Расцветай, милая

      План, выглядевший идеальным на бумаге, в реальности оказался минной ловушкой. Поймать с поличным Дьяволицу Преступности поначалу казалась задачкой на несколько укусов. Неважно, насколько идеальна ты сама и твой инстинкт жизни, ты всё равно ошибёшься. Даже не потому, что с рождения на коже клеймо жертвы. Просто потому, что девушки, знающие слишком много, умирают, лишь бы не стать овечкой. Шарлотта знала это, слишком хорошо, когда находила собеседниц и теряла их. Этот мир не любит таких как она. Ненавидит. А она просто смеётся над ними и ищет ту, что зацепила до глубин души.       План провалился. Эта чертовка только обворожительно улыбнулась тогда и также хитро подмигнула. Их расследование на поезде... как же было восхитительно смотреть на шок полицейских. Поневоле хотелось повторить. Фотографии, письменные показатели, улики — всё это ниточки, которые должны привести её к следующему шагу удивительной графини. Но она просто стоит на месте, боясь делать шаг к ней. Девушка яростно встряхнула кудрявой шевелюрой, до крови кусая тонкие губы. Чёрта с два она примет своё поражение. Не тогда, когда эти мужланы готовы сказать за спиной: «Этого стоило ожидать, она всё же женщина». Лучше сдохнуть, чем признать.       Её сожитель, верный малый Джон, лишь испуганно посмотрел на неё, опасаясь, как бы она снова не начала стрелять в стену. Но не подошёл ближе, только наблюдал из-за приоткрытой двери. Хоть кто-то уважал её личное пространство. Остальным бы только ткнуть носом в её неидеальность. Детективка начала мерить большими шагами комнату, почти закипая от эмоций. Разгадка близка, она коснулась ниточки, и она знает это. Но не хочет делать это.       Шарлотта резко остановилась, в раздумьях качая головой. Определённо, она сошла с ума, раз думала так часто о ней. Такие коварные мысли, сладкие, с привкусом яблок и мёда. Смертельный грех. С придыханием она сорвала с импровизированной доски фотографию дьяволицы. Даже вещица эта не могла с точностью описать красоту графини. Кажется, краски не смогли бы полностью восполнить поразительные алые глаза, сверкающие дымкой на самой глубине. Поразительно, как многие не понимали, что перед ними именно девушка. Изумительно, просто изумительно, как графиня заставила всех поверить, что она мужчина. Будто бы что-то можно было скрыть от такой же умной девушки, знающей толк в актёрстве.       У её погибели короткие волосы, доходящие только до плеч. Золотистые такие, как расправленное солнце на дне чаши. И грудь, верно предположить, туго перебинтована. Голос тихий, но уверенный. Имя такое мужское Уильям. Но она девушка. Порой что-то такое сквозит в движениях, доля изящности, не присущая мужчине. И ресницы точно станут дорожкой к могиле. Умная опасная девушка, решившая спрятать свою слабость за толстым панцирем. Шарлотта могла только понимающе кивать.       Тонкие пальцы слишком нежно коснулись поверхности фотографии. Быть девушкой для них постыдно, и скрывать это не позор, но... в мечтах слишком приятно думать о ней. Представлять, каковы на вкус эти не по-мужски нежные губы, изящные. Это было неправильно. Она была умной, она это знала. Но ей хотелось расцеловать каждый сантиметр её бледной кожи, что скрывалась за строгим пиджаком и брюками. Смотреть долго-долго на адские глазки.       Нет, она должна сделать это. Но кто бы что не говорил, она сделает по-своему. Так, как это сделает странная мисс Холмс. — Я поймаю тебя, Ли.