Кому: СуперГонщик. 08:13
«Спит, ага»
От кого: СуперГонщик. 08:13 «Дела сердечные?»Кому: СуперГонщик. 08:14
«Типа»
От кого: СуперГонщик. 08:15 «Ну ты там тогда момент не просирай. Бери быка за жабры!!! Или как там» Оставив последнее сообщение друга без ответа, Субин заключил, что с кровати всё же нужно было как-то подняться. Помимо того, что в тёплой толстовке парню было всё так же жарко, как и прошедшим вечером, в чужой квартире Чхве уже порядком задержался. Задачу усложняли лишь конечности Ёнджуна, убирать которые парень, было видно, не собирался вплоть до своего пробуждения, но последнее в планы Субина совершенно не входило. Рука Ёнджуна, покоящаяся у Чхве на боку, была почти ледяной, должно быть, от того, что не была прикрыта одеялом всю ночь, как, в общем-то, и его нога. Свободные домашние штаны задрались до самого бедра, позволяя холодному свету ноябрьского утра ласкать бледную кожу, поэтому Субин медленно опустил край штанины на тонкую щиколотку. Ёнджун в ответ продолжал шумно дышать, должно быть, из-за заложенности носа после слёз, поэтому, накрыв парня одеялом, Субин наконец смог принять сидячее положение. Выключив светильник, Субин в конце концов вышел из спальни. Погружённый во мрак коридор встретил парня отголосками мерного шума откуда-то из смежной с кухней гостиной, поэтому Субин двинулся в его направлении. — Утречка, — бодро бросил Хисын через плечо, заметив фигуру Субина в дверном проёме. Парень, держа руки в карманах клетчатых штанов, стоял возле работающей кофеварки, следя за приготовлением напитка, и казался куда более выспавшимся, чем явившийся перед ним Субин. — Кофе будешь? — Мне надо ехать, — сухо ответил Чхве и стянул толстовку. Футболка под ней неприятно липла к телу, отчего парень невольно выдохнул, наконец почувствовав свежесть. — Не в обиду, но ты бы хоть душ принял, — вновь заговорил Хисын, окинув Субина скептическим взглядом. — Полотенце дам. Мне не жалко. Или так сильно торопишься? Субин взглянул на толстовку в своих руках и лишь вздохнул. Парень понимал, что отец вполне мог открыть мастерскую сам. В конце концов, он делал это всегда, когда Субин не ночевал дома, как и в этот раз, отчего необходимость ехать так скоро всё больше становилась похожей на элементарный предлог. Быть может, таковой она изначально и была. Так или иначе, думать об этом долго Субин не стал. Написав родителю сообщение с предупреждением, парень всё же решил воспользоваться чужим предложением. Горячая вода смыла утреннюю хмурость, поэтому из душа Чхве вышел чуть менее хмурым, чем прежде. — Быстро ты, — прокомментировал Хисын со смешком, ставя кружку с кофе на столешницу. Парень сидел за кухонным столом, подобрав под себя ноги, отчего Субин не мог не подумать, что подобная поза была довольно популярна среди артистов балета. — Шмотки дать? — спросил Ли следом, тут же поднявшись с места. — Так нормально, — сконфуженно отозвался Субин, не желая утруждать парня ещё и этим. Джинсы после душа, конечно, не были пределом комфорта, но хотя бы терпимы. Просушив волосы, Чхве вопросительно оглядел пространство комнаты, как бы спрашивая, куда деть влажное полотенце, на что Хисын лишь отмахнулся. — На диван брось, — ответил он, кивая в сторону мебели, где уже лежала чужая футболка вместе с толстовкой. — Приберусь потом. Наверное. Рамён или яичница? — добавил он, приблизившись к плите. Сделав щедрый глоток кофе, Хисын открыл один из кухонных шкафов. — Я не… — Считай это моей благодарностью за помощь, — перебил Ли, подмигнув, и вдруг поставил на стол стеклянную пепельницу. — Гостевая. Для особых случаев, — пояснил парень в ответ на вопросительный взгляд Субина. — Так яичница или?.. — Рамён, — всё же выбрал Чхве и достал из кармана толстовки пачку сигарет. Та немного помялась, отчего Субин в очередной раз пожалел, что не снял вещь ещё ночью. Стянув с оголённых плеч и полотенце, парень бросил его на указанный диван. — Слушай, а ты натурщиком подработать не хочешь? — спросил вдруг Хисын, поставив кастрюлю с водой на плиту. — Я, конечно, не эксперт, но наши художники бы заценили, — добавил парень со смешком, кивая на чужой подтянутый пресс. — Занимаешься? — Таскаю шины, — отозвался Субин не без смущения и сел за кухонный стол, на предыдущий вопрос решая не отвечать. Чиркнув зажигалкой, парень наконец закурил и откинулся на спинку стула. — Домкраты и прочее. — Круто. — Наверное. — Мы вот вроде тоже постоянно что-то делаем. Партнёрш там ловим и всё такое, — продолжил Хисын, подперев плечом холодильник, и вновь взял в руки кофе. — Но один фиг тощие. — Диеты, — ответил Субин просто для поддержания беседы, выдыхая сигаретный дым в сторону. Парень, в общем-то, не очень понимал причин чужой общительности, но поднимать процент неловкости в воздухе своим молчанием всё же не хотел. — Диеты, ага, — вторил Хисын как-то задумчиво и допил кофе одним залпом. — Ещё и стресс. Даже не всегда по делу. Затянувшись, Субин дёрнул уголком губ. Нетрудно было догадаться, на что Ли намекал. Чхве лишь по-прежнему не понимал, к чему Хисын всё это вёл, но парень уже вскоре облегчил ему задачу. — Ты знал, да? — спросил он после некоторого времени тишины, достав из ящика пару упаковок рамёна. — О том, что этот мудак сделал, — добавил он для ясности, но Субин и без этого всё сразу понял. Хисын стоял к нему спиной, занятый распаковкой их будущего завтрака, отчего прочитать его эмоции было невозможно. Субина, впрочем, не пугала чужая злость. Он это вполне заслужил. — Как понял? — Ты не был особо удивлён, когда Ёнджун пропал, — ответил Хисын, закинув лапшу в кипящую воду. — Будто ждал. — Предполагал, что что-то такое может случиться, — сказал Субин как есть и стряхнул пепел в пепельницу. — И давно ты в курсе? — Пару недель. — Ясно. Затянувшись, Субин