Take me home where I belong

"Ты снова исчезнешь? - спросила Джинн, подписывая накануне выходной. - Не хочешь отпраздновать вместе со всеми?.." Кэйа пожал плечами, улыбнулся: "Как-нибудь обязательно". "...тебе не одиноко?" "Нет". Да уж, конечно. Мог бы врать поубедительнее. Дождь начинается внезапно, падая театральным занавесом, смазывая мир в единое серо-зеленое полотно. Кэйя жмурится, прижимается спиной к стволу дерева, надеясь, что листва хоть немного спасет от воды. Помогает не очень, приходится перебежать под навес рядом с виноградником. Садится на бочки, смотрит вверх. Просветов в небе не видно. Одежда липнет к телу, и воздух кажется холоднее, чем он есть, мех отяжелел и давил на плечи, словно вместо него там уселась кошка. - Как непрактично... - бормочет Кэйа, усмехается, катая в ладонях крупную округлую льдинку. Даже в этом сером мареве крыша винокурни остаётся красной, привлекая взгляд. Тепло горят окна. Кэйа смотрит на них добрые десять минут, а дождь все не собирается кончаться. Что ж. На пороге встряхивается, как кот, подмигивает улыбающейся Аделинде. Обегает взглядом зал, невольно цепляясь им за цветастую вазу, но не видит хозяина. - Аделинда, кто... - доносится со второго этажа знакомый голос. Кэйа вскидывает голову, встречается взглядом с остановившимся возле перил Дилюком. - Помнится, ты приглашал на обед, - улыбается натянуто, не уточняя, что слова относились к путешественнику. - Могу предложить только ужин, - холодно отзывается Дилюк. Опирается на перила, меряет Кэйю взглядом, качает головой. - Аделинда, забери у него плащ. И этот воротник, - командует, морщась. Смотрит в глаза Кэйе: - Иди в свою комнату. - Я наказан? - смеётся Кэйа. Дилюк закатывает глаза и, не отвечая, уходит в кабинет. Дверью не хлопает, и это, наверное, добрый знак. Аделинда мягко тянет Кэйю за рукав. - Вам стоит переодеться, мастер Кэйа. Простудитесь. Спальня все та же, но его одежды, конечно, тут не осталось. По крайней мере той, что была бы ему по размеру. Кэйа перебирает детские рубашки, улыбаясь. В груди ворочается тяжёлая, как камень, тоска. Скрипит дверь, Кэйа оборачивается на вошедшую Аделинду. Та прижимает к груди стопку одежды. - Вот, это должно быть впору, - говорит, укладывая ее на постель. Смотрит на застывшего Кэйю, качает головой. Подходит, накидывет полотенце с его плеч на голову, принимается сушить волосы. Он смеётся, уворачивается: - Мне уже не одиннадцать! - Хочется верить, - лукаво говорит Аделинда. - Переодевайтесь, мастер Кэйа. Мастер Дилюк ждёт вас к ужину. - Прямо-таки ждёт, - бормочет Кэйа, вытирая волосы. Аделинда только головой качает, и выходит. ...одежда пахнет лавандой и немного - можжевельником. Когда он спускается, Дилюк сидит за накрытым столом, подперев щеку кулаком, и скучающе смотрит в какой-то документ. Бросив короткий взгляд на Кэйю, откладывает его и спрашивает: - Ты плачешь, или у тебя повязка промокла? Кэйа смахивает со щеки воду, пожимает плечами: - Повязка. Плакать одним глазом затруднительно. - У тебя много талантов. Вот он поддеть пытается или просто шутит? Кэйа фыркает, гладит пальцами мокрую ткань. - Сними ее уже, - морщится Дилюк. - Кэйа опускает лицо, улыбается неловко. Стаскивает повязку, кладет на край стола. Ее отлично заменяет мокрая челка, упавшая на лицо. Но шрам все равно можно разглядеть. Наверняка. Когда всё-таки поднимает взгляд, Дилюк спокойно смотрит ему в глаза - Так и будешь стоять? Кэйа смеётся, падает на стул, тут же сползает по спинке так, что затылок упирается в верхний край. Дилюк выходку игнорирует, зато Аделинда, ставя перед Кэйей тарелку, мягко говорит: - Вам будет неудобно есть в такой позе, мастер Кэйа. Он кивает, блаженно прикрывая глаза. Не то чтобы ему хотелось есть, но через минуту он всё-таки выпрямляется: