***
— Он придёт. Позади раздаётся подбадривающий голос, который заставляет дёрганного Хёнджина выпасть из своих мыслей и обернуться. — В прошлом году ты говорил точно так же, — Хван нервно закусывает костяшку большого пальца, ища в толпе своего парня, который в очередной раз пообещал появится на очередной скучной вечеринке. — Да, но в прошлом году он не был твоим парнем, — с лёгкой улыбкой говорит Бан, легонько пихая друга в плечо. — Резонно, — на вдохе выпускает Хёнджин, стирая с уголка губ искусственную кровь, которая была частью образа типичного костюма на Хэллоуин. — В последнее время он ведёт себя слишком скрытно и странно. — Под «странно» ты подразумеваешь его обычное поведение? — усмехнувшись комментирует Бан, от чего тут же получает по своим волчьим ушам. — Хей! Ты же про моего парня говоришь! — резко отозвался Джин и тут же осекся. — Прости. Просто, его выходки выводят меня из себя, — процедил он сквозь зубы, опуская голову вниз. Чан поправляет съехавший на бок ободок с ушками, замечая у входа перепуганного, как тушканчика Феликса: — Но я предлагаю забыть про все обиды и всё же составить компанию одинокой фее, которая соизволила войти в эти двери несколько минут назад. — Чан поднимает подбородок друга, в надежде, что от взгляда на Ли он немного оттает. Глаза Хёнджина тут же распахиваются, а лёгкая неприязнь от недавнего разговора тут же сменяется на взбудораженность и лёгкое волнение. Конечно, за год отношений это чувство должно было уже исчезнуть, но с таким человеком, как Феликс это было попросту невозможно. Он всегда разный, таит в себе уйму секретов, которыми не спешит делиться, даже после самого искреннего разговора, который обычно никогда не начинает первым. Это завораживало и даже в некой степени возбуждало. Вот он сидит перед тобой, отводя глаза в сторону. Такой скромный и не прикосновенный, с милой улыбкой, за которой чаще всего скрывалась обида или страх быть не понятым. Хёнджин это видел. Видел почти всегда, за исключением нескольких раз, когда Лис настойчиво переводил разговор в другое русло, сменив всю серьёзность на дикое желание и страсть. Он с лёгкостью мог лавировать между разными гранями настроения, играя с эмоциями. Минуту назад вы могли делиться накипевшим, и вот уже ты нависаешь над хрупким, словно кукольным телом, рука которого, проводит по собственному солнечному сплетению, на котором чёрными буквами набита ненавистная татуировка «Fuck me». Неужели один человек способен совмещать в себе две абсолютно неповторимые грани личности?***
— Я не пойду! Громко восклицает, краснеющий Феликс, отчаянно хватаясь за руку Джисона. — Я передумал! Это плохая идея! Отвратительная! Пожалуйста, давай уйдём! — цепкие руки сильной хваткой сжимали запястье друга, которого явно не устраивал такой расклад. — Господи, Ликс! Хан заглядывает в перепуганные глаза, взяв друга за плечи, в надежде погасить огонь его панической атаки. — Всё хорошо, слышишь? Ты отлично выглядишь, да и Хёнджин… — Я выгляжу, как клишированный персонаж диснеевского мюзикла! — на одном дыхании выпалил Лис, озираясь по сторонам в поиске любимых глаз, которые ни в коем случае не должны были его заметить. — Клишированный?! Так ты называешь моё великолепное творение? — В-великолепное? — в голосе прозвучал нервный смешок, — великолепное, говоришь?! Да я создаю образ самой сексуализированной феи во вселенной! — Нужно было сказать это перед выходом из дома, — закатил глаза Джисон, замечая в толпе Минхо. — К-куда т-ты смотришь? — заикаясь проговорил Феликс, тоже замечая в нескольких метрах от них Ли. — О, неет! Нет! Даже не смотри туда! Ты со мной, ясно? Со мной, Джисон! — Да, да, — щеки, на которых красовались лиловые полосы, тут же залились румянцем, — давай позже обсудим твой внешний вид, потому что мне стоит заняться кое чем другим, — на лице парня