***
— Как твоё самочувствие? — Держа датапад интересуется Паладинайт, стоя рядом с постелью пациента. — Если тяжело говорить, просто медленно моргни глядя на меня. Золдик добросовестно выполнил рекомендацию, и Леорио сделала пометку в карте. Ещё каких-то несколько часов назад она ассистировала в проведении операции по замене лёгких, и вот проводит опрос пришедшего в сознание парня. — Мы уже объясняли тебе всё, что будет следовать после операции, но я всё же повторюсь: кислородную маску не снимать пока не будет получено одобрение врача — места креплений имплантов ещё нежные и гиперчувствительные, лишних движений так же не рекомендую делать, слева от тебя есть панель регуляции койки и кнопка вызова медсестры. Всё понятно? — Золдик слабо кивнул, в упор глядя на помощницу врача. Он видел, как ей неуютно рядом с ним, как она то и дело касается собственного таймера, словно опасаясь, что и он может сломаться. Это было даже смешно, но он не находил в себе сил даже улыбнуться. — Отлично. В таком случае, может хочешь что-то прямо сейчас? — Давит, — приглушённо и совсем тихо прозвучало сквозь дыхательную маску, одновременно с тем как медленно парень поднял слабую руку и коснулся своей груди. — К сожалению, придется привыкать, — вздохнула Леорио, — это нормальное явление после трансплантации и не стоит беспокоиться, однако если будет больно — тут же говори. Ещё что-нибудь? — Не… — Золдик вздохнул поглубже, прикрыв глаза и собираясь с силами. — Не впускайте… Родителей. Если бы Леорио не прислушивалась столь внимательно и не всматривалась в его лицо в попытке четче расслышать просьбу, она бы может и не заметила то, сколько отчаянной мольбы было скрыто в его словах, вызванной не беспокойством о матери и отце, а чистейшим нежеланием видеть этих людей. — Я… Не могу запретить им посещение, — чувствуя за собой какую-то вину, произнесла девушка, не замечая, как стискивает в пальцах планшет и стилус, — но могу отложить время визита. Золдик медленно моргнул, принимая такой вариант и отворачиваясь от Паладинайт. Леорио ещё несколько секунд постояла около постели пациента и вышла из палаты. Пусть она не знала всех деталей, но прекрасно видела, что отношения между Золдиками не самые лучшие. То, как они боролись за жизнь сына, могло показаться готовностью отдать всё, лишь бы любимый ребенок был жив, но мелкие оговорки, построение фраз и интонации больше напоминали нежелание смириться с провалом. Они ведь столько в него вложили, столько сделали чтобы воспитать его достойным наследником, лучшим нежели их старшие и младшие дети. У него ведь такой потенциал! Словно Киллуа Золдик вещь, должная оправдать все их надежды и чаяния. — Даже умереть парню спокойно не дают, — вздохнула Паладинайт, сочувствуя Золдику, прожившему в золотой клетке всю свою жизнь и из которой его не хотят отпустить даже на смертном одре. Почему только он не подпишет отказ? Ах да… Золдики плевали на его желания и имели для этого множество возможностей, ведь в руках их семьи было сосредоточено огромное количество власти и денег. И клиника, в которой Леорио работала, так же принадлежала им, а точнее — Кикио Золдик, матери Киллуа.***
Следом за лёгкими Золдику заменили почти всю желудочно-кишечную систему, органы которой отказывали один за другим просто с катастрофической скоростью. Как он только выдерживал операцию за операцией — уму непостижимо, ведь в голубых глазах парня так и читалось желание поскорее избавиться от оков собственного тела, отказывающегося работать. — Ну и гадость, — вздыхал Киллуа, сетуя на больничную еду, предназначенную специально для легкого усвоения имплантированной системой. Леорио, зашедшая как раз во время обеда для очередного опроса, тихо рассмеялась, а поймав недовольный взгляд пациента, пристыжено опустила