Дарующая нежность (сборник)

      Киллуа знал, что Леорио свойственно сделать какую-нибудь глупость, а потом с гордым видом говорить, что так и было задумано. С этой чертой подруги он познакомился ещё на экзамене, и при каждой новой встрече лишь убеждался, что хоть раз в сутки, но девушка что-то да вытворит. Порой это было даже забавно, когда не создавало проблем, да и как заметил Золдик — со временем таких ситуаций стало происходить всё меньше и меньше, и то лишь в кругу друзей, за его пределами девушка была собрана и словно бы постоянно готова к бою. Леорио не спотыкалась на ровном месте, не ляпала что-то раньше, чем подумает, не лезла на рожон с незнакомым противником, да и в целом, стала соответствовать тому, кем являлась — одним из выдающихся исследователей Темного континента. Он понимал, что после такого остаться прежним невозможно, но иногда, глядя на подругу в рабочей обстановке, она казалась ему незнакомкой и так и хотелось, ухватив её за плечи — хорошенько тряхнуть и что-нибудь крикнуть, чтобы она пришла в себя.       Что поделать, но Золдик терпеть не мог эту её занудную и ответственную сторону, когда она сутками не вылезает из кабинета и лабораторий, зарывшись в бумажки. Отправляясь с новой экспедицией на Темный континент он и Гон рассчитывали, что всё будет иначе, что они все вместе будут путешествовать и узнавать неизведанное, а получилось, что и Леорио, и Курапика — важные шишки, практически не покидающие свои посты.       И каково же было его удивление, когда после возвращения Леорио с центральных земель, он приметил что-то странное в поведении подруги — прям нутром чуял, видел в её мимике и движениях то самое «всё так, как и задумано». Узнать ответ удалось довольно быстро — стоило подруге открыть рот и заговорить. Во-первых — речь немного изменилась, словно ей было непривычно говорить, во-вторых — послышался совсем тихий, но различимый стук, и в-третьих — он заметил металлический блеск между девичьих губ.       — Ты сделала пирсинг языка? — Пока Киллуа переваривал увиденное и услышанное, Гон не стесняясь подлетел к Паладинайт и разве что в рот ей не заглянул, чтобы убедиться. Девушка на это только неловко рассмеялась и показала язык — и правда, металлический шарик отчетливо блестел посреди языка, и Киллуа тут же прикипел к нему взглядом. Видеть проколы на теле ему доводилось множество раз, и самые разные, но отчего-то пирсинг, сделанный подругой, вызвал странное ощущение внутри. Ощущение, которое стало возникать каждый раз, когда он видел этот чертов пирсинг.       Слушать Леорио стало просто невыносимо, мозг отказывался воспринимать её слова, а через пару дней такого витания в облаках наконец-то сформировался вопрос, который ещё больше озадачил: а целоваться с пирсингом удобно? Опыта у него было достаточно, чтобы знать, какого это — целоваться, как никак молодой и симпатичный, многие девушки были не против провести с ним время, но всё равно разум неумолимо возвращался к одной и той же мысли о пирсинге языка. Металл будет чувствоваться? А мешать? Или это добавляет ощущений? Хотелось знать, но среди знакомых лишь у Леорио был такой пирсинг, а раньше с ней они не поднимали столь щекотливые темы — никто не лез в личную жизнь друг друга.       До этого момента.       — Леорио, а зачем ты язык проколола? — Начав издалека, спросил во время тренировки Золдик, чем выбил подругу из колеи и она, сбившись со счета и споткнувшись — запуталась в скакалке.       — Что? Зачем? — Переспросила девушка, не сразу сообразив, что правильно расслышала вопрос, но взглянув на серьезного парня выпуталась из скакалки и тяжело вздохнув убрала со лба прилипшие пряди волос. — Да так, проспорила одной знакомой, а ей как раз нужна была модель для прокола языка — пирсинг сейчас набирает популярность, вот она и затеяла всё это. Ну, а я не стала возражать, надоест — сниму. Смотрится всё же прикольно, мне нравится. — Леорио, улыбнувшись, облизала пересохшие губы.       — Да, прикольно, — согласился Киллуа, понимая, что ответ нисколько не утолил его любопытства, а мелькнувшее украшение вообще сбило с мысли. — А…       — Что? — Девушка склонила немного набок голову, не понимая, чего Киллуа не договорил.       — Ничего. — Буркнул Золдик, не особо представляя, как спросить — перед глазами всё ещё виделось то, как подруга облизала губы.       — Что, хочешь себе проколоть?       — Нет, просто интересно кое-что.       — Дай угадаю… Удобно ли целоваться? — Усмехнулась Паладинайт, и при виде того, как охотник покраснел — расхохоталась.       — Не вижу ничего смешного.       — Ты просто не первый уже спросил. — Мягко улыбнувшись, ответила девушка. — Да нормально, мне не мешает, и никто ещё не жаловался.       — Вот как… — Пробормотал Золдик, несколько напрягшись от того, что подруга так легко об этом сказала. Он знал, что у неё были отношения, но они на удивление скоро заканчивались — парни редко выдерживали конкуренцию с ним, Гоном и Курапикой, о которых Леорио заботилась порой слишком уж сильно, но в особенности они сдавались, когда видели насколько ответственно Леорио относится к работе. Как она однажды пожаловалась: ей заявили при очередном расставании, что она как мать с тремя детьми, от которых не может и на шаг отойти, а вместо мужа у неё работа. Хотя, как казалось Золдику, у них вполне обычная дружба, да и Леорио спокойно отвлекалась от дел, когда они приходили.       — Но вообще пирсинг это на любителя, как говорится, пока не попробуешь — не узнаешь, — подмигнув, девушка спокойно связала скакалку и как ни в чем не бывало пошла к скамейке, где оставила небольшое полотенце.       Золдик же серьезно задумался над словами подруги. Целоваться ему не особо нравилось — многие его пассии либо блеском губы красили, отчего-то считая, что это добавляет сладости поцелую, хотя блески были отвратительны на вкус, в отличии от запаха, хотя и запах… Некоторые девушки выбирали тошнотворно сладкие духи, отчего-то считая, что раз он любит сладкое, то это им поможет. Про постель иной раз и вовсе вспоминать не хотелось. Он не считал себя асом, но кое-что умел, а вот то, что в попытке произвести впечатление девушки порой слишком увлекались тем, чтобы хорошо выглядеть и красиво постанывать…       Конечно, может, такие девушки только ему попадались, и они так пытались удержать его внимание, демонстрируя себя с наилучших, по их мнению, сторон, но увы, этим они добивались совершенно иного эффекта, отчего и стали о нём бродить нехорошие слухи, мол, меняет девушек как перчатки. Что поделать, если они быстро ему наскучивали и в отличии от Гона он не умел заканчивать свои интрижки тихо и мирно, на положительной ноте — обязательно была ссора, где девушка пыталась выяснить, почему к ней потеряли интерес после пары-тройки ночей.       И тем ни менее, даже имея неплохой опыт за плечами, мысль о поцелуе с пирсингом никак не желала покидать светлую голову.       Дошло всё до того, что в один момент Киллуа настолько углубился в свои размышления, что словил себя на совсем другой мысли — он рассматривал губы подруги, пока она отчитывала одну из медсестёр, принесшей не те папки и полностью перепутав какие-то результаты исследований.       В меру пухлые, с чувственным абрисом, алые от помады, которой девушка красилась при хорошем настроении, а между ними то и дело мелькает этот чертов серебристый пирсинг.       «Вот и как узнать, когда только у неё этот дурацкий пирсинг и есть?» — Вопрос, ставший сам по себе ответом, озадачил Золдика и преобразился в совсем другой. — «А как целуется Леорио?»       Совершенно бредовый и несуразный вопрос, ведь Леорио была его подругой, да и не рассматривал он её как девушку — шутка ли, знакомы уже больше семи лет, и ни разу в её адрес не возникло ни единой мысли, чтобы расценить её как девушку. И вот пожалуйста: сидит и думает о том, как она целуется.       Тяжело вздохнув, Киллуа улёгся головой на стол и прикрыл глаза.       — Прямо попросить, что ли? — Задумчиво проворчал парень, понимая, что в самом худшем случае она над ним просто поржет.       — Что ты там уже просить собрался? — Хмыкнула Леорио, уложив папку на стол и с насмешкой глянув на друга, сидящего в её кресле и улегшегося головой на бумаги, разложенные на столе в рабочем беспорядке. Золдик взглянул на неё задумчивым взглядом, взвешивая все за и против, а потом самым несчастным тоном, на который был способен, выдал:       — Да мне твой пирсинг покоя не даёт…       — В смысле? — Не поняла Паладинайт, как её украшение может не давать покоя другу. — Он никак тебе мешать не может, штанга ведь у меня во рту, а не у тебя.       — Вот именно, — вздохнул Киллуа, и только увидев шок на лице подруги, понял, как его слова звучат со стороны и отчаянно покраснел. — Я не это… Точнее… Господи…       — Я поняла, не продолжай, — прикрыв ладонью глаза, пробормотала Леорио. Она понимала, что Киллуа имел ввиду совершенно другое, но всё равно почувствовала себя неловко. Иногда Киллуа умудрялся выбить её из колеи своей прямолинейностью, вынуждая чувствовать себя крайне глупо.       Киллуа, видя реакцию подруги, тяжело вздохнул и спрятал лицо за сгибом локтя, все так же продолжая лежать головой на столе. Отчего-то стало ужасно стыдно и из головы исчезли все слова.       — Кхм… Ты всё же задумался о том, чтобы себе проколоть язык, да? — Паладинайт попыталась перевести тему немного в другое русло. — По опыту могу сказать, что сперва непривычно, но когда освоишься…       — Да нет же! — Взвился Золдик и аж поднялся со стола, раздраженно сверля подругу взглядом. — Я думал, какого это — целоваться с тем, у кого пирсинг!       Леорио подвисла на миг, моргнула, обдумала услышанное и уже на сей раз сама покраснела.       — Блять, Киллуа, ты заинтересовался темой явно не вовремя. — Она прекрасно знала, насколько друг любопытен и азартен, а также знала, что на базе лишь у неё одной язык проколот. Киллуа так же об этом был в курсе, и выводы напрашивались сами собой. — Так что это… Если найдешь того, кто согласится проколоть язык, я конечно могу сделать прокол… Но лучше дождись, когда вернешься на Центральные земли и…       — Да знаю я, — проворчал Киллуа. — Только следующий Кит отправится через два месяца, и планов в ближайшее время отправляться назад у меня нет, а интересно мне сейчас. И из тех, кого я знаю — вряд ли кто-то согласится.       — Но это не повод доставать этим интересом меня!       — А я что, виноват?!       — Да я же не говорю, что виноват! Просто, это странно.       — Знаю, но мне очень любопытно.       — Любопытство кошку сгубило, так что давай, переключайся на что-нибудь другое. Слышала, ты с Гоном в последней экспедиции достали несколько артефактов…       — Не переводи тему, — хмуро попросил Золдик. — Хуже сделаешь.       — Да куда уж хуже? Хочу напомнить тебе, если ты забыл: мы — друзья. А друзья даже из любопытства не целуются. — О том, что сама она первый раз именно с другом поцеловалась впервые — не стала уточнять, это было, во-первых, аргументом, который закопает именно её, а во-вторых, детская влюбленность в Пьетро давным-давно прошла и не считается, оставшись грустным воспоминанием.       — Зато друзья помогают друг другу!       — Не в таких вопросах! Ты, видимо, ещё не дорос, чтобы понимать такие детали!       — То есть я не дорос?! — Возмутился Киллуа и вскочил на ноги. — Я, по-твоему, всё ещё ребенок?!       — Судя по поведению — да!       Стиснув кулаки, Золдик еле сдержался, чтобы не наговорить каких-нибудь обидных вещей подруге. Они уже проходили пару раз через крупные ссоры, при чем совершенно идиотские, и мирить их приходилось Гону, но от одной только мысли, что придется посвятить его в подробности нового конфликта — возникало отторжение. К тому же, это отличный способ доказать, что он взрослый и способен вовремя промолчать, а не как раньше — с дуру высказать всё что думает.       Золдик хотел было сказать ещё что-нибудь, но наткнулся взглядом на алые губы девушки, сжатые в тонкую полоску, и тут же передумал. К сожалению, интерес к поцелую с пирсингом никуда не исчез, напротив, лишь разросся. Хоть хватай подругу за шею и притянув к себе…       — Блять… — Вздохнул Киллуа и поспешил убраться из её кабинета. Вот уж что-что, а такое подруга точно не простит. Она терпеть не может, когда кто-то принуждает её к чему-то, это даже в работе прослеживается — она до последнего спорит с Чидл, пока та не согласится хотя бы на часть её условий.       Надо было отказаться от тупейшей идеи поцеловать подругу, чтобы утолить любопытство, но чем больше Киллуа противился интересу, тем хуже становилось. Он даже согласился на внеочередную вылазку в неисследованные земли, лишь бы не видеть Леорио и её дурацкий пирсинг, рассчитывая на то, что перегорит, но как на зло — ему стало сниться, как он её целует, а по возвращению на базу стало всё ещё хуже. Стало казаться, что он попросту помешался, а подруга, явно чувствуя его пристальный взгляд, стала и вовсе его избегать.       — Вы опять поссорились? — Обреченно уточнил Гон, заметив, как Леорио обходит Киллуа по широкой дуге.       — Пока ещё нет, — отозвался Золдик, понимая, что ещё немного, и у него поедет крыша, а там уже будет плевать на всё. Поцелует, даже если девушка будет против, потому что ему нестерпимо хотелось коснуться её губ.       