***
854 год
У Лии в руках была кружка с горячим глинтвейном. Кстати на вкус он был неплохим, особенно в такую погоду. Холодную: снег падал на землю, дворники даже не успевали убирать сугробы, хотя в новогоднюю ночь их невозможно было встретить. Они все сейчас расселись по домам вместе со своими семьями за праздничными столами. А на улице ярмарка была во всю, яркая, громкая, в центре города стояли музыканты и играли для прохожих. А еще елки были украшены цветастой мишурой и разноцветными шариками. Возле прилавков с едой сложно было протиснуться, ведь местные жители пришли отпраздновать праздник на главной улице города. От атмосферы, которая витала в воздухе, улыбка с лица не сходила. Лиа вспоминала, как раньше они с семьей праздновали Новый Год в доме в Шиганшине. Мама целый день работала на кухне, иногда подзывая к себе детей, чтобы они помогли ей. Лиа вместе с Эрвином всегда украшали дом: вешали новогодние рисунки, которые она рисовала. А еще во дворе дома иногда снеговика делали, яркую морковку ему в лицо вставляли и шарфом обматывали. Только грустно становиться от осознания, что такой атмосферы праздника у нее больше никогда не будет. А как они в кадетском корпусе Новый Год праздновали!.. Из леса всегда приносили небольшие елки, которые ставили возле казарм и посередине плацдарма, а после украшали. Лиа помнит, что Мина ей на Новый Год как-то зеркало красивое подарила, так оно до сих пор у нее осталось, в шкафу вроде лежит. Она отпивает еще немного глинтвейна и вздыхает, горячий пар комком выходит из ее рта. Смотрит на море, которое тонкой корочкой льда покрылось. Если считать в целом, то Разведкорпус в Марли находятся уже шесть месяцев, она уже привыкла к жизни здесь, но многие вещи до сих пор продолжают удивлять ее. И за эти полгода от Эрена поступило лишь два письма. Небольших, в них он писал об армии, в красках рассказывал о тактике боя Марли. Ребята писали ему ответы, рассказывая о последних новостях в Марли и в Парадизе. Они смогли найти лазейку как теперь общаться с островом. С захваченного марлийского корабля они вытащили прослушивающие устройства, с помощью которого могли обмениваться информацией. За последний месяц Разведкорпус успел уже три раза связаться с Хисторией и Дариусом, чтобы обсудить какие-то вопросы. Но в основном разведчики передавали все, что они узнавали нового по поводу Марлийских сил. Например, в крайний раз они рассказали о том, как устроена вся марлийская верхушка, когда Микаса с Армином смогли втереться в доверие к одному военному. Им хватило заказать ему всего пару спиртных напитков, чтобы расплести тому язык. Прямо как делали Марк с Лией. Под ногами хрустит снег, когда она относит пустую кружку из-под глинтвейна на прилавок, чтобы ее помыли. Благодарит еще раз за вкусный напиток и идет к другому прилавку, который уж больно привлек ее внимание. К нему дети тащили своих родителей, просили купить какие-то странные серые палочки. Только подойдя ближе, она смогла внимательно их осмотреть. Серая палочка в определенном месте покрыта каким-то порошком. Для чего — непонятно. Внизу под каждой палочкой на бумаге были написаны цвета, только Лиа не понимала почему, ведь все эти палки одного цвета — серого. — Празднуешь Новый Год? — мужской голос, что раздался позади нее, заставляет оторваться от лицезрения содержимого прилавка. Райнер. Она разворачивается к нему — тот стоит один, убрав руки в карманы теплой куртки. Вокруг шеи обмотан шарф, а щеки его слегка красные от мороза. — Опять совпадение? — спрашивает он. — Совпадение, — отвечает он. Райнер кидает взгляд на содержимое прилавка, а после говорит продавцу: — Две свечи, пожалуйста. Отдает ему пару монет, а после протягивает Лие. Смит рассматривает так называемую «свечу», щупает ее пальцами, а после спрашивает: — Что это? — Бенгальский огонь. — рассказывает Райнер. Они медленно начинают отходить от толпы, остановившись возле набережной. Он достает из кармана куртки зажигалку и подносит огонь к свече. Та вспыхивает моментально, тот самый порошок начинает медленно гореть, создавая при этом вокруг себя много искр, которые разлетались во все стороны. Лиа вздрогнула и сделала шаг в сторону, стоило ей лишь увидеть как эта свеча работает. Ее пугала такая близость с огнем, а если искра попадет на ее одежду? То что? В море прыгать, чтобы потушить себя? — Не бойся, об него нельзя обжечься, — для подтверждения своих слов Райнер поднес свою ладонь прямо под искры свечи. Те попадали на его кожу, но не вызывали никакой реакции, Браун даже не дернулся. Или это регенерация просто работает? — Давай я подожгу твой. Лиа подносит свечу под огонь, и искры быстро вспыхивают ярко-голубым цветом. Зрелище завораживающее, бесспорно. Искры быстро вылетали, создавая вокруг себя словно огненный фонтан. — Вы их всегда покупаете на Новый Год? — спрашивает она. Неужели они эти шутки даже в доме зажигают? Это ведь опасно! А если искра на шторы попадет? Вспыхнет как спичка в ту же секунду! — На других праздниках тоже используют, но на Новый Год спрос больше, — рассказывает он. — Как долго вы в Марли? — Почти полгода, — Лиа вздыхает. Ей самой до сих пор не верится, что Разведкорпус смог выбраться не только за пределы стен, но и за пределы острова тоже. — Возвращались домой на пару дней, чтобы отчитаться и вернулись обратно. Она, если быть честной, тоскует по своей работе и отряду. На материке у них особо нет никаких дел; Дариус дал одно единственное задание — это продолжать узнавать новые вещи о Марли. А вот на Парадизе в Разведкорпусе