глаза. — Приношу извинения. — Лучше бы чего-нибудь сладкого принесла, вместо извинений, — вздохнул парень, отодвигая от себя установленный на кровать столик. Могло показаться, что Леорио ничем особо не отличается от медперсонала, но проводя в её обществе довольно много времени, Киллуа заметил, что она гораздо более мягкий человек, нежели хочет показаться. — К сожалению — нельзя, пока что. А вообще, уже хорошо то, что с внутривенного питания удалось перейти на пероральное, при чем довольно быстро. У тебя хорошая регенерация, импланты приживаются практически без проблем и… — Ты можешь говорить о чем-нибудь, помимо моего состояния? Бесит, — фыркает Киллуа, которому уже осточертело слушать изо дня в день о своём состоянии здоровья. — Когда я смогу прогуляться? — Рекомендации по поводу прогулок остались неизменны и… нет, я не могу перейти на неформальную речь, — вздохнула Паладинайт, отказывая в очередной раз. — Ой, да ладно, мы с тобой в день видимся чаще чем едим, а если будешь отнекиваться — нажалуюсь, что за мной плохо присматривают, — ухмыляется Золдик, и Леорио недовольно поджимает губы. Всё же он сын своей семьи, и как бы не ненавидел родственников — пользовался имевшейся у него властью с лёгкостью. — Я знаю, что ты боишься потерять своё с трудом добытое место, но и ты пойми, мне не с кем здесь даже поговорить нормально, раньше хоть в школе с людьми общался, а теперь… Я обещаю за тебя поручиться в случае чего. Пожалуйста. Давай просто поговорим. Паладинайт прикрыла глаза, пытаясь решить, стоит ли идти на поводу у пациента и чем ей это может грозить. Он просит её нарушить медицинскую этику в угоду собственного эгоизма. Да, он практически не покидает стен клиники, и всё же… — О чём ты хочешь поговорить? — Спрашивает в конце — концов Леорио, чувствуя себя так, словно шагает в клетку ко льву. Шагает и впервые видит, как в голубых глазах Киллуа отражается радость.***
— А я говорю, что я против! — Орёт Золдик, пока его мать недовольно поджимает губы. Присутствовавшие при разговоре ведущий кибернетик и его помощница тихонько стояли у стенки, пока госпожа Золдик убеждала сына сдать семя в банк пока он здоров, чтобы не терять возможность продолжения рода. — Хоть здесь, но я тебе не уступлю! Хер тебе, а не внуки! — Мы ещё вернёмся к этому разговору, Киллуа, — тяжело заключает Кикио и элегантно поднявшись со стула для посетителей выходит из палаты. Врач следует за ней, намереваясь обсудить трансплантацию бедренной и лучезапястной кости, а также нескольких рёбер. — Киллуа, — тихо позвала Леорио, привычно присаживаясь рядом с парнем на край кровати. — Если и ты будешь убеждать меня, то знаешь, куда будешь послана, — пыхтит Киллуа, разгорячённый спором с матерью, продолжавшимся уже три недели. — Знаю, и всё равно скажу: у меня есть хороший знакомый в одном из центров, я могу попросить его сделать анонимное сохранение. Если боишься, что мать всё равно узнает, то можно на моё имя. — Озвучивает Леорио, понимая, что сейчас Киллуа может действовать на упрямстве и из желания насолить родственникам, но позже он может сильно пожалеть. А она слишком прониклась сочувствием к нему, изо всех сил желая помочь всем чем сможет. — Зачем тебе это? — Хмуро спрашивает парень, принявшись обдумывать предложенный вариант. — Или ты продумываешь хитрый план чтобы нажиться на моей семье? — Скажешь тоже, — хмыкнула Леорио, содрогаясь от перспективы хоть как-то перейти дорогу Золдикам. И тем ни менее, помогая Киллуа она раз за разом именно что мешает этой семье. Если они узнают — ей несдобровать, даже Киллуа не спасёт. — Просто не хочу, чтобы ты потом жалел, мало ли как жизнь сложится. — Ага, жизнь, которая больше не будет принадлежать мне. — Обреченно хмыкнул парень, прекрасно понимая к чему ведут все эти операции. Семья