задержал воздух в лёгких. Парень мог догадаться, что Хисын в этот момент чувствовал. Ли, кажется, был для Ёнджуна самым близким человеком, поэтому Субин был более чем готов выслушать от него всё. С мыслью об этом парень уверенно взглянул в глаза вновь повернувшегося к нему Хисына, пока тот вдруг не улыбнулся уголками губ. — Я не собираюсь тебя в чём-то обвинять, если что, — предупредил Ли, заметив в глазах Субина недоумение. Хмыкнув чему-то себе под нос, парень бросил взгляд в сторону панорамных окон. — И ты себя не вини тоже. Он бы всё равно тебя не послушал, поверь мне. Субин скривил губы в подобие улыбки, выпуская дым через ноздри. Быть может, подсознательно парень и хотел это услышать, но принять совершенно готов не был. — Если бы я сказал ему раньше, он бы не сбежал. — Если бы ты сказал ему раньше, он бы послал тебя в жопу, — фыркнул Хисын и вновь развернулся к плите, помешивая лапшу. — Фигурально, конечно. Как и меня. Я не знал наверняка, лишь подозревал что-то такое, но он даже слушать не захотел. Так что разница была бы только в том, что ты мог даже не знать, где его искать. Где ты, кстати, его нашёл? — В круглосуточном. Мы однажды заезжали туда. — Вот, — подхватил Ли, щёлкнув пальцами, и отложил палочки на подставку на столешнице. — Скажи ты ему тогда, какой этот Минхёк мудила, он бы с тобой точно никуда не поехал, а потом бы всё равно сбежал и напился бы совершенно в другом месте. Последствия могли быть куда хуже. — Это меня не оправдывает. — Как хочешь, — сдался Хисын со вздохом и зачесал волосы назад. — Поговорите потом, если что. Субин кивнул. О необходимости объясниться перед Ёнджуном он подумал ещё вчера, и уж точно не собирался избегать этого. — Как он узнал? — спросил Чхве после недолгой паузы, когда Хисын вновь сосредоточился на приготовлении рамёна. — Минхёк приехал к ним на ужин. Ёнджун писал, что его родители позвали в честь повышения или типа того — он же на отца его работает, — ну и, видимо, пригласил их на свадьбу. Ну не урод ли, а? — процедил Ли сквозь зубы, тяжело уперевшись руками о столешницу. — Променять человека на бабло… Субин вопросительно выгнул бровь. Пусть встречался парень с мужчиной и не часто, тот вовсе не был похож на человека, который переживал финансовые проблемы. Образ Минхёка кричал о достатке с головы до ног, отчего Чхве испытывал лишь непонимание. — Минхёк не местный, — заговорил Хисын, глянув на Субина, и выключил плиту. — Ёнджун рассказывал, что он сюда на стажировку приезжал, ещё когда учился. В фирме Ёнгука. Это отец Ёнджуна. Тот, вроде как, позвал его сюда на постоянку, так он тут и обосновался. Мотался по съёмным квартирам, о той тачке, на которой сейчас гоняет, даже не мечтал, а потом как-то попал в группу Ёнгука по делу одного богатея. Как я понял, сыграл там не последнюю роль, ну у него карьерный рост тогда и попёр. Квартиру себе купил, тачку эту. Начал в свет выходить, они с Ёнджуном на каком-то таком сборище и познакомились. Минхёк начал ему мозги пудрить обещаниями всякими, подарки дарил, ухаживал вроде как. Он даже мою бдительность усыпил со временем, и вот на тебе. Ёнгук ему, если правильно помню, место своего зама предложил, ну он про Ёнджуна и забыл. Потом, похоже, и брак нарисовался. Жена тоже по-любому не из простых смертных. Я, блин, готов поклясться. Вновь стряхнув пепел, Субин свёл брови к переносице. Рассказ Хисына внёс во всё произошедшее некоторую ясность, но объяснений поступку Минхёка парень не находил по-прежнему. В общем-то, Субин в принципе не хотел эти объяснения знать, но то было совершенно другой темой для раздумий, углубляться в которые парню сейчас совершенно не хотелось. Пока что это разжигало в груди Чхве лишь агрессию. — Я это всё к тому… — продолжил между тем Хисын, поставив кастрюлю с рамёном посреди стола, после чего взглянул на Субина непривычно серьёзно, пристально глядя прямо в глаза. — Прости, если то, что я сейчас скажу, лишь плод моей фантазии, но… Если ты что-то к Ёнджуну чувствуешь, не поступай с ним, как этот мудак, — проговорил Хисын твёрдо, на секунду поджав губы. — Ты, конечно, имеешь право сказать, что это не моё дело, но он мой лучший друг. Не давай ему ложных надежд, если не уверен… Блин, извини, — бросил он следом и перевёл взгляд на вспыхнувший экран телефона, лежащего на краю стола, прежде чем прижал телефон к уху. — Достань пока тарелки, пожалуйста, — добавил Ли шёпотом, после чего скрылся в глуби коридора. Проводив фигуру парня взглядом, Субин затушил выкуренную сигарету в пепельнице и поднялся с насиженного места. Открыв посудный шкаф наугад, парень к своему счастью заключил, что планировка кухни Хисына мало чем отличалась от той, к какой Чхве привык в собственном доме. Тарелки парень доставал, откровенно говоря, на автопилоте. Субин в принципе не допускал мысли о такого рода отношениях с Ёнджуном просто потому, что считал это невозможным. Чхве, если честно, не представлял даже примерную реальность, где это могло бы иметь хотя бы какие-то шансы на жизнь. Быть может, то было плодом внутренней неуверенности, но Субин точно знал, что неспособен был дать Ёнджуну ровным счётом ничего, кроме своих теоретических чувств. И парень уже давно не был в том возрасте, когда мог бы считать, что этого могло быть достаточно. Чувств никогда не бывает достаточно. — Доброе утро, — послышалось где-то за спиной, заставляя мысли в голове Субина лопнуть, точно мыльный пузырь. Закрыв посудный шкаф, парень метнул взгляд по направлению разорвавшего тишину голоса. Ёнджун несмело топтался в дверном проёме, глядя куда-то себе под ноги, словно пересекать порог гостиной ему кто-то почему-то запретил. Мило помятый, с растрёпанными после сна волосами, он шагнул навстречу Субину лишь после его короткой