Одно на двоих

— Почему бы тебе не придумать себе новое имя в честь этого знаменательного события? Детский голос прозвучал непривычно звонко. Но не раздражающе. Сказитель не имел желания противиться настоящему божеству, не после того, что он пережил и через что заставил пройти других. Сам факт того, что кто-то предложил ему самостоятельно выбрать себе новое имя, отрезающее его нынешнюю новую сущность от старого искаженного пугающими деяниями «я», пробуждал какое-то странно постыдное чувство в теле. Была ли это жалость? Скорее всего, нет, по крайней мере, ему так хотелось думать. Малая властительница Кусанали была не единственной, кто сейчас ожидающе смотрел на него. Ещё две пары глаз уставились на Странника с неприличным интересом. Маленькая фея и чужеземец выглядели так, будто их даже немного забавляет вся эта ситуация. Фея ожидаемо съязвила на тему гадкого прозвища, что теперь уже вряд ли будет воспринято как что-то обидное. Имена, что были у него до этого, были куда более унизительными и вызывающими отвращение. Ему искренне хотелось верить, что никто и никогда больше не обратится к нему так. Глаза невольно обратились к путешественнику. Тот лишь слегка улыбался, скрестив руки, скрытые за перчатками, на груди и всей своей позой выражая терпеливое ожидание. Странник сумел подавить родившийся из ниоткуда позыв сглотнуть скопившуюся в сухом рту несуществующую слюну, мысленно борясь с желанием больше ничего не говорить и просто спрятать стремительно распространяющееся смущение за широкой шляпой. Но странное желание, что мгновенно возникло в его мыслях, было сильнее непредвиденного препятствия. — У тебя есть предложения? Неотрывно глядя на путешественника, он ненамеренно копирует его позу, скрещивая ватные руки на груди, умоляя самого себя так очевидно не показывать собственную напряжённость. Только бы он не видел за его действиями никаких скрытых мотивов. Парень мгновение пронзает его удивленным столь резким обращением взглядом, после чего задумчиво прикасается аккуратными пальцами к подбородку, отводя глаза в раздумьях. Он выглядит так серьезно, выбирая ему имя, что на губах Сказителя невольно мелькает полуулыбка. Он не мог предположить, что молчаливое согласие путешественника с его просьбой заставит некогда бесчувственное тело испытывать столь очевидное и яркое удовольствие. Приятно было наблюдать за тем, как он хмурит брови, как прикусывает мягкие губы, как неуклюже водит по помещению глазами, надеясь зацепиться за что-то, что сможет ему помочь. Все эти жесты, все его мысли сейчас крутятся вокруг Сказителя. Только для него он сейчас старательно подбирает подходящее новое имя… Нечто привычно тёмное не успевает вновь раскрыться в жестокой улыбке, прежде чем путешественник вновь обращается к нему: — Ты уверен, что хочешь, чтобы это сделал я? Не боишься, что выберу что-то действительно обидное? — Не боюсь. На обидное я не соглашусь. Уже немного покусанные губы путешественника расплываются в искренней улыбке из-за его слов, а краем уха Странник даже успевает уловить еле заметную усмешку. От этого звука что-то в кукольном нутре перевернулось, будто облитое кипятком. Такое странное ощущение. Оно будто и приятное, и мучительное одновременно. Поразительно. — Может, это прозвучит глупо, но я не силён в выборе имён. Но могу уверенно сказать, что мое меня полностью устраивает, и живу я с ним прекрасно. Странник непонимающе наклонил голову, все еще держа руки скрещенными. — Это значит?.. — Не хочешь, чтобы тебя звали Итэром, как меня? Конечно, могут возникать некоторые трудности и недопонимания в разных ситуациях, но я правда не слишком подхожу для выбора имени. Тебе лучше самому… — Я согласен. Путешественник не успевает договорить, перебитый резким ответом Странника. Он недоуменно смотрит на абсолютно серьезно смотрящего на него парня, поражённый столь активным согласием вечно