Ты даришь всё, чего мне не хватает.

Инид давно призналась себе, что чертовски любит Уэнсдей Аддамс. Ту Аддамс, которая готова на всё ради своей цели, ту Аддамс, что спасла Невермор, ту Аддамс, которая не терпит телесного контакта, ту Аддамс, которая боится привязываться, но при этом равносильно страшится одиночества. Синклер давно разглядела в ней иную сторону её личности, ту, что она успешно прятала от каждого, возможно, даже от себя. Однако, Инид хватило одного объятия с Уэнсдей, чтобы понять всё это. Она чувствовала её темную душу и хотела раскрасить её яркими цветами, если, конечно, Аддамс позволит ей это сделать. Блондинка была готова пойти абсолютно на всё, лишь бы вновь ощутить объятия с ней… о вкусе её губ на своих она даже не мечтала. Инид сильно винила себя, что так быстро и легкомысленно поддалась этим чувствам. Все внеплановые каникулы Инид очень скучала по звуку печатающей машинки и виолончели. Её преследовали мысли о том, что будь с ней рядом эта девушка в чёрном, то ей бы легче далось принятие её обращения в оборотня и двух шрамов на лице после драки с Хайдом. Связаться с Уэнс не вышло. Аддамс явно регулярно забывала заряжать новый телефон, а на сообщения почти не отвечала. Если Уэнсдей скажет, что совсем не скучала по Невермору, то ей поверят, но это будет наглой ложью. Она ждала дня, когда наконец-то не будет лицезреть своих целующихся родителей, а целый Джерико словно ожидал, когда Аддамс снова возьмётся за его тайны. Правда, черноволосой стоило разобраться бы в тайнах, потаённых в её душе. После битвы с Крэкстоуном очень многое разделилось на «до» и «после». Эти перемены тревожили девушку, но, разумеется, она просто не могла выплеснуть эмоции, оттого, единственным вариантом привести разум в прежнее равнодушное состояние, ей помогло холодное лезвие. Уэнсдей очень завораживающе смотрела своими чёрными глазами на то, как кровь ровной полосой стекает с её запястий. Это действительно помогало ей. Разум не затуманивался, зато все чувства спадали на «нет». Мечта. Вопрос о том, как спасаться с этой рвущей тревогой, пока она живет в одной комнате с Инид, висел в воздухе. Признаться, она надеялась, что приезд в школу отвлечет её от этого, но шрамы никуда не денутся, ровно как достаточно свежие раны на руках, оставленные относительно недавно. — Обнимемся? — Инид улыбается, протягивая руки Уэнсдей, к её большому удивлению, та кивает ей, но не поддаётся на встречу, - Я ужас, как соскучилась по тебе! Ты совсем не следишь за своим телефоном? - вопрос звучит совсем без претензии. Уэнсдей не сразу накрывает своими ладонями лопатки соседки, первые секунды она выжидает подвоха после подобного предложения и инициативы со стороны Инид, но всё же решает расслабиться хотя бы на полминуты и ответить на объятие, не закрывая глаз. — Я всё ещё не понимаю смысла в виртуальном общении, - спокойно отвечает Аддамс, отстраняясь от Синклер, она поднимает свой взгляд на глаза Инид, цепляется им за шрамы на левом виске, которые едва не задевают брови. В сердцах Уэнсдей хмурится, вспоминая, что блондинка получила их, защищая её же жизнь, - с ними ты выглядишь менее нежно, - констатирует Аддамс, на что Инид клонит голову вбок. — Это комплимент? По-твоему я выгляжу… нежно? - на её губах появляется улыбка, причём очень довольная. Уэнс явно ожидала не такую реакцию, потому просто развернулась к своему столу. Она чувствовала смущение, которое очень хотелось скрыть, - ну-ну, мы не в переписке, ты не можешь меня так просто игнорировать, Уэнсдей! - Инид вновь говорит без капли претензии. Во-первых, она слишком соскучилась по брюнетке, которая так забавно, по её мнению, скрывала своё стеснение. Во-вторых, она очень хотела лицезреть эмоциональную часть Уэнсдей. Аддамс не поворачивается к ней обратно лицом, руками она опирается о столешницу своего рабочего стола и молчит ещё пару секунд, прежде чем выдать: — Глупо искать в моих словах какой-то подтекст, - она незаметно сжимает и разжимает кулаки, после чего тянется к толстому учебнику ботаники, чтобы занять