***
Злата тянет руки в плотных перчатках к солнцу и боязливо их отдёргивает, когда лучи попадают на ткань. Воспоминания о боли всё-ещё свежи. Она слезает со стульчика, который с трудом приволокла к окну и задергивает плотные шторы, не пропускающие свет, цепляет петельки на краях за крючки на стене и спускает жалюзи, дабы не дай бог на неё попала хоть капля света. Даже при маленьком «воз-деи-свии» на её кожу начинается «ре-ак-ия». Она не знает многих слов, которые говорят взрослые, но это явно, явно что-то плохое. И ещё взрослые говорят, что у неё не просто аллергия, а «Со-ва-куп-насть фак-та-рав». Девочка утирает злые слезы и смотрит на свои бледные-бледные руки. Раньше цвет её кожи был намного темнее. — Злат, ты приняла витамины? — Сейчас приму!***
Злате тринадцать и она с силой пихает мальчишку из соседнего класса, который пытался стянуть с неё никаб. Начальные классы родители решили обучать её дома, ведь дети в том, нежном возрасте могут быть… неадекватны. А получить ожоги ни она, ни её родители не хотят. Детям вдали от родителей часто неведомы запреты, а учителя не имеют такого авторитета, для их успокоения. Настойчивые руки Богдана опять лезут, хватая и дергая. Бедные застежки не выдерживают и он падает. Кожу сразу-же начинает печь и она знает, что та наливается краснотой. Она тянется за тканью, что бы прикрыть лицо, но Влад — спортсмен их класса, многим быстрее нее — подхватывает ткань и прячет за спиной. Её голос становится до противного плаксивым из-за жжения, но она не плачет. Она не плачет уже несколько лет, с момента возникновения этой пакости. — Отдайте! Смех её одноклассников неприятно звенит в ушах, но она с непривычной для себя резвостью убегает к черту из этого кабинета, полностью освещенного солнцем. Благо, хоть на ней очки, заказанные специально под неё, чтобы нежная кожа вокруг глаз, да и сами глаза не повредились. Она быстро спускается к малому спортивному залу — кажется, раньше это был подвал, но когда учеников стало слишком много его переоборудовали. Она сидит там ещё полчаса после звонка родителям, рассматривая появляющиеся волдыри на лице в затемненный экран телефона. Они неприятно стягивают кожу. Руки так и чешутся их проткнуть. Злата щурит глаза, когда кто-то включает свет и смотрит на перепуганные глаза учительницы и родителей. Она больше не возвращается в эту школу.***
Злата уже два года не выходит на улицу днём и единственное, куда она может выйти это еженедельная практика на захудалом стрельбище. В том месте не обращают внимания на шрамы, которые покрывают её лицо. Стрельбища — её новая константа. Она влюбилась в ощущение холодного металла в руках, совершенно отличное от солнца, напряжение в руках от отдачи и чистки пистолета. В какой-то момент она загорается получить свой пистолет, настоящий. Говорит об этом родителям, которые души в ней не чают и готовы сделать для неё всё и до этого переехавшие в Великобританию, которая считается самой пасмурной страной, дабы она меньше контактировала с солнцем. Она практикуется, пока стрельба не доводится до автоматизма. Хоть в чем-то она ве-ли-ко-леп-на.***
Злате шестнадцать, когда возвращаясь со стрельбища она не натыкается на обеспокоенную маму и храп отца. Она заваливается на диван в гостиной и включает телевизор, чтобы тот поработал фоновым шумом, сразу-же доставая телефон. Раздражающая ткань уже не нужна, солнце село ещё два часа назад и неожиданно вставать не планирует. Девушка с тяжелым вздохом отключает телефон и начинает лениво следить за новостями. (последний, кто смотрел телевизор, видимо, был папа). Она прищуривает глаза, рассматривая совершенно непримечательную ведущую, едва вслушиваясь в слова. «Аврия… Бейкер стрит… Синяя Хонда» Злата вздрагивает от неожиданного стука в дверь, медленно подходит и смотрит в глазок. Партнер… Отца? Она быстро бежит за баллончиком и шокером, просто на всякий случай. Конкретно этого человека, Джона, знает не очень хорошо, а если бы он был к отцу, то знал, что его нет дома. Ведь для этого-же создан телефон? — Михаила нет дома! Девушка смотрит в глазок и внимательно следит за мужчиной. Он колеблется секунду. На его лице видно сожаление. — Я знаю. Нам нужно поговорить по этому поводу. — Вы понимаете, что я вас не знаю, а больше всего изнасилований по отношению к жертвам совершают их знакомые? Она вслушивается в судорожный кашель и безразлично смотрит на подавившегося. — Ладно, ладно… Скоро приедет полиция и тогда ты меня пустишь? Полиция…? — О. О-о-о-о. Ладно. Ясно. Да, тогда я впущу вас, а пока… Заварю-ка я ромашковый чай.***
