***
И через два дня они встретились в ресторане на периферии Токио и Канагавы. Тихое место, мало людей, приятная атмосфера. Они выпили лёгкого алкоголя, и вечер прошёл за разговорами ни о чём. Вечер «без продолжения». Вечер, так и кончившийся на пустых разговорах и неловких улыбках. Он подвёз её до дома на белом Роллс Ройсе. Она дала ему номер — «не рабочий», он оставил ей сообщение в Line, и с тех пор они стали общаться. Встречались редко, но переписка не смолкала ни на час. Глупые истории, последние новости, советы, договоры о встречах и через пару сообщений — отмена встреч. Их переписка становилась дружеской. Не интимной, но доверительной. Это было приятно. Им обоим приятно.***
Новый крутой поворот — вторая половина мая. Было душно и жарко, Хината торчала на работе. Встреча затянулась до ночи. Сообщение — от Майки. Майки. Теперь она называла его этим именем. «Закончила?»«Да»
«Забрать?»«А можешь?»
«Для вас — всё, что угодно» Дурак. Роллс Ройс на этот раз был чёрным. Они часто переписывались и не так часто встречались, но каждый раз, когда виделись, он приезжал на новой машине. Он мог себе это позволить. Она не могла позволить себе думать слишком много об этом. Они заехали в придорожную забегаловку и купили по мороженому. Могли бы заехать в кафе или ресторан и нормально поужинать, но Хината упёрлась, сказав, что нет сил. Дорогу до дома они ехали под тихие звуки джаза по слегка сбоящей, прерывистой радиолинии. Это был прекрасный вечер. Все вечера с Майки были прекрасными — хотя бы в этом она могла признаться. Машина остановилась метрах в пятидесяти от её дома. В окнах было темно: их некому было зажечь. — Зайдёшь? — Хината услышала собственный голос будто бы со стороны. Она не поняла, что сказала. А когда поняла, только сжала в руках портмоне. Сбоку донёсся мягкий смешок и щелчок открывшейся двери. Он вышел из машину и открыл дверь с её стороны, шутливо, по-джентельменски протянув ей руку. — Заманчивое предложение, принцесса, но в другой раз. Улыбка Майки — улыбка дьяволёнка. Доброго дьяволёнка. Заботливого и не слишком торопливого. Торопливого не до такой степени, чтобы торопить её. Той ночью Хината долго не могла уснуть. Устала, как сволочь, но завтра был выходной, и она разрешила себе пострадать. У неё давно не было парня. Не настолько давно, чтобы из-за этого убиваться, но достаточно, чтобы влюбиться в Манджиро. Это она давно поняла. Чего она не поняла — так это стоит ли минутное удовольствие связи с одним из опаснейших людей в стране?***
Стоит. Обещанный Сано «другой раз» случился на удивление скоро — всего через три недели. Обычная встреча на выходных, на этот раз в боулинге, обычная доза алкоголя и необычное продолжение — снова от Хины. Она оступалась второй раз подряд, и в этот раз он не собирался её останавливать. Хината не раз представляла себе этот момент — да и не только момент, а всю сцену «от» и «до» — но почему-то никогда не думала, что это произойдёт не у неё, а у Сано. Частный дом за высоким забором, два этажа, просторная гостиная, но узкая лестница. Поцелуи на этих ступеньках были опасной затеей: один оступился — покатились оба, оба сломали шеи. Романтика, адреналин, кровь кипит в жилах. Дышалось через раз, пульс отбивал польку в ушах — в таком состоянии он оставил её в спальне и «отлучился на минутку». Обычная двуспальная кровать, мятые, давно не меняемые простыни, много пыли на полках и застоявшийся воздух. Он не водил сюда других женщин, не пускал посторонних людей. А её пустил. Взял и пустил, поцеловал на пороге, вскружил голову, переполошил бабочек в животе, закинул на седьмое небо и велел не спускаться. И когда они лежали в обнимку — два раскалённых тела на грязных мытых простынях — от него пахло кофе и сигаретами, и она не могла думать ни о чём, кроме этого запаха. Влюблённая дурочка, втрескавшаяся в опасного парня, и опасный парень, который вовсе не против.***