Гон лишь тяжело вздохнул, понимая, что если ситуация не разрешится сама собой, то ему опять придется выступать в роли переговорщика.       Киллуа же серьезно задумался над тем, как бы склонить подругу добровольно поцеловаться. Для начала, стоит её где-нибудь выловить и поговорить…       — Леорио, — всё же перехватив врача через пару дней в одном из тихих коридоров, Киллуа, широко и добродушно скалясь, принялся воплощать пришедшую в голову идею. Раз не получается миром, то вариант только один: довести девушку до той точки, когда она попросту сдастся, поцелует его, он наконец-то утолит интерес и всё вернется на круги своя. Потом может и вовсе посмеются над всей этой идиотской ситуацией. — Я поговорить хотел.       — Нет. — Тут же отрезала девушка, прекрасно понимая, что Киллуа решил её всё же дожать. Она его прекрасно за семь лет изучила, и знает, что если он что-то хочет, то всеми силами добивается.       — Я ещё даже ничего не сказал…       — Если это не слова о том, что ты передумал и успокоился — даже слышать не желаю.       — А ты послушай. — Золдик вытащил из кармана золотую монету, которых полно было в руинах, на которые они порой натыкались во время вылазок. — Если выпадет орёл — я тебя поцелую, если решка — ты меня.       — Иди нахер! — Рявкнула Паладинайт и со всей дури огрела парня папками, которые держала в руках. Золдик от такой реакции аж опешил и, выронив монетку, тупо уставился на подругу. Леорио была чертовски зла: карие глаза из-за расширившихся зрачков казались почти черными, губы приоткрыты, а сама она дышит тяжело, явно пытаясь не сорваться и не высказать ему всё, что думает по поводу такой идеи. — Придурок!       Поставив так своеобразную точку в их коротком разговоре, девушка пошагала прочь, а Киллуа подумал о том, что, когда подруга злится — поцеловать её хочется ещё сильнее. Определенно, ему начинало нравиться происходящее. А ведь раньше он и не думал о том, что разъяренная девушка может выглядеть так маняще. Более того, он и подумать не мог, что именно Леорио может быть столь привлекательна.       Осознание этого удивительным образом изменило отношение к подруге. Он стал замечать то, что раньше в упор не видел, хотя столько лет был с ней знаком. Даже интерес к пирсингу немного померк, поскольку ему стало интересно всё, что было связано с девушкой. Он хотел узнать больше.       В следующий раз довести Леорио удалось тем же вечером, дождавшись, когда она будет идти из лазарета к своей комнате. Она объясняла недавно прибывшим медсестрам, которых наконец-то допустили к более серьезным делам, как оказывать первую помощь, и идея в его голове родилась сама собой.       — Киллуа, ты конечно извини, что я тебя ударила, но если ты опять…       — Не опять, а снова, — ухмыльнулся парень, подстроившись под шаг девушки и идя рядом. — Такое дело… Я конечно не медицинский манекен, но ты бы могла потренировать искусственное дыхание на мне.       Леорио остановилась посреди коридора и принялась сверлить друга тяжелым взглядом, отчаянно сдерживая ругательства. То, что Киллуа мог втемяшить себе что-то в голову и идти напролом не хуже Гона она прекрасно знала, и относилась с пониманием, но этот случай был из ряда вон выходящим.       — Не знаю, где ты нахватался таких идиотских фраз, но, пожалуйста, прекрати. Я не хочу ругаться.       Было в голосе девушки что-то такое, отчего Киллуа почувствовал себя странно. Вот, вроде бы она и раньше просила что-то не делать, но сейчас… Сейчас её тон и просьба воспринимались совершенно иначе. Совсем как когда она разозлилась, и Киллуа словил себя на ощущении, что внутри всё напрягается, а желание узнать больше становится невероятно сильным.       — Иди, отдохни и успокойся, развейся, в конце концов, с кем-нибудь, но от меня — отстань. Я тебе не очередная твоя поклонница. — Леорио уже собралась уйти, даже два шага сделать успела, но Киллуа перехватил её за руку, остановив.       — Не хочу. — Хмуро произнёс охотник, от одной лишь мысли пойти развеяться, испытав отвращение, хотя раньше такой проблемы не было. Образ Леорио словно намертво въелся в его суть, и попытаться её кем-то заменить казалось кощунством.       — Если ты меня сейчас не отпустишь — я тебе руку сломаю, — предупредила Паладинайт, не представляя, что делать. Одно дело, когда её доставали те, кто слабее — долбанула разок, и всё. Золдик же был сильнее, и угрожать ему было пустым делом, но хотя бы попытаться она должна была.       — Если ты не согласишься поцеловаться, то я не отстану.       — Вот ведь пристал… — Цыкнула девушка, прежде чем в несколько движений выбить другу локтевой сустав, отчего его пальцы, держащие тонкое запястье — разжались, давая ей возможность уйти, раздраженно пыхтя себе под нос о ненормальных проявлениях упрямства. У неё конечно были мысли, почему Киллуа так себя ведет, но это казалось самым настоящим бредом.       Золдик с легким недоумением посмотрел на обмякшую руку и как ни в чем небывало вставил сустав на место. К собственному удивлению он не ощутил злости, лишь какое-то искристое веселье.       — Буду считать это согласием, — усмехнулся он в пустоту коридора, прежде чем насвистывая незамысловатый мотив отправиться к себе. Определено, ему безумно нравилось происходящее. Нравился идиотский пирсинг, с которого всё началось, нравились губы и глаза подруги, нравилось то, как она злится и упирается. Во всей этой ситуации был один огромный минус — Киллуа так и не понял, что ему нравился Леорио в целом.       О том, какие будут последствия у его «нравится», Киллуа совершенно не думал, в отличии от Леорио, которая довольно быстро сообразила, чем грозит такое утоление интереса для дружбы. Хоть до этого момента с пирсингом они и не лезли в личную жизнь друг друга, но и до неё доходили слухи о похождениях друга. Как минимум, когда очередной жертвой его внимания стала одна из медсестёр, решившая, что такую красавицу как она точно не посмеют бросить, хотя её предупреждали, что интрижки Золдика долго не длятся, тут волей не волей, но будешь в курсе подробностей. И не суть, что девушки липли к нему сами, а он и не особо против был, но она-то даже мысли не допускала, чтобы повиснуть на ком-то из друзей. Признавала, что каждый из них симпатичный и видный парень, но она прекрасно видела их отношение к себе, а тут Киллуа словно переклинило ни с того ни с сего. Это вызывало странное ощущение.       С одной стороны, можно было бы снять пирсинг, и проблема решилась бы сама собой, раз именно это украшение не давало ему покоя, но вот загвоздка: украшение ей самой нравилось, да и так поступить всё равно, что признать поражение, но делать было нечего, и пришлось принять решение, которое сохранит нервы. По крайней мере, Леорио очень надеялась на то, что дело лишь в пирсинге.       На следующий день, как бы Киллуа не приглядывался, но украшения в языке подруги не заметил. К несчастью, Леорио постоянно была в чьём-то обществе, и спросить не было возможности, и насколько он помнил — тренировка у подруги уже прошла, а следующая только завтра.       Вывод напрашивался сам собой — опять надо вылавливать в течении дня, потому что до следующего дня он просто не вытерпит. Он просто места не находил себе       Более-менее подходящий момент нашелся, когда девушка вернулась в свой кабинет в компании одной из медсестёр, а то, что эта медсестра была той, с кем он как-то крутил интрижку — было абсолютно безразлично.       — Нам надо поговорить. Вон, — чуть ли не рявкнул Золдик, стоило переступить порог кабинета, и раздраженно глянул на бедняжку, тут же растерявшуюся и несчастно глянувшую на свою начальницу. Леорио лишь тяжело вздохнула и, взмахнув рукой, отпустила бедолагу. Медсестра шустро шмыгнула мимо охотника, который когда-то казался чуть ли не принцем на белом коне. — Где?       — Что? — И так зная, о чём говорит друг, спокойно уточнила Паладинайт. Видеть Киллуа злым ей уже доводилось, при чем не раз. — А, ты про пирсинг. Сняла. Он жить мешал.       — Или это я мешал?       — От части. Он мешал тебе, вот я и избавилась от него, чтобы не нервировать ни тебя, ни себя.       Киллуа зло смотрел на спокойную подругу, и злился он не столько потому, что она избавилась от пирсинга, а от причины, по которой украшение мешало. Мешал ей не пирсинг, а именно он, Киллуа. И, сняв украшение, она попыталась избавиться от него.       — Вот как…       — Так что живи спокойно, — улыбнулась девушка, надеясь, что уж теперь-то конфликт исчерпан. Может, сними она украшение сразу, то это и сработало бы, но интерес Золдика уже не был ограничен только им. Поэтому, он, сорвавшись с места, обогнул рабочий стол и резко развернул кресло, в котором сидела девушка. — Да что опять не так?!       