улыбки, поэтому Чхве заставил себя согнать с лица какую-либо хмурость. — Доброе, — ответил Субин мягко и перенёс тарелки на обеденный стол единой стопкой. — Как самочувствие? — Не издевайся, — отозвался Ёнджун как-то уж слишком жалобно и приложил ладони к щекам. Впрочем, скрыть розовеющую кожу ему эти манипуляции всё равно не помогли. — У меня болит голова. — М-м… — Я с тобой больше не разговариваю, — тут же произнёс Ёнджун, наконец дойдя до стола, шаркая подошвой тапочек по полу. Сев за стол в излюбленной позе — прижав к груди согнутую в колене ногу, — парень нашёл рисунок на своих штанах до ужаса интересным. — Всё правильно, — ответил Субин со смешком, накладывая в одну из тарелок порцию лапши. — Есть надо молча, — добавил он, ставя завтрак перед Ёнджуном, почти сразу же его отодвинувшим. Субин поднял на парня вопросительный взгляд. — Я не голоден. — Не заставляй меня снова кормить тебя самому. — Я же просил не издеваться, — отозвался Ёнджун обиженно и всё же взял в руки предложенные Субином палочки. Глядя на лапшу ещё несколько секунд, парень в конце концов подвинул тарелку ближе. Победно вздёрнув уголки губ, Субин сел напротив. Желудок болезненно скручивало от нехватки пищи, отчего Чхве не мог не подумать, что с сигаретами всё же стоило немного повременить. Рамён был вкусным, пусть и значительно уступал тому, что редко готовил Бомгю, поэтому на еде Субин сконцентрировался довольно быстро, далеко не сразу замечая чужой сверлящий взгляд. Впрочем, Ёнджун опустил глаза прежде, чем Чхве успел перехватить его нечитаемый взор. — Что? — Тебе, эм… не холодно? — спросил Ёнджун отчего-то смущённо, скосив взгляд куда-то вниз. — Нет, — ответил Субин не без недоумения и для верности оглядел самого себя. В квартире, конечно, было достаточно прохладно, чтобы чувствовать себя предельно комфортно, но тело ещё хранило тепло после душа, поэтому одеваться парень не спешил. К тому же, футболка ещё явно не успела достаточно высохнуть. — А должно? — Просто спросил, — буркнул Ёнджун в ответ, усиленно пряча зарумянившиеся щёки. — Могу одеться, если тебя смущает, — вызвался Субин, наконец сопоставив слова парня с его поведением, и поднялся было с места, когда Чхве вдруг протестующе выставил вперёд руки. — Не смущает! — выпалил он как на духу, всё ещё не поднимая на Субина глаз. — Всё в порядке, если тебе так комфортно, — добавил он тише, вернувшись к лапше с преувеличенным желанием. Субин улыбнулся. Парень жевал рамён нарочито усердно, отчего выглядел только милее, поэтому Чхве вновь заключил, что слёзы были ему совершенно не к лицу. — Насчёт вчера… — заговорил Ёнджун вновь лишь спустя несколько минут, по-прежнему кося взгляд куда-то в пол. Оглядев парня, Субин не мог не заметить его напряжения. — В общих чертах Хисын мне объяснил, — поспешил предупредить Чхве, мягко глядя на вскинувшего глаза Ёнджуна. — Так что можем поговорить, когда будешь готов. — Хорошо, — отозвался Ёнджун с заметным опозданием. Казалось, парень осмысливал чужие слова с ощутимым трудом, выглядя при этом таким растерянным, что Субин почти успел продолжить собственную фразу, когда парень наконец взглянул на него чуть более осознанно. — Спасибо. Наверное… Сейчас я и правда не хочу об этом говорить, — добавил он, улыбнувшись, но Субин мог понять, что улыбка эта явно была далеко не самой искренней. — Ешь, — произнёс Чхве мягко, кивая парню на лапшу. — Остынет. Едва кивнув, Ёнджун сжал палочки в своих руках чуть крепче. Субин же постарался не думать о Минхёке и вновь вспыхнувшем желании выразить ему своё негодование не самым гуманным способом. — Почему я ещё не слышу похвал в сторону моих феноменальных кулинарных способностей? — заговорил Хисын, наконец вернувшись в гостиную. Тут же подцепив со стола кружку с недопитым кофе, парень пригубил напиток. — Ну и гадость, — добавил он, скривившись, и вылил остывший кофе в раковину. — Кому-то ещё сделать? Субин? — спросил Ли следом, вновь ставя кружку на подставку в кофемашине. — Нет, спасибо, я уже поеду, — ответил Субин миролюбиво и поднялся из-за стола с опустевшей тарелкой. — Работа. — Боже, в воскресенье? — удивился Хисын, недоверчиво выгнув брови. — Машины ломаются и по выходным, — отозвался Чхве, поставив посуду в мойку, и двинулся в сторону дивана. — Спасибо, что накормил. — Да пустяки… — Торопишься? — спросил вдруг Ёнджун, отвлекая Субина от прощупывания заметно просохшей толстовки. — Я должен был открыть мастерскую ещё час назад, так что… — Понятно, — ответил Ёнджун почти шёпотом, вновь переводя взгляд на остатки рамёна в своей тарелке. Заговорить Субин не успел. — Не обидишься, если не провожу? — спросил Хисын, доставая из холодильника коробку какого-то непонятного молока. Насколько Субин мог судить издалека — кажется, миндального. — Дверь сама закроется. — Понял, — отозвался Субин легко и надел футболку. — До встречи тогда. — Ага, давай! — бросил Хисын в ответ, полностью сосредотачиваясь на приготовлении второй порции бодрящего напитка. Хлопнув себя по карманам на наличие телефона и ключей, Субин накинул толстовку на предплечье и двинулся в прихожую. Наугад включив свет, парень нашёл свои кеды на обувнице — должно быть, Хисын занимался уборкой, пока они с Ёнджуном засыпали. Впрочем, Субин об этом долго не думал. Нагнувшись, парень едва успел натянуть на пятки задники кед, когда совсем рядом послышалось знакомое шарканье тапочек по полу. Ёнджун успел подойти к Субину на расстояние неполного метра, когда парень наконец его заметил, вскинув вопросительный взгляд. — Я хотел извиниться, — начал Ёнджун несмело, теребя пальцами край растянутой футболки. — За вчерашнее. — Не надо, — твёрдо проговорил Субин, встав на ноги, и взглянул на парня из-под нахмуренных бровей. — Я всё понимаю. — У тебя могли быть