тут же расцветает счастливая улыбка. — Джисон, н-но… — дар речи исчезает в ту же секунду, как из-за спины друга выплывает слегка обеспокоенный Хёнджин. — Привет. — О! Хён! Прошу, окажи мне услугу, присмотри за этим нервным существом, пока я исполняю свой план фикс, — Хан находился на низком старте и всё ждал зелёного света от старшего. — Конечно, разве я могу отказать? — Хван тут же расплывается в непринуждённой улыбке, тут же исчезнувшей, стоит ему перевести взгляд на испуганное лицо Феликса. — Блеск! Спасибо! Я найду вас позже, — радостно восклицает Джисон, убегая к главному герою своих снов, оставляя несчастных влюблённых наедине. Под пристальным взглядом, Феликс тут же тушуется и отводит взгляд, желая скрыться от неловкости, успевшей возвести между ними стену за несколько месяцев после поджога. — Тебе нравится игнорировать меня? — всё же решается спросить Хван. — Ч-что? Н-нет. Просто столько людей, а ты знаешь, как меня легко выбивают из колеи подобного рода места, — Лис закусывает губу в очередном оправдании, не спеша сокращать расстояние. — Поэтому ты решил не подходить ко мне, а прятаться за спиной друга? — язвит старший, понимая, что создавать повод для ссоры ему мало хочется, но эмоции постепенно начинают брать верх, словно оголенные провода на фасаде дома. — Тебе действительно хочется это обсудить сейчас? — Ликс заглядывает в чужие глаза, взяв парня за подбородок. Хёнджин сглатывает в попытке погасить внутренний пожар обиды, который буквально встал комом в горле. — Нет. — Тогда не отводи взгляд, когда отвечаешь на прямо заданный вопрос. Глаза бегают по чужому лицу, которое стало более выразительным от нанесенного макияжа и которое так же продолжало притягивать своей загадочностью. — Порой мне трудно тебя понять, — не удержавшись, Джин прижимает к себе парня, сдавливая в ладонях округлые ягодицы, которые так хорошо подчеркивала синяя джинса. С губ тут же срывается тихий стон, так искусно ласкающий его слух. — Тебя это заводит? — шёпотом произносит Феликс проводя кончиком носа по едва порозовевшему уху. От данного жеста Хван медленно начинает терять крупицы рассудка. — Не переводи тему, — глухо шипит Джин, заглядывая в глаза младшего, — не сейчас. Феликс опускает глаза вниз и, сделав пару шагов назад, берет Хёнджина за руки. — Если думаешь, что вызвал этим у меня чувство вины и стыда, то ты ошибаешься, — щеки тут же предательски заалели. Невинная обида и столь короткий разговор, разжигает в обоих бурю эмоций, которую каждый пытается унять, чтобы не разругаться вдрызг. Каждый из них самоволен, не терпелив и импульсивен. Все их ссоры начинаются и заканчиваются одинаково, так что спутать прилив накалившихся отношений невозможно. — Значит, ты фея? — в попытке сбавить градус обстановки задаёт вопрос Хёнджин, от которого младший вздрогнул. — Что? — Твой костюм. Крылья, как настоящие. — А-а, д-да. Эта была идея Джисона. — У него получилось. — Получилось? — Этот образ полное отражение тебя. От слов Хёнджина Феликс удивлённо захлопал глазами. Неужели связь с метаморфозом его существа, настолько эмпатична? — То есть? — неуверенно спрашивает Ликс, тем самым заставляет Хвана напрячься. — Комбинация одежды и макияж, отражает твою дерзость, — Джин окинул взглядом комбинацию, состоящую из сетчатого, зелёного лонгслива, который был надет под черную футболку с силуэтами бабочек и узкие, синие джинсы с заплатками. — А крылья, словно карамельные осколки. Они подчеркивают твою утонченность и грациозность. Так достаточно подробно? Ли сжимает губы в тонкую линию, чувствуя, как по всему телу проходит неприятный разряд тока, отражающий его истинную сущность. Недопонимание, секреты и побег от собственных чувств — все это оставило явный отпечаток на их отношениях, который следует либо стереть, либо оставить навсегда под предлогом расставания. Феликс