Золдик молча уставился на губы подруги, на сей раз не подведенные алой помадой. Если Леорио права, и дело лишь в его интересе к пирсингу, то какого черта его не отпустило? И почему взбесило то, как она решила проблему? Она же совершенно не посчиталась с его чувствами.       — Киллуа?       Его собственное имя, слетевшее с губ подруги, стало спусковым крючком, и прежде чем он понял, что творит — подался вперед и прижался к мягким губам в жадном поцелуе. Поцелуе, наполненном его инициативой и желанием. Поцелуе, ответ на который он не получил — девушка с силой оттолкнула его, вынуждая отстраниться.       — Сумасшедший…       — Да, — согласился Золдик, чувствуя себя в равной мере счастливым и опустошенным. У Леорио мягкие губы, раскрасневшиеся от его действий, и блестящие темные глаза, в которых он мог поспорить, что видит собственное отражение. В этот миг у него лишь одно желание, чтобы она всегда смотрела только на него. Чтобы думала лишь о нём. Чтобы принадлежала лишь ему. Это желание было таким незнакомым и ярким, сильным, что не в силах удержаться, он приближается к пытающейся вжаться в спинку кресла подруге и обнимает, запустив широкие ладони ей за спину. Леорио даже двинуться побоялась, совершенно не представляя, что ещё может выдать Золдик. Она чувствует его горячее дыхание на своей шее и совершенно не представляет, что делать. — Я хочу тебя поцеловать. С пирсингом или нет, не важно. Просто хочу.       — Просто хочешь, — повторила девушка, и от его слов стало паршиво на душе. Знает она, чем заканчиваются эти «просто». Насколько стремительно и ярко возникают, настолько же резко и затухают, оставляя после себя хорошо если просто неловкость. Она бы могла понять, если бы он сказал, что влюбился, что чертова побрякушка просто позволила взглянуть на неё иначе, но он сказал, что ему «просто хочется». Эти два слова вызвали странную обиду, словно она всё же надеялась на то, что у него возникли к ней чувства. Да что там, она боялась надеяться, потому что знала, чем рискует. — Убери от меня свои руки, пока я их тебе действительно не переломала.       Киллуа замер, впервые слыша в свой адрес от подруги слова, наполненные таким холодом и… отвращением? От них стало больно.       — И выбрось эту дурь из головы, чтобы я больше не слышала подобного, пока я не выбросила тебя из своей жизни. — От своих слов самой было неприятно, но ощущать себя очередной «хотелкой» мальчишки было куда неприятней. Она по-своему любила каждого из друзей, заботилась о них в меру сил, и зная себя, понимала, что могла бы полюбить иначе. Она смирилась с тем фактом, что не может полюбить кого-то с первого взгляда, что ей надо хорошо узнать человека прежде, чем позволить в своей душе прорасти чему-то большему. И закапывать этот крохотный росток, возникший из-за слов и действий Киллуа, было до ужаса обидно.       — Леорио?       — Убирайся, — вновь попросила девушка, когда Золдик немного отстранился и на сей раз глядя ему в глаза, произнесла: — Пошел прочь! Видеть тебя не хочу…       Киллуа не понимал, что сделал не так. Всегда мягкая и добрая по характеру девушка никогда не гнала никого из своих друзей прочь, что бы ни случилось и как бы они не ошиблись. Так почему сейчас?       — Я тебе настолько противен?       Леорио могла бы сказать «да» — и не соврала бы, но и, ответив «нет» — тоже не соврала бы. Ей просто было безумно обидно, что друг, с которым она столько лет пробыла бок о бок, так ничего о ней и не понял. Что она искренне дорожила дружбой и боялась её потерять, а стоило этому случиться и попытаться взглянуть на него как на мужчину из-за его дурацкого интереса, как была расценена не более, чем очередное эгоистичное желание. Возможно, всё испортила как раз именно она, попытавшись найти смысл там, где его изначально не было.       — Уйди, — отвернувшись от Золдика, чтобы не видеть его лица, попросила Леорио, и для Киллуа это стало более чем ответом. Он даже сказать ничего не смог, настолько в груди всё сжалось от понимания, что Леорио он стал противен. Он давно не ощущал себя столь никчемным, поэтому молча отстранился и сделал единственное, что мог и что совпадало с просьбой подруги — ушел.       Даже напиться он был не способен, чтобы хоть как-то избавиться от гложущих душу чувств, разобраться в которых был попросту не способен. Что он сделал не так? Что не так сказал?       