дела и поважнее. — Мне сказали, что ты пропал, — сказал Субин, не скрывая, и на секунду сжал челюсти. — Думаешь, у меня действительно могли быть дела важнее твоих поисков? Субин понял, что звучал куда суровее, чем стоило бы, лишь после того, как Ёнджун закусил нижнюю губу. Вновь уронив взгляд куда-то на свои тапочки, парень напоминал оголённый нерв, остро реагирующий на мимолётное изменение воздуха, отчего Чхве резко захотелось отвесить самому себе оплеуху. Субину стоило это предвидеть. — Прости. — Прекрати извиняться, — заговорил Субин мягче, осторожно касаясь чужого плеча. Не скрытое верхней одеждой, оно ощущалось как будто бы слишком хрупким под большой ладонью парня. — Ты нашёлся, и это самое главное. — Спасибо, что остался на ночь, — отозвался Ёнджун, помолчав, и наконец взглянул Субину в глаза. — Наверное, было не очень удобно… — Зато было удобно тебе, — усмехнулся Субин, замечая румянец, вновь расцветающий на чужих бледных щеках. — Ты всегда так свои конечности разбрасываешь? — добавил Чхве беззлобно, скользнув ладонью от чужого плеча до запястья. — У меня дома большая кровать, — ответил Ёнджун, надув губы. В его потускневших глазах наконец загорелся живой огонёк, отчего Субин почувствовал, как груди едва заметно потеплело. — King size? — Не настолько большая, — рассмеялся Ёнджун, позволяя Субину коснуться его ладони. Чхве действовал на чистом наитии, ведомый спонтанным порывом, но парень, кажется, был совсем не против. Чуть подогнув тонкие пальцы, Ёнджун вздёрнул уголки губ, когда Субин чуть потёр его кожу большим пальцем. Почему-то Чхве был уверен, что сейчас Ёнджуну это было нужно. — Просто у меня там пара игрушек, с которыми, ну… я иногда обнимаюсь, — признался парень между тем, по-прежнему разглядывая их соприкасающиеся руки. — И ты решил, что я твой плюшевый медведь или типа того? — поддел Субин без издёвки, глядя на чужие глаза. Последние почти скрывала падающая со лба чёлка. — Ну, ты просто был таким большим и тёплым, — заговорил Ёнджун с заметным смущением. Раковины его ушей, виднеющиеся из-под волос, тут же покраснели. — Кхм, в смысле… Я не специально. — Брось, — хохотнул Субин, ловя взволнованный взгляд Ёнджуна, и наконец отпустил чужую руку, напоследок чуть сжав согретую ладонь. — Я не против, если ты в этом нуждался. — Спасибо. — Ну, я пойду, — заговорил Субин после короткой паузы, выуживая из кармана ключи от машины. — Пока? — Да, — ответил Ёнджун, вновь вцепившись в край своей футболки. — Пока, Субин. В последний раз перехватив взгляд Ёнджуна, Субин наконец вышел в подъезд, уже вскоре оказываясь на только просыпающейся жилой улочке.***
Бомгю смутно помнил то время, когда его мать не зашивалась на работе двадцать четыре на семь. Было это ещё до смерти отца, отчего со временем будто бы стёрлось из памяти парня вместе с травмирующими воспоминаниями. Бомгю хорошо помнил лишь тот день, когда Сохён впервые взяла вторую ночную смену подряд, уведомив об этом тогда ещё подростка запиской на телевизоре. Бомгю прекрасно её понимал даже в свои шестнадцать лет. Он понимал, что их семейный бюджет был буквально на нуле после длительного лечения Чхве-старшего и последующих похорон. Он понимал, что они не влезли в долги лишь потому, что Сохён выходила сверхурочно из раза в раз, отчего потребность в деньгах Бомгю чувствовал ещё с того возраста. Пойти работать сразу после выпуска из школы казалось Бомгю самым верным решением. Он искренне гордился собой, когда приносил матери свои первые выплаты, прежде чем не начал переводить Сохён всю заработную плату сразу после получения. Тогда это были вполне неплохие деньги, потому что смотрел Бомгю на эти цифры глазами ребёнка, пусть и достаточно рано повзрослевшего. Наличие лишь школьного образования не казалось парню тогда какой-то проблемой — ему думалось, что так даже проще и куда выгоднее для их семьи. Отчасти так оно и было. Выпускные экзамены Бомгю сдал с горем пополам, по сей день благодаря Кан Тэхёна за его мозги — не вслух, разумеется, — поэтому перспектив поступить в колледж на бюджет у парня почти не было. Оплата обучения обещала лишь усложнить и без того трудную жизненную ситуацию, поэтому редкие попытки Сохён всё же повлиять на упрямого сына парень пресекал на корню. Первой его подработкой было кафе. Общепит забирал много сил, но Бомгю в то время в принципе нечасто чувствовал физическую боль. Тоска по отцу превращала тело в настоящий беспилотник, летящий на бешеной скорости, поэтому после кафе последовала и доставка, а затем и работа грузчиком. — Тебе нужен отдых, — сказал тогда Тэхён с укором, помогая Бомгю сбить температуру спустя пару месяцев. — Этим ты никому не сделаешь лучше. Лишь заставишь волноваться. Почему ты этого никак не поймёшь? Тогда Бомгю лишь делал вид, что слушал и слышал. Пока Тэхён говорил ему это всё, меняя компрессы на лбу, Сохён вновь была где-то в больнице, пропадая на ночной смене, поэтому парень просто не мог тогда с Тэхёном согласиться. Проблема в лице отсутствия образования начала волновать Бомгю лишь некоторое время назад, когда найти работу становилось всё сложнее от раза к разу. Очередной отказ порождал в голове Чхве всё больше мыслей о собственной ничтожности, и Бомгю не хотел думать, куда бы его эти мысли завели, не появись в его жизни заезды за чертой города. Управление мотоциклом, в общем-то, было единственным, в чём Бомгю был хорош. Это было тем, что он по-настоящему умел и что приносило удовольствие ему самому, помимо того, что дарило небывалое ощущение лёгкости. Когда ветер трепал одежду, а рёв Кавасаки глухо отдавался в ушах, Бомгю чувствовал себя кем-то, кому под силу обуздать стихию, и это чувство, пожалуй, было единственным, что ещё держало его на плаву последний месяц. Теперь же, когда