/
___
Вжух — И Ли Тэён становится безработным. Подумаешь, с кем не бывает. Люди каждый день лишаются работы: хороший учитель уходит со школы, не справляясь с детьми; пожилого мужчину выписывают на пенсию, когда руки дрожат… Тэён понимает, да, порой с каждым случается. Но не когда ты — Помощник Санты в Отделении Южной Кореи! Парень топает ногой и оглядывается. Цех по Производству Игрушек пустует, остальные сотрудники также пакуют вещи, кто-то даже сдёрнул форменную красную шапку с белым помпоном. Его соседка — Кан Сыльги — ревела, обняв свой стол. Только устроившийся Пак Джисон натянул ушанку до подбородка и затянул туже завязки 'ушей', пытаясь слиться с мебелью, чтобы не выходить отсюда своими ногами. Телефон оператора Службы Приема Заказов — Тэна — разрывался от звонков из Китая, Тайланда, США… Так называемые 'помощники Санты' разного толка со всего мира не понимали, что происходит, и почему толстенькому старику на пенсии взбрело в голову в одночасье отменить Рождество и многовековую Традицию Развоза Подарков Детям ВСЕГО МИРА! У Тэёна нет слов — одни эмоции. И всё больше хочется сделать как Сыльги. Рабочий Центра Безопасности уже упаковал вещи и поторапливал остальных, потому что… А что ещё тут делать? Здание, где прежде круглый год играли весёлые песни, где было тепло, пахло характерным имбирным печеньем, и постоянно раздавался детский смех — от скромного, до оглушающего хохота, от обычных переливов колокольчиков, до дельфиньих визгов — сейчас тут было тихо, серо, и пахло сыростью. — Главный сказал, что Санта Пять-Ноль-Три отказывается верить, что люди верят в святость и чудо Рождества, — рядом возникает Тэн, а потом возвращается к столу, сбрасывает трубку, крикнув туда короткое, — В курсе! — вновь становится рядом с другом, — Ну, мы впервые отдохнем? Сколько ты своих не видел? — Я вижу их довольно часто. Всё в порядке, — Тэён закидывает край шарфа за плечо, натягивает шапку ниже на уши и ещё раз оглядывает любимый Цех. Он и не помнит, как давно тут работает. Всю жизнь? Когда впервые увидел Йети и сбежал за ними с лыжной базы на вершину горы, где оказалась Тайная Лаборатория? А потом прежнему Руководителю их Отделения просто некуда было деваться, кроме как устроить на работу десятилетнего ребенка с богатой, неиссякаемой фантазией. Тэён тут, значится, пятнадцать лет. Это — срок. И при всём том, парень не заработал ни копейки, чтобы донести до дома и купить себе виллу на берегу Атлантического Океана. Тэён и сам не скажет, почему сейчас в голову лезут воспоминания о танцующих чернокожих, кучерявых детишках, которые скакали вокруг украшенной пальмы. Парень шмыгает носом и натянуто улыбается Сторожу-Йети, пытаясь хоть так преодолеть напряжение. Он медленно бредёт домой, смеётся, когда скользит высокими сапогами по льду, валится в сугроб, утопая с головой, пытается выползти наружу, и совершенно случайно строит снежный лабиринт. Оказавшись на дороге, отряхиваясь, Ли довольно оценивает свою работу, немного огорчаясь тому, что в этой местности детки редко ходят и абсолютно точно не оценят все прелести ледяных катакомб. Первый автобус проезжает мимо, игнорируя одинокого ждунчика на этой остановке. Второй тормозит, и водитель едва не выгоняет Тэёна обратно, когда видит, как тот выгребает снег из-под куртки на лестнице. Каким-то чудом бывшему работнику Санты везёт, и он садится у печки на дальнем месте. Выходит через полчаса, пропихиваясь сквозь толпу серых, скучных людей. Сейчас-то Ли понимает Санту-503, который и сам не верит в свое ремесло. Старший Архивариус Мун Тэиль как-то упомянул, что на выходных (а у него, оказывается, были