хмурого и грубого юноши. Бывший предвестник лишь чудом скрыл волну возбуждения, пронёсшуюся по всему телу в след за леденящим шоком от внезапно щедрого предложением путешественника. Нет. Не путешественника. Итэра. Он и вправду просто взял и предложил это… Просто так, одной фразой ввёл его в такое унизительно восхищенное состояние. — Я согласен. Мне приятно, что ты готов разделить своё имя со мной. Он повторил, ненадолго задумавшись. Раньше он даже в мыслях всегда называл его не по имени, а по статусу. Путешественник то, путешественник сё… А тут внезапно, совершенно неожиданно осознал, что у него действительно есть имя. Настоящее, живое имя. Итэр… Нахида, молча ожидавшая все это время окончания затянувшейся сцены, терпеливо хлопнула в ладоши и с улыбкой подытожила их решение, соглашаясь с его новым именем. *** Поздним вечером того же дня Странник просто сидел в своей комнате за пустым столом, пальцами руки обводя украшения на своей шляпе, задумчиво глядя в пустоту, осмысливая произошедшее днём. Все будто происходило не с ним. Будто и не было никогда в его жизни Итэра, будто он не принял себя и своё прошлое, отказавшись от былых злодеяний, будто теперь не мог спокойно и задумчиво смотреть в стену, ничего не опасаясь. Так странно и непривычно. Он печально улыбнулся самому себе, поднимаясь с насиженного места и начиная переодеваться в спальную одежду. Надеясь, что хоть во сне эти бесконечные странные мысли оставят его бедную голову. В его комнате на прикроватном столике стоит маленькое зеркальце, в которое он мельком заглядывает, снимая с тела накидку и оголяя бледную грудь и живот. Прищурившись, он с непривычным неудовольствием заметил, что его талия и пресс были не похожи на Итэра. Подойдя ближе к зеркалу, криво улыбнувшись своим мыслям, Странник резко ощупал собственный плоский худой живот, намеренно больно ущипнув бледную кожу, будто желая сделать ее не такой бледной, не такой безжизненной… Такой как у Итэра. У путешественника, несмотря на рост, было довольно атлетичное телосложение, ещё в их первую встречу Сказитель заметил, как красиво и завлекающе выглядит аккуратный пресс и узкая талия, его мягкая, слегка загорелая от вечных путешествий на солнце кожа. Каждый раз заглядываясь на его привлекательную внешность, бывший предвестник невольно сравнивал себя с ним, и если раньше он видел себя априори выше всех существ в этом мире, то сейчас… Стало очевидным то, что он не может с ним сравниться. Особенно гадко стало от осознания, что теперь они делят одно имя на двоих, и если сам Итэр был таким… Таким, то Странник был просто худощавым мрачным юношей. Сбросив с себя наваждение, Сказитель заметил, что все время пока думал, он продолжал щипать свой живот, из-за чего некогда бледная кожа покрылась уродливыми, похожими на укусы насекомых, покрасневшими разводами. Зло нахмурившись, он немного излишне грубо опустил зеркало, резко укладываясь на кровать, даже не надев рубашку. Странник был расстроен и сам не понимал, по какой причине. Лёжа на кровати под лёгким одеялом, Сказитель старательно сжимал уставшие веки, надеясь, что сон в эту ночь быстро придёт к нему, чтобы защитить от всех этих неприятных размышлений. Он ворочался, тяжело вздыхал, нетерпеливо зажимал между худых бёдер маленькое одеяло, пытаясь устроиться поудобнее. Но сон все не приходил. Что ужасно, вместо него в голову пытались вторгнуться все более жуткие и раздражающие мысли. Перед закрытыми глазами возникал образ путешественника, его скрещенные на груди красивые руки, его игривая, временами наивная улыбка, его манящие мягкостью губы, его длинные ноги, скрытые за широкими штанами. Интересно, они тоже крепкие, как и его тело? Наверняка они не такие как у Сказителя, гораздо, гораздо красивее. С такой же нежной упругой кожей, с налитыми силой мышцами и красиво выделяющимися при движении суставами. Сказитель чувствует