всегда был четкий график работы. Приходилось вставать в шесть, а то и в пять часов утра, чтобы успеть разгрести все дела. Разобраться с документацией: заключить поставки провизии на базу, а также утвердить новые договора. Гонять новобранцев по тренировочному плацдарму, проверять их готовность к бою, отмечать тех, кто может отлично проявить себя в бою и тех, кто плохо справляется со своими заданиями. Дежурить на территории Разведкорпуса, либо на прибрежных местностях острова. А если на горизонте вражеский корабль появился, то немедля сообщить об этом на остальные дежурные посты. И при этом про саму себя забывать не стоит. Тоже нужно посещать спортивный зал, чтобы поддерживать себя в форме, а также заниматься рукопашным боем. К счастью, за последние два года Лиа наконец подтянула свой навык в этом. Теперь ей не приходиться падать после первого удара противника. — И как? Нравится? — Непонятно, — она пожимает плечами и вздыхает, изо рта выходит струйка пара. — По началу было страшно из-за неизвестности, но сейчас я даже привыкла к жизни здесь. Скучаю по дому только. Райнер губы поджимает. Он знает, что она ощущает сейчас, ведь сам был в точно такой же ситуации. Когда он впервые оказался за стенами, он испытывал страх и ужас одновременно. Ужас, потому что не понимал, как люди могут жить в подобных условиях: без света, газа в домах. И страх, потому что понимал, что ему придется жить среди них, среди этих людей и привыкать к этой жизни. Он помнит, как в первые недели прибывания на Парадизе не мог нормально спать, не наедался тем количеством еды, которое им выдавали в детском доме. Он вспоминал о Марли, о своем доме еще несколько лет, пока не написал заявление о поступлении в кадетский корпус. Кадетский корпус для него был как глоток свежего воздуха. К тому времени он более менее привык к жизни на острове, как и Бертольд с Энни. Хотя, на уроках по теоретическим знаниям он порой засыпал, ведь все и так знал. Да и в целом жизнь в училище была лучше, чем в детском доме. Они сами давали им одежду, сытно кормили да еще и развлечений там было побольше. И… Друзей было больше? Стоит признаться самому себе, он порой в компании воинов чувствует себя одиноко. Бертольда, с которым он так привык быть вместе, нет в живых. Порко до сих пор презирает его за смерть Марселя и из-за того, что Райнер нечестным образом забрал силу Бронированного титана. Зик… С Зиком он иногда чувствовал себя максимально некомфортно, ибо порой тот читал его как открытую книгу. Только с Пик он мог поговорить по душам, Фингер всегда была хорошим слушателем да еще и советы порой отличные дает. С Эрвином дела обстоят совсем по-другому. Бывший командир Разведкорпуса вообще изначально не возлюбил избранника своей сестры, цеплялся за каждый недостаток. Успокоился он лишь тогда, когда Лиа сама с ним лично поговорила. Но после долгой совместной работы в Марли, они, можно сказать, немного подружились и начали понимать друг друга. В первое время Райнер продолжал обращаться к нему формально, каждый раз хотел к его имени добавить слово «командир». Он сравнительно недавно перестал это делать. Правда, в их первую встречу в Марли, Смит был настроен негативно против Райнера. Лишь после их разговора обо всем произошедшем, они смогли расставить все точки над «i» и заняться работой. Лиа открывает рот, чтобы что-то сказать, но ее прерывает из ниоткуда раздавшийся свист. Очень громкий, продолжительный, от него даже уши немного закладывает. Она в панике начала озираться по сторонам, а после устремила взгляд в небо, глядя на то, как неосознанный объект взлетает вверх. Свист прекращается, от странного объекта на темном небе остается дым, который растворяется в воздухе. А после небо словно загорается разными цветами, витиеватые узоры быстро распространяются по воздуху, медленно оседая вниз. Снова свист, взрыв, огонь в небе. Лиа хватается рукой за поручень, глядя на это. У нее сердце в пятки рухнуло от громкого звука, но сейчас она не может перестать смотреть на это. — Что это? — спрашивает Лиа. — Фейерверк, на праздники их запускают, — объяснил Райнер. Перевел взгляд с салюта, на Лию: — Ты еще не видела его? — Нет. А Лиа взгляда с этого зрелища оторвать не может. Что-то такое простое и обыденное для Райнера и жителей Марли для Лии казалось настоящим чудом. Этот фейерверк был действительно прекрасен, она взглядом цепляется за каждый изображенный орнамент на небе. Один в виде круга, другой в виде какого-то цветка. А Райнер улыбается, словно это он сам запустил салют в небо, чтобы удивить Лию чем-то. До фейерверка ему вообще нет никакого дела: он уже привык к ним. До сих пор помнит, как фейерверки запускали в небо, когда воины отправлялись на Парадиз. Но он не знает, когда ему еще выпадет шанс увидеть Лию вновь. Поэтому старается как можно больше смотреть на нее и не отвлекаться на что-то. Фейерверк прекращается, вновь поднимается гул и слышатся разговоры. Бенгальские огни потухли, поэтому сгоревшие свечи отправились в мусорное ведро. Она поглядывает на Райнера, поджимает губы и не знает куда деться от его взгляда. Лиа в какой-то момент осознала, что чувствует себя точно также, как три года назад, когда они впервые поцеловались. Как долго ей пришлось бегать от него из-за смущения! Она мысленно усмехается, вспоминая те былые деньки — как же жить тогда было приятно. Когда единственным врагом человечества были титаны. Когда Лию волновал вопрос о том, как сдать экзамен у Шадиса. Как после отбоя сбежать из казарм, не попадая под взор