такие) зачитался 'Сказанием о внутреннем кризисе Санты CCLXXI' (271-го потомка Того Самого, то есть) и был крайне удивлён, что старик переживал кризис Средневековья. А потом Тэиль откопал воспоминания госпожи Де’Буань, супруги 333-го Санты, которая со слезами уговаривала мужа не бросать работу. Наверное, это Кризис. Просто временный кризис. Да, как на людских биржевых рынках. Всё это — временно, да, потом будет чудо, как в 1914, обязательно! Тэён уговаривает себя, как может, толкая дверь родительской квартиры, громко здоровается и присаживается, широко расставив руки: прямо в его объятия летел пятилетний племянник. Мальчишка повис на дяде, а потом убежал обратно, потому что мультики. Сам же Ли свернул на кухню, обнял маму, но так и не смог рассказать, что оказался уволен. Утром, когда родители засобирали племяшку в садик и друг друга — на работу, никто даже не обратил внимания на оставшегося дома парня. Тэён, полдня проходив по квартире, посмотрел на календарь и тяжко вздохнул: двадцать второе декабря. Три дня до Рождества. А дом у них — не украшен, ёлка не стоит. Парень собирается так скоро, как может, и выбегает на улицу. Он отчаянно ищет магазины с новогодними украшениями, но ничего нет. Нет ёлок, не звучат заезженными пластинками старые песни о толстяке-добряке и его оленях, не горят гирлянды и тётушки не пекут печений. Огорчившись окончательно, Тэён падает на скамейку и шмыгает носом. Хочется позвонить Тэну, но тот скинет трубку, даже не услышав голоса друга, потому что теперь им незачем работать. Санта отменил Рождество, и люди про него забыли. — Дядя, закурить не найдется? Тэён поднимает голову и надувает щёки от возмущения. Мальчишка не старше двадцати, одетый в черную кожанку, которая совсем не по погоде, переминаясь от холода с ноги на ногу в этих узких-узких джинсах назвал его — Тэёна, которому до сих пор десять годиков — 'ДЯДЕЙ'! — Бросай курить, дед! — Ли закидывает ногу на ногу и демонстративно отворачивается от незнакомца. — Дядя, а почему у тебя такая шапка? — спрашивает прежний ребенок и дёргает за белый помпон форменную шапку, от которой помощник Санты даже под угрозой смерти не откажется. — Это специальная вещь, атрибут Рождества, — бурчит парень, — Почему ты такой глупый? — Дядя, что такое 'Рождество'? — незнакомец садится рядом, прячет руки в карманы. А Тэён закипает всем своим существом. Он так и хочет сделать, как обычно делает Тэн, когда кто-то берёт трубку, вместо него слушая детские заказы: взять за воротник рубашки и приложить лбом об своё колено. Но Ли держится. Только оборачивается всем собой к мальчишке и в ужасе поднимает брови: — Ну разве ты не знаешь? Рождество? Светлый праздник? Мир и Радость в каждый дом? Исполнение детских Мечтаний? Незнакомец скребёт шею и отрицательно машет головой: — Дядя, а сколько тебе лет? Я впервые слышу о таком. — Я…! — Ли подскакивает на месте и шумно выдыхает, — Я не 'дя-дя'! Мне всего-то… — он на пару секунд берёт себе паузу, потому что на языке так и вертится родное 'десять годиков', — Мне двадцать пять. Я не так сильно старше! Если только ты не переросток для своих семи с половинкой! — Чон Джехён, — мальчишка протягивает руку, — Восемнадцать. — Ли Тэён, — Тэён пожимает протянутую ладонь, — Ты, правда, не знаешь, что такое Рождество? Джехён отрицательно машет головой и странно улыбается. И Ли превращается в единый монолог, объясняя про Благую Весть, про Первую Звезду на небе, про доброго старика Санту Клауса, который обязался заботиться обо всех-всех детях Мира, чтобы они чувствовали себя защищёнными, любимыми, верили в чудеса и творили их