Пропущенная сцена

— Это скорее всего из-за нервов. А может, тело уже устаёт. В любом случае, тебе нужно отдохнуть, Мурзилка. — Откуда ты все это знаешь? Азик играет бровями, намекая, что он, в общем-то, знает многое. — Научился у тибетских монахов в свое время. Знаешь, отлично помогает в жизни. Вот и тебе сейчас поможет, — он стаскивает с головы Дани берет под безмолвное возмущение во взгляде ангела — Даня терпеливо молчит, потому что Азик единственный, кому позволено всё — и ведёт его под руку к стулу. — Азик, может, не надо... — Ш, — подавляет вялое сопротивление Дани Азик. — Садись на стул лицом к спинке. Одежду придется снять. Всю до пояса. Руки на спинку, голову на руки. Понял? Даня отрицательно машет головой. Азик не может не усмехнуться. Таким уже несмышлёнышем кажется — только кажется! — его ангел. — Вот так, — Азик живо демонстрирует, хватая стул за спинку одной рукой, поворачивает его вокруг своей оси и одним движением перекидывает ногу через сиденье, усаживаясь. Определённо выпендривается, думается Дане, но выглядит очень сексуально. — Хорошо, я понял. Ангел проделывает то же самое. Немного неуклюже, не так скоро, но Азику все равно нравится зрелище. Крепкие бёдра так и манят взгляд, но он займётся ими потом, а сейчас — поможет его ангелу избавиться от боли. Не успел Азик напомнить, что нужно быть без одежды, как Даня хватается за край свитера и медленно тянет его вверх. Как будто нарочно слишком медленно — издеваясь, подумал бы Азик, не будь перед ним самый светлый ангел из всех. Кудряшки умилительно пружинят, когда голова освобождается от свитера, и Даня откидывает его в сторону. Азик наслаждается видом молочных плеч с редкими родинками, рельефом рук и груди, останавливается взглядом на почти прошедшем засосе — он тогда чуть ли не всю шею украсил — и понимает, что медлит слишком долго. Даня не торопит. Послушно ждёт, сложив кисти на спинке стула. Азик медленно обходит сзади, чуть давит на голову, заставляя опуститься на сложенные руки. Касается кожи между лопаток на пробу. Даня вздрагивает. — Холодные руки, — бормочет Азик и начинает растирать ладони между собой. — Подожди меня. Он уходит за маслом. Вернувшись, застаёт Даню в той же позе, и едва не умиляется его покладистости. Наносит на руки немного масла, а затем вновь осторожно касается горячей кожи. — Если будет больно — говори, не терпи. Хорошо? — Даня снизу глухо угукает, и Азик ведёт пальцами выше, к самому затылку, мягко массируя с двух сторон позвоночника. Круговыми движениями доходит до линии роста волос, с ухмылкой замечая прошедшую по спине дрожь — слабое место Дани. Руки тем временем опускаются ниже, к плечам, сжимая над лопатками и проходясь по бицепсу , возвращаются обратно, снова — к месту между шеей и плечами. Даня еле заметно напрягается, и Азик тут же переходит в другое место. — Постой. Вернись, сделай ещё раз... так. — Здесь болит? — Угу. Азик возвращается, начиная с простых проглаживаний, постепенно набирая силу, внимательно считывая реакцию Дани. Любой вздох или напряжение — он вновь возвращается к лёгким касаниям. Когда боль утихает, Азик ведёт вновь к позвоночнику, к выступающему шейному позвонку и ниже, массируя специальные точки с двух сторон большими пальцами. Даня чуть выгибается, и Азику даже не нужно спрашивать, потому что знает — приятно. На процедуру уходит около десяти минут. Даня забывается в ощущениях, потому даже не замечает, как чужие руки перестают его нежно касаться. Азик наскоро вытирает руки влажной салфеткой и возвращается к ангелу, подходя уже спереди. Даня чувствует на подбородке пальцы, заставляющие поднять голову и посмотреть снизу вверх на Азика. Он тут же приходит в себя, но не шевелится, позволяя пальцам сильнее ухватить за нижнюю челюсть, а большому — скользнуть по нижней губе. Азик выглядит хищником и так же по-хищнически улыбается. Ему нравится этот вид, нравится в данный момент возвышаться, чувствовать, как тяжелеет внизу живота от одной близости головы ангела. — Тебе лучше? — он искренне улыбается, читая, в принципе, все по небесным глазам. — Да, Азик, у тебя просто волшебные пальцы, — Даня наскоро касается кончиком языка подушечки большого пальца. Так, как благодарят только коты. — Я знаю, Мурзилка, я знаю.