преподавателей. И как бы встретиться с братом и ребятами из Разведкорпуса. — Ты ведь виделся с Эрвином? — вопрос сам слетел с ее уст. Лиа повернулась к своему собеседнику. — Как он? — Ты уже знаешь, что он унаследовал силу Молотоборца? — Лиа кивнула, а Браун продолжил: — Он воевал вместе с нами с отцом. Мы… Недавно говорили с ним о тебе. — Обо мне? — удивилась Лиа. Он все-таки вспоминает о собственной сестре? А что насчет отца? Часто ли он спрашивает у Эрвина о ней? В груди даже тепло немного стало после этой информации. Все-таки… Они семья. — Да, он говорил, что хотел бы встретиться с тобой, — ответил Райнер. Где-то со стороны прилавков с едой громко засмеялись дети. — Он подозревает, что вы уже добрались до материка. Лиа промолчала, ничего не ответив. Эрвин уже знает о них, но почему до сих пор ничего не предпринял? С одной стороны Лиа надеется, что он даже и не собирался делать что-то. Но с другой она задумывается — а если Эрвин поджидает какого-то момента? — Ты прочитала мое письмо? — поток мыслей прекращается после вопроса Райнера. Он выглядит серьезным. Смотрит молча на нее и дожидается ответа. Казалось, что даже толпа стихла, словно все эти люди тоже ждали ее ответа. За спиной приятно шумело море, что до сих пор не покрылось корочкой льда: зима в Марли настолько теплая, что здесь редко замерзают водоемы. А где-то с другой стороны громко заиграла музыка, на которую сбежались дети. Наверное, это тоже был кукольный театр, который Лиа уже видела однажды. Она только хотела открыть рот, как к ним приблизилась женщина. В руке она держала корн-дог — это кусок мяса и сыра в тесте, которое жарится в большом количестве жирного подсолнечного масла. Лиа такое еще не пробовала, но вот Саша (ну, а кто же еще), обратила свое внимание на него в самый первый день. — Райнер, я взяла твой любимый корн-дог! — воскликнула женщина. Она впихнула палочку ему в руки, а после улыбнулась. Заметила, что из его волос торчала какая-то прядка и сразу же поправила ее. Незнакомка лишь через пару секунд заметила, что ее сын слишком долго молчит. А уже и после взглянула на Лию. — Ох, прости, не увидела, что ты не один. — Мам… — тихо шипит Райнер, но Лиа все прекрасно услышала. Мама?! Она ошарашенно смотрела на женщину перед собой, только сейчас замечая, как сильно они похожи. А ведь Райнер говорил, что его родители погибли там, за стеной Мария, когда рассказывал о своей истории жизни. — Кто это? Познакомишь нас? — улыбнулась Карина. Райнеру стало неловко. Лиа сразу это заметила — у людей всегда краснеют щеки и лицо, а вот у него уши. И сейчас они были буквально алые, но не от холода. У него в руках все еще корн-дог находился, поэтому это выглядело мило и смешно одновременно. Смит пришлось кусать внутреннюю часть щеки, чтобы не улыбнуться. — Это… — Райнер нервно выдохнул, а после резко произнес. — Лилит. Моя девушка. Как же хорошо, что за спиной Лии была опора в вида железного ограждения, иначе бы она рухнула на землю после этих слов. Смотрит на Райнера — он выглядит нервным, а вот его мама широко раскрыла глаза, разглядывая Лию с головы до ног. А Брауну очень хотелось как можно посильнее вмазать самому себе. Как можно было сказать такое?! Все понимаемо, волнение и тому подобное… Но такое! — Я Карина, мама Райнера, — произнесла женщина, опомнившись. Она осмотрела со стороны Лию, подмечая, что она выглядит очень опрятно. — И как мой сын мог скрывать от меня невестку! — Мама! Теперь Лиа понимает в кого Райнер бывает таким резким. Но не настолько, как Карина. Браун предпочитает сначала аккуратно подойти к теме, а если не получается, то он прямо говорит в лицо. А вот его мама любительница рубить с плеча. Да еще так, что они вдвоем стояли как вкопанные. Только Лиа не знала что ответить, а Райнер от стыда был готов сквозь землю провалиться. Из какого-то ресторана вышел мужчина средних лет, начиная зазывать к себе посетителей на представление. Многие гости рождественского фестиваля даже не обращали на него внимания, но вот Карина обратила. Глянула на афишу — там будут показывать небольшую сценку. — Ох, мои дорогие, идемте посмотрим что там за представление, — она схватила его за руку. — За одно с девушкой своей меня познакомишь! Райнер не может вспомнить, когда он в последний раз видел свою мать такой счастливой. Наверное, только когда он с острова вернулся. И то она сначала не узнала его, хотя понять Карину можно: она отправила туда маленького мальчика, а домой вернулся настоящий мужчина, повидавший уже много чего. Неужто ли ее так обрадовалась мысль, что у Райнера есть отношения? Она, конечно, ни раз пыталась рассказывать о дочерях своих подруг, которые «умницы, красавицы, работящие, с широкими бедрами — а значит рожать им будет легче». Райнеру жить от силы пять лет осталось, а Карина внуков хочет! Кто же воспитывать и содержать их всех будет? Он жалобно глянул на Лию, а та сжалась от его взгляда. Ей неловко перед его мамой также, как и ему. Смит задумывается на пару секунд: на фестиваль она пошла одна, предупредив Ханджи, что вернется через четыре часа. Прошел где-то час, а значит в запасе есть как минимум еще два с половиной — оставшиеся тридцать минут она потратит на дорогу до дома. Она неуверенно кивает головой в знак согласия, и они втроем идут к этому заведению. Тот мужчина галантно открывает перед ними двери, и они заходят внутрь. В ресторане шум стоит невероятный, а пахнет еще лучше. Очень сладкой выпечкой, что аж на зубах словно сахар хрустеть начал. Свободных столиков оказалось не так много, но Райнер