своими руками. — Я ни разу не получал особых подарков. Только от родителей. И в Йети твоих не верю, — хмыкает Джехён, отмахиваясь от негодующего Тэёна, — Чудеса? Ну сотвори мне чудо! Допустим, что не верящие в детей Йети не обидятся на подобное, но Тэён ещё раз оглядывает собеседника, с трудом сдерживая желание отметить, какой Джехён «Плохой Мальчик» — такие редко получают подарки от Санты, а некоторым достаётся маркий уголёк. Но сейчас Ли может закрыть на это глаза: в конце концов, он всего лишь сотрудник Цеха по Производству Игрушек, в его руках живёт магия, и любой неодушевленный, неодухотворенный предмет он превращает в чудо, вне зависимости от того, кому подарок предназначен. Вот и сейчас парень отламывает деревянный уголок лавки, ключами вырезает по тому елочку в сугробе и коротким выдохом наполняет вещицу жизнью, так что та прямо в его ладонях окрашивается в нужные цвета, и блёстки сами собой осыпаются из воздуха на поверхность, чтобы картинка засверкала. Пораженный Джехён раскрывает рот и зажимает ладони коленями, сгибается к бывшему помощнику Санты и спрашивает: — Как? — Это тебе. Подарок. Тайная Служба Санты, — Ли подмигивает и выдергивает ладонь младшего на свои колени, вкладывает в ту игрушку и коротко смеётся, — Нравится? Тэён по глазам мальчишки читает положительный ответ на свой вопрос: Джехён рассматривает простенькую ёлочку, едва не плача, хотя на губах скромная улыбка. — А что ты ещё умеешь? — Чон резко разворачивается к старшему, пряча подарок во внутренний карман своей тонкой куртки. — Я — Мастер по Игрушкам. Могу ещё что-нибудь сделать, — парень пожимает плечами. — Сиди тут, — Джехён срывается с лавки и теряется в толпе. Тэён радостно выдыхает и оглядывается. Он наблюдает за обычными людьми в обычных их черных и серых куртках-шапках-сапогах, пытается подмигивать детям, которые жмутся к родителям, шепчущим: «Наразводилось извращенцев!». Бывшему помощнику Санты обидно от такой характеристики. И да, старик имел право обидеться на мир. Но только на пару дней, а не на Навсегда! Ну серьезно, старик, почему?! Вернувшись из мыслей, Тэён видит перед собой Джехёна, держащего за руку девочку лет десяти. Она неуловимо похожа на Чона, так что Ли кивает: — Твоя сестрёнка? — Да. Юна — это Тэен, волшебник, — мальчишка садится на корточки рядом с девочкой, которая бросает на старшего косые взгляды. — Я — Мастер Игрушек, — мягко улыбается бывший помощник Санты, — Что ты любишь, Юна? — Играть в телефон, — бурчит девочка. — А ещё? — не теряет надежды Тэён. Но девочка больше не отвечает. Тогда её старший брат хватает Ли за руку и трясёт со всей своей недюжей силы: — Покажи ей! Покажи! Тэён оглядывается и, недолго думая, отламывает ещё кусок лавки, делает надлом до половины, и также ключами корябает узоры, чтобы после волшебного выдоха, некогда часть серой сидушки превратилась в деревянную, длинноногую, зелёную лягушку с огромными круглыми глазами. Принимая новый подарок, Джехён громко, заразительно смеётся, пытается вручить настоящее чудо сестре, которая порывается сбежать от испуга и прямо тут же закатывает истерику: — Так не бывает! Почему?! Как он это сделал?! На слезы ребенка оборачиваются прохожие, строят самые жуткие версии, и Джехёну приходится возвращать сестру родителям, а Тэён сбегает с места преступления до того, как сознательные граждане увидели бы ещё и порчу общественного имущества. Оказавшись дома, Ли решает испечь имбирных печений — рецепт он знает наизусть, и дома всегда есть нужные ингредиенты, поэтому парень сразу же приступает к работе, лепя плоского и кривобокого человечка в нескольких