Желание желать

Темное, душное замкнутое пространство походило на тюремную камеру образца подвалов средневековых замков: такой же затхлый запах, такие же серые и неровные стены, такая же теснота. С той только разницей, что в моей темнице не было ни единого намека на выход — ни решетчатых окон, ни просвета под дверью, ни очертаний самой двери. Потому что и самой двери, собственно, никакой не было. Зато было ещё одно существенное отличие места моего заточения — его размер. Моя темница представляла собой прямоугольный параллелепипед размерами 10 на 20 на 5 сантиметров. Признаюсь честно, не самое скудное вместилище, в котором мне доводилось бывать, но особого энтузиазма мне этот факт не прибавлял. Потому что у меня не было ни единой идеи о том, как выбираться. Я очередной раз обошёл свою темницу по кругу, задержался у печати, разглядывая её, но уже спустя несколько мгновений потерял к ней интерес и пустился в очередной обход — если быть точным, 356 783 по счету. Мне уже был известен каждый миллиметр пространства, в котором я оказался, поэтому смысла в моих действиях было не много. Скорее так: я двигался только потому, что мог. В общем и целом я, конечно, являюсь существом невероятного могущества, но в сложившейся ситуации доступными мне оставались лишь два действия: двигаться внутри темницы и размышлять. Чем я активно и занимался. Взять, например, печать, удерживающую место моего заточения запертым и сковывающую мои силы. По физическим свойствам это самый обыкновенный сургуч, и будь этот материал не тронут магией, мне бы не составило совершенно никакого труда расплавить его за пару секунд. Про стены темницы и говорить нечего: самая дешевая керамика, рассыпать которую можно было бы простым прикосновением. Кстати говоря, они даже магии не были подвержены. Но заклинаний, наложенных на печать, с лихвой хватало на то, чтобы придать всей темнице целиком сверхъестественную прочность и полную защиту от любого воздействия с моей стороны. Стоило признать, что ситуация безвыходная. В прямом смысле: из этой чертовой коробки невозможно выйти. По крайней мере, без посторонней помощи. А вот как, когда и откуда эта посторонняя помощь придет — большой и большой вопрос. Да и далеко не факт, что придет. Но я по жизни оптимист, поэтому не сомневался, что рано или поздно моя темница будет разрушена. Спецификой подобного заточения является особая форма заклинаний, применяемых для печати. Они не только делают сосуд неприступной крепостью для магического существа, заключенного внутрь, но и служат своего рода защитой для этого самого магического существа от пагубного влияния материального мира вокруг. При обычных условиях пребывания в вещественном мире духи, подобные мне, быстро теряют свое могущество и погибают, растворяясь в агрессивной среде, всего за несколько лет человеческой жизни. Но внутри подобной темницы соприкосновение с материальным миром минимально, поэтому жить так можно многие сотни, и даже тысячи лет. Правда, совершенно не хочется. Я слышал, некоторые даже сходили с ума и полностью утрачивали рассудок, проведя в заточении несколько тысяч лет. Это можно объяснить двумя факторами: во-первых, боль, причиняемая духу физическим миром, никуда не исчезает, а просто растягивается на неопределенный срок, не заканчиваясь смертью; во-вторых, бесконечные скука от невозможности действовать и тоска по дому подрывают ментальное здоровье. Так что, я очень надеялся, что моя темница рухнет скорее рано, чем поздно. Хотя повлиять на это никак не мог. Просто понимал, что от пессимистичных и унылых мыслей лучше мне точно не станет. А мне следовало сохранить как можно больше сил для момента выхода из заточения. Потому что, из-за специфики заклинания на печати и личного коварства и извращенного чувства юмора ополчившегося на меня волшебника, высвобождение из этой керамической коробки вовсе не будет означать моего триумфа и возвращения домой. Но проблемы лучше решать по мере их поступления. Так что для верности я еще семнадцать раз обошел свою темницу по кругу, доведя число обходов до 356 800, и погрузился в полудрему, вспоминая и вновь проживая моменты прошлого, приносившие мне радость.