все-таки нашел подходящий далеко от окон, но рядом со сценой. Играла ненавязчивая джазовая музыка, на сцене сейчас выступали музыканты. А по всему ресторану бегали официантки, разнося то еду, то меню. Наконец обслуживать начали и их. — Заказывайте, что хотите. — вздохнул Райнер. Лиа неуверенно глянула на него, но тот лишь кивнул, опуская взгляд на меню, а точнее на его цены. Глаза округлились, а из горла вышел тяжелый кашель. Но он быстро взял себя в руки, поглядывая то на маму, то на Лию. Лиа глядела на меню, даже не зная что заказать. Большинство блюд ей просто не понятны, будь рядом с ней Саша или Конни, то точно бы рассказали что к чему. К ним подошла официантка и начала принимать заказ. Райнер и Лиа выбрали себе лишь чай и десерт, а Карина в дополнению к этому взяла еще и салат. — Лилит, — попросила Карина, сложив руки в замок. Она продолжала улыбаться, глядя на собеседницу. — И как вы с Райнером познакомились? — Мы… — Лиа запнулась, даже не зная какую историю можно было придумать. Исподтишка глянула на Райнера — тот жалобно смотрел на нее, будто просил подыграть. — Мы познакомились на поле боя. — На поле боя? — удивленно спрашивает она. Краем глаза глянула на официантку думая, что она уже несет заказ, но та промелькнула мимо. Райнер тоже удивился, не понимая, почему Лиа выбрала этот вариант. — Да, я работаю… военной медсестрой. — кивнула уже более уверенно Лиа. — Да-да, мы познакомились там, — Райнер взял инициативу в свои руки. — Ты же помнишь, что я получил ранение? Лиа… Лилит меня лечила. — Так ты медсестра! Замечательная профессия… — улыбнулась Карина. — И как же так получилось, что вы сошлись? — Ну… Мы хорошо поладили, и Райнер стал чаще заглядывать ко мне на работу… Приглашать на встречи и все такое… — Надеюсь, он был романтичным, Лилит? Сколько вы уже встречаетесь? — Мам, прекрати! — Шесть месяцев, — улыбнулась Лиа. Сердце кольнуло так болезненно, что настроение спало на нет, но она продолжала улыбаться. Лиа назвала реальную цифру их отношений, и Райнер это знал. Официантка наконец принесла заказ. — Конечно, он романтичный… На полгода наших отношений Райнер мне подарил прекрасную заколку!.. Лиа стала нервно мешать сахар в кружке. А Браун замер с ложкой в руке. На лице улыбка расплылась, которую он быстро спрятал за серьезной гримасой. В груди тепло было невероятно от осознания того, что Лиа помнит про его маленький незначительный подарок, который он купил на рынке в Тросте. — Ты ее забыла у меня дома, Лилит, — Лиа округлила глаза, когда Райнер вытащил из своего кармана ту самую заколку. Жестяная заколка с красивым голубым цветком. Райнер встал из-за стола и нагнулся к Лие, пальцами поддел спадающие на лоб пряди и закрепил их заколкой. А Лиа, как завороженная смотрела на него. Сердце пропустило удар, а румянец подступил к щекам. Ей было… Приятно? Приятно знать, что Райнер не выбросил эту заколку, а носил ее с собой все это время? Они смотрят друг на друга, не понимая что за театр абсурда сейчас устраивают перед Кариной. Ведь оба знают, что правда все равно когда-нибудь вскроется и придется рассказать. Но сейчас ни Лиа, ни Райнер будто не думали о последствиях, поэтому продолжали делать и говорить, что хотят. А хотят они одного — подольше растянуть этот момент и… касаться друг друга, чувствовать. Но признать этого бояться как огня. — Какие вы у меня прелестные… — качает головой Карина, поправляя свой платок на голове. Оба вздыхают облегченно, когда поток вопросов заканчивается и наконец можно приступить к еде. Начинается представление: музыканты уходят в закулисье, а на сцене появляются актеры. Сценка была ни о чем, если честно. Скорее всего она была рассчитана на семьи с детьми, потому что в представлении проскальзывают элементы фэнтези. Да и к тому же за столами сидят в основном родители с детьми, а не компании взрослых людей. Лиа медленно пережевывает вкусный чизкейк с голубикой, который она заказала. Вот кстати, голубика ей очень пришлась по нраву. Когда кто-то из ребят отправляется на рынок за едой, она всегда просит купить эту ягоду. Клубника слишком приторная для нее, а малина не понравилась из-за хрустящих на зубах мелких семечек. Но вот эта ягода была идеальной. Сценка заканчивается, и занавес закрывается под бурные аплодисменты зрителей. Вновь на сцену выходят музыканты, и весь ресторан окутывает джазовая музыка. Когда на тарелках остаются одни лишь крошки, а на дне кружек плещется остывший чай, Райнер подходит к стойке чтобы расплатиться за счет, оставляя Лию и Карину наедине. Пока работник считал его, он через плечо поглядывал на их столик. — Лилит, скажи мне по секрету, — тихо шепчет Карина, словно Райнер может ее услышать. Лиа наклоняется к ней. — Ты счастлива с ним? У Лии ком в горле встает. Такой, от которого даже дышать сложно. Ладони потеют — она нервно начинает вытирать их об юбку. Сердце забилось так сильно, что в висках она слышит собственное сердцебиение. Делает глубокий вдох, чтобы успокоиться. А после на секунду вспоминает себя же, только пару лет назад. Когда она не знала кто такой настоящий Райнер Браун. — Я счастлива с вашим сыном. Карина улыбается. Так искренне, что Лиа сама не может сдержать улыбки. А на душе кошки скребут — была бы также рада Харука за нее? — Я оплатил счет, — сказал Райнер, убирая кошелек в карман. После такого ужина они явно набрали пару лишних грамм, а вот кошелек наоборот исхудал. Карина переводит взгляд на часы, а после громко ойкает, прикрывая ладонью рот. — Мы ведь уже опаздываем на ужин, Райнер! — говорит