Дарующая нежность (сборник)

      — Демон! — кричал сторожевой, ударяя в колокол. — Демон!       — Подъём, — растолкала свернувшегося на краю постели довольно большого волка Мико, отчего спящий лишь ещё больше клубочком свернулся да ушами пряднул, словно раздражаясь от столь непочтительного обращения. — Я тебя прощу за вчерашний погром в храме, только поднимайся.       Волк заинтересовано приподнял морду, сверля девушку пронзительно голубыми глазами. Глядя на него, девушка улыбнулась и положила ладонь на лобастую голову, да шерсть между ушами потрепала, отчего он слегка прищурился.       — Идём, работа не ждет. — Усмехнулась жрица и чмокнув зверя в нос, подхватила стоящий в углу лук и поспешила на улицу. Было необходимо защитить деревню, храм и святыню. Волк лениво зевнул, но поднялся — выбора всё равно нету, если продолжит упрямиться, так она примется приказами раскидываться и придется подчиниться, а потом опять обидятся друг на друга и будут дуться как дети малые.       Попрятавшиеся в домах жители с опаской и благоговением наблюдали за тем, как из храма спускается служительница храма со стражем, в надежде на то, что эти двое защитят их как все разы до этого. Девушка в красно-белом одеянии действительно была полна решимости прикончить очередного демона, посмевшего позариться на дорогие ей вещи. Стоящий рядом волк зарычал на ползущую по центральной улице селения огромную сороконожку.       — Боги, уберегите нас, — прошептала жрица храма и вложив стрелу поверх пальца, медленно натянула тетиву, прицеливаясь.       Стрела рассекла воздух, попадая точно в черный маслянистый глаз твари, отчего та взвыла и взбрыкнула. Волк использовал этот момент, чтобы поднырнуть под чудовище и приняться отгрызать ему лапы. Протяжный писк монстра оглашал округу каждый раз, когда острые зубы рвали плоть демона, а стрелы попадали в уязвимые места. Бой продолжался недолго, но он вымотал обоих защитников селения, и когда большая часть конечностей была разбросана по округе, а тело усыпано стрелами и напоминало ежа, демон наконец-то замер и затих.       — Даруют же боги утешение грешному созданию, — прошептала Мико, опуская лук. — Ты хорошо справился, спасибо, — похвалила она бегущего к ней волка, перемазанного кровью и тут же принявшего ластиться, напрашиваясь на ещё большую похвалу. Высунувшиеся из домов жители принялись благодарить за спасение, на что девушка лишь благодарно улыбалась, понимая, что, может, не будь здесь святыни, эти люди жили бы куда спокойней.       — Оками, как думаешь, она единственная такая на всём свете? — сидя на пороге храма и разглядывая в предрассветных лучах переливающийся всеми цветами радуги круглый прозрачный камешек, задумчиво спрашивает девушка. Волк смотрит на неё не менее вдумчиво, а потом просто клацает зубами в считанных миллиметрах от священной реликвии, из-за чего Мико взвизгивает, чуть не роняет шарик, да принимается костерить нахала. — Здесь тысяча душ благочестивых! Осторожней! Ведешь себя так, словно тебе они не нужны!       Волк только морду воротит да скалится презрительно, словно если б мог, заговорил и высказал всё, что думает по поводу этой святыни.       — Хотя знаешь, учитывая, какие демоны лезут за этой вещичкой, я бы предпочла, чтобы ты её сожрал, — беззаботно продолжает она, чем изрядно удивляет волка. — Оками, как думаешь, я долго смогу защищать святыню? Говорят, на западе красный хэби появился, и он ищет силы, чтобы открыть дзигоку, а потом и возглавить тамошних они и ёкаев.       Волк даже если бы и мог что-то сказать — промолчал бы. Он тоже слышал это от пришлых торговцев, а также от демонов, что приходили за святой реликвией в надежде опередить красного хэби. И очень надеялся, что их обойдет злой рок — он не желал, чтобы кто-то явился и разрушил место, ставшее его приютом.       Мико нашла его, когда он был ещё маленьким и слабым, раненым, выкормила и выходила, взамен попросив помощи в защите храма, попросту посчитав его обычной собакой. Она сама ещё была ребенком и не поняла, что оставила подле себя одного из ёкаев, с какими столетиями боролись священнослужители и оммёдзи. Она стала той, кого он поклялся защищать сперва в уплату долга, а после полюбив как самое дорогое существо в этом мире, ведь ёкаи привязываются один раз за всю свою долгую жизнь. Так что он знал её как никто другой — Мико не отступится и будет защищать вверенное ей ценой собственной жизни, и даже если бы она отдала ему Камень благочестивых душ, толку от этого было бы мало, помимо прироста сил — все равно его заветное желание не исполнилось бы.       — Чего притих? Боишься? — усмехается девушка, укладывая шарик обратно в крепление и вешая на шею, и волк раздраженно дергает ухом. Он никого и ничего не боится. — Боишься! — весело смеётся она, и словно не слышит злобного рычания зверя, принимается его тискать. — Не боись! С тобой самая лучшая в мире жрица! Мы всех злобных демонов на ломтики разделаем! — хохотала Мико, больше пытаясь скрыть свой собственный страх, нежели приободрить верного друга.       