заезды начали приносить неплохие деньги, Бомгю по-настоящему ощутил себя полезным. Кем-то, кого Сохён могла бы не считать обузой. Думая об этом, Бомгю чётко осознал, что на трассе его держало именно это — не столько погоня за ощущением скорости, сколько возможность увидеть благодарные глаза матери. От этого необходимость прекратить участие в гонках буквально разрывала Бомгю на куски. Парень понимал, какие могли быть последствия, и предполагал, насколько ужасными они могли быть, когда вся эта история с баром заметно усложнилась. Ставки ясно свидетельствовали о том, что всё происходящее за городом уже не какая-то там самодеятельность на чистом энтузиазме — это часть преступной сети, связь с которой может быть опасна не только с точки зрения закона, но и потому, что ставила под угрозу жизнь. Понимание этого сводило Бомгю с ума все те дни, что прошли с последней гонки. Отвлекала парня лишь работа и пиво в свободные вечера, пусть эффект от этого всего всё стремительнее сходил на нет. Бомгю знал, что ему нужно было всё решить уже в скором времени. Как Тэхён и сказал, выходить из игры в столь непредсказуемый период было слишком опасно просто потому, что влекло за собой неизвестность, и Бомгю чётко отдавал себе отчёт в том, что его собственная безопасность должна была измериться чьими-то, возможно, оборвавшимися жизнями. От этого Бомгю всё чаще задумывался о том, чтобы оставить всё так, как оно было. Если проблема крылась в вероятности возникновения конфликта с байкерской бандой, парень не понимал, зачем нужно было создавать условия для его возникновения. Что до возможных аварий, Бомгю не считал это проблемой вовсе — с тем же успехом он вполне может разбиться в такси, автобусе и даже на велосипеде. Словом, на любом транспорте и даже без него. Последнее разве что всё чаще являлось Бомгю в кошмарах. Они снились парню почти каждый день после смерти отца, после чего Бомгю не видел снов в принципе, отчего видение собственной смерти подорвало Бомгю с кровати в одно мгновение. Парень смутно помнил, что именно видел, но в памяти хорошо отпечатались бензиновые разводы на асфальте, смешавшиеся с кровью. И Бомгю, быть может, подумал бы, что последняя ему вовсе не принадлежала, если бы не знакомый красный корпус мотоцикла, рассыпавшийся на части. — Доброе утро, милый, — заговорила Сохён, едва войдя в кухню. Бомгю, сидящий за столом, невольно дёрнулся от того, как резко тишина была разорвана, но заставил себя приветливо улыбнуться уже через секунду. В общем-то, появления матери Бомгю всё это время и ждал. Женщина должна была вернуться с работы в начале десятого, поэтому тех двух часов, что прошли с момента пробуждения парня, ему более чем хватило, чтобы смотаться до ближайшего банкомата. Сняв почти все полученные деньги, Бомгю потратился лишь на конверт. Отдать Сохён выигрыш парень решил почти сразу же. Поначалу его останавливало лишь нежелание шокировать женщину, отчего Бомгю подумывал просто перевести эти деньги на чужой счёт. От этой идеи Чхве отказался сразу же, как понял, что разговора ему в любом случае не избежать, поэтому непривычно ранний подъём Бомгю посчитал удачно подвернувшимся шансом — в другое время суток парень с матерью пересекался в принципе редко. — Что-то ты рано встал, — прокомментировала Сохён добродушно и сняла с плеч вязаный кардиган. Устало размяв шею, женщина двинулась к кухонному гарнитуру, но остановилась, чтобы коротко поцеловать сына в макушку. — На тебя не похоже, — добавила она и достала из навесного шкафа пузатую кружку. — Не спится, — ответил Бомгю немногословно, обхватив руками свою кружку с уже остывшим чаем. — Это потому что ты опять вечером не поел, — проворчала женщина беззлобно и открыла холодильник. — Вон ведь сколько еды. Хоть бутерброды бы себе сделал. Сделать? — Не надо. — Хотя бы один. — Нет, мам, спасибо, — всё же настоял парень с улыбкой, наблюдая за начавшей было суетиться матерью. Сохён, однако, на секунду замерла, смерив Бомгю испытывающим взглядом, после чего всё же сдалась, отмахнувшись со вздохом. — И в кого ты такой упрямый? — Ну, отец никогда ни в чём тебе не отказывал, так что… — Негодник, — сказала Сохён с деланным негодованием и легко шлёпнула сына по плечу кухонным полотенцем. — Приятного тебе чаепития, что ли, — хохотнула она и достала из холодильника сыр. — А я бутерброды поем! — Как скажешь, мам, — отозвался парень со смешком и допил остатки своего остывшего чая. Поднявшись из-за стола, Бомгю ополоснул кружку в мойке под недоумевающим взглядом женщины. — А составить компанию? — спросила она, положив отрезанный кусочек сыра на тостовый хлеб. — Мне надо отвезти Тэхёна кое-куда, — ответил Бомгю, почти не соврав, но с кухни уходить не торопился. Конверт с деньгами словно прожигал ткань штанов в кармане, но парень не подавал виду, как, в общем-то, и Сохён. Было видно, что она устала. Это читалось в её осунувшейся фигуре и тусклом взгляде глаз, но женщина отчего-то продолжала создавать видимость хорошего настроения. Бомгю, пожалуй, в принципе почти не видел искренних эмоций матери после смерти отца. — Секретничаете? — спросила между тем Сохён, шутливо прищурившись, и поднесла к губам наполненную чаем кружку. — Просто объяснять долго. Никакого криминала. — Слава Богу, — весело отозвалась женщина и перенесла приготовленные бутерброды на стол вместе с чаем. — Не задерживаю тогда, — добавила она, вновь подняв кружку. Бомгю набрал в лёгкие воздуха. — Мам. — М? Поймав вопросительный взгляд Сохён, Бомгю на секунду зажмурился. Все заготовленные им слова будто бы улетучились из головы, отчего парень простоял в глупом молчании ещё пару секунд, прежде чем наконец положил конверт на стол. Недоумевающий взгляд женщины не заставил себя долго ждать. — Что это? — Открой, — обронил