она, а Лиа задерживает дыхание: неужели и дальше нужно продолжать играть в театре двух актеров? Карина поворачивается к Лие: — Лилит, дорогая, пойдем с нами. Познакомишься со всей семьей, а Райнер представит тебя всем. Лиа смотрит на часы — у нее есть чуть больше двух часов. А после переводит взгляд на Райнера. Тот действительно чувствует себя виноватым за все происходящее, судя по его глазам. Но в них она все еще видит тонкую нить надежды, что ему не одному нужно будет отдуваться за семейным столом. И Смит снова натягивает на свое лицо улыбку. — Я с радостью. — говорит она, а Карина буквально засияла после ее слов. — Но только не надолго. Они вышли на улицу. Из-за резкой смены температуры стало гораздо холоднее, поэтому Лиа стала тереть ладони, чтобы согреться. И это не ушло от внимания Райнера: он засунул руки в карманы и вытащил оттуда перчатки. И без спроса надел их на ее ладони. Она посмотрела на него, но Райнер ничего не ответил. Машина Райнера была припаркована не так далеко от рождественского фестиваля. Неприметная машина темно-синего цвета. Кататься на автомобиле Лие еще не приходилось, честно, она даже немного побаивалась этих махин. Поэтому, когда Карина любезно уступила «своей невестке» место на переднем сидении, Лиа даже не поняла что именно нужно делать. Райнер нагнулся к ней и пристегнул ремень до характерного щелчка. Мотор двигателя работал очень громко, заглушая даже музыку снаружи. — И что мы будем делать? — тихо шепчет Лиа, чтобы ее услышал только Райнер. — Не знаю, — отвечает он, положив руки на руль. — Прости, я не хотел, чтобы всё так вышло. Лиа поджимает губы. Она совсем не думала, что проведет сегодняшний день подобным образом. Кому не расскажешь — тот со смеху помрет. Хотя, такие истории явно не придутся по душе кому-нибудь из разведчиков. Они ее скорее задушат во сне и закопают на заднем дворе, чтобы неприятностей больше не доставляла… Из радио в машине играет тихая музыка, а Лиа смотрит с интересом за меняющимся пейзажем за окном. Но каменные здания быстро меняются на темный лес. Фары машины ярко светят, освещая заснеженную дорогу. Она внимательно рассматривает все, что находилось в салоне машины у Райнера. Висящая на зеркале елочка, слегка приоткрытый бардачок, а между ковриком на полу Лиа замечает остатки пепла. Лишь после ее взгляд падает на открытую пачку сигарет, которая лежала на панели. Интересно, давно ли Райнер пристрастился к курению? Коттеджный поселок, на территорию которого они заехали, был не таким большим. В нем было около пятнадцати домов с довольно большой территорией. Все дома огорожены высокими заборами, сверху которых была электрическая проволока. Сам поселок располагался в лесу, в нескольких километрах от Марли. Перед въездом в коттедж находился контрольно пропускной пункт. Чтобы проехать его, нужно показать карточку охраннику и тот откроет шлагбаум. Сам дом не был большим, но вот территория была огромная. Сад, беседка, огромный пруд, что покрылся тонкой корочкой льда. А также Лиа заметила парочку тренажеров: боксерская груша и перекладины. Пока Карина искала ключи от дома, Лиа вновь смотрит по сторонам. Интересно, что это за дом такой? Как дом отдыха или дача? Внутри уже горит свет от керосиновой лампы, и слышатся разговоры. На пороге стоит чужая обувь, а на вешалках висит верхняя одежда. Пахнет выпечкой, не очень сладкой, как в том ресторане. На плите на кухне свистит чайник, а из некоторых комнат виднеется свечение от зажженных свеч. Лиа снимает пальто, и Райнер вешает его на вешалку. Поправляет свитер, убирает волосы за ухо, сглаживает неровные полоски на юбке и проходит внутрь. — Эми, Карл, вы уже здесь? — говорит Карина, стоя в проходе в столовую. — Простите, мы немного опоздали, за то Райнер хочет вас познакомить кое с кем. У Лии сердце сейчас готово выскочить из груди, она так волнуется, что будто реально идет знакомиться с родственниками своего молодого человека. Словно ей необходимо показать себя с хорошей стороны, чтобы они наглядно видели, какая хорошая «невестка» у них есть. Карина убегает на кухню, оставляя Райнера и Лию наедине. — Прости, — шепчет он снова, а Лиа поджимает губы, уводя взгляд в сторону, она даже не знает как себя вести. Райнер берет ее руку, нежно обхватывает пальцами, а после тянет к проходу. — Давно не виделись, тетя Эми, дядя Карл. За столом сидели трое людей. Взрослый мужчина с едва проступающей сединой, сидел на диване, держа в руках бокал с каким-то напитком. Рядом с ним сидела женщина, они оба были примерно одинакового возраста, только у нее на переносице еще и очки были. А сидящую на стуле девочку Лиа узнает сразу — это Габи Браун, о которой она услышала в первый день приезда в Марли. И, судя по всему, те мужчина с женщиной ее родители, ведь они были весьма похожи друг с другом. — Райнер! Ну наконец-то! — восклицает Карл, улыбаясь. А после он перевел взгляд на рядом стоявшую Лию. Та нервно и немного смущенно поглядывала то на Райнера, то на всех присутствующих. — Кто это за юная девушка? — Это Лилит, моя… Девушка, — ком встал поперек горла. — Я решил наконец познакомить ее с вами со всеми. Лилит, присаживайся. Они вдвоем садятся на стулья прямо напротив дяди и тети. Райнер продолжает держать ее ладонь, не опускает. Но этим маленьким движением он успокаивал ее, она понимала что не ей одной придется сейчас нагло врать в глаза наверняка хороших людей. Эми и Карл оживляются, а Габи замолкает. Она молча осматривает внезапную гостью, словно анализирует. — Какая неожиданность, — удивляется