вариациях, смеётся и пытается напитать каждого каплей своей энергии. Перед самым приходом родителей с племянником, Тэён успевает одеть все свои творения в кремовые штанишки и рубашки, нарисовать на лицах глазки и улыбки, селит Пряничных Человечков на тарелки по парам для каждого члена семьи и садится за стол. Первой на кухню входит мама, гладит сына по голове и бездумно хватает сладость, безжалостно откусывает голову фигурке, уходит в свою комнату переодеться. Тэён поджимает губы в ожидании реакции. Уж на Рождество в его собственном доме всегда были такие сладости, всегда стояла Рождественская Ель, и всегда пахло мандаринами! Но маму не пробивает, как и папу, как и племянника. Тяжко выдохнув, парень увязывается следом за мальчиком и пытается оживить тому пластилиновую машинку, но та не поддаётся чарам, а ребёнок даже не обращает на чудаковатого дядю внимания. Сегодня Тэён сдался. Но впереди ещё три дня! Он успеет. Он справится. И если честно, то он больше ничего в этой жизни и не умеет делать. Следующим днём семья вновь не поддаётся на его чары, когда традиционная свеча горит под потолком на тоненькой ниточке, а Тэён варит глинтвейн на завтрак вместо кофе. И Ли идёт на вчерашнее место, садится на прежнюю лавку, ломает уголок спинки и творит игрушечного солдатика. Может, это только с пластилином не работает, или дома? Парень оборачивается и видит прямо перед собой мальчишку лет трёх: он явно наблюдал, как Тэён творит, и уже даже тянул ручки за игрушкой, которую бывший сотрудник Санты почти вложил в крошечные ладони… когда мама подхватила дитя на руки и унесла скорее ветра. Уголки губ Ли ползут вниз, и солдатик истлевает, разносясь следующие секунды по ветру. — Эльф-Тэен? — на лавку падает Джехён, запахивает ту же чёрную куртку и резким движением головы убирает с глаз челку, — Ты сбежал вчера. — Были дела. Как Юна? — Тэён оборачивается на мальчишку. — Не спрашивай, — улыбается Чон, а потом хватает старшего за руку через куртку, — Ты говорил про Ель и Песни. Где эта Ель? — Любая станет Особенной, её только надо украсить, — пожимает плечами Ли. — А сосна? У нас за домом есть одна, жиденькая, пойдём? — Джехён подскакивает с места и кивает в сторону. Тэён, хоть и недоверчиво хмыкает, но идёт следом за мальчиком, и через полчаса, в самом-то деле, останавливается перед маленькой сосенкой. Сотрудник Службы Санты (ах, как больно поправлять, но — бывший) радостно улыбается и скачет вокруг унылого деревца, хлопая в ладоши, пока Джехён раз за разом кидает старшему под ноги палки и ветки, и ещё какой-то мусор. На вопрос Ли: — Зачем? Мальчишка отвечает: — Делать игрушки. Чтобы не только лягушки. Тэён потирает ладони и принимается за дело. Он усаживается в снег прямо под сосной, наслаждаясь её тонким хвойным ароматом, лепит палки друг с другом, складывая куколок и тележки, машинки и зайчиков. За пару часов вокруг него возникает почти сотня мелких игрушек, каждую из которых Джехён потрогал, погладил, а деревянный леденец даже положил на язык и едва не лишился того. Тэён добродушно посмеялся с наивного мальчишки и стал распускать свой шарф по ниткам, чтобы созданные им творения можно было повесить на ветки сосны, и украсить её ствол мишурой. — Тебе не жалко? — спрашивает Джехён, наблюдая за тем, как алая нить превращается в пушистую блестящую мишуру под чужими тонкими, ставшими белыми на морозе пальцами. — Нет. Это же Рождество. И ради счастья других мне ничего не жалко, — улыбается Тэён. — Совсем ничего не жалко? — рядом садится Чон. — Совсем-совсем, — кивает бывший сотрудник службы Санты, — Ради счастья своей семьи, своих друзей в этот