Из Африки ты вернулся другим

Солнце беззвучно тонуло в море и он понимал, что никогда не смог бы забыть такой закат. Чёрное грозовое небо висело так низко, что, казалось, вот-вот коснется земли. Ветер бросал в лицо пыль и едва не срывал с редких прохожих шляпы. В порту было непривычно безлюдно; казалось, природа и здесь благоволила путникам безоговорочно. "Повелитель стихий" эхом прозвучало у него в уме и на губах мелькнула тень улыбки. Это путешествие очень многому научило его и образ Амади, человека, преподавшего ему множество уроков, не оставлял графа ни на минуту, хотя он был уже даже слишком далеко от дорогих сердцу берегов. Но его родина была здесь. Здесь жила его семья, отсюда он черпал силы, когда ему было тяжело, сюда он еще недавно так мечтал вернуться. Ему непременно нужно встретиться с Сардисом. Прежде всего с ним. Святой отец, как никто другой, сможет указать ему путь. То, что он привез с собой, было больше, чем просто трофеями. Он привез саму Африку, он привез жизнь, совершенно иную, чуждую для его семьи и его людей. Но Африка давно уже стала частью его самого, она жила глубоко в его сердце и он не мог поступить иначе. И теперь только святой отец мог помочь ему понять, как с этим жить. Придерживая рукой треуголку, он медленно шел вдоль почти опустевших торговых рядов. Упитанная лоточница в небрежно натянутом чепце, собиравшая высыпавшиеся из корзины кочаны капусты, вдруг подняла голову и оторопело уставилась на него. Во взгляде ее читался какой-то необъяснимый страх. Звериный страх. Он поморщился. Боль, за последние пол года ставшая его постоянной спутницей, напомнила о себе, пробежав по руке ледяной волной. Ветер снова рванул шляпу и граф поймал себя на мысли, что за месяцы, проведенные вдали от дома, он очень отвык от холода. Встретившись с ним взглядом, женщина быстро опустила глаза. Но стоило ему пройти мимо лотка, оставив ее позади, он снова буквально ощутил ее неприкрытое любопытство. Где-то далеко над морем неистовствовала буря. Молния разрезала небо напополам и с грохотом обрушилась в воду. Гроза приближалась с неумолимой скоростью. Как же недоставало ему все эти месяцы таких вот гроз! А теперь, еще совсем немного и он будет дома. Дома... Это слово давно уже не удавалось выговорить. Дома. Как все они встретят его? Как победителя или как проигравшего? Что скажут? Важнее, что подумают? Увидят ли они то чудовище, с которым он уже давно сроднился? Матушка наверняка будет плакать. Гримаса отвращения, смешанного с болью, снова исказила его лицо. Да, она будет плакать и взывать к Господу. А отец промолчит. И правда, что тут скажешь. Былого не вернуть и приняв это, как он умеет, весьма скоро, папа заключит, что их Жано дома и это главное. А он будет весел, будет безупречно уверен в каждом своем жесте. И не даст ни единого повода для жалости. Огненной спицей молния прошила небо насквозь. И в этот миг он вспомнил о Мариан. Нет, он никогда не забывал! Забудь он, он давно уже был бы мертв. Тысячу раз мертв. Но какое-то подлое чувство не позволяло ему все это время открыто думать о ней, не позволяло коснуться ее прекрасного образа. Он не мог признаться себе, что боится встречи с ней. Встречи, одна мысль о которой, не давала ему сдаться на протяжении долгих недель болезни. Встречи, мечты о которой, помогали его несчастному сердцу не расколоться на сотни кусочков. Он очень боялся. Примет ли она его таким? Испугается? Взглянет с жалостью?.. Неожиданная мысль заставила его остановиться, словно преградив путь. Да, пусть она взглянет на него с жалостью! Пусть она пожалеет! Пусть вспомнит, каким он был раньше и пожалеет его. Доброта ее не знает границ, о, у нее ведь самое доброе на свете сердечко! Как она сможет оставить его теперь? Это же совершенно невозможно. Она не сможет бросить его. Такого одинокого, как никогда одинокого. Она сама захочет быть с ним рядом. Она полюбит его. Она не сможет не полюбить.