Эми. — Рада знакомству, Лилит, я Эми, тетя Райнера. А это, — она показывает на мужчину. — Мой муж Карл. — Взаимно, — улыбается Лиа, а после переводит взгляд на Габи: — Ты ведь, Габи, верно? Я слышала много о тебе. — Правда? — удивляется она, но после расплывается в радостной улыбке. На вид ей… Лет двенадцать, не больше и Лиа понять искренне не может, что такого маленького ребенка уже учат убивать людей. — Надеюсь, что только хорошее! Разговор прекращается, когда Карина заходит внутрь с подносом. Она раскладывает чашки, и Лиа видит, как трясутся ее руки от тяжести. Поэтому поднимается с места, беря поднос в руки. Карина улыбается, шепчет похвалу себе под нос, расставляя чашки. Она берет чай и разливает горячие напитки и вновь уходит. Стол был забит под завязку разными угощениями, начиная от главного блюда — запеченной курицы с грибами, заканчивая сладким десертом — пирогом с вишней. Тот самый, который она готовила несколько месяцев назад для ужина с ребятами. Когда Карина вернулась, дядя и тетя вновь стали закидывать вопросами «молодоженов», как они их называли. Они отвечали им все то же самое, что рассказывали Карине. Только мама Райнера молчала, слушала их внимательно, будто уже и забыла обо всем. После они наконец приступили к трапезе. Лиа не хотела сильно наедаться, к тому же она уже поела в ресторане, поэтому наложила себе в тарелку какой-то салат и нарезанные овощи. Карл внезапно нагнулся под стол, а после вылез с бутылкой спиртного в руках. По этикетке Лиа увидела, что это медовуха. — Ну, выпьем, — сказал дядя, разливая напиток по бокалам. Как только все бокалы (кроме бокала Габи, конечно же, — та пила клюквенный сок) были наполнены, Карл решил сказать тост. — За вас, молодых! Меньше ссорьтесь, больше занимайтесь любовью! У вас ведь уже было это, да? — Ах ты, старик развратный! Тут же дети! — Эми звонко ударила того по руке, что тот аж зашипел, но все равно засмеялся. Габи непонимающим взглядом смотрела на своих родителей. Райнер… Он не то что был готов сквозь землю провалиться от стыда, он хотел всем Богам помолиться, чтобы весь этот позор как можно скорее закончился. Лиа неловко отвела взгляд в сторону. В ушах звон послышался, а щеки горели так сильно, словно она из бани только что вышла. Пару месяцев назад их диалог перетек… В совсем другое русло. Жалеет ли она об этом? Лиа не может этого сказать. Они оба скучали и хотели друг друга и не скрывали это. От одного воспоминания его касаний, поцелуев на шее, ключицах, груди, по телу пробежались мурашки. Бокалы звонко цокнули, немного жидкости вылилось через край, стекая по пальцам и капая прямо в еду. Медовуха на вкус была мягкая, на языке осталась сладость, которую хотелось запить или закусить чем-то. Смит приметила, что этот алкоголь не был слишком крепким, поэтому не ощущала чувства легкости в теле. Снова завязался разговор. Только на этот раз именно на ту тему, о которой Райнер боялся говорить в присутствии Лии. Парадиз. — Лилит, ты же слышала о слухах о очередной войне с дьяволами? — спросила Эми, пережевывая кусочек курицы. — Ты тоже туда полетишь? — Да зачем там нужны врачи, Эми, — рассмеялся Карл. — Что эти уроды сделают нашим войскам? Вилами проколют? Или факелами начнут бросаться? Уверен, кроме такого оружия у них ничего и нет! Поперек горла встал кусок свежего помидора. Лиа положила вилку на стол, а после отпила немного воды. Райнер напрягся — она увидела это по его рукам, которые сжались в кулак. — Не было бы у них хорошего оружия, тогда бы домой вернулись все воины, — ответила Лиа, вытерев каплю воды салфеткой с губ. — Я буду присутствовать там. Райнер сжал до скрипа зубов челюсть. Он хотел перепрыгнуть на другую тему, но прекрасно знает своих родственников: стоит кому-то заговорить о Парадизе, то этот разговор может продолжаться вплоть до утра. И Райнер знает, что Лиа говорит правду. Абсолютную правду. Марли недооценили силу Парадиза, поэтому вторые разгромили их в пух и прах. Особенно их последняя битва, которую Райнер будет помнить всю свою жизнь, когда его броня от какого-то оружия рассыпалась в щепки. И что Лиа будет присутствовать на войне — это тоже абсолютная правда. Смит, как и весь Разведкорпус будет до последнего защищать свой дом, защищать своих людей и в конце-концов защищать Эрена — свой оплот и главную силу стен. — Твоя правда, — вздохнул Карл, допивая до последней капли медовуху. — Они забрали Колоссального титана и Женскую особь. И Прародитель тоже у них! — он откидывается на спинку дивана и переводит взгляд на Габи, тянет руку и мягко стучит ту по спине. — Ну ничего! Вот унаследует наша Габи Бронированного и отправит всех дьяволов в могилу. Правда, доченька? — Да, папа! — радостно вскакивает с места Габи. Лиа, после слов Карла замирает, медленно поворачиваясь к Райнеру. — Я перебью всех их до единого! Они виноваты в том, что мы живем в лагерях! И они все должны умереть! — Правильно, Габи, молодец, — похвалила её Карина. — Каков мир будет без этих эльдийцев!.. Лиа смотрела на Райнера, время вокруг нее будто остановилось. Разговор продолжал литься рекой, но она никого не слушала. Райнер… Совсем скоро передаст свою силу своей младшей сестре? — Это все-таки правда? — тихо шепчет она. Райнер смотрит на нее, медленно кивая. А Лиа чувствует, как ей не хватает воздуха. Она резко переводит взгляд на свою полупустую тарелку, берет в руки стакан с водой и осушает его. Кусок в горло больше не лезет. Она кусает внутреннюю часть щеки, изредка поглядывая на присутствующих. Они веселятся, продолжают