тяжесть где-то внизу, когда неожиданно для себя крепко стискивает бёдра, нетерпеливо потираясь пахом о зажатое одеяло. По телу пробежал яркий импульс, ненадолго ослепивший сознание юноши, позволившего себе то, что никогда до этого не смел. Тяжело вздохнув, Странник недовольно приоткрывает глаза и смотрит в пустоту, ощущая начинающий стремительно накапливаться внизу живота жар. Тепло в теле становится некомфортным, и он решает сейчас же отбросить проклятое одеяло, как вероятную первопричину, и раскинуть руки и ноги в стороны, пытаясь охладить внезапно загоревшееся тело. Опустив взгляд вниз, он с неудовольствием вновь замечает все еще красный от щипков живот и плоскую грудь с напряжёнными от резкой смены температур сосками. Он понятия не имеет, что происходит с его телом, но хочет верить, что это не какая-то смертельная болезнь. Перед глазами вновь возникает образ Итэра. Он наверняка, даже имея не самые лучшие отношения с ним, обеспокоился бы его состоянием и попытался вылечить, найти способ сделать так, чтобы ему стало лучше. Он бы успокаивающе смотрел на него, а может, даже погладил бы по тонкому плечу в жесте поддержки. Его длинные пальцы нежно сжали бы его плечо, ласково провели бы по коже, слегка царапая ее грубой тканью темных перчаток. По спине вновь пробежала волна дрожи, а только начавшее было зарождаться возбуждение мощным потоком пронзило неопытное, слабое до удовольствий тело. Послышался нетерпеливый, но сдерживаемый вздох, когда Странник приоткрыл затуманенные воображаемым Итэром глаза, обращая взгляд в область сосредоточения сладостного напряжения. Между ног ткань домашних шорт недвусмысленно топорщилась, что не оставляло никаких заблуждений о происхождении загадочной болезни. Он не был идиотом и прекрасно понимал, что это и откуда оно берётся. Просто раньше он никогда так неожиданно не… чувствовал это. Ведь не было никаких возбуждающих материалов, ни обнаженных девушек, ничего такого. Неужели он… возбудился, просто представляя Итэра, гладящего его по плечу? Член под шортами напрягся, подтверждая его теорию, однако даже так, он что, извращенец? Как у него может стоять на парня, так ещё и на своего знакомого? Жар в теле же не переставал накапливаться, из-за чего долго заниматься самобичеванием у него не получилось. Он хотел Итэра, это факт. И член у него стоит, потому что Странник представлял его обнаженное тело. Минутное сомнение улетучилось, когда он опять представил улыбчивое лицо, обрамлённое золотистыми волосами. Такое милое и дружелюбное к нему, какой же Итэр все же… безответственный, раз позволяет себе такое радушие даже к бывшему врагу. — Блять… Дрожащая рука нетерпеливо потянулась к шортам, аккуратно проникая под ткань и осторожным прикосновением сжимая горячий и мокрый член, слегка погладив головку. Невольно поджав пальцы на ногах, Странник также сжал губы, начиная медленно двигать рукой по стоящему члену. Обильно выделяющаяся влага намочила съехавшие с бёдер шорты, пропитывая мягкую ладонь и скапливаясь на чувствительно пульсирующей головке. Итэр был бы нежен с ним, определенно, он не стал бы так резко дёргать его член. Обе его ладони сжимали бы его со всех сторон, пока большой палец ласково гладил бы головку, размазывая смазку вдоль всего естества. Он бы смотрел прямо в глаза странника с хитрой улыбкой, подразумевающей осознание собственного превосходства и власти над этим горячим телом. Его солнечные глаза, сощурившись от улыбки, мерцали бы во тьме подобно двум желтым лунам, озаряющим распластавшегося под ним, мучимого страстью парня. Вторая рука Странника неуверенно потянулась к пережившему за вечер многое животу и тяжелым движением погладила его от паха до груди. Перед глазами возникла картина того, как вместо этого руки путешественника щекотно проведут по его животу, как он насмешливо подметит его худобу, но не оскорбляя, лишь подмечая