осторожно, но крепко берет Хёнджина за руку и ведёт на второй этаж в какую-то тихую, свободную комнату, в которой хочет совершить чистосердечное признание. Руки у младшего холодные, слегка влажные от волнения и это настораживает. Неужели их несуразная колкость сумела вывести Феликса на эмоции? Спустя несколько попыток найти свободную комнату удача всё же улыбнулась Ли в виде маленькой гостевой комнатки, до которой пока не добралась очередная разгоряченная парочка. Плотно закрыв за собой дверь Феликс сделал глубокой вдох, дабы подавить желание разрыдаться. Грудь предательски сдавило в спазме, не позволяя воздуху должным образом наполнить лёгкие. — Т-ты хочешь знать правду? — голос срывается на беззвучный всхлип, — я влюблен в тебя до беспамятства, — по щекам тут же потекли слезы, — и это меня убивает. Хёнджин видел его слезы лишь однажды. В тот день, когда Феликс решил, что потерял его навсегда. — М-мне нельзя было влюбляться в тебя. Нельзя было находиться рядом и показываться на глаза. Но я-я совершил ошибку и теперь вынужден за неё расплачиваться, тем самым причиняя тебе боль, — он зажал рот тыльной стороной ладони, стараясь не разрыдаться сильнее. Хван видит, как в темноте блестят слезы Ли, лицо которого едва освещено горящим диском луны, лучи которой мягко скользили по комнате. — Нельзя? О чем ты вообще говоришь? Слова парня казались абсурдом или же плохо придуманным оправданием. — Я, э-это трудно объяснить, но… — Трудно объяснить? Как ты можешь говорить мне об этом не попытавшись? Знаешь в чём твоя проблема, Феликс? Ты всегда думаешь обо мне хуже, чем я есть на самом деле. Хотя я никогда не давал тебе повода так думать. — Это не так! — Не так?! Тебе всегда проще поделиться чем-то с Джисоном нежели со мной. Почему, Ли? Ты мне не доверяешь? Боишься меня? — Я-я боюсь тебя потерять! Одно моё неловкое действие и ты можешь пострадать! — Да от кого, чёрт возьми, я могу пострадать? — Т-тот пожар. — О, Господи, опять этот пожар, — Хван закатил глаза. — Я-я думал, ч-что ты... — Хватит! Хватит, Ли! Прошу перестань! Тот пожар был несчастным случаем, ясно? Это не было покушением, сверхъестественной силой или чем-то там ещё. Это всего лишь, мать его, пожар! — Но в том пожаре я потерял часть своей души, думая что ты погиб там! Я был готов сгореть заживо, лишь допустив мысль о том, что тебя больше нет! — Это паранойя, Феликс. Мы постоянно говорим об этом и приходим к выводу, что так сложились обстоятельства. Что нет повода для паники или… — Я — фея, Хёнджин! От услышанного старший тут же замолк. — Что? — Я — фея, эльф, пикси, называй, как хочешь, но я то самое существо с крыльями, которое имеет некие необъяснимые силы и, — не успел он закончить свое жалкое объяснение, его перебил Хван. — Что, блять? Тон парня выбил Ликса из колеи. Конечно, да, весь этот разговор напоминал бред сумасшедшего, но каким бы безумным этот бред не казался, он есть и остаётся правдой. — Х-хёнджин, я-я… — младший нервно сглотнул. — Ты обкуренный? Твою мать, Ликс! Так, мне нужно выйти. Хван тут же двинулся к двери, но, как только пальцы коснулись дверной ручки, старший оказался прижат к плоской поверхности чужим телом, которое уже не казалось таким хрупким и слабым. — Нет! Ты выслушаешь меня, даже если это будет наш последний разговор! — выпалил Феликс на вдохе, ослабляя хватку, — поверь, я знаю, знаю, как дико это звучит, но именно это и объясняет моё поведение. Все мои исчезновения, неправдоподобные оправдания, всё это было попыткой скрыть моё истинное лицо. Прислонившись затылком к двери Хёнджин тихо выдохнул сквозь зубы, зажмурив на мгновение глаза. — У каждой земной феи есть подопечный. Прикреплённый за ним человек, которого мы вынуждены вести и направлять, влияя на его решения и взгляды. Ты был моим. Я вёл тебя несколько лет, но после осознал свои