говорить о Габи. А Лиа не понимает, как они могут быть такими счастливыми зная, что Райнер скоро умрет. И его сила просто перейдет в руки младшей сестры. Это поведение кажется ей диким. Неужто ли в Марли так легко можно разбрасываться жизнями своих детей и родственников? Да, они стали почетными эльдийцами, живут хорошей обеспеченной жизнью, судя по довольно большому дому, но стоит ли это жизни собственного ребенка? Ведь они не проживут всю жизнь счастливо, не смогут завести семью и не смогут заботиться о своих же родителях. Райнер проживет свои оставшиеся пять лет и эта участь перейдет на Габи, которой тоже будет суждено жить каких-то жалких тринадцать лет. Это всего лишь на первый взгляд кажется довольно большой цифрой, но на самом деле года будут сгорать как спичка. Карл и Эми оглянутся не успеют, как найдутся новые кандидаты в воины, которые сожрут и Габи следом. А после они все останутся одни. Карл, Эми и Карина. — Могу я узнать, где здесь туалет? — спрашивает внезапно Лиа, поднявшись с места. — Я провожу тебя. — говорит Габи. Они вдвоем покидают столовую, а Райнер смотрит в спину Лие, пока она не исчезает с поля зрения. Крепко хватает бокал с медовухой, делает несколько глотков и тихо вздыхает. Лиа выглядела напуганной и шокированной. Ее лицо все побледнело, а глаза были словно хрустальными, будто она изо всех сил держалась, чтобы не разреветься. У него внутри все сжалось, хотелось сжать ее руку и утешить, сказать что все будет хорошо. Но Райнер и сам понимает, что этого не произойдет. Должно случиться настоящее чудо, чтобы он сказал это. Но чуда не будет, а срок Райнера быстро подходит к концу. Он делает больно не только себе, но и Лие. Говорил же Бертольд, чтобы они не сближались! — Вот здесь. — Габи указывает на дверь и протягивает Лие канделябр. Лиа берет его в руки и смотрит на младшую сестру Райнера пару секунд. Поджимает губы, а после вздыхает. — Знаешь, ты мне очень напоминаешь моего очень хорошего друга, — сказала она, а уголки губ слегка приподнялись. Габи удивленно глянула на нее. — Вы оба очень решительные и не останавливайтесь перед своей целью. — Засмущала, Лилит, — Габи махнула рукой и рассмеялась. Смит догадалась, что эта девочка очень любит комплименты и когда ей льстят. — Я просто хочу обрадовать маму с папой. И чтобы они жили в достатке. Лиа закрывает за собой дверь и ставит канделябр на тумбочку. Подходит к зеркалу и вздыхает. Запускает пальцы в волосы и прикрывает глаза, опираясь спиной о стену. После такого жуткого потрясения у нее началась мигрень, виски сильно пульсировали, поэтому она начала медленно массажировать голову. Поправила волосы, хотела собрать спадающие на лицо локоны в хвостик, но резинки у нее с собой не было. Она включает кран и наклоняется к раковине. Холодная вода сразу же отрезвляет ее, становится легче дышать, но головная боль так и не проходит. Вытирает лицо сухими салфетками и снова смотрит на свое отражение. И не видит в нем ту самую Лию Смит, которая любила подольше поспать, погулять по Тросту, заходить в какие-нибудь таверны с друзьями, а по ночам рисовать в своем блокноте. А видит лейтенанта Смит, у которой теперь совсем другие взгляды на жизнь и интересы. Ей уже не интересно рисование, ведь по ночам она работает, заполняя или проверяя бумаги. Походы в таверну стали реже, ведь все ее друзья занимаются ровно таким же делом, что и она. Сон практически сошел на нет, и лейтенант Смит спит от силы пять часов (а то еще меньше). Она осознает, как же изменилась ее жизнь, повернув все на сто восемьдесят градусов. А поездка в Марли оказалась как глоток свежего воздуха. Она наконец могла спать столько, сколько ее душе угодно. И гулять она может когда хочет. Только не думала, что этот самый «глоток свежего воздуха» просто сожмет ее горло в тиски. В Марли произошло столько потрясений, что Лиа боится даже на улицу выходить — а то вдруг с неба перед ней что-то упадет. Она выключает кран и прислушивается к шуму на первом этаже. Кажется, кто-то решил присоединиться к их домашней посиделке. Лиа поправляет свои волосы и не успевает выйти из ванной, практически сразу же сталкиваясь с Райнером. Только тот выглядел напуганным. А взгляд бегал его с одного места на другое. — Что случилось? — спрашивает она, а Райнер шикает, чтобы Лиа говорила тише. — Эрвин пришел, — говорит Райнер, а у Лии земля из-под ног уходит. Лиа открывает и закрывает рот как рыба, даже не зная что сказать. Она слышит разговоры внизу, пытается расслышать голос Эрвина, но из-за громкого смеха Карла это невозможно. И просто так выйти, не попрощавшись со всеми, она тоже не может. Она крепко сжимает руки в кулаки, не понимая что ей делать вообще. Лиа ищет на стенах часы и находит — стрелка едва перешла за девятый час, а значит дома ей быть надо ровно через час, иначе Ханджи начнет волноваться. — Что он здесь делает? — тихо спросила она. — У твоего отца на следующей улице здесь дача, — нервно вздохнул Райнер. — Наверное, мама позвала его в гости. — И что мы будем делать? Райнер после не долгого молчания говорит: — Я скажу, что тебе стало не хорошо, и я тебя оставил в своей комнате. — Мне в десять часов нужно быть дома. Ты думаешь, к этому времени все разойдутся? — Я не знаю, Лиа. — Мы не можем дальше разыгрывать эту сцену и продолжать врать! — Тогда что ты предлагаешь? Придумай хоть что-то, а не жди от меня ответа! — Ты так говоришь, будто это я виновата и сказала твоей маме, что мы встречаемся! — Я этого не говорил! — Но продолжаешь делать вид! — И ты тоже! Они оба