день, я готов отдать последние свои деньги, все сбережения, все-все свои подарки раздам. — Так глупо, — хмыкает мальчишка. — Хочешь, отдам мою шапку? Она волшебная, — тут же предлагает старший и, не дожидаясь ответа, надевает ту на голову Джехёна, — Ты не будешь мёрзнуть. Будешь помнить меня. И Рождество. И Санту Клауса. И всех нас вместе. Даже если через два дня Рождество все равно не наступит. Тэён грустно выдыхает и опускает голову. К наряженной сосне сбежались детки со всей округи и даже стали водить хоровод, напевая популярные песни, совсем не в кон, и нисколько не рождественские. Ли смеётся с этого, но не берется исправлять. А Чон рядом задумывается. Следующим утром Тэён вешает красно-белые полосатые носки на все углы в доме, забавляя племянника этой традицией, наливает тому в стакан горячего молока и рассказывает о волшебных санях с восемью оленями и девятым, ведущим, у которого нос красный и горит ярче маяка в тумане. — Этого оленя зовут Рудольф. Сейчас правда сократили до Руди, держат в зоопарке в Канаде. Но он бодрячком, и все его потомки до сих пор перенимают этот алый нос, — Тэён подпирает щёку кулаком, уронив локоть на стол, пока племянник завороженно моргает. — Олень с мигающим носом — подумать только! — на кухню входит мама, — Ох, Ёни, ты такой выдумщик! — Ма, но это — правда! — Ли подскакивает на месте, в неверии оборачивается на женщину и едва не стонет от разочарования. Это ведь она читала ему в детстве эту самую историю, и многие другие: про дары волхвов и про спички на морозе. В сказках таится мудрость всех народов Земли; именно они передают память, выражают любовь поколений к Рождеству, прививают веру к чуду и учат, как важно быть хорошим, добрым человеком ещё с детства. Тэён так и остался в детстве. Может, другие люди стали резко становиться старше? А Тэён остался прежним? Не зря его уволили. Парень садится на прежнюю лавку. Завтра будет 25 декабря, Рождество. Которого не будет. Обречённо выдыхая, Ли затягивает песенку: — На всю дорогу бубенцы, Бубенцы звенят — Здорово, когда вот так: В упряжке лошадей! Вокруг собираются люди. Сквозь толпу протискивается Джехён, становится прямо перед Тэеном, поддаваясь чарам песни. Как и остальные слушатели. Кто-то притоптывает, заодно согреваясь, другие уже вторят повторяющемуся припеву, дети толкают друг друга, а пожилые джентльмены щёлкают пальцами. Следуя моменту, Тэён поднимается на ноги и берёт за ладошку малышку, ведёт за собой, пока её мама не расчухалась, и замирает перед всё ещё украшенной сосной. Бывший помощник Санты заводит хоровод, запевая новую песнь, посвященную Рождественской Ели, делает пару шагов назад, подключая во второй круг праздничного шествия родителей и детей постарше. Ещё шаг назад. И теперь Тэён ощущает, как кто-то берёт его за ладонь первым. Обернувшись, Ли видит справа от себя Джехёна. Мальчишка часто-часто шмыгает носом, отводит взгляд, пытается бубнить слова песни, которую поют уже в третий раз, и не запомнить невозможно, но Чон будто не хочет. — Что-то не так? — Тэён склоняется к его уху и спрашивает шёпотом. — Санта Пять-Ноль-Три не хочет верить в Рождество, потому что его младшая сестра боится всех зверей на планете, а ещё — игрушек. Потому что Санта Пять-Ноль-Три напугал её, когда она была совсем маленькой, — Джехён расходится слезами, а потом падает на плечи Тэёна, обнимая, — Я же просто пошутил тогда, а она испугалась! Она не любит Рождество: у неё ещё и аллергия на корицу и шоколад. Бедная Юна! Я совсем не знаю, чем её порадовать! И какой я Санта, если не могу разобраться с одним-единственным ребёнком на планете? Ошарашенный