Гон нашел его в зале, колотящего грушу что было сил, уже кажется пятую по счёту. Друг попросту схватил его за грудки и хорошенько тряхнул, смотря крайне зло.       — Что ты сделал?! — Рявкнул Фрикс. Он пересекся с подругой в жилом комплексе, и то, как она выглядела и избегала ответов, дало понять, что что-то всё же случилось. Из-за работы подруга не плакала никогда, и будь это связано с кем-то посторонним — рассказала. Вариант был один — напряженная ситуация между ней и Киллуа всё же вылилась в ссору.       Киллуа взглянул на друга крайне спокойно, задумавшись о том, что Гон очень дорожит Леорио. Она ему напоминала Мито, такая же заботливая, о чём он не скрываясь поведал всем и каждому. Курапика тоже относился к подруге как к семье, упоминая, что она словно старшая сестра: немного ворчливая, но всегда приходящая на помощь. А Киллуа… Киллуа никогда их не понимал. Подруга и подруга. У него не было, с кем её сравнить и чей образ в ней найти. У него были друзья и этого было достаточно. Даже сейчас он не понимал, как относится к ней.       — Что ты ей сказал?! — Вновь крикнул Гон, требуя ответ.       — Я поцеловал её, — вяло отозвался Золдик, и увидел, как на лице друга отразился шок, прежде чем он отпустил его и отошел на шаг назад. — Но, кажется, я… Я ей противен.       — Настолько, что у неё глаза от слез опухли и покраснели? Что ещё ты сделал? Выкладывай. — Сложив руки на груди, потребовал Фрикс, понимая, что без объяснений ничего не поймет, и Киллуа ничего другого не оставалось, кроме как рассказать всё с самого начала. И чем больше Золдик рассказывал, тем больше друг с него ахреневал. Он, конечно, знал, что Киллуа довольно груб, и не раз отчитывал за то, что он холоден и жестокосердечен по отношению к девушкам, с которыми крутил короткие романы, но за то, что он сотворил сейчас, единственным желанием было начистить ему лицо от всей души. — Так вот почему все твои девушки были одного типажа…       — Чего? — Не понял Киллуа, отчего вдруг Гон заговорил про какой-то там типаж.       — Того. Я-то думал, что тебе просто нравятся высокие кареглазые брюнетки, а ты, идиот, просто искал в них Леорио.       Киллуа откровенно завис. Логика Гона порой не поддавалась пониманию. Гон, видя, что друг так и не понял — тяжело вздохнул. Из сложившейся ситуации будет крайне сложно выбраться, потому что Киллуа конкретно облажался, при чем даже не поняв этого.       — Ты забыл сказать Леорио о том, что любишь её. — С издевкой произнес Гон и увидел, как на лице Киллуа отражается работа мысли. — Что ты ей сказал?       — Что хочу поцеловать её.       — Почему?       — Из-за пирсинга.       — И?       — Я… Но… — Киллуа выглядел потерянным.       — Вот поэтому ты с девушками и не ладишь — ты их совершенно не понимаешь и главное — не говоришь с ними.       — Но я говорю с Леорио! Мы тренируемся вместе!       — И всё? Ты о ней хоть что-нибудь знаешь? Что ей нравится? Что не нравится? Почему у неё так мало друзей и много знакомых? Почему её отношения заканчиваются довольно быстро? — С каждым новым вопросом Киллуа мрачнел всё больше. — Ты о ней хоть что-то знаешь?       — Она любит кофе, — буркнул в конце концов Золдик, уцепившись за то, что подруга часто пила эту бурду.       — Она любит травяной чай, а пьёт кофе, потому что мало спит из-за работы. — Хмыкнул Фрикс, и видя, как окончательно поник друг — вздохнул. Всё же порой Киллуа был непроходимым идиотом. — Если бы не пирсинг, ты бы так ничего и не понял. Вообще никто бы не понял.       — Что мне делать? Я… Я не знаю. Я раньше никогда… И даже не понял… Проклятье…       Гон с жалостью посмотрел на друга, понимая, что воспитание семьи до сих пор мешает ему жить.       — Единственное, в чем я уверен, так это в том, что перед Леорио надо извиниться.       — И простого извини здесь будет недостаточно, да?       — Ага, так что слушай и запоминай, а там уже как решишь, такой результат и получишь.       Киллуа внимательно слушал друга, стремясь запомнить всё, что он расскажет о Леорио. Гон знал порой о Леорио такие мелочи, что становилось даже жутко. Ну, кому бы пришло в голову запоминать марку помады и название духов, которые ей нравятся? Ладно ещё напитки, еда и цветы, он понимал, но, когда Гон упомянул о том, что у девушки даже почерк меняется в зависимости от ручки, какой она пишет… Стало жутко, и завидно. Он столько не знал о подруге, в то время как друзья замечали мельчайшие детали в поведении друг друга.       — Леорио как-то подарила мне на день рождения коробку лимитированных шокороботов, хотя я уже давно о них не вспоминал… Да и здесь их тяжело было достать…       — Ага, помню, а мне она подарила новые крючки для удочки, специально заказывала из сплава, чтобы были крепче и тяжелее, чтобы я мог даже на Тёмном континенте рыбачить.       — А Курапике на день Рождения устроила пикник и притащила фотоаппарат со штативом.       — Да, для него материальные подарки не особо важны, но он очень ценит всё что связано с близкими людьми, и она подарила ему очередной счастливый день и сохранила его в фотографиях.       — А мы… Я… — Киллуа со стыдом понял, что не помнит, что они ей дарили. Из него даже друг паршивый, что уж говорить о чем-то большем.       — Мы ей подарили кулон с гравировкой нашей первой совместной фотографии. Она его не снимает. И букет крокусов.       — Черт… Я такой придурок…       — Ну, у тебя есть шанс исправиться. — Хмыкнул Гон, надеясь, что Леорио поймет и простит друга. — Хотя получить взаимность будет сложно… Задел ты её сильно.       — Знаю. Знаю… Я придумаю что-нибудь… Спасибо, — поблагодарил Золдик, на деле даже не представляя, что ему делать. У него в голове не укладывалось, что всё, что он испытывал было любовью, а не просто желанием утолить интерес. — Гон, а… Если это не любовь? Что, если я просто запутался?       — Тогда я от тебя мокрого места не оставлю, если ты своими запутавшимися чувствами ещё больше расстроишь Леорио. — Сурово произнес Гон, и Киллуа понял, что друг не шутит. — Возьми у кого-нибудь из девушек почитать романы. Ах да… Ладно, я у знакомых попрошу.       На сей раз, Леорио даже не разговаривала с Киллуа без особой на то необходимости, и чем больше проходило времени, чем больше он читал совершенно идиотские сопливые романы, тем больше понимал, что дальше тянуть нельзя. Особенно отчетливо он это понял, когда в одной из книжек оказался печальный финал, и героям, несмотря на свои чувства, пришлось выбрать других спутников жизни.       — Леорио, мы можем поговорить? — Даже постучав в кабинет девушки на сей раз, поинтересовался Золдик с порога. Леорио подняла на него уставший взгляд, обдумала, стоит ли, но всё же кивнула. Бегать друг от друга всё равно не вариант.       Киллуа тут же поспешил к ней, уже имея в голове абсурдный, но как ему казалось действенный, план. Леорио напряженно следила за тем, как парень огибает стол и совершенно неловко разворачивает её кресло. Ситуация чуть ли не один в один, как когда он кинулся к ней с поцелуем.       — Я хочу извиниться и… — Киллуа тяжело сглотнул, не поднимая на подругу взгляд. Произнести всё, что хотел, оказалось невероятно сложно. — Я не стану отступаться ни от своих слов, ни от своих желаний, ведь… Я… Проклятье…       Леорио смотрела на пересиливающего себя Киллуа, на то, как тяжело ему даются слова и как он сжимает кулаки, и было даже жаль его. Гон ей сказал, что друг придет извиниться, и попросил его выслушать. Она бы и так это сделала, но осадок от случившегося всё ещё продолжал неприятно напоминать о себе.       — Я хочу, чтобы ты смотрела только на меня! — Выкрикнул Золдик, так и не найдя в себе сил сказать, что любит подругу. Казалось, если произнесет, то Леорио его не воспримет серьезно, и лучше всего будет просто сказать обо всём, что он чувствует. — Я хочу целовать тебя, хочу узнавать тебя, хочу быть рядом. Я знаю, из меня вышел паршивый друг, но… Я хочу это изменить. Пожалуйста, дай мне шанс.       Паладинайт уже хотела ответить, но в шоке уставилась на то, как Киллуа попросту садится на пол у её ног и тихо повторяет «пожалуйста». Парень выглядел таким уязвимым, что язык не поворачивался сказать что-то помимо слов о прощении и о том, что она может дать этот шанс.       Осторожно подняв руку и потрепав вздрогнувшего Золдика по волосам, а он, словно огромный кот, принялся ластиться и в конце концов попросту уложил голову на девичьи колени.       — Я согласна дать тебе шанс узнать меня лучше, не более.       — Спасибо, — счастливо улыбаясь, на выдохе произнёс Золдик, собираясь приложить все свои усилия для того, чтобы узнать подругу так, как никто больше в этом мире. — А пирсинг обратно сделаешь?       Девушка замерла, понимая, что хоть Киллуа и осознал многое, но ничуть не изменился.       — Если сочту нужным.       — Хорошо, — согласился Золдик, с нетерпением принявшись ждать этого дня.