но получается только сильнее вжаться в нее и тихо то ли выдохнуть, то ли простонать. Кожа покрывается мурашками там, где касаются ладони Леты. Воздух между ними электризуется, Алёна убирает в сторону темные волосы, лезущие в лицо, разве что не урчит от того, как Лета большими пальцами поглаживает ее скулы и щеки. И улыбается. Лишь теперь она понимает, что улыбается в чужие губы, и Лета носом чиркает по ее щеке, выдыхает тяжело и тянет ее обратно для поцелуя. Так у Алёны давно ни с кем не было. Правильно, нужно и безумно маняще. Она тянется к руке Леты, сжимает ее пальцы своими и кладет ее ладонь себе на грудь, надеясь, что это не слишком. Но если какие-то опасения и сомнения и появляются, то ненадолго. Лета осторожно сжимает ее грудь сквозь ткань лифчика, и Алёна выгибается, подставляясь под ее ладонь. Губы Леты вдруг оказываются на Алёниной шее, и приходится закусить нижнюю губу, чтобы не застонать в голос. В комнате определенно точно становится жарче. С плеча соскальзывает лямка лифчика, а она чувствует себя прекрасным произведением искусства, не иначе. Потому что Лета целует ее шею медленно и с чувством, движется все ниже к ключице, и Алёна ерзает на ее бедрах, усаживается удобнее и прижимается промежностью к чужой ноге. У Леты губы мягкие, не такие сухие, как у Алёны после весеннего ветра. И целуется она так, что засосов на коже точно не останется. Алёна запрокидывает голову, чтобы той было удобнее, и несколько жалеет, что такая нерешительная и не может попросить. Ей бы понравилось иметь небольшой засос где-нибудь под ключицей. Они встречаются взглядом немного погодя, Алёна тяжело дышит, а Лета прошивает ее взглядом насквозь, медленно снимая ее лифчик. И в этом взгляде остается что-то настолько интимно-близкое, что Алёна чувствует, как возбуждается еще сильнее. Лета прижимается губами к ее груди, выцеловывает дорожку к соску, а Алёна тянет ее голову к себе и хаотично пальцами зарывается в волосы, прикрывая глаза. Они теряют счет времени, полностью погружаются в ощущения, прикосновения, моменты растягиваются в минуты. И домофон в коридоре тихо пиликает, когда Лета языком играет с соском Алёны. Звук тихий, но врывается так резко, что Алёна вздрагивает, Лета переводит на нее взгляд, коротко прижавшись губами к ее груди. — Тетя, — поясняет Алёна, поспешно слезает с ее колен и принимается искать кофту, которую они умудрились куда-то деть. Лета смеется: сначала тихо, а потом откидывается спиной на кровать и смеется все громче и громче. — Может, накинешь рубашку? — иронично уточняет Алёна, вытаскивая кофту почти что из-под кровати. — Мне казалось, ты не просто так ее с меня стягивала, — подначивает ее Лета и подмигивает. Но все равно тянется за рубашкой, влезает в рукава и наблюдает за тем, как Алёна суетливо запихивает собственный лифчик под подушку. — Что? — спрашивает Алёна, приглаживая волосы, и натягивает кофту. — Красивая ты. И фраза простая, но что-то есть в интонациях такое, что Алёна не знает, куда ей деться от смущения. Поэтому она на коленях ползет ближе к Лете, поправляет ее взъерошенные волосы и ничего не отвечает. В коридоре щелкает замок, а затем открывается дверь. — Отлично выглядишь, — тихо хвалит Алёна, поднимаясь с кровати. — Ты все равно лучше. Лета ловит ее за талию, притягивает к себе и оставляет поцелуй на щеке Алёны, который больше получается похожим на обычное прикосновение губ. Алёна смеется, чувствует себя абсолютно по-дурацки счастливой, выскальзывая из кольца чужих рук. — Пойдем, я все же познакомлю тебя с Мартой, — предлагает она и протягивает руку. Темные глаза Леты похожи на шоколад с карамелью, губы чуть покраснели от поцелуев, а мечтательная улыбка никуда не исчезает с ее лица. Алёне хочется смотреть на ее лицо и улыбаться в ответ. Хочется целовать ее и никуда от себя не отпускать. Лета сжимает ее ладонь в своей и поднимается на ноги. — Я буду рада познакомиться с твоей семьей. Из коридора доносится: — Алён, у нас гости? А чего ты не предупредила? Я бы купила ягодный пирог по дороге. Но ни один ягодный пирог не сравнится с теплыми пальцами Леты, переплетенными с ее собственными. И Алёна тянет ту в коридор, совершенно не заботясь о том, что может сказать Марта.