очевидное. Как его полные губы под удивлённым взглядом бывшего предвестника будто в замедленной съемке опустятся на бледный пресс, а блестящий от вязкой слюны розовый язык с аппетитом лизнёт горячую кожу, мокрым движением помечая Странника как что-то действительно вкусное. Его теперь зовут так же, как и путешественника, и наверняка тот, хихикая, подметил бы то, насколько их тела отличаются друг от друга. Собственная ладонь все грубее двигалась на пульсирующем члене, он не чувствовал сейчас ничего, кроме всепоглощающего возбуждения и желания как можно больше прикосновений Итэра, пусть даже не того, в котором он так нуждался. Стянув с ног шорты для удобства и уже собственными глазами видя, как развратно и грязно выглядит его потемневший от прилившей крови член, он прикоснулся второй рукой к ногам, согнутым в коленях. Не слишком развитые мышцы были напряжены, и он попытался легкими поглаживаниями добиться того, чтобы они хоть немного расслабились. Итэр бы развёл его ноги в стороны, мягко надавливая собственным телом. Он был бы нежен с его кожей, а потому снял бы собственные штаны, показывая, что сам возбуждён, как и Странник. Кожа к коже, он бы потерся о него своим пахом, вызывая в теле непередаваемую по своей насыщенности волну наслаждения. Он тёплый, почти горячий, такой, что даже сам странник будет чувствовать это тепло в месте их соприкосновения. Волнообразными движениями он бы тёрся своим возбуждением о его, говоря какие-то глупо романтичные вещи совершенно невпопад. Собственная тяжело вздымающаяся грудь мешала Сказителю вдыхать прохладный ночной воздух спокойно, дыхание давно сбилось, а постоянные прикосновения к члену вводили в состояние, близкое к обмороку. Так сладко и хорошо, так приятно и невыносимо горячо. Он будто не был все это время в своей маленькой комнатке, будто не дрочил себе, представляя человека, подарившего ему имя. В его сознании он давно был в мире, где существовали только он и путешественник, где они нетерпеливо ласкали друг друга, где касались кожи, где вожделели друг друга, где хрипло стонали, где дышали одним, пропахшим возбуждением и похотью воздухом. Они теперь одно целое. Общий мир, общее имя, общая душа. Абсолютное единение и непоколебимое желание быть с ним. Или быть им? Он и сам уже не знал. В какой-то момент собственные руки уже стали восприниматься как его, собственные стоны — как их совместная песня, жар и влага — как смесь их сущностей. Чувствуя, что подходит к краю возбуждения, Странник лишь еще раз зажмурился, сразу обращая воображение к лицу путешественника, когда тот посмеялся над его репликой сегодня. Его искреннее, чистое лицо и улыбка. Все это принадлежит и ему тоже. Поджавшиеся ноги свело судорогой удовольствия, а в руку на члене толчками выстрелила струя тёплого семени, пока Странник хрипло дышал с широко раскрытыми глазами. Он не мог позволить себе произнести имя Итэра в момент кульминации, но безумно хотел. Послеоргазменная нега оставила тело так же быстро, как и возникла. Расслабившиеся после напряженной дрочки ноги опустились на кровать, а побаливающий пресс продолжал подрагивать от слабого, но все еще сохранившегося удовольствия. Первое чувство, что пришло после удовлетворения — отвращение. К самому себе в первую очередь, во вторую — к вспотевшему, покрытому спермой телу. Мерзость. До чего он докатился. Но даже испытывая все это, он не мог быть уверен, что не повторит. Было слишком приятно, слишком хорошо. Величайшее удовольствие, которе он испытывал за всю свою долгую «жизнь». Пусть и грязное, но такое соблазнительное удовольствие. Тело вздрогнуло, когда в дверь раздался внезапный стук. Странник побледнел ещё сильнее, не находя возможности и силы даже прикрыться, как из-за двери послышался слишком знакомый голос: — Привет? Если не спишь, можешь открыть, мне нужно с тобой обсудить кое-что? Страннику чертовски не везёт сегодня.