Хэби пришел через три месяца, когда на небе возникло лунное затмение. Подчиняющиеся ему демоны уничтожили деревню, окрасив землю алой кровью. Жрица и страж ничего не могли противопоставить сборищу демонов, окруживших их. Это был проигрыш, и девушка, сидя у хлипкой стены храма, одной рукой прижимала рану в боку, а второй держала у груди проклятый Камень благочестивых душ. Какая же жалость, что для человека он совершенно бесполезен.       — Оками, — позвала Мико волка, настороженного и напряженного, готового кинуться защищать её от любого, кто посягнёт. — Оками, иди сюда, пожалуйста.       Именно это «пожалуйста», такое слабое и отчаянное, вынудило его обернуться и посмотреть на жрицу. Он никогда ещё не видел её настолько изможденной, словно она в любой миг исчезнет, поэтому он подошел ближе и уложил морду на её колени. Он слышит слабый стук сердца и чувствует, как с каждым мгновением хрупкое тело покидает жизнь. Мико не выйдет за пределы этого храма, оставшись здесь навсегда.       — Помнишь, я шутила тогда, что отдам тебе души благочестивых? — Тихо спрашивает жрица, и волк прижимает уши к голове. Он не желает слышать этих слов, равно как и того, как на хакама падают крупные капли слез. — Так вот, я отдаю их тебе. — Девушка вытащила из крепления небольшой камень и чуть на него посмотрев, поднесла к волчьей морде. — Выполни мою последнюю просьбу — убей эту тварь.       Волк крепче сжал зубы, проклиная чертову реликвию, виновную в стольких несчастьях, но самое главное — виновную в происходящем прямо сейчас. Если бы только Мико не цеплялась за свой долг…       Оками прекрасно понимал, что ничего бы не изменилось. Тогда бы им пришлось прятаться от кишащих вокруг демонов, и им не было бы жизни, а если бы они и смогли выжить, то ничего бы путного из этого опять же не вышло, ведь он бы так и не смог стать ей ближе, чем страж и напарник, близкий друг, потому что он другого племени, не способный даже говорить, не то что обратиться человеком. А потом она бы всё равно умерла, так, не лучше ли умереть сегодня вдвоём?       — Боги, благословите его… — прошептала со слезами на глазах девушка, чувствуя, как ей в ладонь ткнулась морда и теплым языком забрала святыню. На душе было горько и обидно от собственного бессилия, но и радостно — по крайней мере тысяча благочестивых душ не будут использованы во зло. — Благословите Оками…       Мико прикрыла глаза от нестерпимо яркого света окружившего волка и, если бы могла, закрыла бы и уши — столь нестерпимо громкий треск раздался, словно тысячи птиц запели, а в следующий миг раздались вопли демонов, окруживших храм. Она слушала и улыбалась, уже не открывая глаз, поскольку сил не было даже на столь простое действие. Постепенно становилось всё холоднее, первыми замерзли ступни и кончики пальцев рук, мысли стали течь крайне вяло, а в ушах постепенно наступала тишина. В теле уже почти не было ни капли жизни, когда ей в руку вновь ткнулась волчья морда измазанная кровью, в надежде, что она ещё хоть раз переберет белоснежную шерсть, почешет за ухом или хотя бы погладит.       Оками не выл, ощутив совсем слабый, последний удар девичьего сердца, он просто подлез под холодную руку ещё больше и уложил голову на её колени, желая так остаться навсегда.       Мико.       Мико.       Мико.       Весь его мир крутился вокруг этой жрицы.       Он не знал, что ему делать дальше, как жить и куда идти. Когда забредший торговец жег уничтоженную деревню и храм — во избежание возникновения болезни, он не уходил из горящего храма до самого конца, чем изрядно напугал торгаша, увидевшего как огромный волк глядит на него из языков пламени своими синими глазами. А он просто не мог оставить её одну, тем более что обычный огонь не смог бы причинить ему никакого вреда.       Когда в деревню пришел оммёдзи, узнавший от торговца о том, что селение уничтожил белый оками, он не стал противиться запечатыванию, смиряясь с уготованной участью. Если бы он только знал, что путы удержат лишь тело, но не скуют разум…       Дни слились в недели, недели в месяцы, а месяцы в годы. Он не считал их, со стороны наблюдая за тем как воздвигся новый храм, пришли новые служители, а его образ окутался легендами о белом волке, уничтожившем деревню и оммёдзи, запечатавшем его. Жизнь продолжалась, а он лишь молил богов в надежде, что они смилостивятся и даруют новую встречу с ней, пусть совсем мимолетную, лишь бы вновь увидеть её живой.       Эры сменялись одна за другой, минуло тысячелетие, но ничего так и не изменилось — он продолжал жаждать встречи и готов был на всё ради этого часа, но боги по прежнему милостивы к нему не были.       Его отчаяние было столь велико, что он обратился к богам с иной мольбой — законччить всё это, дать ему уйти вслед за нею, прося даровать ему встречу со жрицей в новой жизни, раз его смиренного ожидания недостаточно.       На сорок вторую ночь его мольб, жители близлежащего городка впервые услышали, а особо счастливые и увидели, как небывалой силы молния ударила в холм, где был храм оками. Никто не знал о том, что давно утерянная реликвия тысячи благочестивых душ, томившаяся в теле запечатанного ёкая, была принесена как подношение богам, и они впервые даровали своё благословение демону.

Через две недели, молодая госпожа уважаемого дома Золдик узнала о том, что под сердцем носит третьего ребенка.