Бомгю сухо, невольно сжимая кулаки. Сохён гипнотизировала сына взглядом ещё несколько секунд, прежде чем всё же поставила кружку на столешницу. Взяв в руки конверт, женщина открыла его лёгким движением руки, тут же замирая. Распахнув глаза, Сохён резко закрыла конверт и положила его обратно на стол. Её взгляд тревожно метался по кухне, словно она искала что-то, что могло бы помочь ей успокоиться, но в конце концов Сохён просто посмотрела на Бомгю. Тот поджал губы. — Бомгю. — Сумма большая, так что можешь взять побольше выходных. — Бомгю, — повторила Сохён дрогнувшим голосом и встала из-за стола. От того, как резко она это сделала, стул отодвинулся с неприятным скрипом, оглушая повисшую тишину. Приблизившись к сыну, женщина взяла его за руки. — Откуда у тебя эти деньги? — Премия. — Бомгю! — крикнула Сохён, сжимая руки сына крепче. — Не ври мне. За что ты получил эти деньги? — Это не так важно. — Бомгю, я прошу тебя… — У меня всё под контролем, — проговорил Бомгю твёрдо, уверенно глядя в чужие повлажневшие глаза. — Хорошо? Всё в порядке. Я никого не убил, не распространял наркотики, или что ты там ещё подумала. Я просто… Преуспел кое в чём. Тэхён в курсе, но не надо его допрашивать, ладно? У меня своя голова на плечах. Просто возьми эти деньги, чтобы я был уверен, что всё это не зря. — Господи, — прошептала Сохён, первой разрушая повисшую тишину. Её голос совсем сел, а фигура будто вмиг уменьшилась. Выпустив ладони Бомгю из своих ослабших рук, женщина осторожно опустилась обратно за стол и закрыла руками глаза. — Скоро я получу ещё, так что не переживай, если быстро потратишь, — заставил Бомгю себя заговорить, сглотнув вставший в горле ком. — Я пойду наверх, — добавил он тише, после чего развернулся в направлении лестницы. Последняя показалась Бомгю скоростным эскалатором, поэтому парень распахнул дверь своей комнаты меньше чем через минуту, тут же прислушиваясь к тишине. Её нарушали лишь небольшие часы, стоящие на тумбочке, и тихий шум работающего компьютера, в играх на котором Бомгю ещё пытался найти спокойствие примерно час назад. Сейчас же в сторону стола парень даже не взглянул, решительно двинувшись к кровати с мирно спящим Тэхёном. Парень спал спиной к двери, занимая половину, прилегающую к окну, как привык делать ещё со школьных лет. В те годы Кан в принципе оставался у друга куда чаще — никого из них не обременяла работа, вечерние пары и прочие житейские проблемы. Друзья могли часами играть в приставку, обсуждать прочитанный комикс или отсыпаться после ночных прогулок. Наверное, Бомгю хотел бы вернуться в то время, но такой возможности у него по понятным причинам не было. Так, Чхве лишь заполз на кровать, стараясь не тревожить чужой сон, и пробрался руками под одеяло, уже вскоре находя в его ворохе нагретое за ночь тело Тэхёна. — Что ты делаешь? — спросил вдруг Кан, прекращая попытки Бомгю просунуть ладонь к его животу, скрытому под пижамной футболкой. — Я тебя разбудил? — ответил парень вопросом на вопрос, вызывая у друга тяжёлый вздох. — Ты ходил тут, как слон, с восьми утра, — отозвался Тэхён, зевая, но переместить руку всё же позволил. — Сложно не проснуться, когда всё буквально трясётся. — Sorry. — Ты куда-то уезжал? — спросил Кан следом, удобнее уложив голову на подушке. Его голос был куда ниже, чем обычно, и звучал намного медленнее. Тэхён весь был как один большой ленивец, и Бомгю позволил себе этим воспользоваться, чтобы прижаться теснее. — Я слышал мотоцикл. — Ага, смотался кое-куда, — отозвался Чхве Тэхёну в затылок, вдыхая ещё не выветрившийся запах шампуня. — Не суть важно. — М-м. — Ты сказал, что тебя надо отвезти к этому мудаку к одиннадцати. Остался час. — Его зовут Мёнсу, а не мудак, — поправил Тэхён без должной экспрессии. — И ты сам ко мне приклеился. Что-то случилось? — Я не могу просто так обнять своего друга? — возмутился Бомгю чуть громче, чем следовало бы, отчего Кан тут же попытался отодвинуться с недовольным мычанием, но Чхве обхватил чужой живот только крепче, прижимая парня к своей груди. — Ты просто так не пристаёшь, — ответил Тэхён, повозившись, и надавил на обнимающую его поперёк живота руку, прося ослабить хватку. — Если же ты это делаешь, то ты либо накосячил, либо тебе что-то нужно. — Например, немного любви? — Что насчёт того, чтобы найти себе девушку? — Не хочу, — отозвался Бомгю капризно, ведя носом по чужим волосам. — У меня уже есть ты, Тэхён-а. — Интересно, — ответил Кан, вновь зевнув, и подтянул одеяло ближе к лицу. — Не припомню, чтобы ты мне в чём-то признавался. — Йа-а, Кан Тэхён! — возмутился Бомгю, приподнявшись на локтях, и взглянул на чужое невозмутимое лицо. Парень лежал с закрытыми глазами, сложив ладони под щекой лодочкой, и явно ни о чём не тревожился. — Ты вот так просто забудешь всё, что между нами было? Какой бессердечный! — Тогда отцепись от меня. — Твоя бессердечность не делает тебя менее тёплым, — фыркнул Бомгю, вновь падая на подушку. Прижавшись к шее Тэхёна губами, парень победно улыбнулся — кожа друга тут же покрылась мурашками. Решая более не издеваться, Бомгю в конце концов дал Кану немного пространства. — Ну и? — заговорил Тэхён ещё через несколько минут, вырывая Чхве из едва сморившей его дрёмы. — Расскажешь, что произошло? — По пути, — бросил Бомгю сонно. Спокойствие, наконец зародившееся где-то в груди, ползло по телу вместе с теплом, согревающим кожу, поэтому парню совсем не хотелось вновь его нарушать. — Но давай ещё подрыхнем. Клянусь, я успею привезти тебя вовремя. — Если ты пропустишь хоть один светофор, обратно ты закажешь мне такси. — Как нехуй делать, — ответил Бомгю, улыбнувшись по-кошачьи, и вновь уткнулся в чужой затылок, ловя согревающие нотки чужого запаха. Дышать наконец стало легче.***