Тэён роняет челюсть, похлопывая… Санту Джехёна по спине, пытаясь успокоить его. Спустя какое-то время мальчишка приходит в себя, отстраняется от сотрудника своей же 'фирмы', вытирает лицо и достаёт из кармана сперва деревянную дощечку с искрящейся ёлочкой, которую сделал Ли, а потом и маленький красный девайс, под пластиковой крышкой которого был крошечный рычажок. Джехён оборачивается на Тэёна, вопросительно приподнимает брови: — Сколько игрушек ты успеешь сделать за одну только ночь? — Очень, очень много! Я сделал сотню из говна и палок за каких-то пару часов! — смеётся парень и толкает Санту в плечо. Тот закусывает губу и уверенно кивает раз, второй, поднимает рычажок вверх.___
/
Вжух — И вот на прежней сосне загораются огни гирлянды, шапки на головах людей окрашиваются в традиционно красный, в женских сумках сами собой появляются конфеты, а в мужских карманах — разукрашенные скорлупки грецких орехов с предсказанием внутри. Бабушка с первого этажа открывает настежь окна, и на улице слышно, как её внучка играет на саксофоне знаменитую Let it snow. Тэён наотмашь бьёт Джехёна по плечу, срывается с места: — Мне пора на работу! Будь хорошим мальчиком! — он почти успевает выбежать на главную улицу, но оборачивается и машет рукой своему Боссу, — Я придумаю, что подарить твоей сестре! Не волнуйся об этом! Создавай мир ради счастья всех-всех детей на планете! Верь в свои силы, и не переживай, что так и не смог подобрать ключа к сердцу своей девочки. Может, это стоило поручить кому-то другому, попросить о помощи, а?! Чон Джехён! Санта Пять-Ноль-Три! Ты — дурачок! И когда Джехён срывается с места, Тэён всё же прыгает в нужный автобус, продвигается по салону. Через час выходит на горе, бежит по скользкой дорожке выше и выше, со смехом обгоняет Сыльги, которая сетует на шпильки. В самых дверях они сталкиваются со Сторожем-Йети, синхронно просят прощения и вбегают в родной Цех по Производству Игрушек, ещё не доходя до рабочих мест начиная творить. Так, в руках девушки возникает дуга круговой трассы, как производят для Hot Wheels, а под ладонями парня возвышается пластиковый замок, готовый для жизни куколки-принцессы. Тэн заливается демоническим смехом, слушая наивную просьбу очередного ребенка, пишет Заказ и отправляет в Службу Обработки. Никогда прежде работа не была в такую радость, не кипела, не горела подобным образом. Тэён не успел пообедать, и даже не обратил внимания, когда Джисон разнёс всем печенье с молоком. К работе были подключены даже стажёры и те, кто прежде отсиживался у Архивариуса, или принимал Прямые Указы от Самого Санты. Теперь Тэён знает, кто их Босс, и ему не страшно, и не смешно. Между творением плюшевого зайца малышке из Швеции, он спрашивает свою соседку: — Сыльги, а что обычно любят девочки лет десяти? — У неё нет особого заказа к Санте? — не отрываясь от создания миниатюрных лошадей, спрашивает та. — Она боится игрушек. И у неё много аллергий. Что ей можно подарить? — Девочки любят заколочки, и платьица. Только нужно особенное, — понимающе кивает Сыльги. Она дёргает на себя нижний ящик, достаёт оттуда обрез белой ткани, который под ловкими пальчиками превращается в летящее платье-снежинку, с пышной юбкой. Кан перекидывает подарок в руки соседушке и подмигивает: — Ей понравится. Как семилетняя девочка говорю тебе! — Спасибо, сестрица! — смеётся Тэён и чешет затылок, когда на мониторе возникает слово 'гуруми', — Боже, что они придумывают? Кто такие 'груми'? — Давай я сделаю: это 'кигуруми', — перехватывает Сыльги, спихивая на Ли приставку пятнадцатилетнего верящего в чудеса чудика. Так проходят