чувства и тогда ты смог увидеть меня. Помнишь нашу первую встречу? Тогда в больнице, когда Сэми сломала руку. Ты увидел меня у автомата с кофе и первым заговорил. Я был в полной растерянности, ведь ты не должен был меня увидеть, понимаешь? — Феликс с лёгкой надеждой заглянул любимому в глаза, — я так сильно переживаю за тебя, поскольку знаю какой этот мир на самом деле. Знаю то, чего не знаешь ты. Поверь мне, я хотел, хотел рассказать тебе обо всем раньше, но я просто не знал, как ты отреагируешь, и оказался прав, — опустив глаза вниз, Феликс выпустил из рук запястья старшего, отходя на несколько шагов назад, разворачиваясь спиной и расправляя крылья, — моя душа, как бы я не хотел, но она связана с твоей, а крылья лишь проводник. В обычные дни я прячу их под видом татуировки на спине, которую ты любишь рассматривать и удивляться, насколько реалистично она выполнена, но в этот день не могу, — Ли взглянул на парня через прозрачные крылья, опуская их вниз, — в Хэллоуин или в день мёртвых, мы становимся посредниками или проводниками, связанными с природой и людскими действиями. Вот почему в эту ночь, часто происходят необъяснимые вещи, — горькая усмешка прозвучала в голосе, которая сменилась тяжёлым дыханием, — минута вышла. Теперь ты можешь, — не успел закончить младший, как послышался щелчок открывающейся двери. В этот момент у Феликса остановилось сердце. Он правда решил уйти? Младший не мог сдвинуться с места, даже чтобы развернуться и взглянуть в пустоту, ведь тогда... Тогда Хёнджин и вправду исчезнет. Казалось, время остановилось. И в мире остались только боль и страдания, несчастные крики которых Феликс, казалось, начал слышать. Он умирал. Буквально начал чувствовать, как чернеет и иссыхает его сердце, словно гниющий плод. Ноги онемели, сгинаясь в коленях не в силах держать тело. Из глаз бешеным потоком потекли горячие слезы, которые казались смывали последние остатки души. «О-он у-ушёл. У-ушёл. Не сказав ни единого слова ». Внутри будто что-то надломили, причиняя адскую боль. Всё получилось так резко и неожиданно. В голове было столько вопросов и ни одного четкого ответа. Вернется ли он вообще? Что будет дальше с ними? Голос потихоньку начинал прорезаться в беззвучном рыдании, что только заставлял сильнее сжаться и закрыть уши руками. — Я-я не х-хочу ч-чтобы т-ты уходил. П-пожалуйста, не оставлял меня одного. Т-ты мне нужен. У-у м-меня есть т-только ты, — шептал парень сквозь слезы в угасающей надежде, когда сильные руки обняли его со спины. — Я здесь. Здесь, слышишь? — дрожащими губами говорил Хёнджин, крепко прижимая младшего к себе, — я тут. Я здесь, рядом с тобой. И все остальные слова были просто лишними. Феликс разворачивается в объятиях и крепко обнимает в ответ, привычно утыкаясь носом в шею, плача навзрыд. — П-прошу, прошу, Х-хёнджин, не оставляй меня, — молил парень, отчаянно хватаясь за старшего, который чуть ли не совершил самую большую ошибку в своей жизни.***
Феликс уже полчаса бился в истерике. Он не мог перестать рыдать, его тело не переставало содрогаться от слёз, а дыхания катастрофически не хватало. Он захлебывался в солёных ручьях, которые текли из покрасневших глаз и которые так безвыходно старался остановить Хван, проходясь губами по влажным щекам. — Посмотри на меня. Это я. Здесь, рядом. Я больше никуда не уйду, только успокойся, пожалуйста. Прости меня. Прошу, прости, — он хаотично стал покрывать поцелуями лицо Феликса, обхватив его руками, шепча слова прощения. Сейчас всё ушло на второй план. Только он. Только Феликс, которого Хёнджин хотел успокоить, прижать к себе и никуда не отпускать. — Хёнджин, — Феликс резко перестал вырываться и плакать. Опухшими глазами он посмотрел на Хёнджина, а тот не сводил взгляда с него. — Ты... Это действительно ты? — его дрожащая ладонь совсем невесомо коснулась