слишком вкусно пахнет. Ужинают в ледяном молчании. Только когда Кэйа делает глоток из бокала и удивленно ахает, Дилюк приподнимает бровь и говорит: - А чего ты ждал? Виноградный сок тебе наливать - только переводить зря. - Ценю вашу заботу, - смеётся Кэйа. Вино очень хорошее, лёгкое и сладкое. Он замирает, качая бокал в пальцах и рассматривая блики на поверхности. - Ты застыл? - спрашивает Дилюк, отложив приборы. Кэйа пожимает плечами: - Я - нет, - и сам фыркает от неловкости ответа. Дилюк щурится, словно ожидая продолжения. Что ж... Кэйа улыбается, спрятав глаза. Лезет в поясную сумку, вытаскивает гладкий белый шарик, смотрит на Дилюка из-под челки. - Протяни руку? Тот на миг поднимает брови, но просьбу выполняет. Вздрагивает от холода, когда тяжёлый шарик падает в ладонь. Смотрит с ещё большим удивлением. - Лёд? Кэйа нагло перегибается через стол, берет Дилюка за вторую руку, накрывет его ладонью шарик. Сверкает улыбкой в ответ на недовольную гримасу. - Ты же сможешь его растопить? - Зачем бы... - ворчит тот, но между его пальцев уже сочатся первые капли воды. Кэйа снова опускает голову, из-под челки наблюдая, как Дилюк вытягивает руки над тарелкой, хмурится недовольно, а потом... Удивление на его лице расцветает медленно. Он смотрит на сцепленные ладони, на Кэйю. - Что... - Посмотри. Дилюк качает головой, медленно разводит руки. Кристальная бабочка недовольно трясет крыльями и поспешно взлетает к люстре, рассыпая сверкающую пыльцу. Дилюк заворожено провожает ее взглядом, улыбается уголками губ. - Меня всегда расстраивало, что от них в ладони остаётся только ядро, - говорит Кэйа, следя за ней. - А потом на Драконьем хребте заметил, что во льду они застывают как мушки в янтаре. Нетронутыми. Дилюк вздыхает. - Так ты сюда пришел за бабочками охотиться? - Ну да. Зачем бы ещё? Лицо Дилюка каменеет на миг, потом он на миг прикрывает глаза. Смотрит на бабочку уже без прежней радости. В груди колет иглой: что на этот раз сделал не так? Вместо раздумий Кэйа возвращается к своей тарелке, делая вид, что ничего не произошло. Но еда в горло не лезет. ...я надеялся, что ему понравится. Встает из-за стола. - Я побуду в комнате, пока дождь не закончится... - Постой, - Дилюк поднимается тоже, и от его внимательного взгляда по спине пробегают мурашки. Подходит на расстояние шага, отводит челку с глаза. Кэйа тянется отвести его руку, но замирает на половине движения, как марионетка, у которой заклинил шарнир. Косится на повязку. - Он действительно выглядит почти нормальным, - говорит Дилюк задумчиво. Кэйа моргает, делает удивлённое лицо, хотя в груди тяжелеет. - С чего бы ему выглядеть иначе? Дилюк поджимает губы, словно сглатывает первые пришедшие на язык слова. - Ты ведь на самом деле не видишь. - С чего ты взял?.. Дилюк раздражённо вздохнул, шагнул ещё немного ближе. Прежде чем Кэйа успел отстраниться, накрыл левый глаз ладонью. Остаётся только рассмеяться, зажмурившись. - Зачем ты?.. Скулы касаются тепло и сухо, всего на миг, но Кэйа застывает, широко распахнув глаза в темноту. - Что ты сделал?.. - Ты же сам видел. Разве нет? Кэйа отступает на полшага, глядя в пол. Касается пальцами скулы, вздрагивает от равнодушного: - Ты опять мне соврал. Пожимает плечами, улыбается через силу. - Это ты сказал, что я не слеп. Я просто не стал спорить. А шрам действительно есть... На миг поднимает взгляд на Дилюка - и снова опускает, едва ли не отворачиваясь. Щеки жжет, и не понять от стыда или от смущения. Выдавливает скомканное: - Прости. Дилюк только тяжело вздыхает в ответ, растирает висок. - Когда ты понял?.. - Сейчас, - говорит Дилюк. Кончиками пальцев касается края шрама. - После такого ожога удивительно, что не осталось бельма. Кэйа отворачивает лицо, разрывая касание. - Думаю, мне