никогда не отпустит его, даже сломанный таймер их не остановил. — Ты подумай, пока не поздно. — Я подумаю… — Кисло соглашается Золдик, и ощущает, как Леорио бережно похлопала его по руке, на которой был сломанный таймер, подбадривая. Киллуа не спрашивал, сколько времени осталось на её таймере, но иногда он позволял себе позавидовать её соулмейту и начинал жалеть, что в порыве ярости и желании избавиться от семьи сломал собственный таймер. У него ведь оставалось не так много времени до момента встречи со своим соулмейтом. Почти столько же, сколько осталось жить.***
— Итого, уже сорок три процента организма подвергнуто трансплантации, — заключил врач, сверяясь с датападом. — Следующими вероятнее всего будут сердце и кровь, что повлияет на эндокринную и иммунную системы, а также гормональный фон и соответственно репродуктивную систему. Ещё раз информирую: в ближайшие дни возможно у вас последние шансы оставить после себя наследников. — Я уже сказал — нет, — припечатал Киллуа, тут же усмехаясь, — пусть братья отдуваются, а то всё с меня что-то требуют, даже на больничной койке. — Киллуа… — Попыталась Кикио, но столкнувшись со спокойным и уверенным взглядом сына резко развернулась и ушла. Врач тяжело вздохнул, понимая, что сделал всё, что мог. — Леорио, сообщи если его решение изменится, — попросил он, прежде чем покинуть палату. — Хорошо, — кивнула девушка, и так зная, что решение будет неизменным — в одном из банков на её имя уже была зарегистрирована ячейка с хранящимся там материалом. Они выбрали именно такой вариант, поскольку после признания Киллуа кибернетическим организмом он потеряет какую-либо самостоятельность, а так будет хотя бы шанс на принятие самостоятельного решения. — После этой операции я буду на пятьдесят процентов киборгом, — задорно произносит Золдик и потягивается. — Ещё немного и за человека считаться не буду. Смогу по праву считаться вещью семьи Золдик. — Не говори так, — поджимает губы Леорио, ощущая, как внутри всё сжимается и болит. Она знала, что близкое взаимодействие с пациентами до добра не доводит, и теперь в полной мере расхлёбывает последствия своего решения. Наблюдать за тем, как Киллуа теряет свою человечность было невероятно больно. Она искренне жалела о том, что так вышло и не понимала, почему жизнь столь жестока. Золдик, приметив, что Леорио поникла, и сам почувствовал себя неуютно. Ему не нравилось видеть печаль в её глазах. — Ладно. — Соглашается он и тут же добавляет: — интересно, а с новой кровью хуй так же стоять будет, как и сейчас? — Золдик, мать твою! — Тут же рявкает Паладинайт, отчаянно краснея и злясь при виде довольного выражения на лице парня и жутко жалея, что бить пациентов нельзя. Иногда Киллуа был просто невыносим.***
— Киллуа, — входя в палату, позвала Леорио, но не получив ответа и не увидев парня, повторила громче. За дверью, ведущей в ванную, послышался шум, прежде чем показался сам пациент. Увиденное заставило Леорио похолодеть от ужаса — как и чем Золдик вскрыл запястья её не волновало, главным было то, что с его рук стекала алая кровь, а сам он имел крайне задумчивый вид. — Кровь почти такая же, как и раньше, но представляешь, я ничего не чувствую. Мне не больно. — Спокойно говорил Киллуа, следя за тем как на пол одна за другой капают крупные капли. — С эмоциями будет так же? Я и их перестану чувствовать? — Киллуа… Черт! — Опомнившись, девушка спешит к шкафчику с первой помощью, по пути вызывая медсестер. Усадив пациента на койку, Леорио принимается оказывать первую помощь. Пусть его организм в большей степени синтетический, это не уменьшает рисков гибели. Прибежавшая тут же медсестра была мигом отослана за врачом — у Золдика отказывала нервная система, требовалось срочное вмешательство. — Ты так ничего и не сказала, но, знаешь, мне