резко замолкли, смотря друг на друга после первой в их жизни ссоры. На улице поднялся ветер, из-за чего крыша заскрипела. С первого этажа все еще раздавались разговоры, но никто из них не пытался разобрать о чем они. Дверь в ванную захлопнулась, и Лиа оказывается вжата в стену под напором Райнера. Она чувствовала его горячие руки на себе, его дыхание, его запах. Отросшая щетина кололась, но это не мешало им обоим и дальше сминать губы в неожиданном друг для друга поцелуе. Райнер оттянул зубами ее нижнюю губу, а Лиа издала едва слышимый стон. В ванной стало жарко, они больше не слышали разговоров внизу, а слышали лишь собственное дыхание в перемешку со смазанными стонами и хрипами. Этот поцелуй не получался мягким и трепетным — он был яростный и глубокий. Что Лиа, что Райнер, будто пытались как можно больше почувствовать друг друга, насладиться этим моментом. Кровь в венах бурлила, а адреналина, от осознания того, что их легко могут обнаружить в таком виде, становилось все больше. Райнер грубо погружает язык внутрь, а Лиа охотно отвечает ему, сильнее прижимая его затылок к себе. Водит пальцами по волосам, а второй рукой расстегивает первые две пуговицы, заводя руку под рубашку. Пальцами касается его шеи и ключиц. Браун ловко проникает руками под вязаный свитер, ведет ладони вверх, натыкается пальцами на спортивный бюстгальтер. Ныряет пальцами под него и касается пальцами набухших сосков. Лиа сдавленно стонет ему в губы, а после набирает полные легкие воздуха и молится всем Богам, чтобы на первом этаже этого не было слышно. Она отрывается от его губ, откидывая голову на стену, когда его пальцы смыкаются вокруг сосков. Райнер сразу же прижимается губами к ее шее, оставляя на ней смазанные поцелуи, движется вверх, целует в подбородок, а после вновь примыкает к ее губам. Лиа изо всех сил прижимается к его телу, приподнимает ногу, насколько это позволяет ее юбка. Потирает ногой об его пах и слышит, как он резко выдыхает весь воздух из своих легких. Они оба знают, что больше не могут терпеть, но в этот самый момент раздается стук в дверь. Останавливаются практически одновременно, смотря друг другу в глаза. Сердце готово выскочить из груди, а дыхание все никак не приходит в норму. На пороге дядя Карл стоит. У него глаза немного косятся, руками держится за стену, чтобы не упасть. Видимо, медовуха все-таки ударила ему в голову. Тогда напрашивается вопрос — сколько он выпил? Лиа и Райнер молча выходят из ванной под ехидный взгляд Карла. Тот качает головой и заходит внутрь под протяжное «эх, молодежь!». Лиа приводит волосы в более людской вид, приглаживает юбку и поправляет свитер. А Райнер наспех застегивает свою рубашку, а следом и кардиган, чтобы скрыть бугор, выпирающий из штанов. Щеки у обоих красные, а дыхание медленно стало приходить в норму. — Идем, — первая говорит Лиа. — Мне надоело врать. Раз Эрвин знает, что мы добрались до материка, то больше нечего скрывать. — Хорошо. — отвечает Райнер, кивая. И ни слова о том, что сейчас произошло. Лестница скрипит, пока они спускаются вниз. На удивление, Лиа не испытывает никакого волнения или страха. Она молча проходит по коридору, а после сворачивает в столовую. Словно смирилась с неизбежным. Не заметить Эрвина было сложно. Он сидел к ним лицом в кресле, поэтому брат был первым, кого Лиа увидела когда вошла. Из рук бывшего командира Разведкорпуса едва чашка не выпала, когда в проходе он увидел свою младшую сестру. Он узнал ее практически сразу же, взглядом бегал по всему лицу. И все больше понимал, что чем взрослее Лиа становилось, тем больше она была похожа на маму. Зато Эрвин сразу приметил изменения: сестра точно стала выше на пару сантиметров, волосы обрезала, взгляд увереннее стал. В комнате возникло секундное молчание, ведь Эрвин тогда рассказывал очередную историю про экспедицию за стены, пока Лиа не вошла внутрь, а следом за ней и Райнер. У Эрвина есть по меньшей мере один вопрос. — Эрвин, вы же знакомы с Лилит, верно? — Карина долила чая себе в кружку, продолжая улыбаться, а Смит удивлённо глянул на неё. Лилит? — Она ведь военной медсестрой работает! Наших солдат лечит! А еще они с Райнером оказывается вместе… — Медсестрой… — протянул Эрвин, а по телу Лии мурашки пробежались. Голос Эрвина совсем не изменился. — Конечно, мы знакомы с… Лилит. Райнер молча подходит к столу, берет стакан с водой и отпивает. В горле все пересохло, он прокашлялся пару раз, а после встал рядом с Лией. — Рада была познакомиться с вами, тетушка Карина, тетушка Эми и с тобой, Габи, — отвечает Лиа, глянув на всех присутствующих, но будто специально не смотрит на своего брата. — Но мне пора, я обещала в десять быть дома. — Конечно, милая, приходи к нам почаще! — Карина встала из-за стола и подошла к ней. — Райнер, ты же проводишь ее? Опасно одной девушке ночью ходить… — Конечно, я и собирался. Они втроем вышли из столовой. Эрвин молча смотрел на свое смазанное отражение в чашке с чаем. Отец не врал — Лиа и правда здесь и судя по всему не одна. Только как же так получилось, что она снова оказалась рядом с Райнером? И что вообще они скрывают от него? Когда входная дверь захлопнулась, в столовую вернулся дядя Карл. На лице его все та же ехидная улыбка, он садится на свое место и откусывает недоеденный пирог на своей тарелке. — Чего это ты довольный такой? — спросила Эми. Карина вернулась на своё место. — Да не то чтобы довольный, — усмехнулся Карл. — Просто, кажется я молодежи нашей помешал на самом интересном моменте. Теперь у Эрвина есть два вопроса.