Спал Кай плохо. В общем-то, парню казалось, что он не спал вовсе, потому что тревожные мысли не покидали его даже во сне, поэтому глаза Хюнин открыл ещё до того, как в окно, зашторенное тонким тюлем, начали прокрадываться дымчатые лучи восходящего солнца. Кай лишь сейчас начинал понимать, как долго он смотрел на всё происходящее наивными глазами ребёнка, отказывающего видеть очевидное. Лишь сейчас Хюнин осознал то, каким глупым, должно быть, выглядел в глазах Субина, пытающегося до него достучаться всё это время, отчего стыд накрывал с головой и заставлял только глубже кутаться в мягкий плед. От того, как просто до Кая всё это дошло, ему хотелось истерично рассмеяться. Минджон рассказала Хюнину обо всём сразу после занятий. Подростки лишь доехали до бара в абсолютном молчании, прежде чем в стенах чужой увешанной плакатами комнаты на Кая вывалилась вся та информация, которую, как теперь парень мог понять, он сам же сознательно игнорировал. В общем-то, Минджон не то чтобы вдавалась в подробности, но Хюнину этого более чем хватило, чтобы загрузиться на добрые сутки вперёд. — Те слухи о том, что мой отец состоит в банде, правда, — начала Ким, приглушив в комнате свет, словно это позволило бы всему озвученному навсегда остаться в пределах её комнаты. — Он начал заниматься этим ещё до моего рождения, так что… мне не совсем известно, как всё это началось. Честно говоря, я в его планы не очень входила, хах. Ему пришлось заботиться обо мне после смерти мамы… Но не подумай, что он к этому как-то причастен. Это просто… несчастный случай, — продолжала Минджон, ковыряя ногтем кутикулу на большом пальце. — Если честно, ещё года три назад я и сама не понимала, что происходит, пока отца чуть не посадили на несколько лет, эм… Статью точно не знаю, но это было что-то, связанное с рэкетом. Как только все обвинения были сняты, мы переехали сюда. Папа давно мечтал открыть бар, он с таким энтузиазмом начал это всё, и я думала, что больше он не станет преступать закон, но… Ему предложили устраивать гонки, думаю, ты и сам знаешь, что это нелегально. Как-то так. Ничего внятного Кай тогда Минджон так и не ответил. После длительного периода, когда парень попросту запрещал себе обдумывать подобный вариант развития событий и даже отрицал его как один из возможных, правда словно била под дых, отчего Хюнину требовалось хотя бы немного времени, чтобы всё обдумать. Благо, Минджон ответа не ждала. Девушка лишь постелила парню на полу возле своей кровати и выключила в комнате свет, плевав, что стрелки часов ещё не доходили даже до девяти вечера. От этого Кай ворочался несколько часов подряд, сумев провалиться в дрёму лишь после полуночи, когда за окном почти стих уличный шум. Хюнин мог понять, почему Минджон всё это скрывала. В общем-то, парень в принципе не мог представить хотя бы одной адекватной ситуации, в которой девушка по доброй воле стала бы этим делиться. Помимо стыда, который, было видно, одолевал одноклассницу всё то время, что она вела свой рассказ, Ким испытывала легко считываемую неуверенность, винить за которую Кай её совершенно не собирался. Хюнин понимал, что Минджон рисковала. Какими бы хорошими друзьями они ни стали друг для друга, это вовсе не гарантировало молчания Кая. Кроме того, парню, быть может, даже не пришлось бы самостоятельно идти в полицию, если бы служители правопорядка начали копать. Одно его присутствие уже делало Хюнина, как минимум, свидетелем, в то время как сокрытие всех этих фактов обещало переквалифицировать парня и в число соучастников. Впрочем, Кая это не пугало. Проблемы с полицией в принципе были последним, о чём Хюнин думал. Едва парень остался один на один с тишиной чужой комнаты, как по голове начали набатом бить слова старших, пробуждая в груди Кая ощутимое беспокойство. Вспоминая тот вечер, когда Бомгю впервые рассказал друзьям о своём намерении принять участие в заезде, Хюнин понял, что Тэхён был прав в своём беспокойстве. Кай, ранее волнующийся лишь о том, что друзья не позволили ему присутствовать на гонках, теперь предельно отчётливо понимал и негодование Субина, заставшего его в баре. В голове Хюнина будто бы всё разом встало на свои места, вместе с тем обрушивая на его плечи куда более тяжёлый груз. Тот факт, что Тэхён и Субин были солидарны во мнении об опасности бара, ясно свидетельствовал о том, что они были в курсе всего или, как минимум, некоторых моментов. Кроме того, Хюнин вполне мог предположить, что обо всём этом знал и Бомгю, если вообще не был осведомлён куда лучше остальных, отчего его продолжающиеся участия в гонках вызывали у Кая всё больше вопросов. Хюнин старался не надумывать, но получалось у него это откровенно плохо. В мыслях Кая при этом даже не возникало каких-то конкретных опасений. Парню просто было не по себе от мысли, что с братом в принципе могло что-то произойти, но говорить об этом Минджон Хюнин не собирался. Кай не думал, что она желала бы подобное услышать. Так, Хюнин старался отвлечь себя разглядыванием чужой комнаты. Конечно, парень видел её множество раз за последний месяц, но ещё ни разу после ночёвки, отчего все окружающие его предметы казались Каю будто бы новыми, невольно бросающимися в глаза. Как минимум, Хюнин даже не знал, что на чужом потолке можно было увидеть уже едва светящиеся неоновые созвездия, наверняка, нарисованные девушкой самостоятельно. — Ты похож на рыбу, — раздалось вдруг со стороны кровати, заставляя Кая вздрогнуть. Резко сев, Хюнин с кряхтением потёр затёкшую спину. — На какую ещё, блин, рыбу? — отозвался он недовольно, морщась от тянущей боли в плечах. — Не знаю, я в них не разбираюсь, — легко ответила Минджон, приподнимаясь на локтях. Видеть подругу такой для Кая тоже было ново. Волосы девушки беспорядочно разметались