Наутро Майки надо было куда-то ехать. Он не собирался её будить, но разбудил случайно, пока собирался. Сонная девушка перевернулась на бок и обняла его подушку, со стороны наблюдая за полуголым расхаживающим по комнате мужчиной. Красивое было зрелище, особенно со спины: синяки под глазами его не красили, а вот широкие плечи — очень даже. Поцелуй в лоб перед уходом — вообще сказка. — Ключи от квартиры в тумбочке с моей стороны кровати. Если куда-то пойдёшь — бери их. Так Хината Тачибана стала единственным человеком, которому разрешалось входить и выходить из его маленькой крепости. Крепости пуленепробиваемых дверей, бронированных стёкол и комнат-сейфов. Пока как гостья, она заглядывала к нему чаще и чаще, вскоре «бери их» сменилось «оставь себе, пользуйся в любое время», а ещё через четыре месяца было решено, что Хинате пора переезжать. Пять из семи ночей в неделю она проводила у него дома: они делили одни полки в шкафу и по очереди готовили завтрак, валялись в одной ванной, в одно время выезжали на работу. Переезд — простая формальность, она давно была хозяйкой этого дома.***
Ноябрь, субботнее утро, Манджиро Сано собственной персоной в спортивках и домашней футболке гоняет грузчиков, чтобы аккуратней переносили коробки с новой мебелью и посудой. Дом у Майки был дорогой, спору нет, но жизнь в нём будто бы замораживалась: обои, столы, стулья, даже светильники — всё чёрное или очень тёмное. Они стали слишком много проводить времени здесь, чтобы игнорировать мрачную обстановку. Ремонт предложила устроить Хината, а Майки просто не стал возражать. Ему нравилось всё, что бы она не делала. Нравилось, когда вокруг что-то происходило и это «что-то» не требовало от него горы трупов и часов в переговорной. — Майки, можно я залезу в шкаф в спальне напротив нашей? — крикнула Хината со второго этажа. — Хватит спрашивать разрешения. Это твой дом, — крикнули ей в ответ с первого. Хината улыбнулась. «Тот шкаф» был под завязку забит нелегальным оружием, и это единственный шкаф, на открытие которого она спрашивала разрешение. До этого дня. Когда Майки поднялся наверх, шкаф уже был распотрошен и расфасован по ящикам. Хината сидела на полу, сложив ноги по-турецки, вокруг неё валялась парочка не убранных пистолетов. — Не знаю, куда их переложить. Это модель 1992 года, а эта — 2001, но ты таким не пользуешься. Может, отдать на склад? Она знала его вкусы в еде, женщинах, оружии. Знала его как облупленного, знала лучше, чем родная мать. И всё-таки даже она не знала, что было у него на уме. — Не надо, — Майки сел на пол рядом с ней и подобрал тот, что был 2001 года. — Это «ограниченный тираж» одной итальянской фирмы. Их дарили послам на саммите в Словении. Смотри, здесь гравировка. Хината пригляделась. На металлическом корпусе готическим шрифтом было выведено «Mir». — Дарить послам стволы с «Миром» на борту — словене те ещё циники. — Хочешь? — он протянул пистолет ей в руки. Чего хочет? Подержать? Пострелять? Неважно. На всякий случай Хината проверила обойму — пустая, а пистолет тяжёлый. Не женское оружие. В руке лежало плохо, силы пальцев едва хватало, чтобы нажать на курок. — Ну как? Вместо ответа Хината подняла руку. Дуло встало вплотную к груди Сано. Взгляд глаза в глаза. Почти минуту они молча слушали учащённое дыхание друг друга. — Из такого только Купидону стрелять. Пау-пау, — она сделала вид, что выстрелила ему в сердце и опустила оружие. Майки со странной отрешённостью — или разочарованием — смотрел на опущенный пистолет. Затем улыбнулся и без доли иронии сказал серьёзно: — Застрелен. — Ты-то? Тебя только сам Дьявол застрелит. Она подбросила в руке ствол и ловко перехватила его со стороны дула, ручку протягивая Сано. — Твоя очередь. Давай в сердце. Он мягко улыбнулся и отложил пистолет в сторону.Через полгода Хината Тачибана будет впервые застрелена из этого пистолета за секунды до того, как многотонный грузовик размажет её ровным слоем по стене торгового центра. 1 июля 2017 года. Полгода. Ей оставалось жить чуть больше шести месяцев.