себя учёбой, окончательно ставя точку в разговоре. Инид шумно вдыхает, скрещивает руки на своей груди и на пятках поворачивается к своей кровати. — Хорошо, Мисс-я-стесняюсь-поэтому-буду-игнорировать-Аддамс, ты же помнишь, что нам ничего не задавали в качестве повторения? - присаживаясь на яркий и мягкий матрас своей кровати, произнесла ликанша. Уэнсдей молчит первую минуту, но поворачивается на кресле лицом к соседке: — Я не стесняюсь, - выпаливает она сквозь зубы, встав со своего места, направляется медленным шагом к Синклер. — Тогда скажи что думаешь обо мне, - блондинка улыбается, понимая, что успешно смогла зацепить Уэнсдей на продолжение разговора. Вот только ей было совсем не до смеха смотреть снизу вверх в эти чёрные глаза, которые невозможно было прочесть. Сердце сжимается от подобного, а ведь они даже не касаются друг друга. Вот же загадка: Инид очень мечтала об их с Уэнс длительных и тёплых объятиях, но почему-то её сердце норовило выскочить тогда, когда между ними расстояние. Аддамс будто прочла мысли Синклер. Её рука потянулась к лицу блондинки, ладонь на пару секунд застыла у виска, прежде чем Уэнсдей прикоснулась пальцами к достаточно свежим шрамам от когтей монстра. — Я не заслуживаю такую подругу, как ты, - длинная пауза, - это то, что я думаю о тебе, Инид, - вздох, вместе с которым будто спадает маска холоднокровия. Аддамс кажется, будто только что она саморучно полоснула себя лезвием прямо по сердцу и вот-вот упадёт замертво, истекая кровью — настолько тяжело ей давалось это проявление чувств. Уэнсдей не замечает, что пока подушечками пальцев она проходит по линии шрамов, рукав её кофты задирается… Разглядеть тонкие линии, которые так выделяются на фоне бледноватого цвета кожи легче простого. Пожалуй, это единственное, что заставляет Инид перевести свой взгляд с глаз брюнетки. В горле блондинки пересыхает, она начинает часто моргать, сдерживая слёзы, руки дрожат… Тревога. Синклер поправляет рукава своего свитера, успокаивая себя, а затем одной рукой мягко хватается за оголенную часть запястья любимой подруги. Ликанша отводит руку Аддамс от своего виска и губами касается алых линий на запястьях. Не целует, лишь касается. Уэнсдей тут же выдёргивает свою руку из слабой хватки и делает один шаг назад, словно она ощутила своей кожей не губы Инид, а раскалённый металл. Хотя, признаться, на последнее её реакция была бы явно другой… возможно, она бы обрадовалась. Синклер медленно приподнимается с кровати, не смея двигаться дальше, она тихо начинает: — Я не хочу, чтобы ты так думала. Дружбу невозможно заслужить, Уэнсдей, она даётся просто так и… я хочу залечить твои раны. Не физические, а душевные, только позволь мне подойти к тебе ближе, - нервный смешок слетает с губ Инид, она не осмеливается сделать шаг вперёд, пока Уэнс не даст на это согласие. В её глазах по прежнему ничего не читалось, она избегала зрительного контакта с блондинкой, - я бы хотела, чтобы ты увидела себя моими глазами, - шепотом дополняет Синклер. Уэнсдей переводит свой расфокусированный взгляд на подругу. В этот раз девушка не медлит. Она вмиг оказывается вплотную с Инид, руки сначала касаются плеч, а затем и шеи. Это похоже на робкое, неумелое объятие. Да, Уэнсдей стесняется. По-настоящему сильно. А ещё её очень дурманит ванильный запах духов Инид, но она не хочет отстраняться от этого дурманящего аромата. Ей хочется гладить тёплый свитер подруги, касаться не менее тёплой и мягкой кожи. Инид стала для Уэнсдей тем самым исключением из всех правил. Как бы сильно она не считала, что дружба, а уж тем более любовь — это слабость, за другой стороной этой медали скрывалась сила. — Я не знаю, что нужно говорить, - глядя в голубые глаза, бурчит Аддамс. — Ничего не говори. Ты даришь всё, чего мне не хватает и без слов, - Инид улыбается уголками губ, накрывая ладонями руки Уэнсдей на собственной шее, а после поддаётся вперёд, губами мягко сминая уста Уэнс, та в свою очередь не отстраняется, лишь прикрывает глаза, всем телом ощущая тепло, о котором тайно мечтала.