Противное оцепенение накрывает её с головой, заставляя неестественно застыть в позе с поднятой ко рту чашкой. Полицейские с мистером Эйбрансом выглядят преувеличенно сожалеющими. — Милая, — Начинает Джон, но останавливается, когда видит её выражение лица и исправляется. — Злата, твой отец назначил меня твоим опекуном в завещании. Полицейский начинает медленно идти в сторону двери и достает телефон, набирая кого-то. — На самом деле, мы очень дальние родственники. — Он начинает и даже не смотря на ее септический взгляд, продолжает. — У нас с твоим отцом был общий пра пра прародители и в какой-то момент наши родители решили найти своих родственников. Технически, он мне как брат, так что… — Он пожимает плечами и зачесывает взъерошенные волосы назад. -… Ты будешь жить со мной. Она почти канонически кивает и встаёт, направляясь наверх. — Ты куда? — Вещи собирать.***
Каким-то образом она попадает в Kingsman.***
Злата становится одной из лучших и идеально подходит для миссий под прикрытием ночью. Но знаете что самое удивительное? Она спец агент, но умирает не от рук врага, а от ненавистного солнца, когда про неё забывают, когда враг ослабил и связал её, усадив у окна. Девушка в-первый раз за двадцать лет смотрит на восход солнца, с тех пор, как оказалась в ужасном положении в школе и расслабляется, готовясь к боли. Лучи выжигают глаза, кожу, они медленно начинают покрываться коркой и она явно скоро сдохнет. Злата умирает не смыкая глаз, ухмыляясь, будто сорвала куш и наблюдая самый прекрасный в жизни рассвет. (Но кто-бы что ни говорил, её воля сильна и та прорывается даже сквозь пространство и время.)***
Объект 3l-A1A просыпается на столе ученых, с криком на губах и пылающая солнечным пламенем.***
Объект 3l-A1A изначально был застенчивым ребенком с очень буйным воображением, она постоянно гуляла в своих фантазиях, рисовала и рукодельничала. Последнее, но не маловажное — у неё было слабое тело. Другим это показалось бы нормальным, но ученым, к которым её привели родители в нежном, трёхлетнем возрасте, она показалась благословением божьим. От неё с самого детства исходил флёр пламени, пусть и непонятно какого, но сильного и по описанию она должна быть туманом, но во время эксперимента по высвобождению пламени она загорается, выпуская чрезмерно сильный столп пламени, который только может быть. «Beati a sole…» — Кто-то шепчет в восторге. С того момента все идет… Не так как должно было.(Вместо смерти от рук безумных ученых, вместо протоптанной дорожки судьбы она сворачивает и все идет по-другому.)
***
Объекту 3l-A1A, кажется, что ей опять шесть (только почему? разве ей и так шесть, почему именно опять?) и она почему-то до ужаса боится солнца. Она тихо сипит, отлеживаясь в своей камере, когда объект 69l-A23A начинает буйствовать. Он крушит и убивает всех, кто попадается у него на пути и она знает, что этот ураган движется в её сторону и не пощадит никого, даже таких же жертв экспериментов, как и он. Объект 3l-A1A тихо вдыхает, готовясь к смерти (во второй раз? почему именно во второй?), как её тщедушное тельце подхватывают и они с незнакомцем уносятся в вихре тумана.***
Объект 3l-A1A слабо хлопает глазами и шатается, когда ее резко сажают на что-то мягкое. В помещении очень темно, так что она немного расслабляется. Мужчина с серыми волосами, не седыми, именно серыми и зелеными глазами пристально смотрит на нее и шепчет: «Somnus, parum flaminis…» Будто бы ее накачали снотворным, девочку быстро вырубает.***
Девочка просыпается уже Златой.***