почти не страшно. Наверное, я уже просто смирился. Ещё пару процентов и всё, я… — Прекрати! — Кричит Леорио, понимая, что в горле ком, а из глаз капают слезы. Она почти не видит, что делает. Ей слишком больно и обидно. Этот парень стал ей невероятно дорог, и пусть при других обстоятельствах они бы даже не заговорили, но черт подери, она очень хотела, чтобы он задержался в её жизни на гораздо больший срок, нежели отпущенный ему. Будь он человеком или киборгом — не важно. Киллуа смотрел на Паладинайт и слова больше сказать не мог. Он ни разу не видел, чтобы Леорио плакала, тем более так горько и отчаянно, словно не он разворотил себе запястья, а ей выпотрошил душу. — Прости, я… — Слова застряли в горле, да и произнести он их всё равно бы не успел — примчался врач, тут же отстранив ревущую белугой Паладинайт. Так паршиво Киллуа себя ещё никогда не чувствовал.***
— Как ощущения? — Интересуется Леорио, наблюдая за тем, как Киллуа медленно учится заново двигаться. Операция по замене нервной системы была долгой и сложной, разделенной на несколько этапов и к счастью прошедшей успешно. — Странно, словно всё тело не моё, и какое-то… Не знаю, лёгкое, что ли? Или онемевшее… — Ничего, со временем освоишься, — улыбается девушка, делая пометки в датападе, — при соблюдении всех рекомендаций скоро сможешь даже бегать. — А ещё прыгать и танцевать. — Обязательно. Киллуа замирает на месте, вглядывается в лицо улыбающейся ассистентки его врача и понимает, что очень хотел бы закружить её в танце, подхватить на руки и покружить, чтобы она весело смеялась, глядя ему в глаза и обхватив его лицо ладонями — поцеловала. — Леорио, — позвал он осторожно, заранее зная ответ. — М? — Отвлекается она от планшета и улыбается, ожидая продолжения. — Давай станцуем. — Что? — Говорю, давай потанцуем. — Киллуа отчетливо видит, что она всё прекрасно услышала с первого раза, и тем ни менее повторяет, не надеясь особо, что она согласится. Только вот, девушка мягко улыбается и откладывает датапад на стул. — Хорошо, давай потанцуем.***
— Леорио, ты же понимаешь, что это не этично и… — Я знаю, — прервала и так затянувшуюся лекцию девушка. — По-хорошему я должен тебя отстранить, я и раньше замечал, что ты слишком лояльна к Золдику, но и подумать не мог, что всё так плохо, — врач потер переносицу, — у тебя осталось каких-то пару недель до встречи с соулметом, а ты тут драму развела по тому, кто скоро прекратит считаться человеком. — Я знаю, — куда грубее произнесла Паладинайт, всё прекрасно осознавая, и от этого было ничуть не легче. Вчера они с Киллуа танцевали в зале для ЛФК, и вот ведь незадача, очень не вовремя заглянул врач, теперь отчитывающий её. — Ты хоть понимаешь, что будет, если Золдики узнают? Они тебя в порошок сотрут, и меня заодно, потому что недоглядел за сотрудниками. — В связи с тем, что я была скомпрометирована, если хотите, я напишу заявление на увольнение, только… Могу я довести пациента Киллуа Золдика до его признания киборгом? –Чувствуя, как внутри всё колотится, просит Паладинайт. — Пожалуйста.***
— Леорио? — Спрашивает парень, стоило девушке зайти в палату. Он только-только очнулся после наркоза — ему заменили глаза на кибернетические, матушка долго добивалась того, чтобы они были идентичны его собственным. — Я тебя по шагам узнаю. Сегодня ведь снимем повязки? — Да, Киллуа, сегодня подключаем новые импланты к твоей не менее новой нервной системе. — Улыбается девушка. — А сейчас я проведу осмотр, так что не дергайся. — Без проблем, тем более, что смысла дергаться и нету — осталась имплантация чипа в голову и всё. — Усмехается Золдик и чувствует, как прогибается кровать от веса присевшей Леорио. — Есть какой-нибудь дискомфорт? — Задаёт она уточняющий вопрос, пытаясь сосредоточиться на работе, а