по прикрытым пижамой плечам, в то время как лицо без макияжа казалось забавно милым. Ким напоминала хмурого хомяка, надувшего щёки, отчего Хюнин невольно прыснул. — Чо ржёшь? — Да так, — отозвался Хюнин, хмыкнув, и попытался потянуться. Спину от этого вновь неприятно потянуло, вырывая из груди парня болезненный стон. — Бля… — Разогнуться хоть можешь? — спросила Минджон со смешком и полноценно села на кровати, прижав одеяло к груди. — Или заклинило? — Не заклинило, — пробурчал Кай, кое-как возвращаясь в исходное положение и тут же жмурясь от вспыхнувшего в комнате света. — Йа! А предупредить?! — Сюрприз? — хохотнула Минджон и резво спрыгнула с кровати, ничуть не смущаясь длины своих спальных шорт, но Кай всё же отвёл взгляд в сторону, смущённо поджав губы. — Принесу нам завтрак. Сделай пока зарядку, — добавила Ким, подмигнув, и шустро выбежала за дверь, на ходу обув пушистые тапочки. Возразить Хюнин не успел. Голода он совершенно не чувствовал во многом из-за вороха мыслей, мечущихся в голове беспокойным роем, отчего целый поднос еды, который внесла Минджон уже через пару минут, заставил Кая округлить ранее едва открывающиеся глаза. — Что, уже потекли слюнки? — спросила Ким, должно быть, расценив реакцию парня по-своему. Поставив поднос на пол, Минджон села рядом с другом по-турецки и протянула ему распакованные одноразовые палочки. — Налетай! По тому, как воодушевлена была Ким, Кай понял, что спорить с ней было бесполезно, поэтому лишь покорно принял предложенные палочки. С другой стороны, такое настроение подруги Хюнину даже нравилось. Минджон вела себя так, будто ни о каких преступных делах они вчера вовсе не говорили, поэтому подыграть ей Кай посчитал наилучшим решением. Так и правда было проще. — Итак, завтра понедельник, — начала вдруг Ким, прожевав немного риса, и довольно облизала палочки. — Что мы будем делать с Сухёком? — Очевидно, драться, — отозвался Кай решительно, тут же ловя на себе убийственный взгляд подруги. — Что? — Ты совсем придурок? — мрачно произнесла Минджон, отложив палочки. — Что ты сделаешь против них? Ты один! — Придумаю что-нибудь. — Ты можешь просто не идти на эту дурацкую драку! — И тогда эти придурки разболтают всем вокруг о твоём отце, — сурово проговорил Кай, сведя брови к переносице. — Раз они этим угрожают, у них явно есть какие-то доказательства. Откуда, блять, они вообще узнали? — добавил он с негодованием, перемешивая рис с водорослями с большим усердием. — Тебе не нужно решать за меня мои проблемы, — глухо отозвалась Минджон, оставляя вопрос парня без ответа. — Это касается только меня и моей семьи. — Ты уже обо всём мне рассказала, так что теперь это касается и меня, — стоял Кай на своём, решительно глядя на подругу, взволнованно жующую нижнюю губу. — В гонках твоего отца участвует мой брат. Если из-за каких-то идиотов происходящее станет известно полиции, он тоже пострадает. Минджон виновато склонила голову. Живость в её фигуре тут же угасла, словно перегоревшая лампочка, поэтому Хюнин заставил себя смягчиться. — Извини. Я просто… Мы друзья, вообще-то, — заговорил Кай вполголоса, сконфуженно пряча зарумянившиеся щёки, но Минджон посмотрела на него слишком пристально, чтобы можно было это скрыть. — Я не могу не попытаться помочь, если это в моих силах. — Не думаю, что выйти в драке победителем против четверых тебе под силу, если честно, — хмыкнула Ким, заметно ободрившись, и отзеркалила чужое смущение. — Они просто изобьют тебя. — Зато наконец отвалят, — отозвался Хюнин, подмигнув, и вернул всё своё внимание завтраку. Конечно, Кай храбрился. Быть побитым шайкой хулиганов, не знающих пределов своей жестокости, явно не было пределом его мечтаний, но пасовать парень уж точно не собирался. Сделать это на глазах Минджон и вовсе казалось ему самым трусливым поступком из всех. — Мы можем поговорить с госпожой Квон, — настойчиво предложила Ким, всем своим видом показывая, как её воодушевила эта идея. — Она может вызвать их родителей и… — Это ничего не решит. Скорее, сделает только хуже, — фыркнул Кай, не сомневаясь в своей правоте. Быть может, немалую роль играла и его нелюбовь к школе в принципе, но Хюнин не помнил ещё ни одного раза, когда старшим было бы под силу разрешить подобные конфликты. Учителя и родители смотрели на всё это с высоты своего якобы богатого опыта, отчего пути решения предлагали заведомо нерабочие. Воспитательная беседа, до которой, Кай был уверен, додумалась бы их классная руководительница, явно раззадорила бы Сухёка и его свиту только больше. — Если всё произойдёт без чьего-либо ведома, мне, быть может, даже не сломают рёбра. — Тогда мы можем рассказать твоему брату или Тэхёну-оппе… — Нет, — резко перебил Кай, поднимая на подругу недобрый взгляд. — Я сам это решу. — Я могу рассказать своему отцу, — не унималась Минджон, очевидно, намеренно игнорируя раздражение, разрастающееся у Хюнина в груди, отчего свои последующие слова парень откровенно не контролировал. — И что он сделает, интересно? — спросил Кай язвительно, оскалив зубы в усмешке. — Убьёт их? — добавил он, нахально взглянув в глаза подруги и тут же врезаясь в толстый слой покрывшего её радужку льда. — Мой отец — преступник, — проговорила Минджон твёрдо, сжав в кулаке палочки. — Но он не убийца, — добавила она холодно, не скрывая своего повлажневшего взгляда от Кая, с запозданием осознавшего собственные слова. — Минджон, я… — Дойдёшь до остановки сам, ладно? — продолжила Ким, не позволяя парню договорить, и поднялась на ноги вместе с полупустой тарелкой. — Мне нужно тут прибраться, — сказала она следом, отворачиваясь. Поставив свой завтрак на тумбочку, девушка спешно вышла из комнаты, оставляя Кая один на один с отравляющим чувством вины, тут же накрывшим его с головой.