лица Хвана. Тот нежно перехватил её рукой и стал покрывать поцелуями, — прости меня. Это я виноват. Е-если бы я знал, я-я бы рассказал тебе обо всём раньше, — срывающимся голосом едва прошептал он. Слёзы с новой силой потекли из глаз. — Ты совсем здесь ни при чем, Ликси, в этом только моя вина. Успокойся, прошу. Я рядом. Господи, я ненавижу себя за то, что довел тебя до такого состояния... Прости меня. Я так глуп, — несколько соленых капель упали с щек на припухшие губы младшего, — я больше не уйду. Обещаю. С минуту они смотрели друг на друга не в силах разорвать зрительный контакт. Но потом Феликс медленно приподнял голову и, прикрыв глаза, коснулся губ Хвана своими. У обоих будто что-то взорвалось внутри от этого поцелуя с привкусом солёных слез и прошлось по всему телу электрическим зарядом. Кислород перестал поступать в легкие, а сердце участило свой ритм. Хёнджин никак не ожидал, что младший сам его поцелует. Несмотря на всё, это легкое прикосновение губ показалось Джину таким интимным, что его тело задрожало от приятных теплых волн, что разошлись по всему телу и собрались тугим комком внизу живота. От этого хотелось улыбаться и целовать, целовать Феликса, пока губы в конец не опухнут. — Как я давно желал это сделать, — оторвавшись от манящих губ, прошептал Ликс, облизывая свои губы. — Поцелуй меня. Прошу, поцелуй, — почти жалобно просит Феликс, словно снимая невидимые оковы с Хёнджина. Не в силах больше сдерживать себя Хёнджин снова впился в губы Феликса уже напористым и нетерпеливым поцелуем, обнимая того за талию, не замечая, как самостоятельно усадил младшего к себе на колени, стараясь действовать осторожно и не задеть руками чужие, словно стеклянные крылья. — Мой любимый мальчик, — срывающимся от нехватки воздуха голосом прошептал Хван пальцами проходясь вверх по напряженному бедру, едва касаясь члена под грубой тканью штанов. Послышался сдержанный стон, который был резко прерван. Феликс прикусил нижнюю губу, понимая, что не хочет продолжать начатое на полу. — К-кровать, — сиплым голосом отозвался младший, кивая в сторону рядом стоящей кровати. Хёнджину дважды повторять не нужно. Он осторожно берёт младшего под бедра, сжимает ягодицы сквозь жесткую ткань джинсов и целует, целует, почти яростно отвечая на каждое движение чужого языка, вбирая в себя каждый тихий стон, каждый жалобный всхлип. Он не глядя встаёт и, поддерживая одной рукой Феликса за спину, перекладывает его на кровать, смотря, как тонкие крылья тут же расстилаются по одеялу. — Джин, — на выдохе зовет Феликс, заглядывая в тёмные глаза, в которых читался лёгкий страх. Страх причинить боль. — Если я сделаю что-нибудь не так — прошу, не молчи, — просит он низким от возбуждения голосом, нависая над телом младшего. Феликс коротко кивает на произнесенную просьбу, обнимая Хвана за шею. — Я хочу, — выдыхает Лис ему на ухо, кончиком языка облизывая мочку, — очень хочу, Хёнджин. По телу пробежала волна возбуждения. Переложив руку на горячую щеку, он снова впился тому в губы. Обняв младшего за талию, Хван аккуратно опустил любовника на покрывало. Феликс начал тяжело дышать, чувствуя, как старший пальцами оглаживает основание крыльев. Это лёгкое движение привело к возбуждённому состоянию младшего. Он неосознанно простонал тому в губы. Отстранившись, Хёнджин посмотрел тому в глаза. — Да, Хён, — почти прошептал Ли в ожидании продолжения. Хёнджин, улыбнувшись, положил руки тому на бёдра и, приподняв комбинацию из верхней одежды, начал медленно покрывать чужую грудь мокрыми поцелуями. Он кусает, чуть оттягивая кожу, кончиком языка обводя текст ненавистной татуировки, которую младший всё обещал свести. — Ты мой Ликс. Только мой, — продолжает Хван, покрывая поцелуями нежную кожу груди. Феликс всхлипывает и кивает, тихо вздрагивая, словно бабочка проткнутая иглой, когда