не уйти в затапливающее её отчаяние. С каждым днём ей становилось всё тяжелее находиться рядом с Киллуа, и не потому, что совсем скоро случится страшное, непоправимое событие, а потому что это произойдет с человеком, которого она полюбила. — Чего молчишь? — Ага, тебя не вижу. — Улыбается Киллуа, отвлекшись от попытки запомнить каждое легкое прикосновение девичьих пальцев, снимающих повязку с его глаз и дрогнувших, стоило ему ответить на вопрос. Он слишком хорошо изучил её за время, проведенное вместе, и прекрасно видел, как сильно Леорио полюбила его и теперь мучается от этого. И самое ужасное во всей этой ситуации для него было то, что он сам полюбил Паладинайт не менее сильно. Только вот, он уже практически не был человеком, а у неё на запястье продолжал тикать таймер. — Леорио, сколько тебе осталось до встречи с соулмейтом? — Недели две, — она не пытается сделать тайну на пустом месте, хотя со стороны Киллуа довольно грубо и неприлично задавать подобный вопрос. Просто ей как-то не хочется даже думать о том, что через две недели она встретит человека, который может стать ей гораздо дороже Золдика. — А что? — О, а мне в это время как раз семьдесят процентов добьют, — ухмыляется Киллуа максимально беззаботно. — Да… — соглашается Леорио, хотя внутри её всю коробит. — Интересно, какой номер присвоят… Кстати, а имплант в голове может отключить эмоции? А ещё лучше бы стереть память. Вот родственнички будут злиться… — Не говори так, пожалуйста, — хмурится Леорио. Ей иногда казалось, что лучше бы Киллуа злился, истерил, громил мебель, но не так спокойно и весело говорил о том, что его ждёт. — Ну не ныть же мне, — фыркает в ответ парень, а потом осторожно поднимает руку и очень медленно пытается найти в пространстве сидящую рядом девушку. Леорио внимательно следит за тем, как ладонь Золдика неловко натыкается на её ключицу, и если бы она хотела, то отстранилась бы, но она не хочет. Ощущает себя полнейшей мразью, чувствует, как внутри всё разбивается на части, но позволяет Киллуа касаться своей шеи и лица. Прикрывает глаза, когда его пальцы нежно касаются кончиков ресниц. — Леорио, ты что? Ты плачешь? — Киллуа замирает, ощутив, как подушечек пальцев коснулись потекшие из глаз девушки слёзы. — Я… Прости, я не должен был. Прости, пожалуйста… — Всё нормально, — улыбается Паладинайт и хватает отдернутую от её лица ладонь своей. Практически полностью синтетическая рука холоднее, чем живая, человеческая, но она уже привыкла и совершенно не замечает этого. — Просто… Господи, это так глупо, но я бы очень хотела, чтобы твой таймер не был сломан, чтобы… Чтобы где-то на улице, или в кафе, или… да где угодно, наши таймеры… Чтобы они остановились одновременно. Киллуа просто притягивает девушку в объятья, практически затаскивая к себе на колени и обнимая настолько крепко, насколько было возможно, чтобы не навредить, а она цепляется за его плечи худыми пальцами и ревет. — Прости… Прости меня, пожалуйста, — шепчет Золдик, понимая, что сам, по собственной глупости, лишил себя даже малейшего шанса на то, что Леорио могла бы оказаться его соулмейтом. Если бы он тогда не вспылил, если бы не полоснул ножом по таймеру… — Ты не виноват, — всхлипывает Паладинайт, не зная, что он виноват. Виноват перед ней так сильно, что ничто не способно искупить его вину. Пусть они бы никогда и не встретились, если бы он не сломал таймер, но никто из них не проходил бы через всё это. — Прости. — Вновь извиняется он и оставляет на виске девушки бережный поцелуй. Если бы он не сломал таймер, то никогда бы не встретил её. И от этого Киллуа ненавидел себя ещё больше, ведь был счастлив как никогда раньше.***
