Подсолнухи в сугробе

— Ну, вот на кой черт нужно было тащиться в лес? Зимой! — Тяжело пыхтел Борд, проваливаясь по колено в девственном глубоком снегу. — Хочется вдохновения, Борд! А где же еще его искать, если не на природе, на свежем воздухе, в снегу, который так приятно хрустит под… — В рот ебал я твой снег и природу! — Взвыл Борд. — Ты проиграл пари, тебе все еще нельзя материться! — Обернулся Вегард и сурово посмотрел на брата. В ответ ему достался полный ненависти взгляд, но Вегард был неумолим: он будто пытался своим немым укором заставить брата повиноваться. В конце концов, Борд сдался, отвел взгляд в сторону и прошипел сквозь зубы: — В подсолнух твой снег и твою природу! Ему уже порядком надоел этот проигранный им спор, из-за которого теперь который день подряд все свои эмоции приходилось выражать веселыми летними словами. Вегард тут же расплылся в ослепительной улыбке: — Вот умница! Он развернулся и бодро зашагал дальше, насколько это позволяла казавшаяся бездонной белая пелена. Некоторое время прошло в пыхтении и громком хрусте снега. День выдался отличнейший: мороз и ослепительное солнце, делающее снежные просторы почти болезненными для глаз, чистый новый снег, выпавший за ночь, покрывший старые слои. В такую погоду нужно лихачить с гор на лыжах или санках, а вечером заслуженно предаваться девочкам и выпивке, — именно так считал Борд. Но его непутевый братец решил, что нужно отправиться в лес искать вдохновение. Логики в этом Борд не видел, но против старшего брата не попрешь. Так уж с детства сложилось: если Вегард собирался что-либо сделать, то он всегда этого добивался. С обреченным видом Борд пробирался дальше, вознося немые благодарности создателям его обуви: если бы не она, у него бы давно окоченели ноги. — Может, скажешь мне хотя бы, куда мы идем? — Я не знаю. — Что мы ищем? Какое-то место? — Наверное, — небрежно ответил Вегард через плечо. — Твой ж подсолнух, а когда мы его найдем? — Я не знаю. Борд крепко стиснул зубы, подавляя злостный рык. Ему от всей души захотелось наброситься на брата, повалить того в снег, закопать, да там и оставить. «Ну, может, через несколько часов откопать и спросить, нашел ли он вдохновение», — добавил он про себя, посчитав, что братоубийство было бы не слишком суровым наказанием для Вегарда, но определенно плохо бы повлияло на карму Борда. — А когда ты узнаешь, где это подсолнуховое место, таящее в себе подсолнуховое вдохновение? — Как говорил один великий философ нашего времени: «Я не знаю, когда узнаю это, но я знаю, что когда я узнаю это, то я узнаю это!» АЙ! Вегард получил снежком прямо по лицу. — Мелкий ты подсолнух! Мы «Легенду об Аанге» вместе смотрели, забыл? Еще пытаешься купить меня речами короля Буми, — Борд самодовольно стряхнул мелкий снежный порошок с ладоней. — Почему к тебе вдохновение в офисе не может прийти? А сегодня у нас, между прочим, выходной, а мы тут… шагаем! — Ну, хватит кукситься, Борд! Мы так мало времени проводим наедине, неужто ты не рад обществу родного брата?! — Я бы с удовольствием насладился обществом родного брата где-нибудь в более приличном месте, например, в баре, на дискотеке, в сауне, господи, да хоть в стрип-клубе! Но какого подсолнуха мы делаем здесь? В порыве злости Борд еще раз запустил в Вегарда снежок, снова целясь в лицо, но тот уже был готов и успел уклониться. Он лишь рассмеялся, затем загреб ладонями снег и начал ответный огонь. Заливистый смех Вегарда звенел, казалось, повсюду, закрадывался в самое нутро и там разбивался о невидимые стены десятикратным эхом. А Борду это, ох, как не нравилось! Этот смех раздражал его, у него мерзли руки, болело все тело от тяжелой ходьбы по снегу, ему хотелось врезать брату, а не доставлять ему удовольствие игрой в снежки. С диким рыком он прыгнул вперед и повалил Вегарда в снег. Веселый озорной смех снова оглушил его. — Твою ж мать, Вегард, пошли домой! — Почти прокричал блондин, встряхнув «противника» за ворот куртки. — Но-но-но! — Погрозил старший брат пальцем. — Ты опять ругаешься! — Да, мне, блять, плевать! Ты понял? Я не понимаю, какого хрена мы тут, в снегу, когда я мог бы греться у камина с какой-нибудь девочкой?! В пизду