старший прикусывает сосок, наслаждаясь мгновенной реакцией на каждое его действие. Тихие стоны, которые приглушались прикусыванием нижней губы только сильнее будоражили сознание. Проведя пальцами по бугорку на штанах Хван начал мять его через ткань, наслаждаясь стонами и лёгким сопротивлением. Незаметно для себя Хёнджин освободил любовника от штанов и нижнего белья и начал надрачивать тому рукой. — Ну же, любимый, позволь мне услышать твои стоны, — жалобно протянул старший и пальцем начал массировать тому головку. Феликс демонстративно выгнулся и кончил тому в руку. Собрав пальцами остатки естественной смазки, парень медленно и аккуратно ввёл в любовника первый палец, давая тому привыкнуть. Феликс вздрагивает и сжимается, а Хёнджин другой рукой ласкает его член, шепча ему на ушко успокаивающие глупости. На вот второй палец младший сжал плед руками. Как только Хван ввёл третий палец, ощущения резко поменялись. Ли чувствовал дискомфорт вперемешку с невиданным наслаждением, а как только старший начал массировать пальцами изнутри, то фей тут же изогнулся издав пошлый стон. — Х-хён, прошу, не мучай меня, — жалобно проскулил младший, тяжело дыша, изнемогая от желания. Хёнджин нежно подхватил его под бедра и положил ноги парня на плечи, медленно входя в него, чтобы не причинить лишней боли. Это было великолепное чувство. Как давно Хёнджин не ощущал этой горячей тесноты, этих пробирающих тело стонов, которые Феликс дарит только ему. Хван прижимается лбом ко лбу Ли, находя его губы и замирает ненадолго в таком положении, чтобы дать младшему привыкнуть. Феликс расслабляется, отдаваясь поцелую и, когда Хёнджин вопросительно смотрит на него, кивает, давая разрешение двигаться. Парень двигает бедрами сначала плавно, пытаясь найти нужный угол и, когда с чужих губ срывается несдержанный стон, увеличивает темп, размашисто втрахивая его в кровать. Феликс цепляется пальцами за его плечи, откидывая голову назад, жмурясь, когда старший нежно проводит пальцами по крыльям. Хёнджин замедляется и меняет позицию, меняясь с Ли местами. Феликс покорно принимает в себя горячий член, насаживаясь на всю длину, расправляя в немом экстазе крылья. Хван смотрит на это словно завороженный. Он никогда не видел, чтобы младший был настолько великолепным и открытым. На лице появилась легкая ухмылка, а в сердце разливалось тепло вперемешку с возбуждением. Такого чувства он никогда прежде не испытывал, но оно ему безумно нравилось. Он опять прильнул к губам Ли, глубоко целуя его и стал медленно и интенсивно двигаться внутри желанного тела. Оба словно плавились от ощущений. Феликс как мог обнимал старшего, не желая отстраняться ни на миллиметр. Он протяжно стонал в поцелуй, когда головка члена проезжалась по особенно чувствительной простате. Они отрывались друг от друга только для того, чтобы вздохнуть такой раскаленный сейчас воздух, а потом снова эти жгучие поцелуи не оставляли им права на вдох. Хёнджин с удовольствием познавал, что значит заниматься любовью. — Ликс! — войдя в парня последний раз Хван излился, заставляя Феликса открыть рот в немом стоне и, выгибаясь в спине, кончить во второй раз. Оргазм был слишком ярким для обоих. Хван даже не хотел выходить из тугого кольца мышц. Он перекатился на бок и крепко прижал парня к своему телу. Хёнджин хотел чувствовать обмякшее тело младшего, ощущать, как внутри все разжимается после оргазменных судорог. Это было самое приятное чувство, знать, что ты доставил удовольствие. Медленно выдохнув и слегка улыбнувшись, Хван прижал к себе младшего. Казалось, что с этим вздохом ушли все сомнения и терзания. Через несколько минут полной тишины послышался тихий всхлип. Слишком много чувств, слишком много мыслей. Всего слишком много, чтобы Феликс мог сдержать это в себе. Слёзы сами потекли из его глаз. Он уткнулся лицом в грудь Хёнджина и стал тихо плакать. — Не плачь. Я рядом, Феликс.***