Кикио Золдик орала чуть ли не с пеной у рта, грозилась подать в суд, уничтожить нахалку, посмевшую изменить пакет документов, отправляемых в департамент контроля кибернаселения. А Леорио смотрела на неё и ничего не слышала. Она просто чувствовала, как покалывает таймер с момента, как она вошла в переговорную залу и с содроганием ждала, что кто-то из представителей департамента обратится к ней с просьбой поговорить не только о том, что она теперь ответственна за киборга с серийным номером KL-II-001-Z. — Если мой внук Вам надоест, Вы всегда можете его вернуть, — ухмыльнулся присутствующий старик — Зено Золдик, дедушка Киллуа. — Кикио будет рада. — Я его не верну. Нет. Нет, он мой! — Словно бы только опомнилась Паладинайт, и увидела, как Зено расхохотался. — Сильва, забирай свою истеричку! Я запрещаю вам пытаться оспорить всё произошедшее! — Припечатал старший Золдик. — Пока я глава семьи, можете не волноваться. Я всегда буду вам рад. — Отец… — Нахмурился более молодой мужчина, отец Киллуа — Сильва. — Хватит. Вы и так уже наворотили дел, скрыли от меня всё, что происходит с моим внуком… За границу они его отправили, свободу дали, надо же… А я и поверил, старый дурак… Леорио! — Д-да? — Завтра жду вас на ужин, в шесть. Киллуа, ты знаешь где. — Распорядился глава семьи, покидая переговорную первым. За ним последовали Сильва и Кикио, хмурые и обдумывающие всё, что произошло. — Леорио, подойдите пожалуйста, необходимо обсудить ещё некоторые детали, — попросил представитель департамента, и Леорио содрогнулась. Она тут же оглянулась на Киллуа, мягко и печально улыбающегося ей, словно отпускающего и принимающего всё. Ей так захотелось схватить его за руку и убраться из кабинета подальше… — Да, конечно, — Паладинайт подошла ближе к представившемуся ранее как Курапика Курута парню, чувствуя себя словно бы на плахе. Жутко хотелось почесать предплечье, желательно расчесать его в кровь, выдрать ногтями появившиеся там буквы, но она только поправляет рукав медицинского халата. Курута всё говорит и говорит, рассказывает ей какие документы ещё необходимо собрать и оформить, какие меры безопасности стоит установить, в какие организации в дальнейшем подойти и в конце своего спича просто отдаёт тонкую папку и ключ-карту, прежде чем распрощаться. Леорио ошарашено смотрит ему в след. — Твоё счастье, Паладинайт, что старик Зено благосклонен к внуку, — хлопает её напоследок по плечу врач, всё это время отвечавший за Киллуа. — Идите отдохните, и да, заявление я пока что не подписывал. — Спасибо… — Тихо бормочет Леорио, и лишь через несколько мгновений понимает, что в комнате осталась только она и Киллуа. Обернувшись к парню, внимательно следящему за ней, Леорио осторожно закатывает рукав халата и нервно смеётся, глядя на изменившийся таймер. Киллуа, видя, что девушка попросту скатывается в истерику, в несколько шагов приближается к ней и обнимает. При чём как раз вовремя — ноги девушки подкосились, и она стала оседать на пол, так что Золдик осторожно сел вместе с ней, опасаясь даже спросить, что же там такого на её таймере. Случалось, что таймер просто замирал на нулях, сообщая, что вот сейчас ты мог бы встретить свою вторую половинку, но увы, она уже умерла. И от этой мысли Золдика затопила надежда, при чем такой силы, что стало страшно и мерзко. Ему безумно хотелось, чтобы на счётчике Леорио виднелись леденящие душу нули. — Это… Это должно быть… Должно быть шутка, — сквозь смех и слезы говорила Леорио, словно не веря собственным глазам. — Киллуа, это просто невозможно… Я никогда… Никогда о таком не слышала… Ты посмотри… Киллуа, ты только посмотри! — В голос девушки наконец-то проникла радость, и Золдик осторожно повернул голову к подсунутой ему чуть ли не под нос руке. KL-II-001-Z Его серийный номер. Эта надпись была гораздо лучше, чем злополучные нули. Эта надпись была доказательством, что он не зря в тот день сломал таймер.