пора... - Тебе лучше переночевать здесь, - безэмоционально говорит Дилюк, - Ты же не хочешь снова промокнуть? Завтра возьмёшь лошадь. Кэйа смеётся: - Сложно отказаться от такого предложения! - Не отказывайся, - припечатывает Дилюк. И, не ожидая другого ответа, уходит наверх. Заснуть не получается: кошмары словно сторожат у постели и, стоит задремать, тянут свои липкие пальцы. Кэйа раз за разом распахивает глаза, пытаясь успокоить срывающееся дыханием. В конце концов садится рывком, заставляет себя медленно выдохнуть. С силой проводит ладонью по лицу, словно это поможет стереть стоящие перед глазами образы. Дождь почти стих, через поредевшие тучи видно, что луна стоит ещё высоко. Кэйа глубоко вздыхает, трет глаза. Кое-как натягивает рубашку, тихо выходит из комнаты. На первом этаже горит камин, и горничные ещё не потушили свечи. Кэйа опирается руками на перила, глядя вниз. - Почему ты не спишь? Вздрагивает, оборачивается. Дилюк все ещё в жилете и шейном платке, но распустил волосы, и теперь морщит нос из-за свернувшейся на нем колечком прядки. Держит обеими руками чашку с чем-то горячим. Кэйа улыбается. - А ты? - Я сова, - Дилюк качает головой, отбрасывая непослушные волосы. - Я знаю, - улыбка становится шире. - А не спишь почему? Дилюк медленно выдыхает. - Твое чувство юмора не подросло с твоих пятнадцати. - Ну что ж, я молод душой. Он только головой качает. Подходит, опирается бедром на перила, тоже смотрит вниз. - Тебе все ещё снятся кошмары? - спрашивает равнодушно. - Всем иногда снятся кошмары, - смеется Кэйа. - Говорят даже иногда они бывают разные. "У меня много лет все те же". Дилюк кивает, отпивает свой чай. Поднимает глаза на люстру. Кэйа прослеживает взгляд, улыбается. Кристальная бабочка кружит между почти догоревших свечей. - Тебе понравилось? - спрашивает Кэйа зачем-то. Тут же досадливо морщится. - Да, - лаконично отзывается Дилюк. - Тогда откуда столько неприязни в глазах? Дилюк недовольно смотрит ему в глаза, всего на миг, потом встряхивает головой. - Иди в комнату, - говорит устало. Кэйа отталкивается от перил, улыбается на прощание и идет, куда велели. Но дверь за собой не закрывает: Дилюк придерживает ее локтем, переступает порог. Снова отпивает из своей чашки, смотрит так, словно не понимает, почему Кэйа ещё не в постели. Он и падает лицом в подушку. Закрывает голову руками, почувствовав, как вздрагивает матрас. - Ты меня с ума сведешь, - бормочет. Дилюк как-то разбирает его слова. - Почему? - Все как раньше и совершенно иначе разом, - Кэйа поворачивает голову, снизу вверх смотрит на Дилюка. Тот откидывается на спинку кровати и бесстрастно глядит в чашку. - Только не проси у меня объяснений, - говорит резко. Кэйа хмыкает, поворачивается на бок, прижавшись спиной к его ногам. Закрывает глаза. На макушку опускается чужая горячая ладонь. - ...мне бы хотелось, - говорит Дилюк тихо, словно бы через силу, - чтобы тебя приводили сюда не только дела благотворительности и эти бабочки. Плечи вздрагивают, ещё раз, потом проклятый смешок всё-таки вырывается. Кэйа прячет лицо в ладони. Рука на его голове чуть сжимается, каменеет. - Ну, мне же нужен какой-то предлог, верно? - поясняет Кэйа торопливо. Дилюк медленно выдыхает, его пальцы сжимают волосы ещё сильнее - и расслабляются. - То есть приглашения на обед мало? - А оно относилось и ко мне?.. - Прекрати валять дурака. Кэйа переворачивается на другой бок, сжимает в ладони полу чужой рубашки. Пахнет лавандой - Аделинда всегда перекладывала одежду саше. Но кроме цветов - смолой, можжевельником, виноградом. Знакомым, но полузабытым теплом. Поднять глаза, чтобы увидеть лицо Дилюка, не решается. Зато чувствует, как его ладонь снова ложится на затылок, гладит по волосам. - Спи уже, дурак. И после паузы: - С днём рождения.