Подушечки пальцев нежно обводили каждую жилку, словно хрустального крыла, вызывая этим у Феликса сбитое дыхание и дрожь. Хвану нравилось заново изучать тело младшего, особенно его завораживали крылья. Тонкие, блестящие, с лёгким фиолетовым оттенком. Описать их Джину казалось невозможным. Уж слишком они казались ему прекрасными. — Тебе нравится? — тихо отозвался глухой голос. Феликс уткнулся лицом в подушку, лишь бы не застонать от прикосновений. — Очень, — Хёнджин расплылся в улыбке, оставляя на спине младшего невесомый поцелуй, — они так завораживают. Никогда бы не подумал, что смогу вот так к ним прикоснуться, — старший осторожно провел пальцами по тёмной жилке, у основания крыла. От этого прикосновения Ли резко выгнулся в пояснице, издав протяжный стон. — В-всё. Н-на сегодня тебе хватит изучать анатомию фей, — краснея поговорил младший, прижимаясь вплотную к изголовью кровати, отводя взгляд. — Хей, ну не обижайся, — тихий смешок тут же слетел с чужих губ, — скажи, они всегда такие чувствительные? — Всегда, — Феликс опускает взгляд на парня, чья голова удобно расположилась у него на коленях, — они как отдельный орган. Такие же чувствительные, как и любая другая часть тела. — И тебе не больно? Постоянно прятать их? — Не то чтобы больно, скорее неприятно. Но в повседневной жизни я обычно не использую их. — Почему? Точнее, разве ты не летаешь? Феликс усмехнулся в предвкушении развеять очередной миф о феях. — Феи не летают. — Что? В смысле… Что?! — А ты думал, я как фея из сказок? Блестящий огонёк с волшебной палочкой и пыльцой? — младший тут же залился смехом, зарываясь пальцами в светлые волосы Хвана. — Нет, но почему вы не летаете? Разве это не одна из особенностей фей? — Крылья — это не предмет аэродинамики, а скорее проводник энергии. — Проводник? — Да. Как маятник. То есть через крылья у нас образуется связь, как с миром природы, так и с миром людей. — Мир природы, - Хёнджин тут же хмыкнул, — так вот значит почему ты с садовыми гномами разговариваешь, — тихий смешок заставил Ли залиться краской и несильно сжать волосы старшего у корней. — Это было всего один раз! Парень тут же залился звонким смехом. — Один? По-моему это происходит постоянно, когда ты с Сэми играешь в саду. — Неправда! Говорю же, этот чёртов гном сам нарвался! Я спотыкаюсь об него каждый раз и разбиваю в кровь колени! — чуть ли не плача начал оправдываться Ли. — Малыш, я же шучу, — Хёнджин тут же привстал, нежно целуя личико своего крылатого протеже, у которого глаза были на мокром месте, — я тебе верю, Ли, — нежный шепот опалил ушко, от чего по спине младшего пробежался табун мурашек, — поэтому обещаю убрать гнома в гараж, — новая волна смеха подступила к горлу. — Хёнджин! — уже не выдержав, завопил Феликс, накрывая чужое лицо ладонью, чтобы отстранить. — Ликс-и, я же пошутил, — сквозь смех бормочет Хёнджин и подползает ближе, — малыш, ты обиделся? На слова старшего Феликс лишь отводит взгляд, прижимая к себе колени. Неужели все эти вопросы дурацкая шутка и Хван просто издевается над ним? — Тебе весело? — тихо задаёт вопрос младший, серьёзно взглянув на старшего, от чего тот тут же перестал смеяться, меняясь в лице, — если для тебя это всего лишь шутки, то мне не смешно! — Феликс. — Если ты не хочешь верить мне, то, пожалуйста, не верь! Я не заставляю ведь, - задыхаясь, старается высказать всё свое возмущение младший. — Твои глаза, — всё же перебивает Феликса Хёнджин, всматриваясь в горящие фиолетового оттенка глаза, — они изменили цвет. На последних словах Ликс дёргается, пальцами касаясь своей щеки. «То есть как изменили цвет?» — быстро проносится в голове, от чего Ли постепенно начинает задыхаться. — Почему они изменили цвет? Так и должно быть? — поток вопросов тут же обрушился на парня, не