Злата сейчас имеет детские эмоции, ум и реакции, так что когда она просыпается от чего-то яркого, вполне нормально, что она сначала кричит от ужаса, а потом прячется под одеяло, где такое жестокое-жестокое солнце не сможет дотянуться до нее. Кто-то, скорее мужчина со вчерашнего дня, присаживается на кровать рядом с ней. У него приятный и мягкий голос, что не вяжется с жесткими словами. — Вселенка ты теперь застряла со мной на многие столетия. Ты теперь шаман, так что не смей позорить нашу великую расу и вылезай. Теряя терпение мужчина сдергивает одеяло и нет ничего удивительного, что когда солнце всё больше касается участков её тела, то у нее начинается гипервентиляция. Она сипит, и у нее едва получается вдохнуть достаточно воздуха, что бы снабдить свой организм кислородом. Мужчина смотрит на неё снисходительно, с нотой брезгливости, когда у нее на лице непроизвольно начинают появляться слезы. Он уходит.***
Злата вздрагивает, смотря на мальчишку, лежащего в палате. Он такой молодой. И уже важен для планов шамана. Она правда хочет помочь, но само ощущение её пламени, вызывает желание содрать с себя кожу. — Лечи. Справишься — он снова сможет ходить, нет — жизнь для него будет окончена. — Я н-немогу. Ублюдок хватает её за волосы и вздёргивает вверх, заставляя встать на носки: — Лечи. — Н-нет. Рука отпускает её, а потом медленно переходит к шее. Он сжимает её все сильнее и сильнее, пока она не может дышать… Кожа постепенно начинает наливаться синевой, а от невозможности сглотнуть слюни начинают течь по подбородку и они не успевают коснуться руки мучителя как тот ее отпускает и брезгливо вытирает руки о хаори. (Человечности в нем — как у камня, а может и меньше). Он уходит из палаты, оставляя ее отдышаться. Злата смотрит на мальчика и горло опять сводит она правда хочет ему помочь. Она закусывает губу и плачет, пока подсознание в который раз заставляет переживать её фантомные боли; как кожа слезает с рук; образовываются волдыри. На следующий день мальчик пошел.***
Злата терпит Кавахиру десятилетие, пока тот не обещает, что отправит её в вольное плавание, после битвы представителей. (Она в вос-тор-ге!)***
Злата достаёт себе костюм, похожий на наряд того человека, — Простите, шамана, — намеренно раздражая его. Это маленькая месть за все годы унижения и пусть сейчас у неё все-ещё есть всепоглощающий страх перед солнцем, она может это скрыть. Девушка обматывает все открытые участки кожи бинтами и с раздражением позволяет навести на себя иллюзию на всякий случай. Она аккуратно стучится в дверь особняка, где собралась сильнейшая семерка и ждет, пока откроют дверь. Проходит несколько секунд, прежде чем она слышит грохот, пальбу и крик-визг. Дверь отворяется и перед ней стоит низенький шатен. Злата проходит внутрь и легонько кланяется. — Вой! Так это ты — представитель Шахматноголового?! Она кивает и не теряя своего безразличного вида говорит четким, поставленным голосом. — Можете звать меня Дуксе. Я здесь для разъяснения правил сражения представителей. — Она ставит шесть чемоданов на пол (ублюдок решил дать ей все, а не просто перенести после ее монолога). — Во первых, у каждой команды будет одна такая коробка. Все бойцы, выбранные Аркбалено, будут рассматриваться, как его «команда». Эта коробка туманного Аркобалено. — Она быстрым и четким движением открывает ее, показывая содержимое. — Все внутренности коробок одинаковы. — Эт-то… — Наручные часы, великолепная дедукция. Одни часы для самих Аркобалено — Она указывает на самые маленькие, плавно переходя на часы босса и бойцов. — На циферблате будет написано время сражений. Они активируются за минуту до начала, а потом пойдет обратный отсчёт до конца раунда. Она выдыхает и непроизвольно постукивает пальцем по мягкой подложке в чемодане. — Команда выбывает, когда часы босса разбиваются. Злата закрывает чемодан, ставя его подле себя. — Это будет королевская битва, то есть вы можете объединятся в альянсы. И, есть причина по которой я прибыла на четыре дня раньше. В эти дни участники не имеют права нападать на другие команды. Я ясно выражаюсь? Мужчина с темным шрамом на лице неожиданно резко улыбается. От него начинает полыхать пламя — ярость и грозно, почти рычит: — А что если нападем?! — Дисквалификация. В этой игре очень простые правила, я надеюсь, что вы достаточно умны, что бы их понять. Она знает, что давит на его гордость, но не может ничего поделать — тот слишком напоминает капризного ребенка. Девушка уходит, не оглядываясь, в надежде что она больше их не увидит…***