твое вдохновение и… — Перестань ругаться! — Попытался прервать его Вегард. Его лицо моментально приняло серьезное выражение, но Борд и не заметил ничего. Ему было слишком неудобно сегодня: эта одежда, этот чертов снег, вязнущие в нем ноги, ломота во всем теле, отсутствие тепла, компании и алкоголя. Вегард только что нашел способ, как довести брата до состояния истеричной девушки. — … и твои идеи, и твою передачу! На хуй все! Я… — Борд, перестань! Ты… — … хочу домой! Я хочу в тепло! Я хочу снять с себя эту ебаную… Вегард резко подался вперед, накрыв губы Борда, проглотив его последние слова. Глаза младшего брата испуганно распахнулись, но ему понадобилось чуть больше дозволенного приличием времени, чтобы отстраниться. Чуть больше, чем те несколько секунд, за которые человек, действительно испуганный и ужаснувшийся поцелую, успел бы отстраниться. И от Вегарда не ускользнул этот факт. — Ты такой привлекательный, когда ругаешься так грубо! — Закончил он свое предложение, прежде чем брат успел сказать хоть слово. — Какого… подсолнуха, Вегард?! — Прошептал испуганный Борд севшим голосом, теперь уже осторожно подбирая слова и стараясь не сквернословить. — Помнишь, как в юношестве мы тренировались, целуя друг друга? — Рука скользнула вверх, накрыв собой горящую румянцем щеку блондина. — Чтобы потом не попасть с девчонками впросак. Считай, что я просто продолжил тренировку. Вегард осторожно потянулся вперед, выдыхая клубы пара из едва приоткрытого рта, но губы брата ускользнули от него, ушли в сторону. — Нам уже давно по тридцать. Не думаю, что тренировка — это хорошее оправдание, — лицо Борда было непроницаемой маской, было невозможно понять, что он чувствует, но глаза его выдавали: взгляд метался туда-сюда, постоянно возвращаясь к губам напротив. — Считай, что с тех лет я никого не целовал и забыл, как это делается. Борд нарочито беспечно рассмеялся: — Чувак, у тебя жена и двое детей! — Подставные актеры, чтобы ввести тебя в заблуждение, — горячо прошептал Вегард, схватив попытавшегося вырваться брата за шиворот и притянув к себе. — Я совсем потерял форму. Язык, он совсем разучился делать те восхитительные вещи, которым я тебя обучал тогда. Помнишь, как тебе нравилось? Борд отвел глаза, сглотнул стоявший в горле ком и почувствовал, как внутри все напряглось, потом оборвалось и полетело в пустоту. Он хорошо помнил, как ему нравилось. Как он просил Вегарда «потренироваться» еще и еще… — И ты умолял, чтобы я научил тебя этим штучкам, потому что ты помнишь, что с тобой было? Борд залился краской и коротко кивнул. Старший брат все же не собирался останавливаться: — У тебя вставал, когда я целовал тебя. Ты смущался и старался прятать это, но чем больше ты пытался, тем очевиднее это было, Борд, — слова лились в уши грязным пошлым шепотом. — Ты утверждал, что это просто потому, что я так классно это делаю, что ты забываешь, что напротив я, а не девчонка. А потом втайне дрочил, закусывал губы, чтобы не дай Бог с твоих губ не сорвалось имя, мое имя! Не так ли, младший братик? Готов поспорить, что у тебя и сейчас стоит просто от одной близости со мной. Мне проверить? Рука Вегарда скользнула вниз, забираясь под куртку, изворотливо ища себе путь в штаны. Борд замер, не в силах ни ответить что-либо, ни оттолкнуть брата, ни податься вперед, чтобы заткнуть его своим языком. Казалось, он превратился в статую, по крайней мере, до тех пор, пока ему удавалось сохранить последние остатки самоконтроля. — Ты сумасшедший, Вегард! — Прохрипел он. — Больной извращенец! Я твой брат! — А знаешь, чем Норвегия славится на весь мир? Инцестами!.. Просто поцелуй меня. Крохи разума, еще тлевшие в мозгу, исчезли, когда Вегард произнес эти слова так мягко и нежно, уже совсем не пошло, как все то, что говорил до этого, а моля о действии. Борд мимолетом облизал губы, прежде чем примкнуть ими ко рту напротив. Обжигающе горячий язык, причина многих казусов в юношестве, ворвался внутрь, словно хозяин, будто пытаясь вытеснить собственный язык Борда из его жилища. Вегард удовлетворенно застонал брату прямо в рот, выплескивая все свое облегчение, делясь пережитыми муками ожидания, сомнениями, временем, которое