давая времени осознать реальную причину, которая имела отвратительный исход. — Это… реакция на стресс. Цвет может колебаться, зависит от морального состояния, — глухо отозвался младший, проталкивая вниз огромный ком, вставший в горле. — Они придут в норму? Раньше я у тебя такого не замечал, — Хван осторожно подсел к парню, нежно обнимая его за плечи, — прости, я не хотел тебя задеть, — Хёнджин виновато закусил губу и нежно поцеловал Ли в щеку, крепче сжимая в объятиях. — Должны. Наше сознание отличается от людского. Считается, что оно более гибкое и податливое, однако даже так оно может подвергнуться разлому. — Какому такому разлому? — Разлом души, — тяжело вздохнув, пояснил Ли, накрывая чужие ладони своими. — Наш мир словно большой аквариум. Только вы существуете внутри, а мы снаружи. И разделяет нас лишь тонкое стекло, которое искажает картинку реального мира. Мы вынуждены существовать с людьми, но в роли действий или метаморфозов, которые помогают совершать вам выборы и таким образом выбирать свой путь. — Но? — тихо добавляет Хван. — Но у всего есть обратная сторона. Светлые феи существуют с тёмными. С другими посланниками душ, которые могут лишать человека воли через людские грехи. — И к чему же может привести разлом души? — неуверенно задал вопрос Хван. — Приводит к тому, что светлая фея становится тёмной. И это происходит медленно и мучительно больно, — Ли сглотнул. — Наши крылья так же начинают меняться. Теряют свой блеск, например, становятся грубыми, более мощными, после этого остаются шрамы на спине. У любой феи есть тату крыльев на спине и, если она изуродована, это говорит о том, что у этого существа больше нет души. — Но с тобой этого ведь не произойдёт? — говорит Хёнджин мягко и берет руки младшего в свои, бегая глазами по его лицу. — Ликс, пожалуйста, ответь мне. — Когда я думал, что ты погиб, — неуверенно продолжает Ли, — во мне произошёл разлом. Он был не сильным, но тем не менее, — он медленно подбирает слова, — я боюсь, что это могло повлиять на меня. Изменить меня, но когда я начинаю думать об этом, думать о том, что я могу причинить тебе боль, то я… — запинается Феликс, намереваясь отвернуться, но Хван удерживает его лицо ладонями. — Это не так, слышишь? Ты никогда не причинишь мне боль, — успокаивает Хван и дарит улыбку любимому, — Феликс, ты самый добрый и прекрасный парень во вселенной, — заглядывает в опущенные глаза и приподнимает лицо младшего за подбородок. — Мы живем в отвратительном мире. Это отвратительный, проклятый мир и, если честно, то, когда ты сказал мне о том, что являешься феей, я не удивился. Ведь ты действительно самый светлый и искренний человек из всех, которых я знаю. И именно за это я тебя люблю. За то, что ты такой, какой есть. Настоящий. Ты делаешь этот мир лучше. И если нужно, то я буду бороться! Буду бороться за малейшую крупицу твоей души. Я не готов так просто отпустить тебя, — произносит на вдохе Хван, смотря прямиком в пурпурного цвета глаза, которые тут же начали слезиться. У Феликса глаза слезятся от слов старшего и сердце слишком сильно стучит, отдается эхом в ушах. Он пытается что-то сказать, но Хван забирает эту необходимость и легко прикасается к губам. — Хёнджин, — Ликс отстраняется на миллиметр, — ты самое дорогое, что есть в моей жизни. Я очень боюсь тебя потерять. Боюсь, что в тебе что-то изменится по отношению ко мне. Что ты станешь далёким, холодным и дело будет во мне. Я это не переживу, ведь ты самый родной для меня. Хён, я тебя люблю и безумно боюсь, что я… — Никогда. — Хёнджин крепко сжимает чужие руки в своих ладонях, — пока ты со мной, слушай, как дует ветер, смотри, как восходит солнце, но никогда не смей бояться. Никогда, Ли, — твёрдо говорит старший и глубоко целует, в надежде забрать самый большой страх любимого, который, к сожалению, оказался явью.