… Но ублюдок, нет, Ублюдок с большой буквы, заставляет присутствовать на матчах и выходит она только в конце первого, когда единственный из Аркобалено — Облако, активирует дарованную им способность, временно снимать проклятие. Она задумчиво мычит, сидя на крыше здания и лениво начинает говорить. — Это подарок от Шахматноголового. Каждый из Аркобалено может снимать проклятие на определенное время — три минуты на все время битвы представителей. Злата пропускает выкрик своего псевдонима от будущего хранителя ракушки и машет будто это ничего такого. (Солнцесолнцесолнце, она вздрагивает и пытается, правда пытается согнать фантомные ощущения слезающей кожи и дыхания смерти за спиной).***
Она со злостью, распространяя свой голос и усиляя связки солнце говорит через динамик часов. — Если вы не прекратите, то будете дисквалифицированы. Словно дети маленькие. И идиоты, которые лишают других шанса снять с себя проклятие.***
Вендичче — тоже. Она не вмешивается когда они отбирают часы и пробивают Аркобалено Облака, но когда пробивают тому голову, она, помня приказ Кавахиры сохранить всех проклятых, спрыгивает со своего насеста на башне (иллюзорной, конечно-же. такому сильному туману как он — не составит труда поддерживать её хоть неделю, плюс в ней идёт семь экранов, с помощью которых она следит за всеми участниками) и быстро бежит до Облака. Злата вспыхивает пламенем, быстро выстраивая новые цепочки клеток в мозгу проклятого почти высушивая себя на половину. Другие не её проблема, так что она подходит к Десятому Шимону и пихает его мыском ботинка. Он ворочается и когда приходит в себя, громко взвизгивает, видя представителя Шахматноголового. — Аркобалено Облака теперь твоя проблема. Желательно его показать в больнице, но это уже ваше решение. И да, вы — дисквалифицированы. — Но как-же… А те кто на нас напали?! — Хочешь — сходи и предъяви им. Вендичче, знаешь? Он сглатывает и тупит взгляд. (Слава богу, сейчас темно и она может не бояться этой адской звезды). Она бредет обратно в башню, бросая краткий взгляд на мальчика-дождя в укрытии.***
Вендичче передают энергию. Технически, это не прямое участие в битве, так что она молчит и наблюдает в кресле, установленном за полем боя. Рядом с ней, на подлокотнике, устраивается Аркобалено Урагана. Он косится на неё, но видя, что она ничего не говорит, устраивается удобнее. Она хлопает в ладони, когда Десятый Вонгола наконец разрушает часы на не-мертвом. — Команда Реборна одержала победу! Девушка встает и вместе с этим оно начинает растворятся, а рядом с ней появляется шаман. Он начинает свою речь, а потом, от этого противника пафоса, оно исходит тоннами, когда тот снимает маску, открывая непритязательное лицо. Она пропускает все крики, постоянно поглядывая на Кавахиру. -… Из моего вида остались лишь Юни, Дуксе и Я. Злата закрывает глаза, успокаивая свое сердцебиение от восторга, ведь кто-бы что ни говорил, но это тварь никогда не лжет. Он начинает рассказ, который слышала десятки, если не тысячи раз об их великолепной расе. — Я знаю как можно снять проклятие! Возглас прерывает её раздумья и она вздрагивает. Снять проклятие…? Она резким движением поворачивает голову к шаману и пристально смотрит в его лицо. Он выдыхает и даёт добро, но являясь ублюдком, он подталкивает её в круг и мерзопакостно улыбаясь, поглаживает за основание шеи. Злата резко выдыхает и… отпускает. Пламя, ее любимое, гадкое, противное пламя окружает со всех сторон, но она не скатывается в панику лишь из-за выдержки и близкого присутствия Кавахиры. Скоро она будет свободна… Девушка высвобождает больше половины пламени и те ощущения возвращаются… Она падает на колени, пытаясь отдышаться и снимает перчатки, начиная расчесывать ладони. На неё не обращают внимание и слава богу… — Кавахира, выполняй обещание. — Но Златушка…! И так ты отвечаешь на мою заботу?! … Восклицания привлекают. Она встаёт на дрожащих ногах, но быстро стабилизируется и подходит к нему, хватаясь за запах хаори и приподнимая его. — Кавахира, ты и так ублюдок, прошу, не будь ещё и пиздаболом. — Язык. Он встречается с яростным взглядом и криво усмехается. — Ладно-ладно, я не буду тревожить тебя… сотню лет. — Тысячу минимум иначе я не посмотрю на ограничения и станет на одного «истинного землянина» меньше. — Отлично, но потом… — А потом посмотрим. Она отпускает его и брезгливо вытирает руки об одежду. — Надеюсь, мы с вами больше не пересечемся.***