день и ночь. И только двадцать шестого декабря большая часть сотрудников уходит отдыхать. Тэён садится вместе с Тэном в автобус и едва не просыпает свою остановку, но друг вовремя тормошит. Ли на автомате доходит до дома, валится спать, не обращая внимания на украшенные комнаты, на искусственную ёлку в самом углу зала, и на вопли племянника о долгожданном подарке (который Тэён делал лично). Уставший помощник Санты просыпается от настойчивых звонков на телефон, снимает входящий и даже какое-то время радуется голосу Тэна, пока не разбирает смысла сказанного: — Чего? — У тебя премия! У тебя офигеть, какая большая премия!!! Чуть меньше — у Кан Сыльги! Кому вы там подарки наворотили?! И где моя доля, как твоего лучшего друга?! Тэён садится на кровати и сонно оглядывается, когда замечает поверх одеяла в ногах копошащийся комочек в белом холщовом мешке. Парень отбрасывает от себя телефон и подтягивает ноги. А потом кто-то тявкает. Как самая настоящая собака. Тэён тут же подскакивает с места и набирает в лёгкие побольше воздуха, чтобы обнаружить в своих ногах Настоящего Живого (точно-точно не игрушечного) Щеночка. Парень поднимает животное на руки и улыбается тому самым дружелюбным образом, получает в ответ не менее радостный взгляд и — пропадает. Вот так и случается любовь с первого взгляда! Тэён прижимает щеночка к себе и выбегает в коридор, но в квартире давно никого нет, только с кухни тянет холодом. И когда Ли входит в комнату, поглаживая свой драгоценный подарочек по голове, то видит Джехёна, устроившегося на подоконнике в привычном красном халате, по воротнику, подолу и манжетам прошитому белой ватой с вкраплениями зелёных, удивительно пахучих иголок. Санта Пять-Ноль-Три мило улыбался, крутя в руках подаренную старшим шапку: — Нравится? — Конечно! Я мечтал о собаке не помню сколько! — Тэён в пару шагов оказывается перед Чоном, — А как там Юна? Её платье? — Ну, для порядку Снегурочка покапризничала. Но как примерила — всё, не отобрать! — смеётся Джехён, спрыгивая с подоконника, — Я не знал, как отблагодарить тебя. И откопал твою детскую мечту, ещё до того, как ты стал работать у нас. Ты всего-то щенка хотел в три. Тэён смущённо кивает, но тут же спохватывается: — А я не должен рассказывать, что знаю о тебе? — Не стоит, конечно. Стыдно как-то, — улыбается мальчишка, — Первый год в должности, а уже набедокурил. Знаешь, ты такой упорный. Я следил за другими сотрудниками. Кое-кто из Отдела Кадров успел встать на биржу труда, представляешь? Одна дама ушла работать в МакДак даже. Всего десять человек не сдавались до последнего. Сыльги, кстати, пыталась достучаться до Юны через русский кокошник, хо-хо! Но лично меня поразил ты. Правда. Спасибо за это, Тэён. Ли кивает, баюкая щенка на руках, и расплывается в ещё более широкой улыбке: — Всё в порядке. Как не будешь следить за другими детками, просто навещай нас, хорошо? Меня и этого малыша. Мы будем ждать тебя, как Рождества. Или в Лаборатории, или тут. Ох, да чего я: ты-то всегда знаешь, где живут дети! — Точно, — кивает Джехён, — Особенно хорошие дети. Только боюсь, что теперь каждый твой день будет похож на Рождество, — он забирается обратно на подоконник, — Кстати, это — она! — растирает меж ладоней какой-то порошок и уже разводит руки в стороны. — Эй, Джехён! Я работаю на Санту, думаешь, что напугаешь меня таким образом?! — усмехается Тэён. Санта Пять-Ноль-Три вскидывает брови и всего несколько мгновений рассматривает этого десятилетнего мальчишку с щеночком на руках, дарит перед прощанием беззаботную улыбку и резко ударяет в ладони, скрываясь в облачке волшебной пыльцы.