понадобилось, чтобы собрать свою смелость в кулак. Губы жадно ловили друг друга, целовали, облизывали, насыщались вволю за все потраченные впустую года. Рука Вегарда тем временем нашла свой вход в тугие теплые штаны. Борд слегка вздрогнул, когда пальцы скользнули под резинку трусов, нечаянно царапнув кожу идеальным маникюром. У него кружилась голова, и хотелось завыть — так велико было желание. Он прервал поцелуй, заглядывая брату глубоко в глаза опьяненным взглядом. — Ну, что же ты? — Лукаво улыбнулся тот, а затем разом крепко сжал член Борда в своей руке. — Ч-черт, — только и смог выдохнуть тот, окутывая их еще большим паром, который и так уже, казалось, готов был начать исходить от их тел. — Не ругайся, а то отымею прямо тут, в сугробе! — Серьезно приказал Вегард, сжимая еще чуть сильнее, начиная мерно двигать рукой и тут же ослабляя хватку, чтобы не причинить боль. Возбуждение пеленой накрыло разум, Борд обессиленно опустил голову, зарываясь в густые черные волосы брата, прихватывая нежную кожу открытого морозу участка шеи зубами. Вегард стал увеличивать темп, член упирался во влажную от смазки ткань, что будоражило и нервировало одновременно. Легкие сбились с обычного ритма работы, Борд начал отчаянно толкаться в кулак, при этом ему казалось, что он забыл, как вдыхать, он мог только выталкивать воздух резкими маленькими порциями. Над ухом Вегард тоже дышал мелко и прерывисто, свободной рукой зарывшись Борду в волосы и приникнув к нему. Его губы едва касались мочки, но чертов развратный язык то и дело выглядывал из своей норки и оставлял кончиком маленький мокрый след, от которого сносило крышу. — Тебе нравится? — Прошептал он, ускоряясь. Разве можно было хоть что-то ответить?! Борд так не считал, он просто не мог. Его горло пересохло, хотя губы продолжали упорно целовать шею брата. — Тебе нравится, — уже утверждал Вегард. Его пальцы сосредоточились на головке. Они работали быстро, не доходя до основания члена, лишь до середины — так, как он делал, когда дрочил сам себе. Он чувствовал, как все больше напрягается тело брата, как он нервно дышит, не в состоянии вымолвить ни слова. В ушах гулко стучало. Еще пара финальных движений, несколько отрывистых вздохов, и под аккомпанемент из протяжного, но тихого стона Борд кончил, запачкав пальцы брату. Медленно вернулась память о том, как это — вдыхать воздух. Борд совершенно обмяк, только сейчас заметив, что все это время упирался голыми ладонями в снег, а сейчас почти не чувствовал их, лишь легкое покалывание в кончиках пальцев. Все тело горело, а он сам, облизывая сухие обветренные губы, наслаждался ощущением того, что Вегард еще не убрал руку, все еще двигая ею, но уже плавно и медленно, будто выжимая из него последние капли. Когда теплые пальцы исчезли, Борд протестующе неразборчиво заворчал. Еще минут пять они лежали в снегу, в сугробе в неведомой части леса. Первым нарушил идеальную тишину и их неподвижное состояние Борд: он приподнялся на локтях, долго смотрел брату в глаза, а затем мягко поцеловал его. — Ты знаешь, — неуверенно начал он. — Мне кажется, ко мне только что пришло вдохновение — у меня есть замечательная идея для нашего следующего шоу. — Что я тебе говорил?! — Улыбнулся Вегард. — Природа, снег, свежий воздух. — В подсолнух твою природу! Надо вернуться домой. — Хочешь выпить, забыть все это и к девочкам? — Горевший надеждой взгляд Вегарда внезапно потух. — Нет, хочу к камину и показать тебе, как это — действительно охуенно дрочить кому-то! Пошли! Борд встал, заодно помогая Вегарду подняться. Дорога домой уже не казалась такой тяжелой и утомляющей, только Борд несколько раз ворчал о том, что его трусы теперь мокрые из-за брата, на что тот дразнил его потекшей шлюшкой. За это его несколько раз валили в сугроб и целовали до тех пор, пока у обоих не начинали болеть обветренные на морозе губы. Уже перед самым загородным домом, который Вегард купил для семьи, младший брат остановил его, притянув к себе. — Ну, говори, сколько времени ты все это планировал? — С того самого дня, когда у тебя в первый раз встал на меня, — хитро улыбнулся старший брат, чмокнув Борда в губы и утягивая его дальше, в дом, к камину.